Инфра-12. Глава 40. Серая Моника 2 страница

-Приплыви кусок гов… - не удержалась Клу.
-Чё-ё-ё-рт! – заорала я.
-Не буду! Не буду больше! – заголосила Клу.

-Приплыви по океану, - снова забубнила я, - чтобы каждой по стакану,
Или лучше литров пять.
Чтобы, это… Вашу мать!
Почему стихи не прут?
Вот, сижу как дура тут, и колдую, идиоткой,
Чтобы, значит, бочка с водкой…
Или, может быть, с вином,
Подавиться вам гов…

-Тьфу! Не могу, - отчиталась я. – Всякая дрянь в голову лезет. Короче, сами колдуйте, а я с дурацкими комментариями лезть буду.
-Это, наверное, потому не получается, что в одном сапоге, - предположила Зойка.
-Да ну тебя, вообще! – психанула я, стащила с ноги сапог и с размаху запустила его в Оллиолону.
-Это ты зря, - сказала на это Клу. – Вдруг сейчас, вместо выпивки, первый сапог приплывёт? Обидно будет.
-Шпионки, - только и сказала я. – Издеваетесь ещё…
-А чего-то, кажется, плывёт, - вдруг сообщила Госпожа Магдалина.
-Э?
К нам и вправду плыл какой-то непонятный предмет. Уж точно, что не бутылка. Чего-то побольше, и округлое.
-А ведь бочонок, - первой опознала предмет Зойка.
-Мимо проплывёт, - предположила Госпожа Магдалина.
-Чего сидим? Лови! – подскочила Клу.
Тут они с Зойкой спрыгнули в воду. Зойка ухватилась рукой за Клу, а та за вытянутую в воду ногу Госпожи Магдалины. А я так и осталась сидеть.
Похоже, это и вправду был деревянный бочонок, только полузатонувший, причём, косо. Это потому что над водой он торчал полукруглым куском днища. Ну, если это бочонок рома, и если ром легче воды…
Тем временем, Зойка попыталась ухватить добычу. Только у неё не получалось, потому что левая рука держалась за ногу Клу, а одной рукой бочку не схватишь. Обе девушки уже хотели заругаться, поскольку бочка буквально ускользала из рук, но вдруг оказалось, что на ней имелась скоба, за которую Зойка и ухватилась.
-Ага! Ура! – обрадовалась Клу, и они принялись подтаскивать добычу к камню. А на меня вдруг напало беспокойство. Особенно когда я заметила, что со скобы свешивается оборванная верёвка.
-Эй, осторожнее… - попыталась предупредить я. Но меня и не слушали, а корячились, пытаясь вытянуть бочку на остров. А ещё говорили, что это Нолы выпивохи.
Бочка была чего-то уж слишком большая для того, чтобы держать в ней ром или какую другую выпивку. И в то же время, достаточно лёгкая, поскольку, хотя и с трудом, но две девушки выволакивали её на камень. Похоже, что из бочки ещё и чего-то слегка текло. Однако, вытащив эту бочку наполовину из воды, дном вперёд, девушки упёрлись в её дальнейшую неподъёмность. Им пришлось ухватиться за скобы, которых оказалось две, и попытаться перекантовать бочку на днище. Они даже застонали от натуги, и всё-таки перевалили груз на себя. И тут же завопили, одна сильнее, другая слабее, и отскочили в сторону.
-Ой, что это?! – завопила Клу.
-Ай, кто это? – одновременно завопила Зойка.
А я только икнула и поперхнулась.
Из противоположного днища бочки торчала голова девушки, завязанная в ярко-красный платок и туго обтянутая узкими чёрными ремешками кляпа с большущим красным шаром во рту.
-Тихо! – сказала Госпожа Магдалина, шагнула к бочке и принялась осматривать голову утопленницы.
-Чего испугались? Кукла.
-Ку-ку-ку-кла? – уточнила Клу.
-Живая? – задала более практический вопрос Зойка.
-Резиновая, - оценила Госпожа Магдалина. – Может даже и не кукла, а одна голова.
-А это точно кукла? - с испугом спросила Клу.
-Сама погляди, - щёлкнула Госпожа Магдалина пальцем по кляпу. – В живой рот такого шарика не затолкаешь, только в резиновый.
-Страшно выглядит, - расценила Зойка. – Бочка с головой. Чего это такое, вообще?
-Мина, - наконец-то вспомнила я.
-Чего?
-Мина от Госпожи Линды. Нитроглицериновая. Только, я думала, она всегда для мин живых девушек использует. Хотя, почему бы и кукол не взять, если их много? Правда, Клу?
-Ну, д-да, - заикнулась Клу.
-Ты же сама такой миной работала, - напомнила я.
-Работала, д-да, - подтвердила Клу.
-Нехорошие воспоминания нахлынули? – поинтересовалась я.
-Д-д-да.
-Е-е-е, - вдруг подала голос Виолетта, указывая пальцем на бочку. – Е-е-щё один большой рот. И так ж-ж-ж-рать нечего.
-У кого что болит, - заметила я.
-А что значит, нитроглицериновая? – спросила Госпожа Магдалина.
-Взрывчатка такая, - пояснила я, - на местном жаргоне ещё говорят, «глюк».
-То есть, взрывается?
-Ну да. То есть, пока плавает головой вверх, не взрывается. А когда бочка переворачивается, там на глюк груз падает, он от удара и взрывается.
-Так ведь бочка и плыла перевёрнутая? – припомнила Госпожа Магдалина.
-Значит, заело что-то, - предположила я. – Или мина не заряженная.
-Или взрыватель замедленный, - сказала Зойка.
-А замедленные взрыватели, они обычно тикают, - сообщила Клу.
Госпожа Магдалина приложила к бочке ухо и сказала:
-А, точно, тикает. То ли тикает, то ли…
-Вай! Спасайся, кто может! – заорала я и, поддавшись моментальной панике, прыгнула в воду. И не успела ещё вынырнуть, как мне на голову посыпались остальные подружки. На камне не осталось никого, причём, нас подхватило течением и понесло прочь. При этом Виолетта оказалась без поддержки Госпожи, однако плыла, да ещё так, что не догонишь.
-Ви! – заорала я. – Стой! Ты же плавать не умеешь!
Я погналась за ней и с трудом поймала.
-Спасайся, кто как может, - заявила мне Виолетта, причём, перестав заикаться.
-Ты же говорила, что плавать не умеешь?
-Не умею, - подтвердила она. – А что?
-Ладно, забудь, - попросила я. А то ещё снова возись с ней. Пускай сама плывёт, пока плывётся.
Тем временем и остальные пловчихи собрались поблизости.
-А мина-то мощная, вообще? – спросила подплывшая Зойка.
-Корабль враз на куски, - припомнила я.
-Надо было не прыгать, а бочку в море спихнуть, - сказала Клу.
-Да уж, - согласилась Госпожа Магдалина, - именно так и надо было сделать.
-А чего же ты тогда сама прыгнула? – возмутилась я.
-Так вы же попрыгали, дурочки. Куда бы я её спихивала, к вам по течению? А теперь уже не выгребешь, против течения-то.
-А бомба, значит, тикала?
-Дослушали бы сперва, - проворчала Госпожа. – Я же хотела сказать, то ли тикает, то ли булькает. А чего ей не булькать, если из неё понемногу вытекает, после того, как вы её вытащили.
-Вот, грязные черти, - ругнулась я. – Да нечего было вообще меня заставлять чего-то там генерировать!
-Значит признаёшь, что можешь генерировать?
-Да ничего я не могу! – возмутилась я. – У каждого такого генераторно-дегенераторного случая параллельное объяснение имеется. Хотя и подозрительное. А чего я поделать могу, когда без этих параллельных объяснений вообще никогда не бывает? Вот, если бы…
В этот момент выше по течению грянул взрыв, прострелив стелющийся над водой туман яркой оранжевой вспышкой. В следующий момент в мой разинутый рот заплеснула волна, а в момент, следующий за этим, меня стукнуло по голове большой щепкой. Не так чтобы сильно больно, но почему снова по голове-то?!
-Вот. А ты говоришь, булькает, - первой сказала Клу в адрес Госпожи Магдалины.
Второй высказалась Зойка, но в таком ключе, что я её высказывание повторять не хочу. А я никак не могла прочихаться, чтобы тоже высказаться. Поэтому, вместо меня высказалась Виолетта. А она высказалась так:
-А! Гром и молния! Где это я вообще?
-Ты в море плаваешь, - объяснила ей Госпожа Магдалина.
-Я плаваю?
-Да.
-Ты чего ерунду несёшь, контра? Я плавать не умею.
-Я тебя плавать научила, пока ты не в себе была. А ты ещё и обзываешься.
-Правда, что ли? – удивилась Виолетта. – Э… А ты, Нола, почему не в кандалах, вообще?
-Потому что без кандалов плавать удобнее. Не так?
