Инфра-12. Глава 38. Аорта 1 страница

Александр В Дементьев

Пространство вымышленных миров… Что ещё за дрянь лезет в голову? Пространство… Чёрт! А ну, пошли на фиг из моей головы все лишние пространства, вместе с материями, энергиями и четвёртыми измерениями! Поскольку, не до того. Некогда мне ерундой заниматься, потому что…
Проснулась?
Да нет, я вроде и не спала. Кажется.
Врубилась?
Да, вот так выразиться будет точнее. Если врубилась, значит, до того была вырубленная, так? Нет, что-то не так. Может, всё-таки, спала и проснулась? Да как бы я спала в таком, вот, положении? А я в положении? Хи. Не в том положении, о котором кто-то мог подумать, конечно…
Тут я осознала, что нахожусь в сидячем положении, причём, сижу на довольно мягкой подстилке, а спиной прижимаюсь к чему-то полумягкому. А перед моим взором обнаружилась большая и высокая комната, освещённая дневным светом через большие окошки, расположенные на стыке стен и потолка. Окошки были странными не только своим расположением, но и тем, что были забраны узорчатыми витыми решётками, и… И не это ведь было странным, а то, что через них в комнату лился яркий свет, тогда как… А что должно литься через окошки? Не свет, а тьма? Ну, если снаружи ночь… То есть, что, сейчас должна быть ночь? А почему не день? И вообще…
Голова явно плохо соображала. Но это обстоятельство меня особенно не удивило, потому что, как бы плохо не соображала эта самая голова, она прекрасно помнила, что в подобном состоянии ей было находиться не в диковинку, а также и то, что ничего в этом страшного нет. В смысле, это не имеет особенного значения. Ну, не имеет значения то, как голова соображает. Наверное, голова имела такое мнение на основании собственного жизненного опыта, потому что… Ну а на каком ещё основании у кого-то где-то может иметься какое-то собственное мнение? Понятное дело, что…
Если насчёт головы что-то было понятно, то неплохо бы разобраться и с остальными элементами личности. Хотя бы с глазами. Почему это изображение окружающей среды какое-то сетчатое, разделённое странными узкими полосками, да ещё и не особенно симметричными. Сроду не видела, чтобы глаза давали подобное изображение. Это же не перископ подводной лодки со всякими рисками и шкалами для прицеливания и определения расстояния и курсового угла цели…
Мне пришла в упомянутую голову идея, что глаза нужно попросту продрать пальцами для восстановления нормального зрения, да и всё. Действительно, куда проще-то? Я подняла руки и… Что за грязный чёрт? Руки, мало того, что ударились обо что-то прямо перед моим носом, их ещё и кто-то грубо ухватил за запястья, причём, не только руки, но и ноги тоже. А уж ногами-то я даже и не шевелила. А, самое главное, никого ведь рядом не было, кто бы мог меня ухватить. Если он, конечно, не являлся невидимым глазом, хотя бы и с решетчатым зрительным исполнением. И ещё, раздался некий железный звон. Так, будто невидимый хвататель ухватил меня даже и не руками, а какими-то разболтанными плоскогубцами. Впрочем, никакая разболтанность плоскогубцев не могла бы создать подобного звона, переходящего в глухой лязг или скрежет.
Наверное, несколько секунд я банально «тупила», поскольку моё восприятие опиралось на ложные исходные предпосылки, и дрыгала конечностями, которые очень странно ощущались. Ну, они вроде и дрыгались, но до определённого предела, словно я попала в невидимую стеклянную банку, стенки которой и не пускают мои конечности дальше себя.
Два грязных чёрта! Да это же просто цепи у меня на руках и ногах! Ага. А на голове верлиока, решётка которой и не пускает пальцы к глазам. Х-х-х… Почему-то нормального смеха не получалось, мало того, при попытке хихикнуть во рту возникло очень странное ощущение. Вот точно, подобного ощущения я никогда прежде не ощущала, ни головой, ни другими частями организма. И ведь никакой затычки во рту не было, уж это я определила сразу, по полной свободе шевеления этого самого рта. Было даже такое чувство, что свободы там несколько больше, чем обычно бывает. Зубы, что ли, выпали?
Я встряхнулась и решила врубиться окончательно, чтобы спокойно разобраться в обстановке. Обстановка кругом напоминала роскошную спальню, разве что, излишне большую размерами. А я сидела на прикроватном коврике, опираясь спиной на боковую стенку кровати. Но кровать я отложила на потом, а прежде решила разобраться с собой лично. К примеру, снизу вверх, начиная с коврика. Коврик был приличный, достаточно толстый, и большой, эдак метр с небольшим на метр без небольшого. А может, и мягкий. А то, что я отсидела свою попу, можно было объяснить долгим сидячим положением. На коврике находились мои ноги, затянутые в тонкие капроновые чулки, и закованные в тонкую витую цепь с невысокими блестящими кандальными браслетами на щиколотках. А рядом с ногами стояли средней паршивости и поношенности туфельки на каблучках, причём, красного цвета. Вот это обстоятельство сразу навело меня на мысль, что я Аннолиусская девушка-рабыня, поскольку в Аннолиусе всё подряд красного цвета, а уж туфельки рабынь и подавно.
И эта гипотеза сейчас же нашла себе подтверждение, поскольку выше ног обнаружились руки, также закованные в витую цепочку и соединённые через верхнее и нижнее кандальные колечки с обнаруженными ранее ногами. Дальше-больше, вокруг головы я выявила решетчатую оболочку, охватывающую голову по всей верхней полусфере. Тут уж только непроходимая дура не догадалась бы, что она закована в головную верлиоку, причём, достаточно дешёвую и грубоватую. Это и изнутри клетки видно было, судя, хотя бы, по посредственной полировке её прутьев. Да полировка прутьев решётки, это вообще главный показатель качества верлиоки в целом. Уж это любой Аннолиусской девушке известно, поскольку Аннолиусская верлиока…
Я бросила голову и занялась другими частями тела. Теперь оказалось, что я одета в короткую красную юбочку, и всё. Выше юбочки я была голая до самой верлиоки, а мои грудки, на ощупь, чего-то плохо выглядели. А зрительно оценить их состояние я просто не могла, поскольку поднос верлиоки перекрывал мне обзор вниз. Но это обычное дело, а вот насчёт моих любимых сисечек я забеспокоилась всерьёз. Но тут в мою глупую голову пришла гениальная мысль, что надо просто воспользоваться зеркалом, которого попросту не может не иметься в спальной комнате подобного уровня. Я быстренько влезла ногами в туфельки и принялась вставать…
-У! Ы-ы-ы!
Что-то так дёрнуло меня за голову, что чуть не свернулась шея! Кольцо. Ну да, рядом со мной подскочило и брякнуло привязное кроватное кольцо, к которому была странным образом присоединена цепочка, тянущаяся сзади на верхушку моей верлиоки. Привязь! Вот, дура-то я. Да никакая рабыня не вскакивает как кошка, которой наступают на хвост. Рабыня всегда привязана, вот и надо сперва разобраться с привязью, а потом уж прыгать спросонья.
Привязь явно крепилась к верхушке верлиоки, а туда и нечего пытаться дотянуться руками, если уж вы закованы в Аннолиусский четырёхколечник. Да и, зачем? Верхнее привязное кольцо или скоба верлиоки всегда делается надёжно. Уж эту точку крепления привязи никакими женскими пальчиками не сломаешь. А вот крепление привязи к кроватному кольцу выглядело странно. Вместо замочка или защёлки, цепь крепилась к нему посредством продетых в кольцо женских смирительных колечек, на которые была надета кожаная петля, закреплённая на конце цепи. Петля была из мягкой кожи красного цвета, явно предназначенная для надевания на руку того, кто должен водить рабыню на поводке. То есть, я была прикована к кровати своим поводком. Причём, приковал меня какой-то идиот. Ну, если, конечно, тут не присутствовал некий таинственный смысл, которого я по-глупости не улавливала. Но вообще-то никакой дурак не приковывает девушку за ручную петлю. Это же ненадёжно. А приковывать ненадёжно, зачем? Чтобы девушка сорвалась?
Вот тут мог быть смысл. Девушку привязали ненадёжно, девушка сорвалась и оказалась виноватой. А тот, кто так её привязал, хотел организовать провинность девушки, чтобы было за что наказать, к примеру, плетью. Это у нас-то, в Аннолиусе? Да у нас, если кто захочет отстегать рабыню плетью, так не станет выдумывать дополнительных хитростей, возьмёт, да и отстегает. За прежние провинности, или за будущее. Либо вообще ничего не объясняя. Так что, хоть срывайся с привязи, хоть не срывайся, захотят, так виноватой сделают. Следовательно, есть смысл мне с этого кольца сорваться и поискать зеркало.
