ПРИМЕЧАНИЯ. Издание произведений Александра Добролюбова является одной из сложнейших текстологических проблем

Издание произведений Александра Добролюбова является одной из сложнейших текстологических проблем. Эта сложность обусловлена различными факторами -- как необычностью и не­совпадением литературной и человеческой его судеб, так и чисто техническими причинами.

За исключением единичных ранних стихотворений Добролю­бова, относящихся ориентировочно к 1891--1892 гг. и сохрани­вшихся в архиве Вл. В. Гиппиуса (он процитировал 16 строк одно­го из них в своих воспоминаниях1), все остальные дошедшие до нас произведения Добролюбова написаны не ранее происшедше­го в нем в 1893--1894 годах " декадентско-символистского" пере­ворота, в результате которого никому не известный петербург­ский гимназист превратился в живую легенду и провозвестника нового литературного направления.

После неудачных переговоров с Брюсовым Добролюбов ос­тавляет попытки опубликовать свои стихи в " Русских символис­тах" и начинает действовать независимо от Гиппиуса и Квашни­на-Самарина. В 1895 году выходит его первая книга " Natura naturans. Natura naturata" 2с подзаголовком " Тетрадь N 1", цен­зурное разрешение на которую было дано 2 августа 1895 года.

Книга непросто проходила через цензуру -- причиной тому были проблемы как религиозного, так и нравственного порядка, усмотренные в текстах цензорами. Добролюбову пришлось вно­сить различные изменения. Так, например, название раздела вме­сто вызывающего " Проститутке" превратилось в " Пр........е" (чис­ло точек точно соответствовало числу выпущенных букв), было так­же снято третье стихотворение из цикла " Стих о Мадонне". Несмотря на это, книга все же вышла в свет.

Подзаголовок " Тетрадь N 1" книга " Natura naturans. Natura naturata" имела не случайно. Существовала и вторая " тетрадь", судьба которой осталась неизвестной. Наконец, примерно в то же время Добролюбов подготовил к изданию и книгу эссе " Только замечания" (другой вариант заглавия -- " Одни замечания"). В 1896 году Добролюбов получил от Брюсова предложения финан­совой помощи для издания последней и немедленно приступил к печатанию книги. Письма Брюсова и фрагменты ответных писем Добролюбова, прокомментированные С. Гиндиным3, отлично де­монстрируют все подробности диалога между поэтами. Брюсов находился на лечении в Пятигорске. На вопрос Брюсова о сто­имости издания Добролюбов ответил не сразу -- и в свойствен­ной ему манере, смешав не без чувства юмора декадентскую выс­пренность и прозу жизни:

" Я, конечно, понимаю возможности любви. Они прекрасны! Ибо я умею любить, т. е. я люблю себя. О, блистательные зеркала, где отражались целыми часами мои обнаженные плечи! И занавески! И бесстрастие!

Итак, я удаляю свою заветную черту, столь родственную мне недавно: ибо вы, может быть, и угадали. И преступаю противо­положную черту: она грубее, т. е. жизненнее. Мне необходимы 50 обыкновенных человеческих рублей" 4. Поскольку Брюсов не ответил сразу (ему нужно было выяснить у родителей возмож­ность получения этих денег), в последующем письме Добролю­бов уже прямо указывает, что " печатанье начато и приостанов­лено вследствие понятной причины" 5(т. е. -- вследствие отсут­ствия средств). Брюсову удалось убедить отца, и тот выслал деньги, из которых 50 рублей были пересланы Добролюбову. Насколько значительной была для Брюсова эта сумма, мы понимаем, читая запись в его записной книжке от 26 августа 1896, где он описы­вает комнату, в которой поселился, приехав из Пятигорска в Кисловодск: " сидел в тусклой комнате, населенной пауками", " запачканные стены" и т. п. Здесь же дается примечание: " При­шлось снять плохую < комнату>, ибо 50 р. послал Добролюбову для его " Одни замечания" 6".

Несмотря на эту помощь, книга Добролюбова не вышла. Бо­лее того, Добролюбов даже не ответил Брюсову, получил ли он деньги и какова судьба издания. Из дневника Брюсова за январь 1897 года мы узнаем, что вплоть до 24 января он не знал о судьбе своих денег, пока не пришел ответ на его запрос из петербургско­го почтамта. " Посылка в 50 р. доставлена А. Добролюбову под его собственную расписку, -- отмечает Брюсов в дневнике и со свой­ственной ему в то время способностью мыслить широко и толерантно, продолжает: -- Что же! Это не мешает быть ему прекрасным поэтом и хорошим человеком" 7. Это Брюсов писал о Добролюбове еще до того, как летом 1898 года он узнал от него самого историю с потерей рукописи книги " Одни замечания".