-А чего это у тебя на всё объяснение находится?
-Чего ты к ней привязалась? – вдруг вступилась за Госпожу Магдалину Зойка. – У тебя самой-то объяснение есть?
-Объяснение чему? – не поняла Виолетта.
-Тому, куда половина продуктов подевалась, так, что теперь жрать нечего.
-Ты на что это намекаешь? – возмутилась Ви. – На то, что я их съела?
-А чего у тебя такая плавучесть подозрительная?
-Да я вообще… Ах, да, - припомнила Ви, - про то, что плавать не умею, я уже говорила.
-Такая справная, что и не умея плаваешь.
-Я всегда такая была! – возмутилась Виолетта. – И нечего тут… Тут… Слушайте, а почему мы в море плаваем? Мы чего здесь делаем?
-По течению плывём, - объяснила Клу.
-А мы же, кажется, кого-то убивать собирались? Убили, нет?
-Нет.
-А почему?
-Потому что нас волной смыло, вот и плаваем теперь.
-Тоже мне, революционерки, - охарактеризовала нас Виолетта, - никого даже убить не могут. Только и могут, что по течению к светлому будущему.
-Будущее-то у нас в тумане, - заметила Госпожа Магдалина.
А ведь и правда, пока мы болтали да мины вылавливали, туман над водой сгустился настолько, что буквально не стало видно ни зги… А чего это ещё за «зга» в голову пришла? Чего это такое вообще?
-Вон, чего-то большое плывёт, - вдруг сообщила Клу.
Действительно, на нас надвигалось нечто огромное, высоко возвышающееся над поверхностью моря, постепенно проступая сквозь туман.
-Не иначе, голограмма, - сострила Госпожа Магдалина.
И тут, вдруг оказалось, что это обломок полена. Наверное, от взорвавшейся бочки. Да уж, где-то я слышала, что в тумане резко искажается восприятие расстояний и величины предметов. А за полено сейчас же ухватилась Виолетта, объяснив:
-Я, поскольку, плавать не умею. Говорила же…
Следующим сюрпризом оказалось то, что вокруг нас начали слышаться различные непонятные звуки. Какие-то скрипы, всплески, стуки и тому подобное. А несёт ли нас по-прежнему течение, или оно закончилось, понять теперь не представлялось возможным. Следующим пунктом в мою голову пришла дурная мысль, что, поскольку я теперь Серая Моника, то и всё кругом становится серым и превращается в серый туман. Вот, не надо было торопиться с собственным названием. Говорят же, как назовёшься…
-Мне так кажется, вода здесь ненормально тёплая, - вдруг сказала Госпожа Магдалина.
-Ну, так и хорошо, что тёплая, - отозвалась Клу, - не то, окоченели бы уже.
-Теплее даже, чем в озере, - продолжала Нола.
-То есть, что, - сказала я, - мы в Элурисском озере плаваем? Не в Оллиолоне?
-Да, чёрт его знает. Туман ещё такой.
-А давайте друг за друга держаться, - предложила Виолетта. – А то, чуть кто отплывёт, так и потеряется. А я и плавать не умею.
-Забудь уже, что ты плавать не умеешь, - попросила Зойка.
-А вон ещё одно полено плывёт, - указала в сторону Клу. И правда, на нас снова надвигалась какая-то, с виду, размытая гора. Но на сей раз ещё и скрежет усилился, словно эта гора шевелилась или дышала. И, помимо того, создавалось впечатление что поблизости кто-то голосил в излюбленном местном ключе. То есть «бу-бу-бу-бу…». А кругом вдруг заметно потемнело. И тут меня опять ударило по голове. То есть, не то, чтобы ударило, а скорее нажало мне на голову, зато сильно, прямо-таки с несокрушимой силой затолкав меня под воду. Я просто взбесилась, вывернула голову из под этой силы, вынырнула наверх и только разинула рот, чтобы заорать во всё горло, как меня в следующий раз нажало на голову, теперь со стороны затылка, и погнало против течения, прямо разинутым ртом на воду.
Кажется, я так нахлебалась воды, что даже на некоторое время отключилась. А когда включилась, оказалось, что я лежу животом на чьей-то коленке, а меня эксплуатируют как насос для перекачки жидкости. Это потому что жидкость из меня интенсивно вытекала, а каким образом она в меня втекала, я и думать не стала, потому что меня больше поразила вытекшая лужа. То есть не сама лужа, а то место, на которое она натекла. Потому что место было деревянным, да ещё и составленным из достаточно узких досок, плотно подогнанных друг к другу.
Я попыталась спихнуться с коленки и оглядеться вокруг, только вдруг закашлялась, а внутри начали происходить крайне неприятные процессы. Могу предположить, что подобные процессы происходят с повешенными перед тем, как они умирают. Кто хочет подробностей, напроситесь на повешение, тогда и узнаете. А я и вспоминать не хочу. Но вскоре я всё-таки обнаружила, что больше не плаваю в море. Мало того, обнаружила вокруг себя корабль, а также кучу персон женского рода, уставившихся на меня словно на нечто интересное.
-Ну? – первой высказалась в мой адрес Клу.
-А чего, «ну»? – не поняла я. – Кхе, кхе…
-Ну, живая? – более конкретно высказалась Зойка.
-Да, - доложила я. Сначала мне захотелось как-нибудь сострить, но чего-то сразу расхотелось, вот я так и ответила.
И тут перед моим взором появилась Соня.
-О! – сказала я. – А ты как здесь?
-Как все, - объяснила она.
-Ты меня подальше послала, - припомнила я. – А теперь, что, все остальные тоже?
-Половина, - доложила она. – И тебя, и меня.
-Ничего не пойму, - призналась я.
-Ты головой под вёсла попала, - сказала Соня.
-Ах, вон чего, - догадалась я. – А остальные не попали? А это мы на «Клеопатре», да?
-Как себя чувствуешь?
-Жрать хочу, - честно сообщила я.
-Вот! – обрадовалась оказавшаяся здесь же Виолетта. – Говорю же, оклемается.
И, правда. Помаленьку я пришла в себя, и оказалось, что мы теперь на борту «Клеопатры», вокруг всё тот же непроглядный туман, но теперь он не страшен, потому что, если кто забыл, у нас Госпожа Энни, навигаторша, цепью за ногу к кораблю пристёгнута. И вот, если бы не она, нас бы нипочём не нашли. А Госпожа Энни сумела и в тумане чего-то уловить и дать направление и расстояние. Ну, я-то одна знаю, каким образом, и никому не говорить обещала.
Плывём мы сейчас малым ходом, чтобы аккумуляторы сберечь, с целью выплыть из течения на мёртвую воду. А то, неизвестно ещё, куда это течение течёт.
А есть нечего вообще. Вот это очень плохая новость. Хотя бы по сравнению с другими. Я, хоть и устала, но всё же пришлось провести с Соней совещание. Как оказалось, после моего пленения русалками, наша Курбашиха велела дальше не рассусоливать, а нападать на береговую базу «Клеопатры». Тут им в руки удачно попалась раненная стрелой в задницу русалка. Эта бедняга и на берег вылезти не могла, и уплыть с такой пробоиной не получалось. А её подружки-русалки просто бросили её возле берега, мерзавки такие. Впрочем, о моральных качествах русалок я уже и без того была достаточно невысокого мнения. Так эту русалку даже и пытать не пришлось, и так рассказала, куда меня могли утащить, и зачем. Ну, за это Курбаши выдернула из неё стрелу, отдала оставшуюся после наших специалистов по аккумуляторам выпивку, и отпустила лечиться.
Тем временем, специалисты подключили запасной кабель и принялись заряжаться. А с береговой охраной договорились о нейтралитете. Оказалось, что аккумуляторы можно заряжать и через имеющийся на борту генератор, только его кто-то должен крутить. Чем сильнее крутить, тем быстрее зарядишься. А лучше всего присоединить этот генератор к мощному силовому валу. Только чего-то там надо вроде соединительного устройства для этого. Потому механошка с помощницами и присоединилась к десантной группе. Думали такое устройство на берегу найти, да кажется, и вправду нашли.
Ну а десант вооружился чем мог, и ворвался в логово Линды. При этом охранники почти сразу разбежались, а о местном населении и приезжих Госпожах и говорить нечего. Похоже, за время нашего восстания им такого наговорили, после чего они ещё и сами такого напридумывали, что при одном появлении десанта с «Клеопатры» ударились в панику и разбежались кто куда. Может даже и за пределы Элуриса разбежались. Ну, так и девушки, пока бежали по берегу, поспособствовали. Орали, там, что всех на куски покрошат, про свободу, мировую революцию и всё такое.