Я принялась срываться с привязи. Ну, я, хотя бы, помнила, что, будучи закованной в верлиоку, девушка не способна ничего перегрызть зубами. Оставалось только пытаться привязь порвать. Надо сказать, хотя кожаная ручная петля поводка и не обладает особенной прочностью, руками её тоже не оборвёшь. Строго говоря, петля должна обрываться, если рабыня повиснет на своём поводке над какой-нибудь пропастью. Ну, не отрывать же в этом случае руку Госпоже, на которую она надета. Таким образом, если девушка достаточно сильная, если она встанет в удобную позу и надёжно упрётся ногами, и если при этом не треснет от натуги её спина, то петлю оборвать можно. Но мне прилагать подобных усилий вовсе не хотелось. Грудки, конечно, осмотреть надо бы, но если с ними что-то не так, то чем поможет зеркало? Ещё больше расстроит?
А пока я так рассуждала, мои ручки залезли под заднюю часть подноса верлиоки и чего-то там нащупывали. Да и не чего-то, а футлярчик для инструментов по обслуживанию лица внутри клетки. Ну да. Такие футлярчики рабыни носят именно там, чтобы они не бросались в глаза, и чтобы были под рукой, на случай, если Госпоже захочется чтобы вы почесали ей нос или глаз, или поправили её причёску, или поковырялись в зубках Госпожи сквозь её собственную верлиоку.
Тут я лишний раз убедилась, что меня привязывал идиот. Уж если Аннолиусскую девушку надолго оставляют одну на привязи, так этот футляр непременно снимут, по крайней мере, запрут его на замочек. Ну, или так зафиксируют девушке руки, чтобы она туда не дотянулась. А мой футлярчик оказался открытым и я полезла туда пальчиками, нащупывая инструменты. В этот момент что-то дёрнуло меня за нос, а сверху свалился золотой шарик на красном шнурке и звонко запрыгал по полу. Я шарахнулась и снова дёрнула себя за голову. Чёрт! Как оказалось, в мой носик было продето кольцо, а к нему привязан длинный шнурок с золотым бубенчиком на другом конце. Только, наверное, я его раньше закинула на заднюю часть решётки, чтобы не мешался и не дёргал за нос, а сейчас он свалился и повис спереди.
Теперь я что-то начала припоминать. Но не припомнила, а решила сначала всё-таки отвязаться. Среди инструментов оказалась маленькая пилочка для ногтей, и я быстренько перетёрла ею петлю возле крепления к цепочке. Ну, если уж надо производить разрушения, следует всегда обходиться минимально возможной их степенью. Тогда есть надежда, что и наказание, если оно последует, окажется минимальным. Надежда призрачная, но всё-таки…
Я осторожно поднялась на ноги и начала оглядываться в поисках зеркала, и…
Передо мной на кровати спала девушка. Девушка была красавицей, её светлые волосы разметались поверх покрывал и раскинутых в стороны рук. На ногах у неё были лёгкие кандалы с неимоверно длинной золотой цепочкой, а на шее блестящее колечко круглого сечения, с примкнутой позолоченной цепью, многочисленными петлями разбросанной по кровати и поднимающейся своим противоположным кончиком к скобочке прикроватного столбика. Девушка была одета в симпатичное платьице светло-коричневого цвета, с шёлковым передником и лямочками, украшенными тонкими кружевами. Так обычно одевают служанок знатных Аннолиусских Госпожей, или других привилегированных рабынь Аннолиуса. А в носу у девушки было золотое колечко, к которому был привязан шнурок с бубенчиком, вроде моего. Разве что, шнурок был вдвое длиннее.
Девушка была красивая, и это мне понравилось. Зато не понравилось другое. Если она тоже рабыня, а в пользу этого варианта говорили и её кандалы, и шейная цепь, и золотой бубенчик, пристёгнутый к носу, то какого чёрта она валяется на кровати, а я сижу на прикроватном коврике? Тут следовало бы срочно разобраться с субординацией и выяснить, кто из нас главный, а кто просто так. Знаете, уровень собственного статуса, если его постоянно не отстаивать, так и не заметишь, как упадёт ниже коленок. С другой стороны, никакой рабыне не позволено так вот валяться на кровати, да ещё на такой роскошной. То есть, эта, вот, девушка могла оказаться и не рабыней, а вырядившейся под рабыню Госпожой. А это запросто. Аннолиусские Госпожи не только вырядиться рабыней могут. Они иногда даже сами себя в коляски запрягают, или в клетки залазят. А уж про кандалы, ошейники и кляпы вообще молчу. Правда, как правило, при этом они всякими способами прячут лица, а эта гипотетическая Госпожа разлеглась тут на всеобщее обозрение, причём, даже по её сонной позе видно, что никакими проблемами по части сокрытия своей мордочки она не озабочена.
Тут меня насторожило и ещё одно обстоятельство. Я ощутила, что эта девушка мне знакома, особенно её лицо и даже вспучивающие платьице сиськи. Да, уж сиськи у неё явно были отменного качества, возможно даже, что не хуже моих. А это обстоятельство мне совсем не понравилось, особенно после недавнего ощупывания руками собственных грудных сокровищ. Да где тут это чёртово зеркало-то? А девушка пускай себе спит. Если это и впрямь моя Госпожа, то распределение спальных мест запросто находит объяснение. Когда Госпожа спит, а рабыня нет, умной рабыне надо такой удачный момент использовать к своей выгоде и заняться делами, которые Госпожи не касаются. А то, проснётся и начнёт командовать, привязывать, наказывать, указывать. Чёрта с два тогда чего-нибудь нужное сумеешь сделать, да! А мне нужно… А что мне нужно-то? Ах, да! Зеркало.
Зеркало вскоре обнаружилось в непосредственной близости от кровати, но оно было маленькое, поскольку монтировалось на один из кроватных столбиков. Поэтому я решила не размениваться по мелочам и тихонько затопала прочь от кровати, туда где располагался комод увенчанный зеркальным трельяжем, достаточно большого размера, чтобы можно было разглядеть себя во всех подробностях. Однако центральное зеркало меня озадачило. Там отражался чёрт знает кто, а вовсе не я. Какая-то круглоголовая чувырла в красном платочке, головной клетке и носовом кольце с цепочкой и бубенчиком. Глазки у чувырлы были тёмные, слегка выпученные и достаточно бестолковые. А уж о том, какие у этой чувырлы были сиськи, я вообще промолчу. Ещё хуже, чем на ощупь.
Первое, что пришло мне в голову, это что зеркало располагается под углом, и в нём отражаюсь не я, а кто-то подкравшийся и вставший рядом.
Второе, это то, что зеркало вовсе и не зеркало, а прозрачное стекло, с противоположной стороны которого упомянутая чувырла смотрит на меня и прикидывается моим отражением, чтобы поиздеваться.
А третье, то, что всё происходит во сне, и это единственное научное объяснение происходящего.
Что же касается отражения, понятно, что оно было не моё, и следовало соответственно к нему и относиться. Поэтому я решила показать ему язык, да и всё.
-Э….. Э…..
Что за чёрт? Язык почему-то никак не высовывался наружу, а ощущение того, что во рту много лишнего места ещё и усиливалось с каждой попыткой. Может, и впрямь, выпали зубы? Я оскалилась, и убедилась, что зубы-то на месте, да и как зубы смогли бы помешать языку высовываться? Не говоря уже о том, что даже и скалилось-то не моё отражение, а чьё-то своё собственное. Двадцать пять грязных чертей! Да, подобное число чертей как раз соответствовало ругательству по поводу сложившейся ситуации. Разве что, не грязных, а обыкновенных? Наверное, без «грязных» будет точнее. А двадцать пять, - правильное число.
-Ва… Ва-а-ать е-е-тей!
Это чего я сейчас сказала?