Критика встретила книгу враждебно. Известный ненавист­ник символистов В. Буренин в статье с характерным названием " Литературное юродство и кликушество" даже высказал предпо­ложение, что Добролюбов, вероятно, уже давно " помещен на де­вятой версте и " выкликает" стихами и прозой именно оттуда" 8. В этой же статье Буренин продемонстрировал полное непонимание лейтмотивного принципа построения книги Добролюбова, вызвав этим возмущение В. Брюсова. Откликнулся на книгу и В. Розанов, доказывавший, что важнейшей чертой поэзии символистов явля­ется эротизм и видевший в " Natura naturans. Natura naturata" его характерные черты. Стихи Добролюбова он ставил невысоко. В первой из своих статей он назвал стихотворение " Не входите, присенники!.." -- " чрезвычайно безобразным, даже по форме" 9

Во второй он отметил родственность этого, видимо, запавшего ему в память стихотворения некрасовским " Зрелище бедствий народ­ных...", " Ветер шумит, наметает сугробы...", " Стану без милого жать..." 10.

Не менее жестко высказывается о книге А. Волынский. Его рецензия была особенно неприятной Добролюбову, поскольку с " Северным вестником" у него были весьма тесные отношения, он часто бывал в редакции и собственноручно принес экземпляр книги для отзыва. " В сборнике г. Добролюбова, -- пишет Волын­ский, -- очень много претензий, очень много пышных посвяще­ний " великим учителям", очень много совершенно белых страниц и листов, неведомо для чего отделяющих друг от друга микроскопические произведения в стихах и в прозе. При этом в странном сборнике молодого автора нельзя было найти ни одного вполне удовлетворительного по форме стихотворения. <...>...произведе­ния г. Добролюбова производят иногда тягостное, иногда забавное впечатление. <...>

Проза г. Добролюбова плоха, отрывочна и, в сущности, еще более нелепа, чем его стихи" 11.

Вторая книга Добролюбова готовилась уже не им самим. Под­готовкой СС12занимались прежде всего сам Брюсов, его жена Иоанна Матвеевна и его сестра Надежда Яковлевна -- работа велась практически весь 1899 год. Вступительную статью под на­званием " К исследованию личности Александра Добролюбова" написал Иван Коневской, которому Брюсов пересылал добролюбовские рукописи13. В письме Брюсова к Коневскому от 5 апреля 1899 года Брюсов извещает Коневского, что отправил ему рукопи­си посылкой -- среди них особо упоминаются как " приложен­ные" рукописи стихотворений " Телом сцепленный" и " На вече­ринку уединенную" (ор. 67) 14. Во второй половине апреля того же года Коневской в ответном письме к Брюсову подтверждает получение рукописей Добролюбова и сообщает о своей встрече с Яко­вом Эрлихом:

"...он говорил, что им не было получено еще никаких извес­тий от Д< обролюбова> в указанном Вами смысле15, но когда он услышал от меня об этом выраженном им перед Вами желании, он взял от меня собрание его рукописей с намерением положить их у себя под спуд, запечатав. Я же указал ему, конечно, на то, что списки со всех вверенных ему рукописей остаются у Вас, и как те, так и другие, конечно, не обеспечены от распространения. У меня, между прочим, кроме сообщенного Вами стихотворения16, переписаны следующие: " Не проговорит труба серебряная...", " Мы не хотим превратной свободы", " Образы": 1. " Все-таки, вечно, всюду... будет сиять пред очами неизвестная надпись...", 2. " Друг! Не пугайся...", " Отвлеченные песни", " Зеркало" (второй исход " Sotte Suite", " Неестественными нитями, словно неудачными путями...", " Кто видел ужас?..", " Сегодня, если хотите, мне близко безумье всего...", " В одно из самых сухих опьянений моих...", " Вариации на тему Мюссэ: 'Promenade' сухое perpetuum mobile". В памяти сохранены у меня отрывки рифмованной или вообще метричес­кой формы: " Пошлость и Рабство", " Познанье", " Прощайте, вериги...", " Телом сцепленный...", " Песнь Карликов над могилой Ца­ревны" (" Ах, угасло навеки великое тело..."), " Стих -- стихия...", " Русская песня", а главное -- многие пьесы изъятого из продажи сборника " Natura naturans. Natura naturata", именно " Похоронный марш", " Бог отец", " Шепчутся травы...", " В одинокой горнице...", " Набегают сумраки...", " Облелеяли воды весенние...", " Я ли его не обвеяла...". Сборник, впрочем, конечно, есть у Вас, так что, если буду у Вас, надеюсь, что мне доставится возможность переписать памятные мне, но не запомнившиеся стихотворения в прозе: " Я стар, я одинок..." (одно из лучших явлений во всем творчестве Д< обролюбова>, " К Ирочке Д.", " О чем молчишь, Светлый?..", " Отцу" " 17.

Из этих стихотворений в СС вошли: " Мы не хотим преврат­ной свободы", " Пошлость и рабство", " Зеркало", " Сегодня, если хотите, мне близко безумье всего..", " Песнь карликов над моги­лой царевны", " Познание", " Телом сцепленный...", " Прощайте, вериги...". В " Северных цветах" за 1902 год были опубликованы " Все-таки, вечно, всюду...", " В одно из самых сухих опьянений моих...", " Кто видел ужас?..". Остальные названные тексты остались неопубликованными. Причины этого мы находим в перепис­ке Брюсова с Георгием Добролюбовым, братом Александра. В ответ на письмо Георгия Добролюбова с просьбой сообщить план предполагаемого издания (речь идет о СС) и пожеланиями отно­сительно него, Брюсов в письме от 8 апреля 1900 года сообщает, что " книга уже отпечатана с предисловием Ив. Ив. Ореуса и по­ступила в общую продажу (в самом незначительном количестве). Рассылка ее по редакциям " для отзыва" и не предполагалась: изда­тельство послало, кажется, лишь 1 экз. в " Мир искусства", участ­ники которого более или менее знакомы с именем Александра Добролюбова" |8.