А потом половина десанта, во главе с Лу-лу, прибежала назад и доложила, что надо, не медля ни секунды, отваливать и плыть вдоль берега, за мыс. И никого больше не ждать, поскольку, она потом объяснит. Курбаши послушалась, а Лу-лу потом объяснила, что половина остальных выберутся другим путём, а другая половина сбежала в Элурис, расценив шансы на выживание там как более высокие, чем здесь. Соня половину не поняла, а Лу-лу толковее и объяснить не сумела, поскольку переволновалась и вообще начала нести ахинею. А теперь спит. Да тут ещё грянул атомный взрыв, и половину берега разнесло ко всем грязным чертям. Ну, может, не атомный, но такое впечатление было. И вся вода из озера хлынула туда, где взорвалось, и «Клеопатру» за собой утащила. Ну и понесло черт знает, куда. Понятное дело, при таких делах большая часть наличного состава впала в прострацию, а если кто и остался адекватный, так это пошивочная бригада Машки и Глашки, в составе Госпожи Бе и Госпожи Ванессы, которые хоть что-то сумели объяснить. По крайней мере, не ей, Соне, а навигаторше Энни, которая так и сидит до сих пор на ножной цепи, и всё больше жизнью недовольная. Я, говорит, на вас работать не обязана, поскольку лишь на пару с вашей Генральшей-Адмиральшей, а где она? Соня ей говорит, ищи её тогда. А она, собственную работу на вас искать на свою голову, да? Но потом вдруг согласилась, а Соня даже и убить её не грозилась ещё. Уж эти, мне Нолы. Как только не в кандалах…
-Ладно, достаточно, я всё поняла! – перебила её я.
-И чего делать будем?
-Есть хочу, спать хочу, Оллитары хочу! – сообщила я обстановку.
-Да ты что?
-Помираю, просто!
-Так я ж тебе сказала, есть нечего, мужчин нету, и…
-Значит, спать!
-Что, всё бросить, и спать?
-Кому не спиться, пускай не спит. Так, чего такого? Еды, если нет, так и украсть её нельзя. Мужчин нет, значит, не передерётся никто. А машину глуши, нечего аккумуляторы садить. И пускай течение несёт. Если куда не надо несёт, уж навигаторша доложит, она же за ногу к кораблю прикована, да ещё и сама мне говорила, что потонуть не хочет.
Короче, не стала я больше Соне на мозги капать и начала спать, прямо не сходя с совещания. Вот, просто начала спать, да и всё.
Это потому что надо же мне как-то было расслабиться, в конце-то концов? Только чего-то расслабления не получилось. Не успела я заснуть, как ощутила будто меня вертит словно сверло в дырке, а дышать, так вообще невозможно. Это потому что меня несло по водяному каналу, а догадалась я об этом в тот момент, когда меня вынесло наружу, причём, не в какой-то дурацкий водопад, которого здесь и быть-то не могло, а как раз под воду, да ещё и не особенно глубоко. Ну, вот, говорила же я, что меня через водопад перекинуло в Серую Монику, а теперь она легла спать, а я сейчас настоящая, а не как-нибудь.
В связи с этим, я срочно вынырнула на поверхность, отплевалась, отдышалась и оглядела окрестности. Вокруг был туман, но не настолько густой, чтобы я не смогла разглядеть удаляющиеся в него головы вынырнувших раньше меня подружек. Естественно, первым моим порывом была мысль, попытаться их догнать. Но сейчас же я и припомнила о наличии Серой Моники поблизости. Во-первых, незачем шокировать народ наличием раздвоения личности. Они и так уже достаточно шокированы всем остальным. А, во-вторых, не просто же так это раздвоение случилось? Наверное, мне следовало сделать нечто такое, чего находясь в единственном числе, и на одном месте, сделать было бы затруднительно. А в-третьих, явно существовал некий защитный механизм от полноценного контакта с моими Мониками. Ведь никогда прежде такого контакта и не выходило, как я не пыталась его организовать. Ну да. Выходил не контакт, а сплошное издевательство.
Я, конечно, неплохо плаваю, но, всё равно, оказавшись в воде всегда думаю, как выбраться на берег. Вот и сейчас я огляделась насчёт берега и обрадовалась, обнаружив его поблизости. И осознала, что если я сразу же не уцеплюсь за него, меня понесёт течением прочь. Так что, выбралась на сушу я не рассуждая, надо ли это, и зачем. Просто потому что, промедлив, я бы возможность выбраться потеряла.
На берегу я принялась слегка думать. Вот, хорошо, что у меня имелся уже достаточно большой опыт перекидывания в Моник и обратно. Настолько большой, что уже можно было судить о закономерностях, присутствующих в таких случаях. Ни у одной Моники не было невыполнимых задач. А если по ходу дела возникал непроход, так появлялись новые обстоятельства, которые явно генерировала основная моя ипостась, скорее всего, подсознательным методом. Ну, потому что, как правило, эта самая ипостась в это время дрыхла, а за всё отдувалась очередная сонная Моника. Правда, теперь был противоположный случай, то есть, дрыхла Моника, а я должна была действовать. Хотя, если тут присовокупить теорию относительности… Нет, нет, нет! Только не теорию относительности! Хотя бы потому, что я её толком никогда не знала, а если чего об этой теории слыхала, так это, что у неё был невозможно сложный математический аппарат. А я глупая ламиола, и пошла вся эта арифметика на фиг!
Значит, получалось, что «Клеопатру» вынесло из Элурисского озера. Правда, ещё неизвестно, куда. Может и не в Оллиолону, а в какое-нибудь промежуточное озеро, поскольку Элурис-то недалеко, буквально в нескольких сотнях метров вверху, если судить по сливным каналам чуть ли не прямо из логова Линды. И на «Клеопатре» теперь нечего есть, половина восставших разбежалась, а оставшиеся на грани, и Оллитару взять негде. То есть, остро встал вопрос снабжения. До того остро, что как бы вообще всё восстание безвременно не откинулось. И чего делать? Срочно плыть подальше, в надежде что повстречается какой-нибудь корабль, который удастся ограбить? Ага, станут торговые корабли плавать вблизи логова Оранжевой Линды. А у нас запас хода на сутки всего. Течения, разве что? Да, всё равно, куда без еды-то?
Чёрт побери, ситуация явно напоминала мне ту, что случилась в моём дворце после разрушения водопровода командой Миниуниты Машки. Вроде бы и деньги есть, и дворец, и золото даже, а с места не сдвинешься, и непонятно, как из этого ступора выбраться, вообще. Вот и сейчас, и корабль есть, и команда, и золото, даже, если принять во внимание наши золотые ошейники, а с места не сойти.
И чего делать? Ну, пойти в Элурис и всё достать. Чего ещё-то остаётся? А вот как раз и чего-то вроде тропиночки просматривается. Явно сюда иногда спускаются, вдруг эти сливные каналы время от времени засоряются? А может быть эту сливную систему используют подобно песчаной ловушке от Госпожи Долли в Гедониксе? С этой Оранжевой Линды станется. Тем более, нечего тут сидеть, пока не пришли, не схватили и не засунули в какую-нибудь местную колбочку.
Я принялась красться наверх, подпрыгивая и ойкая на каждом шагу, поскольку тропиночка была каменная, а камешки достаточно острыми. В верхней части пришлось даже перейти на четвереньки, поскольку тропинка исчезла, а камни ещё больше заострились. И вообще, это место выглядело разрушенным словно на него недавно упала бомба. Так ведь это, наверное, последствия взрыва перемычки Госпожой Шерри! Как я сразу-то не догадалась? Потому-то и нет никого поблизости, что все от взрыва подальше разбежались. А кто не разбежался, тех поубивало и на кусочки разорвало, потому и нет никого. Вот, и ладно.
Я, наконец, выбралась на площадку, откуда уже начиналась сносная дорога. Правда, она тоже была усыпана камнями различной величины. Наверное, взрыв был очень сильным, эдак, на несколько бочек глюка мощностью. И как мы его не услышали-то? Разве что, если взрыв совпал по времени с нашим сливом в канализацию?
Надо полагать, сейчас в Элурисе царит если не паника, то достаточный беспорядок. А этим и надо воспользоваться. Тем более что и с ночным освещением там чего-то неладно. Прошлой ночью берег был гораздо лучше освещён, по крайней мере, тогда на берегу не мигало где попало.
Паники, конечно, в Элурисе не оказалось, но, вот, насчёт беспорядка я не ошиблась. По крайней мере, на окраине все куда-то бежали, и наблюдалось достаточно много брошенных без присмотра рабынь. А эти обычно никуда не бежали, поскольку были или запряжены в упряжки, связаны, или крепко закованы. Да и не принято у рабынь бежать с того места, где их бросили, а то, ещё отвечать придётся за перемену своей дислокации без позволения. А в Элурисе рабыни явно ещё и сверх меры запуганы обещанными в будущем кольями и всякими другими штучками рабовладельцев.