-Ать… А-а-ть…
Вместо «двадцать пять» выходило какое-то непотребное «А-а-а-ать», да и то неполноценное, потому что звук «т» звучал неправильно, а так, как и буквы-то такой нет, чтобы обозначить. А самая близкая буква «т» была так далека от произносимого непотребства как, скажем, официальная пропаганда демократии от реального народовластия и свободы личности…
Интересно, с чего ради мне вдруг вздумалось ругать демократию? Что-то мне подсказывало, что это по вредной привычке, приобретённой на почве долгого пребывания в антисоциальной социальной среде. Хотя, если я рабыня, с чего бы мне ругать демократические принципы устройства общества? Разве при рабовладельческом строе бывает демократия? И зачем ругать то, чего нет? А, может, и бывает, кто её знает? Ну, для рабовладельцев, например. Чем рабовладельцы не народ? Не этот самый «демос», от которого и слово «демократия» происходит. Если класс рабов не считать за народ, а за какое-нибудь быдло на правах вещи, то демократия в рабовладельческом обществе очень даже может присутствовать. Вот, эти самые рабовладельцы и «кратят»… Кратествуют… Кретинствуют, короче. А рабыни ругают демократию. Да, в этом аспекте всё вставало на место, и о демократии можно было не думать. На время. Ну да… А о чём я думала-то до того, как начала ругать демократию? Э… Забыла. И что эта за личность уставилась на меня, прикинувшись зеркалом? Алиса из зазеркалья, да? Алисы в любых книжках или фильмах выглядели иначе, по меньшей мере, одевались не так. Уж точно, ни у какой Алисы не было дурацкой клетки на круглой башке завязанной в красный платок. На Алисах обычно было такое детское платьице с передничком как у… Как у кого-то, кого я недавно видела. И кого? А! Да на кровати же эта самая Алиса и валяется! Правильно. А её отражение застряло в зеркале и… И почему оно тогда не похоже на ту Алису?
Да, здесь явно присутствовал некий парадокс. А насчёт парадоксов у меня есть давно сложившееся мнение. Что парадоксов на самом деле не существует, а если мы что-то воспринимаем как парадокс, это по причине ограниченности наших органов чувств и возможностей полноценного восприятия ими окружающей действительности. Да, вот. Я же вам не просто так, я высшее учебное заведение заканчивала, можно сказать. Почти. До второго курса, если честно. Ну и что? О таких мелких подробностях моего высшего образования меня даже никогда никто и не спрашивал.
Короче говоря, с парадоксами у меня короткий разговор:
-Э-э…. Э… Э…ы!
Показать парадоксу язык по-прежнему не выходило. Я просто распсиховалась и попыталась ухватить себя за язык рукой, чтобы силой вытащить его наружу, а там уж с ним разбираться. Понятное дело, в результате, чуть не вывихнула себе руки резко натянувшимися цепями, про которые успела позабыть от нервного расстройства.
Нет, в таком положении лучше не психовать, а действовать осмысленно. Я решила игнорировать отражение, вернее, ту его часть, которая не имела отношения к извлечению наружу языка, приблизила свою зарешёточенную голову вплотную к зеркалу и разинула рот. Во рту было темно и плохо видно, а зеркало сейчас же нагло запотело. В довершение всего, от зеркала отразился не особенно приятный запах, которому просто неоткуда было бы возникнуть, помимо моего разинутого рта. Я же не настолько дура чтобы обвинить в запахе коварно влезшее туда неправильное отражение Алисы.
Я поняла, что до рта я по любому не дотягиваюсь руками, поэтому следует…
Сейчас же мне на память пришли опыты над обезьянами. Самая тупая обезьяна в подобной ситуации догадывалась удлинить свою лапу подручным инструментом, чтобы дотянуться до банана. А подручных инструментов тут было предостаточно. Я ухватила большую расчёску на длинной ручке, просунула её в рот сквозь прутья верлиоки и принялась нащупывать застрявший язык. Вот, чёрт! Такое впечатление, что языка там попросту не было. Смех, да и только…
Вай! Его же и в самом деле нет, потому и ощущения во рту такие странные!
Я запаниковала, за-визжо-мычала и принялась лихорадочно обшаривать ближайшие окрестности в поисках пропажи. Может быть, ещё как-нибудь пришить можно…
Какое-то время я носилась по комнате, размахивая своими зацепоченными конечностями, звеня кандалами и прыгающим вслед за мной пристёгнутым к носу бубенчиком. И вдруг кто-то сказал прямо рядом со мной:
-Хватит уже! Дел невпроворот.
Я остановилась, словно налетев на столб, и обнаружила, что на кровати, рядом с Алисой, сидит непонятно откуда взявшаяся Госпожа в красном костюмчике и верлиоке и недовольным взором на меня глядит.
-Ы?! – только и сумела сказать я.
-Нечего тут носиться, давай, делом уже начинай заниматься, - повторила Госпожа.
Да какие ещё такие могут быть дела в подобной ситуации?!
-Э, ы-ы-ы! – сказала я и попыталась жестами объяснить этой Госпоже обстоятельства внезапной пропажи языка и невозможности заниматься всякими дурацкими делами, не разрешив эту проблему.
-Это к делу не относится, - заявила она.
-Ы? Ы!
Что значит, не относится? Да вообще ничего ни к чему не относится, пока я не окажусь в нормальном виде, то есть при своём языке, да и при собственных сиськах заодно!
-Прекрати! – строго сказала Госпожа. – Успокоилась, ну?
-Ы-ы-у! – возразила я и наставила на неё палец: - У?
-Ну, например, из-под кровати вылезла, - ответила Госпожа, - если уж тебе это так важно знать.
-Э? У? Ы?
-Бестолковая, - оценила меня Госпожа и добавила, вероятно, сама для себя, - вот, всегда так выходит, когда наспех. А как не наспех-то, если никогда ни времени нет, ни подходящего спокойного душевного настроя?
-У-у-у! Ы-ы-ы! – попыталась я напомнить ей о своих проблемах.
-Прекрати, - сморщила она недовольную мину. – Нет у тебя языка. Его с самого начала не было, да он нам тут и не нужен совершенно.
-У-у, - запротестовала я, и дополнительно подёргала свои сиськи: - У! У? Ы-ы-ы! У-у-э?
-Слушай, чего пристала, а? Давай, руки в ноги, и пошла! Быстро, ну!
-Р-р-р-р! – заявила я, причём, при отсутствии языка даже «р-р-р-р» выходило не нормальным, а таким, английским, которое получается если при произношении «р» загибать язык вверх и прижимать его к верхнему нёбу. Если у вас есть язык, конечно…
-Мне тебя что, плёткой гнать?
Меня плёткой гнать? Я упёрла одну руку в бок, а другую вытянула вперёд, насколько позволяла цепь, и показала ей фигу. Ишь чего! Это не моя Госпожа, уж это я помню. А я не её рабыня и обувь ей не целовала. Пускай-ка попробует на меня с плёткой напасть! Я, хоть и скована, но не настолько, чтобы какая-то наглая Нола справилась со мной в-одиночку. А командовать мною без соответствующих прав и субординации я никому не позволю, поскольку Аннолиусская рабыня, а не кто попало.
-Н-да, - заявила Госпожа, - значит, ещё и тут возись снова? Ну почему никогда, никто и ничего ни за что не сделает без меня? Так ведь и надорваться можно, в смысле, головой.
Тут она вытянула палец и попыталась почесать свою макушку сквозь верлиоку. Кажется, у неё получилось. На пределе возможностей.
-Ночь, конечно, длинная, - зачем-то сказала она, - но если дело затянется, так и ночи не хватит. Тут и так уже куча лишних Моник развелась, не хватало мне ещё и дополнительных, а? Ну, чего уставилась?
-Ы!
-Слушай, рабыням не для того языки отрезают, чтобы они вместо сквернословия непотребно мычали или рычали. Если уж тебя лишили языка, то следует помалкивать. А если уж непременно что-то сказать нужно, так надо издавать не какой попало звук, а мелодичный и приятный для слуха. Ты что, даже этого не знаешь?
-Ы?!
-Короче, - сказала эта непонятная Госпожа, - то есть, ещё короче. Хочешь снова оказаться при своём языке, при своих сиськах и остальной своей внешности?
-У? – поразилась я. – У! Ы-хы!
-«Ы-хы», - понимаете! Слушай, достали меня уже твои хрипы и каркания. Неужели нельзя было просто кивнуть головой?
Чёрт побери! Некоторая логика в словах этой непонятной Госпожи была, надо признать. Только попробуйте-ка сами следовать логике, тем более, оценивать чужую логику, когда ваш язык пропал неизвестно куда, а ваши сиськи украли и подменили меньшими на пару размеров! Я просто затопала ногами от возмущения. Тем более, ведь насчёт непотребных звуков эта красная дама была явно права.
-Вот, бестолочь, - оценила моё поведение Госпожа. – Впрочем, кто виноват-то? Непонятно. Она же до сих пор, вроде, адекватная была.
-Ы-ы-ы! – сказала я и снова указала на неё пальцем.
-О собственной адекватности подумать, да? А у меня время на это есть? Слушай, давай действовать просто? Ты ведь рабыня, правильно?
Я хотела возразить, но подумала, а зачем? Если я и вправду рабыня?