Далее Брюсов сообщает брату Добролюбова, что главным прин­ципом отбора текстов для СС был чисто формальный: "...это все те, которые писаны стихами. Отрывок в прозе, предпосланный стихам, служит как бы вступлением ко всей поэзии А. Д. Стихи, не вошедшие в сборник, опущены не потому, что они казались мне менее достойными, а потому, что все они слишком личные, -- относятся к определенным лицам, к< оторые>, б< ыть> мож< ет>, не желают их обнародования. С той же целью выпущено заглавие и одна строфа в стих< отворении> " Опорою семьи...". Конечно, надо еще иметь в виду, что некоторые стихотворения (" Не проговорит... пир"), нек< оторые> строфы (в Sotte Suite и др.) и даже отдельные выражения (" Русская песня", не постигнуть Богу кручины) выпу­щены или изменены по требованию цензуры" 19.

Согласие Добролюбова на издание СС было дано им в письме к И. М. Брюсовой от 5 апреля 1899 г. Добролюбов писал, в частно­сти: " Надеюсь на славу Божию, которая научит всех всему. Пусть, печатайте все мое, что желаете" 20. 26 августа 1899 года Брюсов сообщает об этом Коневскому и просит его о помощи: " Вы могли бы помочь мне. Хотя у меня переписаны все рукописи от Эрлиха, но желательно бы было иметь перед глазами опять подлинник: надо быть верным в каждой запятой. Затем я знаю, что рассказы Добролюбова хранятся у некоего Ив. Вас. Покровского, а запи­санные им народные произведения у Вл. Гиппиуса и у Л. Постриганьева. Все эти -- Эрлих, Гиппиус, Покровский, Подстриганьев21, -- живут в Петербурге. Если Вы находите мое издание нуж­ным, посетите их, спросите, не доставят ли они мне хранящиеся у них рукописи; сняв списки, я, понятно, возвращу их. Ближайшим образом напечатать думаю я сборник стихов" 22.

И. Коневской согласился помочь Брюсову, но, судя по всему, полного успеха не достиг. Во всяком случае, в текстологическом комментарии к СС Брюсов дает понять, что рассказы и народные произведения, записанные Добролюбовым, остались ему недоступ­ными. Однако Я. Эрлих имевшиеся у него рукописи Брюсову через Коневского предоставил, об этом свидетельствует письмо Брюсова Коневскому от 19 ноября 1899 г., в котором он просит изви­ниться перед Эрлихом за некоторую задержку материалов23. В этом же письме он сообщает, что нашел издателя для сборника Добролюбова -- С. Полякова, владельца издательства " Скорпи­он", где, в итоге, СС и было издано.

В архиве Брюсова сохранился черновик анонса:

" Новая книга.

В 1899 году будет напечатан сборник стихов А. М. Добролю­бова (автора " Natura naturans. Natura naturata") [, ] [выбранных из оставшихся после него бумаг]. Желающих получить книгу просят сообщать до 1-го октября свои адреса издателю (Валерий Брюсов, Москва, Цветной бульвар, 24). Книга будет выслана наложенным платежом. Число экземпляров будет строго сообразовано с чис­лом подписавшихся. Предполагаемая цена книги 2 р., в случае значительного числа подписчиков, может быть уменьшена.

В продажу книга не поступит" 24.

Следует заметить, что указанная здесь Брюсовым цена книги в 2 рубля более чем вдвое превышает обычную стоимость подоб­ных изданий. Так, " Natura naturans. Natura naturata" и " Мечты и Думы" Ив. Коневского продавались по 1 рублю, сборники стихов самого Брюсова -- по 60 копеек. Очевидно, что такая предполага­емая цена была вызвана тем, что Брюсову пришлось балансиро­вать между желанием, с одной стороны, дать возможность жела­ющим лучше познакомиться с творчеством Добролюбова, а с дру­гой, -- не сделать сборник -- в отсутствие автора -- предметом зубоскальства и грубых насмешек антисимволистской критики, что было бы неизбежно при массовой его продаже.

26 февраля 1900 года Брюсов в письме просит Коневского ответить, получил ли он рукописи Добролюбова, которые были отправлены ему " уже давно" 25. Коневской отвечает 11 марта:

" Разумеется, я давно их получил, вручил Эрлиху, а потом имел от него известия, что они переданы брату Д< обролюбова>, кото­рый высказывал намерение печатать их в ограниченном количе­стве экземпляров, не для продажи" 26.

Действительно, из писем Георгия Добролюбова к Брюсову мы узнаем, что брат поэта планировал издание (очевидно, за свой счет) полного собрания сочинений и писем Александра, о чем сообщил Брюсову еще в самом начале их переписки. 6 апреля 1900 года он обращается к Брюсову с просьбой о предоставлении " обещанных" рукописей и списков произведений брата для под­готовки издания27.