Тем не менее, голую рабыню в Элурисском ошейнике даже и сейчас недолго бы оставили без внимания. Поэтому, прежде всего, следовало позаботиться о своём внешнем виде. Я вооружилась достаточно острым обломком камня, спряталась под придорожный куст и принялась высматривать жертву. Особенно долго ждать не пришлось. Перспективный объект вскоре появился. А перспективным он был, поскольку представлял собой одну из меднопокрышковых негодяек, бегущую в единственном числе, причём, не быстро. Вероятно, она бежала долго и запыхалась. Я вскочила на ноги и оказалась на её пути так неожиданно, что она чуть не протаранила меня своей головой в меднопокрывальном наморднике.
-Извините, уважаемая Госпожа, - сказала я ей, - а куда это вы так поспешно торопитесь?
-Чё… чё… чёрт! – ответила она, поскольку, и вправду, запыхалась. – Я бегством спа… спа… саюсь! Не видно ра… ра… зве?
-Да от кого же вы спасаетесь бегством, если не секрет, конечно?
-Так, бунтовщицы же… же… ох! Которых, на кол…
-Восставших девушек-ламиол вы имеете в виду?
-Ну да! Ох-ох-ох…
-Так чего же ты не в ту сторону бежишь-то, извращенка заезжая?
-Э? – сказала она и наконец-то разглядела как меня, так и мой навсегдушный золотой ошейник. А я приставила к её носу свой камень, острой кромкой, и сказала:
-А ну, раздевайся по-быстрому, ты, контра недорезанная!
Вот, как всё-таки удачно одеваются и оснащаются Госпожи Нолы. Во-первых, покрывала представляют собой практически безразмерную верхнюю одежду, в связи с чем, рабыне для ограбления вовсе не обязательно подбирать жертву по своей комплекции и росту. Любая сойдёт. Во-вторых, под покрывалами у них обычно целый ворох нижнего белья, промежуточных платьев и юбок, так что, раздев Нолу, можно упаковаться до любой желаемой степени. А в-третьих, совершенно никаких проблем с временным обездвиживанием ограбленной персоны для исключения возможности вашего преследования или привлечения охраны. Любая Госпожа Нола всегда нашпигована всякими цепочками-наручниками для сковывания рабынь, путами-шнурками-верёвочками для связывания рабынь и затычками-пробочками-намордничками для затыкания рабских ротиков. Не говоря уже про литону и плётку, без которых Госпожей Нол просто не бывает в природе. Так что, вскорости я оказалась одетой в упрощённый с внутренней стороны наряд Госпожи Элуриса, а Госпожа Нола осталась сидеть привязанной к кусту, в кляпе, наручниках, ножных путах и в ворохе своего нижнего белья. Это потому что не люблю я чужого белья, тем более, потного после бегства и испуга. Да и некогда, опять же. Я даже и стегать её плёткой не стала. Хотя, если бы не торопилась…
Так. Далее, я огляделась и обнаружила невдалеке бесхозную коляску, запряжённую двумя девушками-рабынями. А что? Так оно надёжнее выйдет, менее подозрительно, да и быстрее. Тем более что если по части покрывал у меня проблем не было, то по части обуви были. Башмачки, снятые с меднопокрышковой негодяйки были мне маловаты. Лучше, конечно, чем босиком, но всё-таки. Коляска оказалась даже и не привязанной никак, не говоря уже об отсутствии пут на ногах у девушек. Хорошо, хоть поводья были надеты на крючок. Когда поводья на крючке, головы ездовых девушек выворачиваются палочками уздечек в одну сторону, что сильно затрудняет им самовольное бегство. Так они скорее по кругу бегать станут. Ну, если это ездовые девушки, а не кто попало. Ездовая девушка к поводьям приучена, и если уздечка тянет её в сторону, ей и в голову не придёт бежать по-прямой. Ну, если, конечно, эту голову сильно не напрячь для отвлечения от стереотипов мышления. А кто напрягаться-то любит?
Короче говоря, я взгромоздилась на коляску, перехватила поводья, стегнула ими девушек по щекам для приведения в чувство, и… А хлыста на месте не оказалось. Наверное, сбежавшая наездница прихватила хлыст с собой для расчистки пути бегства, не иначе. Делать нечего, я стегнула девушек трофейной плёткой, и они, наконец, покатили меня по дороге. Чёрт побери! Оказывается, все эти мерзкие Госпожи рабовладелицы не без причины используют специальный ездовой хлыст для погоняния упряжных рабынь. Погонять их универсальной плёткой оказалось крайне неудобно по причине неудачного расстояния до их спин и попок. Приходилось каждый раз приподниматься с сидения и наклоняться вперёд. Поэтому я принялась больше погонять рабынь словесно, методом покрикивания.
Поначалу всё шло хорошо, но потом оказалось, что мои вопли привлекли нездоровое внимание охраны, когда я въехала в более освещённую часть города. А может, здесь уже охрана не бегала без толку, а целенаправленно предпринимала контрреволюционные меры. Так, или иначе, но несколько бездельников загородили мне дорогу и ухватились за коляску.
-Чего надо?! – закричала я, чтобы навязать ситуации собственную инициативу. – А ну, прочь с дороги, и дайте проехать!
Охранников оказалось четверо, а кто из них был главный, я не разобрала.
-Стоять! – не испугался первый.
-Кто такая? – поинтересовался второй.
-Откуда, куда и зачем? – спросил третий.
-Э… - конкретнее всех выразился четвёртый.
-Обнаглели?! – напёрла я. – Не смейте покушаться на моё право отдыхать, оплаченное в установленном порядке, кстати. А не то…
-Кто такая, спрашиваю?! – рявкнул второй настолько страшным голосом, что я даже икнула от неожиданности, но справилась и представилась:
-Госпожа Оллитарии!
-Куда несёшься?
-Куда хочу, туда и несусь! Будете приставать, в администрацию понесусь, жалобу на вас подавать, поняли?
-А ты, часом, не бунтовщица беглая? – спросил четвёртый. – Не сбежать отсюда намылилась?
-Ха! – возмутилась я. – Сбежать? А не мне ли говорили, что из Элуриса сбежать совершенно невозможно? Или это не так?
-Так, - подтвердил первый. – Потому и не сбежишь.
-А с чего это мне куда-то сбегать, если я сюда развлекаться приехала? И бешеные деньги заплатила, между прочим.
-А бунтовщицы? – напомнил первый.
-А бунтовщицы, это ещё интереснее, - возразила я. – Насколько я поняла, завтра предстоит большое шоу по расправе над бунтовщицами. На кол, и всё такое. Или уже отменили?
-Нет, вот, расправу не отменяли, - сообщил второй, - только непонятно теперь, кто кого на кол сажать будет. Может, как раз таких, вот, приезжих развлекательниц. Вот и интересно, от кого это ты бежишь, Госпожа ряженная?
-Да я вообще не бегу! Э… А почему это я ряженная?
-Потому что, сразу видно.
-Чего это тебе сразу видно?! Ну, растрепалась маленько, подумаешь…
-Ошейник видно, - пояснил первый.
-Как, видно? – испугалась я и машинально ухватилась за шею через покрывала. – То есть, какой ещё чёртов ошейник? На кой мне ошейник, если я…
-Попалась, дура, - констатировал четвёртый, и они тут же ухватили меня в четыре пары ручищ и стащили покрывала.
-Ух, ты! – обрадовался кто-то из них, - и, правда, в ошейнике. И ошейник-то навсегдушный.
-Говорю же, бунтовщица.
-Сбежать пыталась!
-Да ещё раздела кого-то!
-Да и убила, может!
-Эй, эй! – ещё больше перепугалась я, - вы лишнего-то на меня не валите…
-И не подумаем, - сострил первый, - наоборот, всё лишнее обдерём. Это чтобы на колу подольше посидела. На колу лишняя тяжесть способствует ускорению протыкания, хы-хы-хы.
От отчаяния, я попыталась сопротивляться, в смысле, драться, но с четверыми негодяями ничего поделать оказалось невозможно. Да они и сами, по ходу моего обдирания догола сообщили:
-Сопротивление бесполезно! Гы-гы-гы. Гы.
Я чуть не захныкала с горя, но тут же мой внутренний адреналин вспомнил о своих обязанностях и так ударил меня по мозгам, что мне показалось, будто они зазвенели и потребовали некоторого времени чтобы опомниться от подобных ударов, а уж потом изобретать методы спасения. Тем временем, и у вражеской стороны вышла заминка, потому что вместо того чтобы меня связать, сковать, засунуть в мешок и потащить на расправу, они чего-то засомневались. Но не успела я и обрадоваться, как причина заминки прояснилась.
-Вот, - сказал четвёртый, ухватив меня за ошейник, - куча золота. Чего добру пропадать?
-Э… - сказала я, из последних сил надеясь, что неправильно поняла намёк.
-Ну да, - подтвердил второй. – Килограмма два. Если по половине килограмма каждому, то… Сколько, там, в Генозисе монет за килограмм золота давали-то?