-Ы-гы…
-Да не «ы-гыкай» ты, а просто коротко кланяйся, когда нужно выразить согласие! Деревенщина Виржинисская.
Это чего она за слово такое придумала? Хотя, чего-то похожее вертится на задворках памяти. Штат Виржиния? И чего это такое? Не, не вспомню.
-Рабыня не рассуждает, а делает то, что приказывает Госпожа, - довела она до моего сведения, - тогда и рабыне, и Госпоже будет хорошо. А иначе, будет плохо. Так?
Ну, наверное. Я кивнула головой в знак согласия.
-Значит, будешь подчиняться?
-Ы! – психанула я и принялась энергично жестикулировать, чтобы напомнить о всех обозначенных ранее моих проблемах по части восприятия окружающей действительности.
-Грязный чёрт, - рассердилась Госпожа. – Да тебе не надо сейчас ни в чём разбираться, надо просто делать, что я говорю. Расслабиться и идти, куда несут ноги. Ты же отвязалась зачем-то, правда?
Э? Что я отвязалась, - это, конечно, правда. Только я ведь для чего отвязывалась? Чтобы поискать зеркало… Или для чего-то другого? Точно не помню. А она что, решила придраться к несанкционированному отвязыванию? Я вопросительно уставилась на неё.
-Ты отвязалась, чтобы последовательно действовать дальше. То есть, пойти в нужном направлении и сделать нужное дело. Начала же правильно, так чего дальше тупишь?
Между прочим, когда я срывалась с привязи, этой дамы тут ещё не было. Разве что, под кроватью пряталась? А особенно подозрительным мне показалось применение ею редко употребляемого понятия «тупить», вскорости после того, как я сама его применила в мыслях о текущей ситуации. Чего-то здесь не так, причём, сильно «не так».
-Ы! Ы-ы-ы!
-То есть, я тебе все непонятки объяснять должна? – уточнила красная Госпожа.
-Ы! – указала я пальцем сначала на себя, потом на неё, а после этого и на спящую на кровати «Алису».
-Понимаешь, - сказала она, - если ты сейчас слишком много поймёшь, то можешь превратиться в реально существующий персонаж. Ну, до какой-то степени. И чего я потом с тобой делать буду? Как с той Конституцией, на которую ругалась моя подруга, когда устроилась работать Гедонисской Боярыней, хи-хи…
Я подумала, не найдётся ли поблизости предмета, который мог бы послужить оружием для воздействия на эту ненормальную Госпожу и перевода нашего общения в более конструктивное русло.
-Эй, эй! – сказала она, словно прочитав мои мысли, - ты в этом направлении не балуй! Знаешь, что таким как ты за нападение на Госпожей бывает? Нету тут никакого оружия, а пуфиками по голове меня бить не советую. Я в верлиоке, а ты в кандалах, вот и прикинь, что получится.
Чёрт! Тут она была права. Вряд ли она такая слабая, чтобы с ней закованная рабыня справилась. А за нападение… Что у нас в Аннолиусе за нападение рабыни на Нолу бывает? А, ничего хорошего. Пожизненный силовой вал с предварительной отсидкой в мокрой камере. Ну и подрезание языка, естественно… Так я что, уже нападала на кого? Да нет, уж эта комнатка никак на мокрую камеру не тянет. А, с другой стороны… запутала она меня совсем! Может, Алису разбудить?
-Нет уж, пускай спит, - сказала Нола. – Алиса, хи-хи-хи. Не то, вообще так запутаемся, что мозги не расплетёшь напрочь. Разрезать придётся. Лоботомия, блин… И откуда такие слова в голову лезут? Этот ещё, как его? Экзистенциализм. Я же ничего подобного не изучала, уж это я помню. А он в голову влез, будто изучала.
Честно говоря, в данный момент меня больше всего пугало, что она читает мои мысли.
-У? – сказала я и одновременно указала пальцами на обе наших головы. – Ы?
-А чего такого? Если уж я тоже Моника, и ты Моника. У нас же, можно сказать, общая исходная голова. Хотя, конечно. Вот она, - кивнула Нола в сторону Алисы, - мои мысли не слышала. И я её мыслей не слышала. Ну, так, наверное, она была единственной Моникой в этом месте, а ты-то уже третья, если и меня считать тоже. Вернее, даже четвёртая, если уж на то пошло. Наверное, основная голова на столько частей полноценно не делится, вот и результат.
Кошмар. Я присела на корточки и, за неимением возможности дотянуться до головы, обхватила руками верлиоку. И заскулила.
-Что, головка разболелась? – посочувствовала Госпожа.
-Ы!
-А я знаю, что, как и почему?! – рассердилась она. - Меня самой даже и не существует на самом деле, так я же за свою голову не хватаюсь?
-Ы-ы-ы-ы-ы!
-Да перестань ты тарахтеть, словно пулемёт недоделанный! Ы-кало мы-кало, горе материнское…
-У!
-Слушай, если я стану объяснять, тебе легче не станет.
-Ы!
-Ну, сама напросилась. Значит, я сейчас лежу и сплю, а моё подсознание принялось разгребать перезревшую проблему с этой постоянно раздваивающейся Аннолиусской Моникой. Ну, я её когда-то неосознанно сгенерировала для решения своих проблем в неопределённом будущем. Мне же надо было как-то от этих мерзких Оллиолонеров выбираться? Ну, проверенным методом, через создание Моники. Правда, на этот раз в будущем времени, вот поэтому всё так и запуталось. Так ведь, впервые же? Хотя, в принципе, делается просто. Заглядываешь в будущее, а потом, в настоящем, начинаешь принимать доступные меры для формирования этого самого будущего. Ну, правда, я дальше придумывания Аннолиусской скрипучки ещё не продвинулась, так ведь не всё сразу. А если поэтапно, то…
Эта Госпожа явно соскочила с катушек в умственном плане. А чего это она Аннолиусскую скрипучку поминает? Типа, что, именно она и придумала эту жуткую колодку для сковывания девушек десятью разными способами? А с виду, вполне приличная Госпожа.
-…ну, если уж в толисе дело закончилось, - продолжала, тем временем, сумасшедшая Госпожа, - то, и понятно, что я тут в виде адвокатши появилась. Госпожа Ли, хи-хи. Ну да, можешь так меня и называть. Если сумеешь это выговорить без языка. Хи-хи-хи.
Говорю же, ты свою голову не озабочивай… Озобачивай? Не скособочивай, короче. Поскольку ты просто элемент информационной сре… Вот, чёрт, выражение к языку прицепилось! Ну, Госпожи ведь без рабынь не ходят, вот ты в автоматическом режиме и сгенерировалась дополнительно. Между прочим, поскольку, как я вижу, моя же голова в тебе прописалась, так это лишний раз твою незначительность и доказывает. Хотя…
Тут она сделала глубокомысленное лицо, а потом снова принялась чесать себе макушку сквозь верлиоку.
-Вот ведь, грязный чёрт! – изрекла она, наконец. – Почему бы не предположить, что я не только Моник генерировать могу, а и вселяться в любую другую личность, а? Почему-то мне этого раньше в голову не приходило. Дело-то простое. Ну, в смысле, не то чтобы простое, скорее, как раз, не простое, а непонятное вообще. Но ведь явно на той же основе. Ага, этого мне ещё не хватало. Если только в какого-нибудь Квинглера вселиться, чтобы поглядеть, чего и как они испытывают, когда девушку топчут? Хи-хи-хи. Представляю, как при выселении оттуда из него те самые чёрно-белые шарики посыплются. Да, уж.
А ты чего тут сидишь, вообще? Я ж тебе ещё когда сказала, - руки в ноги, и пошла! Куда ноги несут.
-Ы! – высказалась я.
-Что, никуда не несут?
-У!
-А может ты и не Моника вовсе? Или не моя Моника? К примеру, Моника Мери Норисман? У той тоже глазки такие вот, да и сиськи, если уж честно…
-У-у-ы! – сказала я и показала, что сиськи у меня должны быть примерно как у «Алисы», волосы тоже светлые, а глаза… Интересно, а какие у этой Алисы глаза? Ну, поскольку она спала, то глаз разглядеть и невозможно было. И хорошо. Окажись у неё мои выразительные серые глазки, я бы ещё подумала, что именно она целиком забрала моё тело, а мне подсунула своё. Знаете, я, в целом, разумная девушка, но если бы я решила, что кто-то украл моё тело, даже и не знаю, как бы я реагировала. Возможно, что и физическим воздействием на грабительницу.
Хотя… Вот, как вы представляете себе драку с персоной, укравшей ваше тело, с целью возвращения этого самого тела назад? Её ведь и бить нельзя даже, поскольку это же выйдет, что бьёшь саму себя, в смысле, свои собственные бывшие и будущие мордашку, зубки и задницу. А?