Брюсов в ответном недатированном письме (ориентировоч­но -- середина апреля 1900 г.) обратил внимание адресата на характерные эдиционные и текстологические проблемы, связанные с осуществлением подобного собрания, многие из которых остаются актуальными и на сегодняшний день:

"...Укажу для начала на то, -- пишет Брюсов Георгию Добро­любову, -- что волей-неволей придется Вам разделить произведе­ния Александра Михайл< о> в< ича> на отделы, по крайней мере, на томы. Все заключающееся в известных мне рукописях невозможно включить в один том. Кроме того, там есть произведения столь разнородные, что их неудобно было бы совмещать в одной книге. В связи с этим, стоит другой вопрос: что печатать на первом месте, вообще, в каком порядке располагать произведения. Установить порядок времени, как мне известно, нет никакой воз­можности. Надо еще знать, что в рукописях Александра Мих< айловича> одно и то же произведение встречается иногда в несколь­ких обработках (редакциях), часто в трех, даже в четырех. Найти среди них окончательную не всегда легко; не всегда легко восста­новить порядок вариантов, т. е. порядок, в котором следовали по­правки. Необходимо также заранее решить, как быть со словами зачеркнутыми и замененными. Случается иногда, что целый стих зачеркнут, но еще не заменен, тогда как он существенно необходим для смысла. Помещать ли его тогда в текст? Это все самые первоначальные вопросы, возникающие при мысли о полном со­брании всего написанного Александром Добролюбовым. [А сколько вопросов возникает непосредственно после.] Например, удобно ли и следует ли ставить рядом окончательно обработанные произ­ведения и случайные черновые наброски.

Удобнее всего было бы издать сначала все то, что заключается в рукописях Эрлиха. Первая половина их, озаглавленная " Вещи", кажется, подготовлена к обнародованию самим авт< ором>, так что этим труд издателя будет здесь значительно облегчен. Вместе с тем всё заключающееся в этом собрании составляет, на мой взгляд, существеннейшую часть творчества Александра Михай­ловичах К такому изданию [легче будет] впоследствии присоеди­нять дополнения" 28.

29 апреля Георгий Добролюбов направляет Брюсову письмо, в котором разворачивает свой план готовящегося собрания сочи­нений брата: " Предполагаем том I составить из [трех] 2-х отделов. В первый отдел войдут, по возможности, в точном виде собрание первое, а во второй отдел " Вещи" из собрания третьего и из со­брания второго, а также и однородное в других собраниях. За остальные тома приниматься, только приготовив к изданию первый том. <...> Том второй предполагаем составить из трех отделов, причем в первый отдел войдут лирические произведения, неполные и недоделанные черновые. В отдел второй -- умозри­тельные и научные статьи; а в третий отдел -- письма?

И, наконец, в том третий войдут записи народных произведе­ний" 29.

Г. М. Добролюбов выдвигал следующий принцип издания: печатать всё, что осталось из рукописей брата, включая даже на­броски и отрывки нехудожественного характера, при этом пред­полагалось авторские исправления и варианты оговаривать в под­строчных примечаниях. В качестве планируемых соредакторов назывались: Я. И. Эрлих, Е. Н. Квашнин-Самарин, Б. В. Берг, В. В. Гиппиус, И. И. Ореус -- и сам В. Я. Брюсов, причем Г. Добролю­бов писал: " в согласии первых трех я уверен...".

Ответ Брюсова несколько задержался в связи с переездом в Ревель, куда он выехал в конце мая и где он провел июнь и июль 1900 года. Проездом он заезжал в Петербург, где попытался встре­титься с Георгием Добролюбовым. " В Петербурге думал повидать Ореуса и Г. М. Добролюбова. Ни то ни другое не удалось. Ореус уже уехал с отцом в Финляндию, а Г. Добролюбов был на судне " Полтава" в Кронштадте" 30. Вечером Брюсов с Георгием Добролюбовым разминулись снова31.

В письме к Г. М. Добролюбову от 7 июля он сообщал, что привез с собой в Ревель рукописи Александра, разбором которых он и занимается (вместе с женой). На день отправления письма разобранной являлась только тетрадь " Вещи", о которой Брюсов пишет весьма подробно:

" Почти всё это самые неразборчивые черновые, большинство слов не дописано, множество помарок и поправок. Очень часто приходилось восстанавливать слово по догадке, случалось даже, что приходилось читать по смыслу вопреки правописанию, пред­полагая описку (хотя, разумеется, это очень опасный прием). Не­смотря на то, осталось немало мест, вовсе неразобранных и еще больше таких, где мы не смеем утверждать правильность своего чтения. Принимая во внимание своеобразность хода мысли Алек­сандра Михайловича, в иных местах можно даже оспаривать поря­док, в котором должны быть располагаемы листы рукописи32. Я сознаюсь, что лично сам, вероятно, не сумел бы выполнить и того немногого, что теперь сделано, если бы не помощь моей жены, которая приобрела необыкновенный навык в чтении почерка Алек­сандра Михайловича и разгадывает иногда, на первый взгляд, совершенно безнадежные каракули, поставленные второпях, в порыве вдохновения, скорей для памяти, чем для чтения. Среди разобранных произведений есть несколько, которые я готов отне­сти к лучшим созданиям поэзии Александра Михайловича. Пос­ледние листы, видимо, относятся к позднейшему времени; мысли, изложенные здесь, поражают неожиданностью и, вме< сте> с тем, проникновенностью в глубину вещей; некоторые высказанные здесь суждения -- прямо философские откровения; вместе с тем, они объясняют как более раннюю поэзию Александра Михайло­вича, так и позднейшее направление его мышления" 33.