-Эй, эй! - перепугалась я, - ошейник-то не снимается!
-Не беспокойся. Голову отрезать, все дела.
-Без головы на кол не возьмут! – заорала я.
-Не возьмут, так и не надо, - успокоил меня третий. – Кто вас, бунтовщиц поганых, сильно подсчитывать-то будет?
-Если не посчитывать, так и сбежит половина! – заголосила я, не находя более весомых аргументов.
-Короче, режем шею, - распорядился первый. – Есть у кого нож?
-Вот, - продемонстрировал совершенно несерьёзный ножик четвёртый.
-А побольше нет? А то, долго возиться.
-Тебе, может, ещё топор или саблю достать?
-Ладно, давай. Эй ты, бунтовщица, не трепыхайся. И не ори, не поможет.
Тут они завалили меня на спину, ухватили за голову и начали примериваться своим ножиком, откуда удобнее будет начинать резать. Но к этому моменту мои мозги уже заработали со страшной силой, и я сказала:
-Эй, Господа бандиты, а вы ничего не позабыли, случайно?
-Э? – удивился первый. – Чего?
-Того, что все нормальные злодеи никогда не забывают.
-Э?
-Если уж девушку всё равно убивать, так её прежде следует изнасиловать. Пока ещё живая. Или вы тут ещё и некрофилы? Знаете, некрофилия с безголовым трупом, это, по-моему, уже слишком даже для Элуриса…
-Тьфу! – рассердился третий, - поговори ещё, уродка!
-Так я и говорю, если некрофилы, тогда, конечно…
-Сто грязных чертей!
-А! Не некрофилы, а импотенты, да? Ноквинги?
Тут Господа бандиты резко рассердились и принялись грязно ругаться в четыре глотки. А потом заявили, что, вот сейчас я погляжу, какие-такие они ноквинги!
По такой бурной реакции я рассудила, что, конечно же эти ребята никакие не ноквинги, но, уж конечно, и не Квинглеры. Да Квинглера ламиола нутром на расстоянии чует. А это, в смысле мужских достоинств, мелкая вошь, которая болезненно реагирует на любые сомнения в своей состоятельности и мощности, даже если эти сомнения явно провокационные. А если я не ошиблась, то появляются некоторые шансы уцелеть.
Но тут четвёртый, вероятно, самый умный, в смысле, наименее глупый, вдруг поинтересовался, а чего это я напрашиваюсь? Поскольку, как правило, девушки, даже девушки-ламиолы, группового насилия не любят. Ну, если только я девушка-извращенка…
-Вот, дурак, - сказала я. – Да никакая я не извращенка, просто жить охота. Каждая лишняя минута жизни дорого стоит, даже и в состоянии насилуемой жертвы. Всё лучше, чем смерть, особенно такая жуткая, как через отрезание головы.
Кстати, если они все не мерзкие извращенцы, а нормальные убийцы и грабители, так им и самим не понравиться резать мне голову таким маленьким ножиком. Кровь, грязь, визг, предсмертные судороги и всё такое. Я ещё хотела привести в качестве аргумента потерю времени, но вовремя передумала. Потому что групповое изнасилование девушки может вызвать гораздо большую потерю времени, чем перерезывание её шеи перочинным ножиком, если прямо сразу начать. Вместо этого я сообщила что, помимо всего уже сказанного, в случае квалифицированного насилия я могу резко забеременеть, и хотя бы перед смертью побыть мамочкой, пусть даже лишь потенциально. А это ли не голубая мечта каждой девушки? Потому что…
Тут вдруг в моих мозгах словно лопнула некая пробка и у меня там вмиг сложился план действий, который вполне реально было бы осуществить. Ну, в том случае, конечно, если мне голову не отрежут в ближайшее время. Причём, план сложился настолько логичный, настолько соответствующий всей дедуктивной цепочке предыдущих событий последнего времени, что я просто захохотала дурным истерическим смехом. Ну, над своими мозгами захохотала. Оказывается, если их как следует напугать, то они могут даже гениальностью заразиться на время.
Между тем, Господа убийцы, похоже, резко заразились слабоумием от моей гениальности, потому что решили, что сразу вчетвером насиловать одну девушку неудобно, по причине тесноты и толкотни. Поэтому сначала насиловать будут двое, а потом двое других. А вторые, чем стоять в очередь, могут пока пойти поискать более подходящий инструмент для отделения меня от головы. Топор, саблю, на худой конец, какую-нибудь пилу. А не найдут, так после смены сходят первые. А если уже и тогда не найдут… Впрочем, они думают, мне к тому времени уже будет всё равно, каким инструментом отрежут голову. Потому что, вот сейчас они мне покажут, насколько они ноквинги, гы-гы-гы.
И первая парочка принялась чего-то такое показывать, причём, нацелившись в нижние отверстия, хотя это и вызывало вышеупомянутую толкотню. Сперва один попытался прицелиться к моему рту, но передумал. И, правильно. Если уж девушке нечего терять, так существует реальная опасность для насильника остаться без органа насилия, особенно если он не авторитетный, как указатель полноценных впечатлений у Квинглера, а полусогнуто-полумягкий, как у некоторых любителей выпендриваться. А эти любители обычно всю вину за свою маломощность готовы взвалить на жертву насилия. Она, мол, непривлекательная, кривобокая, немытая и бестолковая. Не так, как положено, трепыхается, слабо выпучивает глаза, недостаточно тяжело дышит и недостаточно громко вопит. Ну, или недостаточно правильно мычит, если у неё во рту кляп.
Ну, немытой меня назвать было никак нельзя, скорее уж не полностью просохшей после долговременных мокрых приключений в логове Линды. А все остальные пункты обвинения были бы сейчас совершенно уместны, поскольку так и было задумано. В связи со своими коварными замыслами, я взяла себя в руки и сосредоточилась на том, чтобы выглядеть как можно менее привлекательной, и самой как можно слабее возбуждаться. Притом, что получить Оллитару, хотя бы и от убогих врагов, по любому следовало. А то, сколько можно уже…
Таким образом, оба любителя выпендриваться, в том числе и друг перед другом, трудились в поте лица, пытаясь чего-то такое полноценное изобразить, а я, пользуясь не закупоренным ртом, принялась за словесное изложение тезисов будущего устройства общества, в результате победившей революции, применительно к конкретному случаю насилия. Ну, типа того, что по законам победившей революции никакого насилия над девушками больше не будет, а будет сплошная любовь на основе взаимоуважения полов и компетентного учёта их физиологических особенностей и потребностей. Этих самых «полов». Само собой, главным, основополагающим и определяющим «полом» будут являться девушки-ламиолы, поскольку их физиология, эндокринная система и метаболизм являются наиболее близкими к природе, стало быть, и наиболее естественными. Ну и по заслугам, конечно, в связи с основной ролью в революционных событиях. В результате, не только Оллитары будет хватать на всех, но возникнет ещё и мощный положительный моральный аспект, политическая стабильность, а также и повысится рождаемость, если даже не станет всеобщим и обыденным явлением. А что я сама до победы революции не доживу, это и не столь важно, поскольку умереть за правое дело, это тоже неплохо. Хотя, конечно, если бы удалось не умереть, скольких ещё несчастных и угнетённых девушек я могла бы увлечь за собой к светлому будущему, которое можно сказать вот-вот наступит. И так далее.
Понятное дело, насильники меня совершенно не слушали, поскольку сосредоточились на другом. И это другое у них чего-то так плохо выходило, что я даже усомнилась в конечном результате. При таком-то натужном пыхтении, сопении и кряхтении. Но я же не для них старалась?
Тут я подумала, что при столь бревнообразном моём поведении Господа бандиты могут догадаться бросить бесперспективное занятие и заняться отрезанием моей головы. Да и затягивать процесс было опасно, а то ещё двое других вернутся. Поэтому я решила умеренно завопить, чтобы Господа насильники решили, будто от возбуждения, а другие, будто от боли. Кажется, подействовало, поскольку чего-то такое попало мне внутрь, явно на пределе сил, а насильники начали по-очереди медленно отпадать наружу, пытаясь отдышаться. А мне-то приходить в себя не надо было, не для того старалась. Вот сейчас у меня был единственный шанс воспользоваться кратковременной слабостью врага и результатами революционной пропаганды. Я задрыгала ногами, как наиболее сильным элементом организма и сразу ощутила результаты попадания по противнику. По крайней мере, противник возмущённо заорал и попытался перейти в контратаку, невзирая на временную общую ослабленность боевых ресурсов. Эти идиоты ведь даже и связать меня предварительно не удосужились, не говоря уже о том, чтобы заткнуть мне рот. Ну да, в первый-то момент их было аж четверо, вот они и понадеялись на численное превосходство.