-Бэ! – снова прочитала мои мысли Госпожа. – Вэ, гэ, дэ, е!
И принялась чего-то на себе разыскивать.
-Чёрт! Плётки даже нет.
Огляделась вокруг и обрадовалась:
-Ага! Вот это подойдёт.
И принялась распутывать золотую цепочку, спускающуюся на кровать с шеи спящей Алисы. Чего это она собралась делать? Похоже, цепь оказалась даже гораздо длиннее, чем я предполагала. Наверное, на такой цепи Алиса могла бы добраться до самого дальнего уголка этой громадной спальни. И зачем тогда вообще приковывать девушку на цепь? В качестве украшения?
Только ненормальная Госпожа не собиралась заниматься украшательством. Распутав цепь, она сделала в её середине петлю и принялась меня этой петлёй колотить! Я даже не сразу и уворачиваться начала. А теперь, хотя психическая и не каждый раз по мне попадала, удары оказывались настолько чувствительными, что я запищала и принялась спасаться бегством. Похоже, Госпожа собиралась просто выгнать меня из комнаты через дверь, и ещё кричала при этом:
-Пошла! А ну, пошла! Быстро, пошла, куда следует!
Знаете, у любой рабыни рано или поздно вырабатывается инстинктивная привычка, бежать от побоев в направлении, противоположном расположению избивающего вас элемента. А разбираться с ситуацией уже потом. На этом инстинкте построены очень многие аспекты взаимоотношений Господ с рабынями, в плане практического применения. Взять, хотя бы, классический случай, когда девушки запряжены в коляску. Наездница располагается сзади и стегает рабынь, чтобы они бежали вперёд. Конечно, когда девушку стегают, чтобы она везла коляску с Госпожой, никакой девушке такое дело не нравится. Ну, кроме всяких, там, сдвинутых девушек, которые это любят. На почве, как у нас в Оллитарии принято говорить, непреодолимой склонности к извращённому сексу. Но насчёт склонностей девушек, это отдельный разговор. А насчёт избиения, так, первоочередной целью избиваемой девушки всегда является прекращение побоев, или, хотя бы, ослабление уровня их интенсивности. То есть, когда девушку погоняют кнутом, она сначала бежит и катит коляску, а уже потом начинает планировать наведение социальной справедливости при удобном случае. Например, в случае смены власти путём всенародного восстания и революции. Не верите, так съездите в Гедоникс, где, как всем известно, захватившие власть ламиолы день и ночь носятся по городу на колясках, запряжённых бывшими Госпожами Нолами.
Вот и я, никакая не извращенка, а девушка-рабыня со здоровыми инстинктами. Это я поняла, когда оказалась за дверью, причём, даже и не заметила, как. Это потому что дверь за моей спиной оказалась закрытой, а по эту сторону двери был кромешный мрак, только через смотровую решёточку той самой двери и пробивались узенькие полоски света. Настолько узенькие, что я поняла, решётка закрыта, а не открыта. А до рукоятки, поворачивающей жалюзи смотровой решётки я не дотягивалась из-за цепей. Ну, дотянуться-то, конечно, можно было, если постараться, но я подумала, что открывать эти жалюзи может быть опасно. Если уж психическая Госпожа выгнала меня за дверь, очень может быть, что она ткнёт меня в глаз через открывшуюся решётку какой-нибудь длинной заколкой или спицей. Ещё больного глаза мне тут не хватает. Придётся всё-таки пойти отсюда, куда, там, эта Госпожа хотела, чтобы я пошла. Куда ноги несут? Ноги, пока что, никуда меня не несли. Ага! Надо найти администрацию, или, хотя бы, охрану, сказать, что я потерялась, ну и пожаловаться потом на свои проблемы. По части похищения моего языка, сисек и остальных элементов моей личности. Вот, это будет совершенно правильное решение!
Только кругом было настолько темно, что прямо вообще ничего не видно. Ну, значит, надо пробираться на ощупь. Не может же такого быть, чтобы никакого освещения не было где-нибудь впереди. И освещение действительно появилось, как только я сделала несколько шагов в неизвестном направлении. Такое впечатление, что это освещение просто плавно включилось. Я находилась в широком коридоре, застеленном внизу ковровой дорожкой, а в боковых стенках находилось несколько дверей с закрытыми смотровыми решёточками. Ну, как и та дверь, которая…
Что за чёрт? Позади меня не было никакой двери. Нет, но такого же не может быть, правда? Я всего-то три шага сделала.
Я попятилась назад, и тотчас же свет в коридоре как-то замигал, и вовсе исчез, а я упёрлась в потерянную дверь со светящимися щёлками решётки.
Внезапно, мне стало просто ненормально страшно. Я отскочила обратно, и снова оказалась в освещённом коридоре. Только теперь для этого понадобилось сделать десяток шагов, а не три. В голове самопроизвольно включилась арифметика, и немедленно доложила мне, что если я ещё раз отойду назад, то, при сохранении динамики нарастания наблюдаемой чертовщины, элементарный расчёт показывает реальную опасность навсегда заторчать чёрт знает в каком месте, про которое только и можно сказать, что там полностью отсутствует свет. Нет, уж, фигушки! Я рабыня, а никакая не исследовательница фортелей пространства и выкрутасов его измерений. Мне нужно срочно отыскать собственника, хотя бы и временного, который возьмёт меня на цепь, озадачит понятными задачами и поведёт туда, куда следует. Да. А со всеми освещениями и исчезновениями дверей пускай разбирается сам. А я рабыня, и не обязана. Конечно. У рабыни другие обязанности, и их тоже не так-то легко исполнять, между прочим! Кто сомневается, пускай сам попробует, начиная с цепей на всех конечностях и законопаченной в плечевую клетку головы. Так что, никаких лишних обязанностей мне на фиг не надо, и никто права не имеет…
Вот только никаких кандидатов в мои временные собственники чего-то в этом коридоре не наблюдалось. Поэтому я решила идти по коридору дальше, а на немногочисленные имеющиеся здесь двери внимания не обращать. Это потому что логика мне подсказывала, что эти двери могут оказаться не лучше первой, и приближение к ним чревато опасностью провалиться в тёмную зону. А если и нет, то за этими дверями могут оказаться не менее психические Госпожи, чем та, которая выгнала меня из своей комнаты. Или такие же спящие беспробудным сном Алисы, которые ещё тоже неизвестно чего вытворять станут, если проснутся.
Ох, лучше бы мне просто встретилась обычная охрана. Уж эти, хотя и тупые, прекрасно знают, что и как делать с потерявшейся девушкой-ламиолой. А я ламиола? А кто ж ещё, если у меня так вот непотребно работает мыслительный аппарат? Уж в том, что я ламиола, сомневаться не приходится. Да и, с чего ради? Я закована, одета как рабыня, у меня даже языка нет. Видели вы когда-нибудь в таком виде Госпожу Нолу? К тому же, я и не хочу быть Нолой. Ещё чего! Нолы, они все ненормальные. Это потому что они не бессмертные, как мы, ламиолы, и мысль о предстоящем прекращении существования постоянно напрягает им мозги и заставляет чудить, каждую на свой лад.
Ага, наконец-то коридор закончился. С одной стороны, это было хорошо, но, с другой стороны, закончился он решёткой. Решётка была достаточно красивая, тонкая и со всякими завитушками в виде растительного орнамента. И даже позолоченная, хотя и частично облезлая. Но, несмотря на всю её лёгкость, решётка оказывалась непреодолимым препятствием для меня, а никаких других выходов из этого коридора не просматривалось.
Я ухватилась руками за решётку и принялась её трясти, насколько позволяли цепи. Ну, позвать-то я никого не могла, что же мне ещё оставалось делать? А потрясти решётку я решила просто из принципа. Не для того в коридорах решётки устанавливают, чтобы девушка их руками сломать могла. Да ещё руками, закованными в цепочку, соединённую с ногами.