Это письмо Брюсов по ошибке послал по неверному адресу, и оно к нему вернулось. Новое письмо он послал Георгию Добролю­бову 10 августа, который в ответном письме от 30 сентября сооб­щал, что через три дня отправляется в плаванье на своем корабле " Полтава" на восток и сожалел, что ему так и не удалось побеседо­вать с Брюсовым лично. "...Почти все рукописи, -- пишет он, -- находящиеся на руках у меня и у других лиц, напр< имер>, у Кваш­нина-Самарина, Льва Постриганьева, Я. Эрлиха и Гиппиуса, уже почти переписаны набело" 34. В этом же письме Добролюбов обра­щается к Брюсову с просьбой о высылке ему уже разобранных рукописей брата вместе с. замечаниями и указаниями.

Тот факт, что в своем письме Г. Добролюбову от 7 июля Брю­сов сообщает, что у него в Ревеле находится тетрадь " Вещи", ко­торая хранилась у Я. Эрлиха, заставляет предположить, что либо он вернул Эрлиху через Коневского не все взятые у того рукопи­си Добролюбова, либо (что более вероятно) рукописи снова были переданы Брюсову -- для работы над новым их изданием; судя по всему, Брюсов, вернувшись из Ревеля, возвратил их обратно в Петербург.

Георгию Добролюбову так и не удалось впоследствии вернуть­ся к собранию сочинений брата, а Эрлих вскоре душевно заболел и попал в психиатрическую лечебницу, где и умер в 1902 году. Судь­ба Квашнина-Самарина, бывшего, как и Г. Добролюбов, офицером военно-морского флота, сложилась трагично: в 1920 году он был расстрелян красными в Крыму. В результате многократных пере­сылок практически весь рукописный корпус произведений А. Доб­ролюбова до 1900 года оказался утрачен. До нас дошли лишь спис­ки с них, которые были сделаны И. М. Брюсовой и которые сохра­нились в брюсовском архиве (ОР РГБ).

Состав рукописного собрания А. Добролюбова В. Брюсов дает в текстологическом комментарии к СС. Описывая источники, он указывает:

" У Я. Э. (т. е. у Якова Эрлиха. -- А. К.) хранятся:

Собрание первое: тетрадь, которой Добролюбов дал заглавие:

Наброски, оконченные

вещи,

отделанные, недорисованные.

Произведения, вошедшие в эту тетрадь, помечены рукой Доб­ролюбова, как opus 1, 2, 3 и т. д. Всего opera 67, но ор. 14 нет.

Собрание второе: отдельные листы разных форматов, поме­ченные не рукой Добролюбова NN от 1 до 38.

Оба эти собрания составляют лирические стихи и лиричес­кие отрывки в прозе.

У В. Б. (Валерия Брюсова. -- А. К.) хранятся:

Собранье третье: Ряд черновых набросков. Более 170-ти лис­тов; частью это первоначальные обработки того, что вошло в со­брание первое, частью самостоятельные произведения. Некоторые из них собраны в два отдела под заглавием " Вещи" и " Неполные вещи с пропусками". Здесь же большое письмо " Путешествие на Ладожское озеро".

Собрание четвертое: умозрительные статьи -- " Эстетичес­кие заметки", " Наука о прекрасном", " Опровержение Шопенгау­эра и всех мыслителей", " Диалог старого и нового Канта", " К вопросу о науке". Здесь же тетрадь с выписками и заметками, озаглавленная -- " К диалогу мудрецов".

Собранье пятое: сочинения о древности; по большей части, это отрывки и начала, но среди них законченный черновой пере­вод Парменида и обширная статья " Греческая древность".

В этих бумагах есть указания еще на два собрания:

Собрание шестое; у И. В. П--го (Ивана Васильевича Покров­ского. -- А. К.) хранятся рукописи с рассказами Добролюбова.

Собрание седьмое: у В. Г--а (Владимира Гиппиуса. -- А. К.) и Л. П--ва (Л. Постриганьева. -- А. К.) хранятся рукописи с народ­ными произведениями, записанными Добролюбовым" (СС. С. 67-- 68).

Далее Брюсов указывает, по каким именно источникам в СС печатались произведения, а также перечисляет произведения Добролюбова, имевшиеся в его распоряжение, но которые " по разным причинам" не вошли в СС.