Да, лучшего момента для сокрушения врага у меня не предвиделось, и самым неприятным свойством этого момента была его кратковременность. И эта кратковременность, похоже, вознамерилась закончиться раньше достижения победы. Мерзавцам удалось насесть на меня, причём, интенсивность этого наседания увеличивалась с каждой секундой. И вдруг в сражении наступил перелом, поскольку, неожиданно для врага, он был атакован с тыла. Ну, я-то как раз на это и рассчитывала, разводя революционную пропаганду, а враг даже и не подумал. Да как ему думать-то было при упомянутом сосредоточении?
Понятно, что эти дураки не только меня не связали. Об оставленной без присмотра коляске, с которой меня стащили, они вообще не подумали. А вот я подумала, поскольку у меня-то очень сильная заинтересованность была. Я даже подумала о том, что рабовладельцы, насколько мне известно, не имеют привычки затыкать ездовым девушкам уши. А зря. Вдруг им туда попадёт вредная пропаганда? Хотя, конечно, уши ездовым девушкам нужны чтобы было чем слышать команды наездницы, а также чтобы впустую не пропадали её угрозы и словесные оскорбления в адрес катящих её коляску рабынь. Ну, там, «бездельницы», «лентяйки» и более крепкие выражения. Что странно, при общем неприятии практики сквернословия в обществе Оллитарии, почему-то стесняться в выражениях в адрес ездовых девушек, при исполнении, не принято и не осуждается. Возможно, это потому что среди рабынь-ламиол изредка попадаются психические девушки, вроде меня, которые несправедливых оскорблений стерпеть не могут, а могут не сдержаться и напасть на оскорбляющую персону, вплоть до того, что и с ножом. Это потому что девушки-рабыни не всегда достаточно строго скованы, связаны и привязаны, иначе им было бы затруднительно выполнять свои многочисленные рабские обязанности. Тут Господам приходится напрягать мозги и обдумывать, кого безопасно оскорблять, а кого опасно. Так лучше сразу привыкнуть не сквернословить вовсе. А ездовая девушка это особый случай. Рабыни в упряжках настолько надёжно лишены возможности сопротивления, что можно совершенно не опасаться их выхода из под контроля. Не зря же они так спутаны сбруями за руки, ноги, рот, нос и гениталии, а зачастую ещё и скованы цепочками, обвешаны побрякушками, украшены перьями, обвязаны, зашнурованы шнуровками и замордованы намордниками. Ездовую девушку как раз и логично доводить до бешенства плётками, хлыстами, кнутами, механическим раздражением гениталий и оскорблениями, потому что единственно возможный выход этого бешенства как раз и трансформируется в ускоренное качение коляски.
И, вот как удачно вышло, что я недавно погоняла девушек плёткой и кричала на них, запряжённых в захваченную коляску. Они до некоторой степени распсиховались, а тут ещё и революционная агитация. Ну и ботинки. Ботинки у ездовых девушек специфические. Во-первых, крепкие, а во-вторых, зачастую имеют достаточно жёсткую подошву, подбитую металлическими пластинкам для соответствующего цокота при беге. А иногда даже вместо ботинок у них копытообразная обувь, как у лошадок, да ещё и с тяжёлыми подковами. Похоже, как раз эти девушки оказались обутыми в тяжёлые копыта, и этими копытами они принялись изо всех сил пинать насевшего на меня противника. Противник завопил, и не успел ещё выработать тактику войны на два фронта, как я успела подхватиться на ноги и вооружиться брошенными на землю хесостанами насильников. Говорю же, удачная предыдущая дедуктивная цепочка событий включала себя и нашу недавнюю тренировку с захваченным на «Клеопатре» оружием. Поэтому мне не пришлось разбираться со спусковыми механизмами этих палок, а удалось сразу же открыть огонь на поражение.
Вскоре враг, тяжело раненный стрелами в задницу, поспешил покинуть место конфликта. Они, конечно, были дураки, но сообразили, что если вам стреляют в попу, значит не ставят перед собой задачи тотального истребления живой силы противника, а хотят всего лишь оставить за собой поле боя. Вот и надо его поскорее освободить, а не провоцировать врага на дополнительную жестокость. Между прочим, не так-то и легко покидать сражение, когда у вас из заднего места торчит хесостанная стрела, но насильники уползли и не жаловались. И правильно. Если ты мужчина, так нечего стонать, особенно перед девушками, а нужно поскорее переместиться в безопасное место, и, прежде всего, натянуть штаны. А вообще, я бы посоветовала охранникам не подвешивать всё своё оружие и снаряжение к поясу, на котором штаны держатся. Эдак ведь сильно много не подвесишь, да и безоружным оказаться можно в самый неподходящий момент.
-Я Генерал Спайк, - представилась я ездовым девушкам, - слыхали обо мне?
Они чего-то непонятное замычали в ответ. Ну, наверное, слыхали. Обо мне тут уже только глухой не слыхал. Наверное.
-Хотите присоединиться к восстанию? – уточнила я.
-Угу! Угу! У-у-у-гу-гу-гу!
-Ладно, я поняла. Короче, у меня тут важное задание, а вы, если согласны помочь, так я вас с собой на «Клеопатру» потом возьму. У?
-Угу! Угу!
-Ну, это если нас по ходу выполнения задания не убьют, конечно. Революция, знаете ли, опасное дело, а светлое будущее так просто не даётся. Хотя, конечно, в Элурисе у рабынь вообще никакого будущего не предвидится, но, всё равно, моё дело предупредить. Угу?
-Угу!
-Ну, ладно. Надо чтобы вы и дальше прикидывались ездовыми девушками.
-У?!
-А я буду прикидываться Нолой. Настоящей Нолой, с плёткой, кнутом, и с лексиконом… Э… Ну, и речи всякие, которые Нолы обычно… А Нола на коляске это менее подозрительно, чем Нола пешком, да и быстрее тоже. А времени мало. Понятно?
-У-у…
-Ну, знаете, светлое будущее прямо сразу не получится. Недостаточно просто двух дураков отпинать. Ну?
-Угу!
-Ну, вот. Быстро отсюда сматываемся. Короче, пока что, ты будешь Ти, а ты будешь Пи… Нет, лучше ты Пи, а ты Ти. Ладно, некогда…
Неожиданно мне пришло в голову что такой, вот, обычай, называть малозначительных рабынь, первую «Ти», а вторую «Пи», вероятно, происходит от понятий «титька», то есть, сиська, и «писька», то есть… Ну, неважно. И кое-кому может оказаться не по душе. Например, если бы лично меня кто поименовал как «Письку», я бы обиделась. Насколько я помню, самое обидное имя мне присваивала Госпожа Клионолия, а именно, «Кукла». Но не «Писька» же? Хотя, третью рабыню часто именуют «Си». Опять же, сиська. А «Ти» тогда чего значит? Чёрт! Что за ерунда снова в голову лезет?!
Тут я по-быстрому снова облачилась в покрывала и взгромоздилась на коляску. Вообще-то, прошло уже невозможно много времени, и второй паре дураков пора уже было бы вернуться. Ну, может, кого другого по дороге встретили и насилуют?
Не теряя времени, я погнала коляску дальше, теперь уже в известном мне направлении. Но не успели мы пробежать и сотни метров, как мне снова загородили дорогу. И снова такие же четыре охранника.
-Стоять!
-Кто такая?!
-Откуда, куда и, это… И зачем?!
Боже ты мой. Это ещё что за второй дубль такой?
-Ну?
-Спасаюсь бегством, - доложила я.
-Бунтовщица ряженная?
-Да некогда мне наряжаться-то было, - прикинулась я дурочкой, - оделась наспех, да и бежать. Покрывала, можно сказать, на голое тело…
-Не бунтовщица?
-Да какая я бунтовщица?! Я Госпожа, эта, как её? Калиопалия Мона-Генози, вот.
-Как?
-Калиопалия Мона-Генози. Вообще, я и называться-то вам не обязана, но если уж такие дела…
-Какие дела?
-Так ведь бегством спасаться приходится!
-От кого?
-А я знаю?! Там кто-то Госпожу связал, заткнул и к кусту привязал. А потом двух охранников ранил. Да, они ещё просили помощь прислать поскорее.
-Грязные черти! Где?
-Да там, вон. Я и бегу подальше. На фиг мне в том месте… Чтобы и меня раздели, или стрелой в задницу?!
-А ты не бунтовщица?
-А мы с вами, что, на брудершафт выпивали когда?
-Чего?!
-Того, что нечего мне «ты-кать». Сами на мои деньги тут служите, и грубите ещё!
-А… Э… А если не бунтовщица, почему в ошейнике тогда?
-Кто в ошейнике?
-Ты в ошейнике.
-Я в чадре и в покрывалах. И каким это образом тебе сквозь мои покрывала ошейник мерещится, дядя? Пил?
Тут как раз позади послышались отдалённые вопли. Не иначе, вторая пара насильников вернулась к месту запланированного насилия и нарвалась на ситуацию после битвы.