Но вдруг произошло что-то странное. Раздался металлический звон, и ещё какой-то шорох, и решётка принялась сдвигаться в сторону. Но странным было не это, а непонятная метаморфоза, произошедшая с воздушным пространством слева за решёткой. Воздух там словно бы объёмно зашевелился, причём, угадывалось это не зрительным восприятием, а непонятно как. Ну, если уж всякие тёмные зоны в этом месте пасутся, то и этот воздушно-звуковой фортель может оказаться явлением из той же области, только неполноценным по части темноты. А это значит, что? Что надо идти дальше, до тех пор, пока ослабевающая фортельная тенденция не сойдёт на нет. Я хотела мимоходом восхититься собственным умом и логикой мышления, но вдруг припомнила, что, по общепринятому мнению, излишние умственные способности, не говоря уже о логических умозаключениях, девушку-ламиолу не украшают, а наоборот. А украшают её внешняя привлекательность, сексуальность, послушание, жизнерадостный нрав, а также всякие, навешиваемые на неё игрушки-побрякушки и умение демонстрировать себя с выгодной стороны. Да, уж. Не так-то просто быть ламиолой, а если ещё и умственные способности заведутся…
Поэтому я срочно прекратила умничать, и двинулась дальше. Надо сказать, по мере продвижения окружающий интерьер начал резко ухудшаться, и вскоре я уже оказалась между обшарпанных стен, упирающихся в голый каменный пол, да ещё и усеянный выбоинами, представляющими реальную опасность для моих туфелек. Но, хуже того, мне начали мерещиться вдалеке всякие посторонние персоны, которые нагло исчезали при подходе ближе. А уж воздушно-звуковых фортелей тут было полно на каждом шагу. Мало того, заглядевшись на очередную дальнюю галлюцинацию, я на такой фортель налетела и словно бы ударилась о полужёсткую подушку. По крайней мере, убедилась, что мне эти фортели не мерещатся, а также не связаны с тёмными зонами. Но вообще-то, чёрт знает что! Вдобавок, некоторые двери, расположенные в этих коридорах, имели привычку открываться и закрываться сами собой. У меня даже возникло ощущение, что я попала в дом невидимок, которые снуют тут по своим делам, а меня и не замечают даже. А ещё через некоторое время оказалось, что ноги и вправду несут меня куда-то, в известном только им самим направлении. Ну, поскольку логичных альтернативных направлений перемещения у меня не было, то я решила довериться ногам и отправилась за ними следом всем остальным своим оставшимся организмом.
Но совсем без предположений о цели пути было не обойтись, поэтому я предположила, что ноги решили отыскать место, где моя, плохо стыкующаяся с окружающей средой сущность оказалась бы к месту и ко времени. К этому времени ноги занесли меня в совсем уж мрачный проход. Правда, теперь перестали донимать зрительные галлюцинации, но взамен образовалась и взялась усиливаться галлюцинация звуковая. Эта самая галлюцинация сначала была еле слышна, но, по мере нашего с ногами приближения, теперь уже вполне различимо вопила. Эти самые вопли не отличались оригинальностью, поскольку звучали всего лишь как: «у-у-у-у». Да я и сама так умею. В смысле, наверное, умела раньше, когда ещё язык был на месте, а теперь умею только: «ы-ы-ы». А какая разница-то, «у-у-у», или, «ы-ы-ы», если смысл один и тот же?
Вот ноги и пришли, потому что они упёрлись в неприглядную дверь, а галлюцинация вопила явно оттуда. Дальше ноги сами не шли, поэтому я решила взять управление в свои руки и войти в эту дверь. Не так-то просто это оказалось, по причине спутывающих мои конечности цепочек. Пришлось развернуться и воспользоваться проникающей функцией попки, навалившись ею на препятствие. Так я не раз делала прежде, поэтому попутно предположила, что хотя бы попка у меня сохранилась собственная. Впрочем, для полной уверенности по части попки, стоило бы и её тоже рассмотреть в зеркале. Как я смутно вспомнила, моя задница должна была иметь некую примету, по которой я её могла безошибочно опознать. А какая это была примета, я не успела вспомнить, потому что попка вдруг провалилась в открывшуюся дверь, и я загрохотала на пол, больно ударившись этой же самой попкой.
-Ы-ы-ы! Ы. Ы?
Место, в котором я оказалась, не понравилось мне с первого же взгляда, потому что это, скорее всего, была камера пыток. Правда, здесь находилась, по меньшей мере, одна нормальная с виду персона, но, вот, положение, в котором она находилась, вселяло мало оптимизма. И, неудивительно, что как раз эта персона и вопила «у-у-у», а никакая не галлюцинация. Персона была женского рода, а пребывала она в сложно-растянутом состоянии, привязанная, прикованная, привинченная и пристёгнутая к сложной конструкции, в назначении которой, тем не менее, сомневаться не приходилось. Мало того, поблизости ещё и располагался столик на колёсиках, на котором была смонтированная работающая горелка, подведённая под железный поднос с разложенными на нём раскалёнными инструментами жуткого вида.
В первый момент я решила, что лично мне делать в этой комнатке абсолютно нечего, и надо скорее отсюда убежать. Но привязанная персона так зыркнула на меня глазами и таким тоном «у-кнула», что стало ясно, именно меня она тут и ждала, да ещё и сердится, что я где-то долго шлялась. И, потом, не зря же ноги принесли меня именно сюда, да и первая, психическая Госпожа тоже ведь неспроста меня погоняла. Кроме того, здесь хоть какая-то реальная обстановка наблюдалась, а не малопонятные фантомы-невидимки, которые даже и не пытались мне чего-то объяснить.
Я принялась тереть ушибленную попку, а девушку-галлюцинацию спросила:
-Ы?
-У! – рявкнула она и принялась энергично трясти своими многочисленными точками крепления к пыточным устройствам. Похоже, она требовала от меня немедленного освобождения.
С одной стороны, я не люблю когда кого-то пытают, и даже вообще, когда кому-то делают больно. Ну, это не потому, что я не в меру добрая девушка, а потому что меня в таких случаях пугают психологические ассоциации с пытаемой персоной, которые ассоциативно генерируют в моём воображении ситуацию, будто пытают лично меня. Не знаю, как у других, а лично мне таких ощущений даром не надо, я от них иногда и описаться способна.
С другой стороны, достаточно часто пытают таких личностей, которые ещё и не этого заслуживают.
А, с третьей стороны, договариваться с малознакомой Госпожой о взаимовыгодном сотрудничестве всё же удобнее пока она привязана к пыточным устройствам, а я не привязана.
-Ы?
-У! У-у-у!
Я, как сумела, попыталась языком жестов изложить ей свои проблемы по части отсутствия языка, неполноценности сисек и подозрительной расцветки глаз. А также и то, что мне неуютно в непонятном месте, наполненном непонятными фантомами и немногочисленными, хотя и видимыми глазом, но психическими личностями. И ещё, в последний момент припомнила, как я, выйдя за первую дверь, чуть не провалилась в тёмную зону. А мне ничего такого, непонятного, не надо, поскольку я привыкла жить просто и понятно. И как насчёт всех этих моих проблем?
Похоже, эта самая привязанная дама меня прекрасно поняла, а своим энергичным «у-канием» пообещала разгрести все мои беды, как только я её освобожу.
Хм. Вот, лично я вообще бы ничего не поняла из моих жестикуляций. Так что, очень может быть, что эта дама меня обманывала, а сама хотела лишь сбежать из камеры пыток. Но, в конце концов, а что я теряю, если она сбежит? Просто останусь при своих проблемах. Хуже-то не станет. Кроме того, у меня возникло такое чувство, будто она меня и вправду понимает. А почему бы и нет? Разве не может быть такого, что ей чего-то было известно о моей ситуации до того, как на меня напала бестолковость? Хм, хм… Вот именно, что, «хм». Если за наличие сведений о моей ситуации тут привязывают к подобным страшным пыточным устройствам, то как бы мне и самой не попасть в такое положение. Я же не смогу доказать, что сама ничего не понимаю. Знаю я этих, как их? Пытателей-испытателей, которым если чего в голову взбредёт…
-У! У-у-у!
Я принялась вытаскивать девушку из пыточных приспособлений. Ничего не выходило, притом ещё, я сделала ей больно. Хорошо, что я ещё ни от чего не успела её отстегнуть, а то бы она, чего доброго, пнула неуклюжую рабыню ногой. А в текущем положении сделать это было бы затруднительно, потому что её ноги были расставлены в стороны и накрепко привязаны к стойкам. А к правой ноге ещё и была пристёгнута на цепи внушительная шаровая гиря. Вот тут чего-то я не поняла. Зачем приковывать гирю к ноге арестантки, если эта нога привязана к надёжной точке крепления? В качестве протокольного атрибута, что ли? Кстати, то же самое можно было сказать и о привязанных руках дамы, поскольку на них были надеты ручные кандалы с растянутой до упора цепью.
Тут я подумала, и решила, что, вероятно, эта дама арестантка, и закована в соответствии с установленным для неё протоколом содержания под арестом. Вот это походило на правду, потому что закована она была так, что, на мой взгляд, сразу и не раскуёшь. Я не великая специалистка, конечно, по заковыванию, расковыванию и перековыванию девушек из одних цепей в другие, но уж кое-что смыслю. Хотя бы потому, что и сама закована, хоть и не так крепко, конечно…
А тогда вполне могло оказаться, что эту девушку притащили на пытку не расковывая, а после пытки намерены вернуть на старое место содержания.