Нет сомнений, что сохранившаяся в архиве В. Брюсова тол­стая тетрадь А35-- черного коленкора с расшитыми по тетрадкам страницами, вложенными в лист формата А4 с надписью рукой В. Брюсова: " Наши выписки из Добролюбова", -- это список, вклю­чивший в себя оба собрания Якова Эрлиха. Рукой И. М. Брюсовой в списке первые 66 текстов обозначены от " ор. 1" до " ор. 67" и " op. 14" действительно отсутствует. А за ними следуют 32 ненумерованных текста.

На второй странице тетради А рукой И. М. Брюсовой над­пись:

" Наброски, -- оконченные

вещи

отделанные, недорисованные --

А. Добролюбова

С 1893 года.

Тетрадь 1-я".

В тетради -- два оглавления, оба на вкладных листах. Особо представлено оглавление под названием " Тетрадь, озаглавленная " Вещи" ".

В А рукой И. М. Брюсовой тщательно указаны все основные варианты текста и правки, которые были в автографе, а также случаи невозможности точного прочтения рукописи. Отдельные поправки в этой тетради внесены рукой В. Я. Брюсова.

В этой же тетради имеется примечание И. М. Брюсовой: " Ян­варь 1897 года. Из затерянной тетради за 3 года". Видимо, речь идет о оригинале, с которого ею были сняты копии.

До нас дошли и менее полные списки текстов Добролюбова, вошедших в СС и сделанные рукой И. М. Брюсовой -- прежде всего, это Б (неполный экземпляр), Е, Ж, 3, а также М. Некоторые тексты были присланы Добролюбовым в его письмах к Брюсову (К), а также имеется два небольших списка, сделанных рукой В. Я. Брюсова (И, VB). Наконец, некоторые стихотворения, не вошед­шие в издание 1926 года, подготовленное И. М. Брюсовой, сохра­нились в дневниковых записях Брюсова.

Цензурное разрешение на СС было дано 1 декабря 1899 г., однако книга была напечатана, очевидно, только в 20-х числах марта 1900 г.36В середине марта 1900 г. Брюсов пишет Коневскому: " Стихи Добролюбова совсем напечатаны и выйдут на днях" 33. Здесь же Брюсов, опровергая написанное в составленном им же анонсе, пишет, что " в продажу поступит самое незначительное число экземпляров". Книга была напечатана тиражом в 300 эк­земпляров. Очевидно, Брюсов убедился в полной экономической несостоятельности своего первоначального варианта цены, и в продажу сборник поступил по 60 копеек за экземпляр.

Итак, сборник СС был составлен так, как составляют книги уже скончавшихся авторов -- его наследниками и исследователя­ми. Тот факт, что Добролюбов был жив и даже периодически об­менивался письмами с Брюсовыми, повлиял только на одно: ав­тор прислал составителям сборника своих стихов разрешение на это, полагаясь на их разумение и на Божью мудрость. Во всем остальном -- от формирования корпуса текстов и его структуры до разрешения сложных текстологических вопросов -- Добролюбов никакого отношения к книге не имел.

Рецензии и отзывы на этот сборник были, большей частью, также негативными. В " Северных цветах" Волынский отзывается о книге еще более резко, чем о " Natura naturans" -- это при том, что во всех трех выпусках " Северных цветов" публиковались про­изведения Добролюбова: "...поэзия Александра Добролюбова вов­се не есть поэзия, а скорее, -- маниакальный бред замкнутой в себе и бесплодной души, лишенной таланта и живых взаимодей­ствий с природою, с людьми, с искусством -- тех настоящих, не фокусных " тайнодействий", из которых происходит художествен­ное творчество". Стихи Добролюбова сухи, вычурны и притом примитивно бессмысленны" 38. Князь А. И. Урусов писал в опуб­ликованном письме от 4 июня 1900 г.: " Ну, а Добролюбов с Брюсовым, это уж -- начистоту! из клиники душевнобольных" 39. " Его стихи по-прежнему были не талантливы и тягостны", -- отклика­лась 3. Гиппиус40. В анонимной заметке в " Новостях дня" автор, разбирая издательскую практику " Скорпиона", писал, что были изданы Ибсен и Гамсун и что это очень хорошо. " Но, -- продол­жал автор заметки, -- они издали стихи какого-то Александра Добролюбова, а это уж очень плохо". Далее шли издевательства над академическим характером издания (предисловиями и ком­ментариями), а о стихах говорилось: " Ни склада, на лада, ни даже обыкновенного размера". Заканчивалась статья прямой подтасов­кой фактов: ее автор иронизировал над ценой " тощей книжонки" в 6 рублей41. Это было откровенным введением читателей в за­блуждение: книга стоила ровно в 10 раз меньше. Разумеется, не обошел новые стихи Добролюбова и В. Буренин, включивший его, наряду с Бальмонтом и Брюсовым, в число объектов своей очередной пародии на символистов в собирательном образе " поэта Гордого-Безмордого" 42. Через год, после появления стихотворения Добролюбова " Отодвиганье смерти" в " Северных цветах", не менее язвительный отзыв посвятил ему А. Измайлов, который иронично назвал его " грандиозной вещицей, шедевром, который со стороны своих художественных достоинств не требует комментариев, но сильно нуждается в нем со стороны понимании его смысла" 43.