-Вот! – указала я назад. – Кто-то там так и бесчинствует, а вы, вместо того, чтобы его ловить, ко мне привязались. Вот, жалобу подам…
Тут охранники резко от меня отвязались и побежали на вопли. Надо же, насколько местные должностные лица подачи жалоб боятся. Неужели здесь по жалобам принимаются крутые меры? Тут я припомнила, какие меры предприняла Гедонисская комиссия по неотложным проблемам общества, когда на меня мерзавка Сонька из Присцилии жалобу настрочила. Куда уж круче-то…
-Стой, ни с места!
-Кто, куда, откуда и зачем?!
-Ну?!
Господи, ещё четыре таких же дурака! Дубль третий. Чёрт! Это уже начинает беспокоить.
-Куда несёшься?!
-Жалобу на вас подавать несусь! – заорала я. – На вашу некомпетентность, грубость и уклонение от прямых обязанностей по обезвреживанию преступников!
-Э… - растерялись дураки. – Это когда же мы вам нагрубить успели, Госпожа?
-Не вы, так другие такие же! Я что, ваши физиономии различать должна?
-А о каких преступниках речь?
-О таких, от которых я бегством спасаюсь! Вон там, позади!
-Позади вас преступники? А чего они делают?
-Как, чего делают? Госпожей раздевают, охранников калечат, а невинных девушек насилуют! А вам и дела нет!
-Невинных девушек насилуют, - удивился один из них. – Это как?
-Групповым методом, - пояснила я.
-А, понятно, больно делают.
-Ещё бы!
-А, вот, непонятно, - сказал первый, - вы, Госпожа, жаловаться едете, или от преступников бегством спасаетесь?
-А одно другому не мешает. Спасаюсь бегством в направлении расположения соответствующей комиссии для подачи жалоб, вот!
-Мне так кажется, что когда бегством спасаются, так особенно направления не выбирают.
-Ну и зря, - возразила я. – И вообще, не судите по себе.
-А вы сами, случайно, не преступница переодетая? Госпожа.
-Знаете, это, как посмотреть. Откуда я знаю, может за то время, что вы ко мне пристаёте, революция у этих психических девок с «Клеопатры» уже победила? А тогда я уже не Госпожа, а преступница. А если ещё не победила, то наоборот.
-Да какая, там, ещё революция?!
-Сексуально… Э… То есть, социально-политическая, какая ж ещё? По крайней мере, до окончательного выяснения обстоятельств лучше куда-нибудь спрятаться. Кстати, и вам советую.
-Нам спрятаться?
-Ну, не знаю. Как хотите. Но я бы не рисковала лишний раз получить стрелу в задницу, а то…
-Короче, почему в ошейнике?
-Откуда это ты знаешь, что я в ошейнике?
-А ты в ошейнике?
-Представь себе, да. Напялила на себя ошейник, чтобы, если бунтовщицы поймают, за одну из них сошла. Не на вас же надеяться.
-Хе, - сказал первый, - хе-хе-хе.
-А вы, если прятаться не хотите, так лучше тоже бы ошейники надели.
-Чего?!
-Не знаете, где взять? Ну и охрана пошла.
-Мужчинам ошейники? Да как у тебя язык повернулся…
-А жизнь дороже! Уж если эти бунтовщицы такие кровожадные, беспощадные, с ножами, с топорами…
-Это кто сказал?
-Так, все кругом говорят.
-Кто, конкретно, так говорит?!
-Ну, там, - указала я назад, - два блюстителя валяются со стрелами в заднице, именно так и говорят. Кровожадные, мол, беспощадные, и так далее.
Надо же, и эта охрана побежала туда же, даже и не попрощавшись. Сумасшедший дом. Ну, ладно, а где же тот, тоже сумасшедший дом, что мне нужен? Ещё эта темень чёртова… А! Вот он, наконец.
-Ждите здесь, - велела я своим девушкам, и на всякий случай привязала их к стенному кольцу. Ну, так менее подозрительно будет. А сама принялась колотиться в ворота. Понятное дело, час уже поздний, или даже сильно ранний. Как раз такой, когда лучше всего спится. Но всё же меня услышали и явились на стук. Причём, не кто-нибудь, а сама хозяйка дома, на всякий случай прихватившая большую дубинку. Гораздо большую, чем бейсбольная бита. Потому и говорю, дубинку. Если вообще не дубину. А увидав меня, она всё-таки удивилась и слегка вытаращилась.
-Доброе утро, Ксенолия Пенелопьевна, - поздоровалась я, - как здоровье, как поживаете?
-Так, это… - слегка растерялась она, - с дубиной, вот, наготове поживаю. А вы-то как, Мелания Скуратовна?
-Спасибо, неплохо, - отчиталась я. – Поднимаюсь, можно сказать, быстро, по служебной лестнице. На данный момент я Генерал, и Генерал-Адмирал даже.
-Вона как? – удивилась она.
-Ксенолия Пенелопьевна, мне ваша помощь нужна, - перешла я к делу.
-Ну, ещё бы…
-В двух словах… А можно мы в дом пройдём, а то, как-то неудобно на улице, знаете.
-Хи, - сказала Барыня, но в дом меня пропустила.
-Извините, я уж без предисловий, - решила я не давать ей собраться с мыслями, - у нас вопрос снабжения для дальнейшего мореплавания «Клеопатры» остро встал…
-Ага… - попыталась соображать она.
-И это при том, что финансовые-то возможности имеются. Ну, помните про те самые-то Гедонисские денежки?
-Гедонисские? – уточнила Барыня.
-Гедонисско-Данисские. Вы же меня понимаете? Ну, говорила я, кажется, что ничего про них не ведаю, так ведь мы завсегда говорим не просто так, а с обстоятельствами сообразуясь и с другими, там, соображениями от нас не зависящими, значит… Э… Ну, понятно, да?
-Так, денежки-то не под рукой, наверное? – врубилась в суть Барыня.
-В том-то и дело! Трудно местных-то убедить в снабжении в кредит поспособствовать, коли не наличные в нос, а обещания только, неизвестной степени туманности.
-Это когда ж ты успела-то, Мелания Скуратовна переговоры с местными снабженцами произвести?
-Так, ночью подсуетиться пришлось, когда ж ещё-то?
-Вишь, скорая какая, - заметила Барыня. – А только я-то чем тут помогу? За вас, бунтовщиц ходатайствовать пойти, нешто? Так у них тогда и для меня кол найдётся, али что.
-Мне ваша Сплойя на пару часов нужна, Ксенолия Пенелопьевна.
-Сплойя? – не сразу сообразила Барыня. – Так ведь… А! Вон чего. Хи-хи… Сплойя.
-Ну да. Всего-то на пару часиков.
-Так, Плойка-то никого убивать не станет, она ведь обет дала, не помнишь, нешто?
-Так, вот и хорошо, что так! Я же помню, Сплойя ваша на пользу ламиол свою жизнь посвятить решила. Так, и куда больше пользы-то в этом случае? Сразу сорока ламиолам помочь жизнь спасти и от расправы жестокой их уберечь. Да такую пользу она за всю оставшуюся жизнь наработать не сумеет.
-За пару часов?
-Так ведь тут быстро справляться надо. Уж такие наши обстоятельства. Либо ночью всё завершить, либо утром на кол или в бочки рассольные.
-И никого не убивая?
-Ни-ни! Ни в коем случае, - пообещала я.
-Ну…
-И с последующей оплатой справедливой, - напомнила я. – А может и гораздо выше, чем справедливая. Это уж по последующим обстоятельствам судя.
-Так-так-так, - принялась сама себе бубнить Барыня, при этом так заскрипев мозгами, что снаружи слышно стало, - ну-ну-ну. Э-э-э…
-Очень некогда, - напомнила я.
-А Плойка-то согласится? – усомнилась Барыня.
-Да, конечно же, согласится, - заверила её я, - она же у вас рабыней работает. Как вы скажете, так и будет. Да и сама по себе согласится, какие тут сомнения?
-Ой, не скажи, Скуратовна, - принялась ломаться Барыня.
-Так, спросим её поскорее, да?
-Спросим, - решилась Барыня. – А не боишься? Она, чуть чего, насквозь любого видит.
-Да не до боязни уж тут, - заметила я, - когда колья на близком горизонте маячат.
-Хи, - сказала Барыня. – Ну, подожди, покудова.
И ушла. Может за Сплойей, а может и охрану вызывать. Эта Барыня тоже не проста, да притом ещё и Нола, а не абы кто. С другой стороны, разве ей деньги не нужны? Работает ведь, и за неплохую зарплату, если не врала. А тут речь о гипотетической половине Гедонисской казны.