Вообще, это походило бы на правду, если бы не видимые невооружённым глазом характеристики приготовленных для неё орудий пытки. Всем этим комплектом приспособлений запросто было бы запытать клиентку насмерть, да ещё и поглумиться над трупом. А чтобы пытать с последующим возвращением в место заключения, достаточно было бы простого комплекта пыточных иголок, к примеру. Ну, если только всеми этими устройствами арестантку хотели запугать, а не пытать? Так тут и чтобы запугать насмерть хватило бы.
Я принялась обдумывать другие возможные варианты ситуации, но арестантка явно куда-то торопилась, потому что принялась с такой силой дёргаться, «у-кать», а главное, сверкать на меня глазами, что я испугалась её больше, чем каких-то гипотетических вариантов ситуации. Тем более, что мне со страху пришёл в голову очень нехороший вариант, если не ситуации, то её развития. Я подумала, что если она так сильно на меня рассердилась, то не свалит ли на меня все свои преступления, когда пытка возобновится? А тогда, попробуй, оправдайся!
Наверное, логично было бы сначала освободить эту даму от кляпа, тогда, возможно, она бы что-нибудь разъяснила мне словесно. Хотя бы то, каким образом она собирается возвращать на место мой язык? А то, лично мне никаких разумных вариантов в голову не приходило. Я бы и раньше начала с её кляпа, вернее, с комплекта кляпов, которыми дама была закупорена, только я до её головы не дотягивалась по причине собственной зацепоченности. Тут надо было влезть на какую-нибудь подставку, а ничего подходящего поблизости не наблюдалось. Ну не на жаровню же залезать? Поэтому я решила оглядеть помещение на предмет наличия подходящих к случаю подставок. Обнаружилось, что в помещении наличествовало два небольших столика на которых лежали некие документы, а рядом со столиками располагались и стульчики. Как раз то, что надо, тем более что никакой другой мебели не наблюдалось вообще. Я отправилась к ближайшему стульчику, игнорируя вопли привязанной дамы, и…
И произошло то же, что раньше, около первой двери. В районе стула явно находился некий воздушно-звуковой фантом, мало того, окружающий свет словно бы замигал, вознамерившись превратиться в тёмную зону. Поэтому я срочно испугалась и отскочила назад. Нет уж, надо срочно эту арестантку освободить, а то, чертовщина всякая происходит…
Я принялась корячиться, чтобы дотянуться до её головы. Пришлось задрать одну ногу и опереться её коленкой на столик с жаровней, благо, он оказался тяжёлый и не съехал с места. Мои цепи растянулись до упора, но всё же, я дотянулась одной рукой до застёжки железного ремешка из сочленённых пластинок, которым была притянута к лицу дамы толстая кожаная подушечка поверх основного кляпа. Подушечка отвалилась вниз и я, к своему удивлению, обнаружила поперёк рта арестантки шарнирный металлический кляп-трензель. Знаете, сама я никогда не пробовала подобную мерзость во рту, но наслышана о ней достаточно. Можно точно сказать, что никакой законопослушной девушке такую штуку в рот не вставят. Да и законопослушной арестантке не вставят тоже. Потому что это даже и не кляп, а орудие медленной пытки. Насколько я знаю, шарнирные трензеля иногда вставляют в рот девушкам, осуждённым к пожизненной работе в грузовых упряжках, для стимулирования производительности их труда. Ну, обещая временно поменять им уздечку на нормальную, если они доставят свою гружёную телегу по назначению в установленный срок, для чего обычно приходится достаточно быстро бежать, невзирая на вес груза. Или в том случае, когда строптивую пленницу ведут за надетую на лицо уздечку, и надо обеспечить её беспрекословное послушание прикреплённым ко рту поводьям. А о том чтобы шарнирный трензель вставляли нормальным рабыням, я даже и не слыхала. В конце концов, шарнирный трензель не лучше смирительной шейной тоны с выдвигающимися внутрь иголочками. А смирительная тона повсеместно запрещена законом, даже и у нас, в Аннолиусе. Правда, шарнирный трензель законом не запрещён, но не все же ситуации можно отразить в законах, в конце-то концов? Думаю, до разработки законов по части применения кляпов для девушек у законодателей просто ещё не дошли руки. Поэтому многим приходится просто руководствоваться принципами гуманизма в реальной жизни.
Никто, конечно, не оспаривает необходимости во многих случаях закупоривать девушкам рот. Также как и то, что не все ситуации можно зарегламентировать. А если и можно, то получится такой гроссбух, что листать его при любой ситуации просто будет смешно. И даже не листать, а просто таскать с собой смешно будет. Хотя, основные принципы можно было бы и изложить для рекомендации.
Как я понимаю жизнь, применение кляпа для девушки можно разделить на две основные ситуации. Поскольку, это либо демонстративное действо, либо функциональное. В первом случае девушка носит кляп в связи с соблюдением какого-либо протокола, в смысле нормы приличия в определённом месте и в определённое время, либо согласно сложившемуся бытовому обычаю, предусматривающему соответствующую одежду, заковку и затычку девушки. Это, кстати, вовсе не означает, что девушка может самостоятельно освободиться от кляпа. В смысле, означает не всегда. Конечно, маленький платочек или протокольную соску девушке ничего не стоит изо рта вытолкнуть, но послушная рабыня так не сделает сознательно. А ведь на постоянную сознательность даже и послушных девушек-ламиол рассчитывать сомнительно, потому логично даже демонстративную затычку для девушки делать неизвлекаемой самостоятельно. Ну, за исключением тех случаев, когда девушка не только послушна, но и мало подвержена ламиолии. А такой девушкой быть, кстати, тоже не очень хорошо. Для девушки. Потому что Госпожей хлебом не корми, а только дай продемонстрировать, что рабыне в их собственности настолько хорошо, что она ходит за Госпожой с маленьким платочком во рту, вполне себя контролирует и ничего изо рта не роняет. Так вот и будешь с затычкой гулять всю жизнь.
А во втором, функциональном случае, девушку затыкают кляпом, чтобы заткнуть, причём, надёжно, невзирая на отсутствие или наличие желания у затыкаемой девушки. А, надо сказать, некоторые конструкции кляпов достаточно неприятны, в том числе и на вкус. Особенно же это относится к металлическим кляпам, таким, например, как разжимная арестантская тола, иногда именуемая «прелой грушей». Ну, грушей за схожесть формы, а прелой грушей потому что, как правило, никто эти груши сильно не моет, в результате, они пахнут чужим несвежим ртом с металлическим привкусом. Или взять железную головную сбруйку для девушки, при надевании которой вам в рот вводится длинная плоская пластина, хорошо, если закруглённая и зачищенная от зазубрин. Это в лучшем случае. Но даже и в этом случае такой металлический встречный язычок приводит к совершенно ненормальному слюнотечению и другим отвратительным ощущениям. При этом пластина вовсе не затыкает девушке рот, в связи с чем, не препятствует дыханию ртом, не приводит к затеканию челюстей и не представляет опасности для жизни при тошноте или рвоте, которую часто сама и вызывает, особенно если пластина настолько длинная, что упирается в глотку. Зато такой кляп препятствует движению вашего собственного языка во рту, вследствие чего членораздельно говорить невозможно, а можно только бессвязно верещать, хотя и достаточно громко. Ну и зубы об этот металлический язык поломать можно, если попытаетесь буйствовать. А уж если вместо пластины введут вам в рот чего похуже, например, полосу с шипами, трубку с пупырышками или спиральную упругую пружину…
Тут я заметила, что пленнице снова надоело ждать, и она, пытаясь меня поторопить, уже заплевала спереди всю мою верлиоку, благо, шарнирный железный трензель вызывал у неё не меньшее выделение слюны, чем упомянутый железный язычок. Но я при всём желании не могла ей тут помочь, потому что этот самый трензель был заперт на висячий замочек на её шее сзади. Оставалось лишь поверить на слово и отвязать её руки. Так я и сделала.
Дальше она уже действовала самостоятельно. Сначала отвязала свой нос от прикреплённой к кольцу цепочки, а потом стала корячиться, вытаскивая шланги, которые были вставлены в её задние отверстия. Потом мне снова пришлось ей помогать насчёт отвязывания ног, иначе не получалось стащить её с распирающей бёдра поперечной растяжки. Наконец, дама оказалась отсоединённой ото всех креплений, сделала шаг в сторону, насколько позволила ножная гиря, и принялась кряхтеть и скрипеть всеми суставами. Но, недолго. Наверное, она и вправду куда-то спешила, потому что встряхнулась, ощупала замочек, крепящий кляп, с минуту подумала, а потом вооружилась одним из приготовленных пыточных инструментов с подноса, и принялась этот замочек ломать. Что удивительно, у неё получилось.