Пожалуй, как это ни парадоксально, одним из самых тонких оказался отзыв Зинаиды Гиппиус -- бывшей с самого начала непримиримой противницей творчества Добролюбова. В качестве центрального в СС она выделяет стихотворение " Мы не хотим превратной свободы...", -- действительно, концептуального для поэта. " Добролюбов не хотел свободы для одного духа, -- пишет она, -- или для одной плоти, как и мы не хотим. Ведь не хотим мы ни свободы духа -- смерти, ни свободы плоти -- животности. <...>...Не надо и думать, что это " искусство" или что это " не искусство". Мы только смотрим с вниманием в душу человека, слабого, похожего на всех людей.

<...> Действительно, была у Добролюбова, если не в сознании, то в муке, все возрастающая потребность слить в одно два начала человеческой природы -- любовь к небу и любовь к земле Оправдать дух -- плотью, оправдать плоть -- духом" 44.

С последней книгой Добролюбова -- " Из книги невидЗмой" 45ситуация была несколько иной. В издании этой книги сам Добро­любов, уже достаточно давно к тому времени порвавший с " обра­зованным обществом", был весьма заинтересован. Так, из письма Добролюбова к Н. Я. Брюсовой, написанного в 1905 году, сразу после получения экземпляра напечатанной книги, он упоминает " несколько небольших, но тяжелых ран", нанесенных ему ею: " Имя мое на обложке зачем напечатали большими буквами? Зачем не внесли исправления? Исправления эти были не без воли Его. Если будете еще печатать, непременно исправьте. Но как удар меня поразило -- в конце книги, где я отвергаю все прежние, -- поме­стили объявление о прежних книгах моих, которые все без Него и против Него. Это уже просто неуважение ко мне. Ужели это ты допустила и сделала, сестра?

Я желал бы затратить деньги, но вырезать это объявленье" 46.

Действительно, в издании, как это было принято, в конце были указаны прежние книги Добролюбова -- обе с пометой " распро­дано". Скорее всего, это было сделано не намеренно, а в соответ­ствии с тогдашней издательской практикой.

Дурылин пишет о том, что решение об издании " Из книги невидЗмой" было принято в 1904 году, когда Добролюбов явился в Москву: " она была издана на средства Н. Я. Брюсовой и лишь склад был устроен при книгоиздательстве " Скорпион". Над печа­танием книги бережно наблюдали Н. Я. и И. М. Брюсовы. В. Я. Брюсов нарисовал сам для книги концовку в виде " василька" -- И три украшения для отделов книги, -- все выдержанные в тонко понятом духе книги" 47.

Таким образом, мы узнаем о том, что Добролюбов не просто послал И. М. и Н. Я. Брюсовым книгу, которая была издана на деньги Надежды Яковлевны, но и принимал активное и заинтере­сованное участие в ней, в частности, присылая поправки к произ­ведениям. Надо учитывать и то, что Добролюбов не просто напи­сал новую книгу -- он всем ее строем, всем ее содержанием и тональностью отвергал всё написанное им ранее. Пронизанная фольклором и священными текстами чуть ли не всех времен и народов, книга в представлении Добролюбова была им не столько написана, сколько " услышана" -- он воспринимал себя, скорее, в качестве медиатора, фиксирующего некую разлитую в мире ис­тину. Это одна из причин, почему его так покоробило акцентиро­вание его авторства на обложке. Отсюда и его требование -- как только книга себя окупит, снизить ее цену " до малейшей возмож­ности", чтобы ее могли покупать самые бедные крестьяне. Добролюбов явно воспринимал ее в качестве катехизиса своего учения. Недаром -- на обороте титульного листа в экземпляре книги из архива В. Брюсова рукой И. М. Брюсовой -- написано: " Кто лю­бит меня и верит мне, всех остерегаю от всего, что будут печатать или печатали под моим именем, особенно из произведений пер­вых лет моей жизни. Даже в произведениях более поздних, в письмах, например, могут существовать какие-нибудь временные по­крывала или даже заблужения, потому что я отклонялся раз или два даже тогда, когда начал уже идти по пути веры.

Эти же две книги " Из книги невидЗмой" и " Мои вечные спутники", я знаю, написаны и сборник " Спутников" выбран и написан не по воле моей, а по неизбежному указанию Высшей Непостижимой Воли. Ал. Добролюбов" 48.

Эти слова, как указывает сама И. М. Брюсова, были продиктованы Добролюбовым лично своему ученику Петру Карпушину, скончавшемуся в 1916 г. и переписаны ею с принадлежащего ему экземпляра.

Что касается распространения книги, то в продажу из напеча­танного к началу июня 1905 г.49тиража в 400 экземпляров поступило далеко не все. В письме от 29 июня 1905 г. И. М. Брюсова сообщает Н. Я. Брюсовой, что была в " Скорпионе" и дала распоряже­ние выслать Добролюбову 20 экземпляров книги (вместо 10-ти, о которых он просил ее). Добролюбов находился тогда в деревне Трофимовке Бузулукского уезда Самарской губернии. Но мы знаем, что он просил также послать ее духоборам в Якутск. Вероятно, спи­сок рассылки книги этим не ограничивался, -- это следует из фор­мы просьбы, адресованной Надежде Яковлевне: " Послала ли ты ее везде (выделено мной. -- А. К.) -- и в Якутск, к духоборам? " 50. В том же письме речь идет и о судьбе " другой книги" -- очевидно, речь тут о сборнике цитат и изречений из священных текстов раз­ных времен и народов, а также великих людей " Мои вечные спут­ники", который по цензурным причинам издать не удалось.