Вскоре, однако, послышался характерный железный звон и явилась Барыня в сопровождении обеих приспешниц, оборудованных как и прежде ножными кандалами и шейными колодками. Госпожа Клёпка выглядела весьма хреново. Так, будто бы её долго жевали, как физически, так и психологически, только выплюнуть не удосужились. Да и плевать на неё, привыкнет. А Сплойя сразу же уставилась на меня, так, будто это и не Сплойя была, а гибрид телескопа с микроскопом. Именно такое ощущение возникло у меня внутри. Как будто не под рентгеном, а под оптическим просвечиванием сразу на макро и микро уровнях. Да и, пускай себе смотрит. Не ослепнет, небось.
Смотрела она недолго, но мне показалось, что долго. Вот, именно так. Показалось, что долго, а какой-то внезапно объявившейся в голове счётчик времени сообщил ей, голове, что недолго. Чёрт…
Но тут она перестала глядеть, повернулась к Барыне и начала делать жесты. А именно, водить ладонями в воздухе, то отводя их от лица, то подводя ближе. А в конце указала пальцем на меня.
-Да ты что? – сказала Барыня.
-Угу, - подтвердила Сплойя.
-Знаешь, Скуратовна, - обратилась ко мне Барыня, - Плойка говорит, что ты, не ты, а изображение.
-Э… - сказала я. – Ну, так, э… Вы же сами, Барыня, говорили, что все ламиолы изображения, правда?
-Ну да, - подтвердила Барыня. – Только изображения-то разные бывают. Плойка разглядела, что твоё настоящее изображение не здесь, а ты не настоящая.
-Знаете, - сказала я, - эти все тонкости, конечно, весьма любопытны, только мне очень-очень некогда. Вы бы, пожалуйста, попросили её мне помочь, и я очень бы вам благодарна была.
-Очень? – переспросила Барыня.
-Угу, - кивнула я.
-У? – сказала Барыня, повернувшись к Плойке. А та снова уставилась на меня.
-Что, думаешь, помогать ей, не на пользу ламиолам?
-У? – ответила та, поглядев теперь на Барыню.
-А чего я? – попыталась отвертеться Барыня. – Я и понятия не имею, чего она задумала, и вообще… Ну, не совсем «вообще», конечно, но… Короче, я думаю, нужно ей помочь. Поможешь?
-У?
-Ну да, да, да! Я тебе велю, если уж на то пошло. Ну?
-Угу, - согласилась Сплойя и чего-то ещё добавила на букву «у» с соответствующими жестами.
-Вот, - перевела мне Барыня. – Она говорит, что поможет, только чтобы ей в колодке и в кандалах оставаться, только от младшей приспешницы отковаться на время согласна.
-Вот и прекрасно, вот и спасибо, - обрадовалась я. – Пускай отковывается, а мне ещё, пожалуйста, можно листочек бумаги и карандашик, пока?
-Сильно грамотная? – проворчала Барыня.
-Приходится, - заметила я.
Времени на всякие документы у меня почти не было, поэтому я успела написать примерно так:
«Ты, кровопийца белобрысая, короче, в течение дня, до темноты, обеспечишь нас на «Клеопатре» провизией на десять дней, на сорок человек. И чтобы турнепса, то есть, этого самого пинапла, не более пятой части было. Захочешь, найдёшь нормальную еду. Чтоб исправное зарядное устройство привезли, и чтоб аккумуляторы зарядили на полную мощность. Чтоб никаких попыток на нас напасть, чтобы потом никаких преследований вдогонку, и чтобы не ругались сильно. Не то, мы тут все в состоянии нервного расстройства уже, и за себя не ручаемся.
Да, и чтобы ни ты сама даже близко на горизонте не появлялась, ни твой муженёк Харни, и ни твоя злодейка Машенька, если она в дееспособном состоянии ещё, не то, за себя не отвечаю. Максимум, Госпожу Шерри стерпеть могу, да и то, чтобы лишнего себе не позволяла. И никаких, мне, фокусов с чучелами и другой, всякой, таксидермией, чтобы.
Поняла, нет? Не то, плохо сделаю. Не знаю, как, потом придумаю. Да чего тебе объяснять, ты ж сама кровопийца с фантазиями. Так что, не вынуждай, не доводи до греха, и не балуй, вообще.
Генерал-Адмирал Мелани.
Да, и чтобы в течение дня, пока туда, да сюда, всех нас Оллитарой обеспечили, посменно. Больше троих мужчин, и чтобы без оружия, зараз на борт не пустим. И это обязательно. Вот».
Сгоряча, хотела ещё затребовать мешок золота, но припомнила, что этого чёртового золота у нас и без того на шеях полно висит.
Ну, вот. Вскоре я с Плойкой на поводке вышла от Барыни, отвязала своих ездовых сообщниц, а Плойку, после коротких сомнений, попросила бежать за коляской. Недалеко, ведь…
Я, правда, дороги не знала, но помнила, что в начале ночи сама уже пробегала её на четвереньках, и сильно длинной эта дорога быть не могла.
А охранники так и пытались к нам пристать, но теперь мне это было лишь на руку. Поскольку, под воздействием Сплойи, они резко пересматривали свои намерения, и только указывали путь. Ну, те, которые этот путь знали. И оставались позади, сбитые с толку. Ничего, очухаются.
Тут, по дороге, мне пришло в голову, что, как теперь получается? Я, не я, а Моника? Если уж вторичное изображение. А настоящая «я» опять же, дрыхнет на «Клеопатре»? А водопад? Нет, а может, Боярыня не права насчёт ламиол? Может, она наших Моник за настоящих ламиол принимает? Ну, что мои Моники до какой-то степени изображения, это я могу допустить. Если не приплетать всяких параллельных реальностей и раздвоения миров, конечно…
Неожиданно я поймала себя на мысли, что меня волнует не вопрос о том, кто Моника, а кто нет, а о том, что если я только что поимела Оллитару от дебильных охранников, так это, выходит, не в счёт? И настоящей мне, опять же, подсуетиться уже надо, когда проснётся? А я-то уж подумала, что хотя бы этот текущий вопрос на время закрыт. Грязный чёрт.
Наконец, мы достигли одного из входов во внутренние помещения логова Линды. Тут я снова привязала девушек и велела отдыхать, поскольку, возможно, что вскорости нам придётся быстро бежать. Ну, там, от погони уходить, или ещё чего. Чтобы готовы были. А мы со Сплойей вошли внутрь, прямо мимо очередной отупевшей группы охраны. Наверное, Плойка обладала какой-то особенно сильной биоволной. А может, просто была натренирована по этой части. Так ведь она же постоянно контролировать должна была вторую приспешницу, да ещё и клиенток, если те артачиться начинали при заковывании. Я же на себе испытала.
Как только я припомнила, что на себе испытала, так вдруг обнаружила, что и в данный момент нечто неправильное испытываю. Причём, всё сильнее. Ну, так, у этой самой биоволны, возможно, не имелось функции направленного действия, и она распространялась во все стороны. А как только я это, не ко времени, осознала, мне сейчас же резко поплохело.
Чёрт, чёрт, чёрт… Только не сейчас. Ну, всё же так удачно складывалось!
Только поплохение и не подумало ко мне прислушаться, и вскоре мне показалось, будто я выворачиваюсь сама изнутри себя спиральным образом, причём, в сторону неправильной направленности вращения. Напоследок в голове засвербело чего-то насчёт неизвестного Кариолиса с его непонятными ускорениями с закрученными в спираль векторами, вместо прямых палок со стрелками, какими нормальные векторы обязаны выглядеть. Почему-то…
И я, похоже, проснулась. Кажется.
Нет, вот такого странного мироощущения у меня ещё точно не случалось. Причём, это самое мироощущение мне и анализировать-то совершенно не хотелось, хотя бы и для своей собственной пользы. Ну, была какая-то совершенно запредельная лень. Мало того, было такое ощущение, что из головы исчезло по меньшей мере три четверти мозгов, не говоря уже о полном отсутствии эффекта подключения их остатков ко всяким противным базам информации, о которых я упоминала раньше. А ещё, до кучи, я вдруг уловила, что у меня резко сократился словарный запас, потому что я даже не могу словесно сформулировать все эти неожиданные ощущения.
Опять же, когда у меня прежде исчезали мозги, так это воспринималось как временное облегчение, поскольку сулило хотя бы недолгий отдых головой. А теперь подобное же явление меня лишь рассердило. Ну, как бы если вы куда-то пытаетесь дотянуться руками, и вдруг обнаруживаете, что руки с чего-то вдруг стали вдвое короче, и не дотягиваются. Кстати, как раз с руками, похоже, чего-то подобное и случилось, а может, и с ногами тоже.
Поэтому я комплексно рассердилась, разинула рот и сказала:
-Вя-я-я-я!
Ну, просто так сказала, поскольку захотелось. А в ответ вдруг кто-то сказал:
-Сю-сю-сю…
Тут оказалось, что надо мной сверху маячат какие-то девки, причём, одна представляла собой большую доску, из которой торчала девка, вернее, её голова. Но остальная девка, конечно же, находилась под доской. Потому что голов