-Х… Р-ф-ы-тьфу! – изрекла она, освободившись от кляпа. – Ф-ф-ф-ф… Ш-ш-ш-х-х-ы! Х-х-х-у!
Тут я засомневалась насчёт наличия языка и у неё тоже, но зря, потому что она резко перешла на человеческий язык и сказала:
-Тысяча грязных чертей в глотку через задницу!
-Ы-хы, - решила согласиться я с подобной оценкой ситуации.
-Вонючая грязь, и… - хотела было продолжать она, но передумала, уставилась на меня и сменила пластинку.
-Значит, так. Ты, типа, рабыня, а я, типа, Госпожа. Вот. Это чтобы всё было правильно и понятно. Понятно?
Я молча поклонилась в знак согласия, поскольку припомнила замечания первой, психической Госпожи, не по делу не гудеть ртом.
-Я твоя Госпожа, я всё знаю, всё умею, всё делаю правильно, - продолжила она, - а ты, рабыня, меня слушаешься, мне помогаешь и делаешь всё, что я прикажу. Это чтобы я смогла о тебе позаботиться и все твои проблемы разрешить. Так?
Я снова поклонилась. При этом, мой поводок снова свалился вниз, и носовой бубенчик тоже. Прямо, сама судьба шла мне навстречу. Знаете, это очень приятно, когда кто-нибудь понятный и правильный берёт вас на поводок и принимает на себя руководство и командование. А эта Госпожа явно была достаточно правильная, поскольку подхватила поводок и даже не стала ругаться по поводу того, что его ручная петля перерезана пилочкой для ногтей.
-Вот, - уверенно сказала она. – Ты на моей цепи. Я твоя Госпожа, а ты можешь поцеловать мою обувь… Э… В смысле, мою обувь будешь целовать потом, когда она появится. А сейчас просто кланяешься и приступаешь к выполнению своих обязанностей. Э.. А твоё имя «Ти». Вот.
-Ы! – обрадовалась я, поклонилась и приняла позу в ожидании указаний от своей новой Госпожи.
-Я всё знаю, - повторила она. – Знаю, насчёт твоего языка, сисек и всего остального. Всё будет в порядке. Я, это… Я тут порядок наведу! Ой, наведу! Только ты должна подчиняться, ничему не удивляться… В смысле, можешь удивляться, но про себя. Главное, подчиняйся и не лезь с вопросами и предложениями. Всё надо сделать быстро. Вот поэтому. А если быстро не сделаем, то, это… То, будет плохо.
Тут она поглядела на свои скованные ржавой цепью руки и на ногу с гирей. А я тоже поглядела и уловила, что железные браслеты и на ноге, и на руках были не шарнирными, а гнутыми из целой полосы и заклёпанными наглухо большими заклёпками. Такие, если даже и расклепать, то не разогнёшь без специальных инструментов. А при такой толщине и не разогнуть вообще. По крайней мере, девушке точно не разогнуть.
-Ладно, - решительно сказала Госпожа, - принимаемся за дело. Пошли.
И двинулась к ближайшему столику со стулом. Я чуть было не упёрлась со страху перед находившемся там фантомом, но Госпожа ведь сказала, что она всё знает, всё умеет и так далее. И у меня пока что не было повода усомниться в её словах. Тем более что и насчёт языка с сиськами она была в курсе…
Только никакого фантома почему-то не оказалось, и я с удивлением увидела, что за столиком сидит Аннолиусская Госпожа, укрытая тёмно-красными покрывалами, в чадре с перемычкой поверх носа и в густой глазной сеточке. Мало того, за вторым столиком сидела точно такая же Госпожа, а в руке, затянутой перчаткой, эта вторая Госпожа держала ручку, упиравшуюся в лист бумаги. А почему я раньше-то этих Госпожей не заметила? Тут я припомнила, что моя Госпожа велела ничему не удивляться. Она явно была надёжной Госпожой. А что? Заранее знала, что я сейчас начну удивляться, и удивляться не велела. Теперь я почувствовала ещё большую уверенность в своём будущем, и удивляться не стала. И правильно сделала, потому что дальнейшие события удивили бы любую рабыню-ламиолу, если бы её заранее чётко не озадачила Госпожа.
Первое, чем мы занялись, это вытряхиванием ближайшей Аннолиусской Госпожи из её покрывал и других одёжек. При этом Госпожа совершенно не сопротивлялась и вообще, была словно кукла из растительного отдела. Гнулась, куда гнули, задирала то, что мы ей задирали, и не только не возмущалась, а даже и глазами не мигала. Словно даже и не живая кукла, а пластмассовая. Впрочем, хорошие пластмассовые куклы как раз глазами-то мигают, а вот куклы из растительного отдела могут и не мигать, пока им не прикажут. Понятное дело, я бы вся перевелась на вопросы, если бы мне не на кого было положиться и некому довериться. А так, мы вмиг обшелушили эту Госпожу-куклу догола и потащила её к растяжке.
-Её нужно сюда привязать, точно так, как была привязана я, - выдала очередное указание Госпожа.
-Ы-гы, - подтвердила я и принялась ей помогать.
Через некоторое время мы справились, насколько позволяла ситуация. Теперь Госпожа кукла сидела на растяжке, руки и ноги её были привязаны к стойкам, левая ладонь лежала на подносе, растопырив пальцы, а её мизинчик прижимался вниз наполовину завинченным винтиком с насечённой головкой, удобной для вращения пальцами. В нос Госпоже Кукле мы продели кольцо и оттянули его цепочкой вверх. В задний проход ей вставили резиновый шланг, подведённый к висящей сбоку лицевой маске, а рот закупорили шарнирным трензелем, закрытым лишь на защёлку без замочка. А сверху на рот наложили подушечку и затянули на железный ремешок. Понятное дело, ручные кандалы и ножную гирю мы ей надеть не могли, потому что Госпожа не имела возможности снять их с себя. Но, наверное, должно было сойти и так.
-Хорошо, - одобрила наши общие действия Госпожа, и мы вернулись к столику. А вторая Аннолиусская Госпожа так и сидела в прежней позе, никак не реагируя. Ну, наверное, она тоже была кукла, только и всего.
Тут моя Госпожа принялась надевать на себя покрывала снятые с Аннолиусской Госпожи Куклы. Причём, надела она лишь верхние покрывала, чадру и сеточку, а всю остальную одежду, представлявшую собой внушительную кучу из нескольких юбок, нижнего белья, многослойных кружевных чулочков и штанишек, Госпожа собрала в кучу, и замотала в самую большую верхнюю красную юбку. Получилось нечто вроде подушки, которую она уложила около столика и указала мне:
-Место!
Я утвердилась коленками на этой подушке, а Госпожа пристегнула мой поводок к скобочке столика. Сама же уселась на стул, а свои кандалы и ножную гирю спрятала под спускающиеся с неё покрывала.
-Вот, - сказала она, и с минуту сидела молча и неподвижно. А потом пошевелилась, дёрнула меня цепочкой, отстегнула её от столика и сказала:
-Ти, сходи, принеси мне вон с того подноса пару железок, которые не сильно горячие.
И стегнула меня сбоку по попке литоной, позаимствованной у раздетой Госпожи. Да, похоже, у меня теперь очень правильная и опытная Госпожа. И какой идиот придумал привязывать её для пытки?
Я сбегала к подносу и выбрала два больших крючка с деревянными рукоятками. Тут я обратила внимание, что горелка погасла и разложенные на подносе инструменты начали остывать. Кроме того, мне показалось, что усаженная нами на растяжку Госпожа Кукла как-то чуть заметно трясётся, особенно её глаза. Будто они собрались мигать, только никак не могут начать. Я вернулась на место, отдала крючки и подала Госпоже поводок. Она снова пристегнула меня и сказала:
-Ну, что же, попробуем заняться наведением порядка.
Взяла в одну руку крючок, другой рукой придержала свою цепь, примерилась и запустила крючком во вторую Госпожу Куклу. Крючок удачно попал прямо по макушке цели, отчего Кукла-2 взвизгнула, шарахнулась и чуть даже не опрокинула свой столик. Я и не думала, что куклы так вот реагируют на попадание крючком в голову.
-Вай! – сказала эта кукла, брякнулась обратно на свой стул и развернулась в нашу стор