Отзывов на " Из книги невидЗмой" было немного. Статья Бо­риса Кремнева, вышедшая в журнале " Вопросы жизни", оказа­лась одной из самых доброжелательных и объективных, хотя и весьма строгих публикаций о творчестве Добролюбова. В статье дается обзор как СС, так и " Из книги невидЗмой". " Книга стихов Добролюбова (СС. -- А. К.) значительна, потому что она фактом своего существования ясно указывает на возможность беспред­метного, внепространственного воображения, сосредоточенного в индивидуальной воле. И эта же книжка характеризует полное бессилие автора, потому что в ней нет некоторого моста, некото­рого соединения между миром беспредметным, внепространственным и нашим миром со всеми его красками и звуками. Это " со­единение" характерно для истинно-символической поэзии.

Александр Добролюбов -- в своей книге стихов 1895--1898 гг. -- не символист, а типичный декадент, поэт вырождения, одно­сторонний, как односторонни его антиподы -- реалисты.

Но все же Добролюбов настоящий поэт, ибо у него своя обо­собленная личность, тесно и неразрывно связанная с необычай­ным атрибутом -- веригами. Об этих веригах стоит подумать. Ве­риги и " в бокале кровавое", -- вот два значительных внешних образа в поэзии Добролюбова" 51.

Говоря о последней книге Добролюбова, Кремнев одним из первых указал на то, что рассматривать его творчество вне жиз­ненного пути -- невозможно. " Он один из тех людей, вся жизнь которых -- поэма", -- пишет критик. А саму книгу он считает " стремлением личности к конечному освобождению, мистическо­му в своей глубине" 52.

Другие отзывы были, как правило, негативными. Принципи­ально новым в их тональности, по сравнению с рецензиями на предыдущие книги, стало то, что сборник стал мишенью для ле­вых и демократических критиков, что и понятно, учитывая исто­рический контекст бурного 1905 года. " Добролюбовский Странник зовет не к борьбе с рабством, -- возмущается В. Львов, -- а к увековечению рабства. <...> Только человек, убивший в себе вся­кий протест, вытравивший в душе могучий порыв к свободе, мо­жет " в заключенье" петь такие гимны, какие слагает автор " Кни­ги невидЗмой" " 53. Похож и тон рецензии Вл. Боцяновского, кото­рый, издевается над блаженством автора, " чувствовавшего аромат цветов в крестьянских портянках и трогавшегося до слез добро­той тюремного начальства" 54и называет Добролюбова юродивым и душевнобольным. Возмущение автора рецензии распространя­ется и на издательство: " И когда, в какое время они (" Скорпи­он".-- А. К.) выпустили эту книгу? " 55.

" Из книги невидЗмой" оказалась последней книгой Добро­любова, напечатанной при его жизни. Предложения об переизда­нии своих книг, даже тех, которые он признавал своими, Добро­любов категорически отвергал. Более того, если не считать от­дельных цитат из его произведений в статьях других авторов, до конца его жизни в печати не появилось более ни одной его строч­ки. Да и сам Добролюбов перестал создавать литературные тек­сты. По свидетельству людей, близких к его секте, в 1910-е годы он активно создает духовные песни и гимны для своих последователей. Как это обычно бывает в таких случаях, созданные автором тексты вскоре начинали жить собственной жизнью, порой значи­тельно варьируя оригинал. В 1912 году А. Черткова поместила некоторые их них в третьем выпуске сборника " Что поют русские сектанты" под названием " Псалмы " Добролюбовцев" " 56. Шестнад­цать опубликованных ею псалмов (как Черткова назвала эти тек­сты) были записаны в свое время от Павла Безверхого, одного из ближайших учеников Добролюбова. По свидетельству Чертковой, Безверхий указал ей тексты, за которые " он ручался, что они настоящие добролюбовские" 57. Надо отметить, что сама Черткова к публикуемым псалмам относилась весьма скептически, говоря об их " высокопарности и бездарности" 58. Другой список подобных текстов сохранился в архиве Дурылина59. Об этих текстах сам Дурылин пишет так:

" Добролюбов слагает песни и гимны для своих последовате­лей. Я не знаю, -- да и никто, вероятно, не знает -- их в подлинно индивидуально-добролюбовской редакции: такими, какими они вышли из уст слагателя. Он не записывает их -- и таких редакций поэтому быть не может. У меня есть записи их, сделанные с уст тех добролюбовцев, которые поют их как песни своего братства. Мно­гое в этих песнях близко к тем, что напечатаны в сборнике " Из книги невидимой", но совершенно несомненно, что, переходя из уст в уста, эти песни обросли словами из других сектантских пе­сен, приобрели припаи инородных слов, эпитетов, ритмических ходов и, исшедши когда-то от Добролюбова, стали в их записанном виде созданиями добролюбовцев, а не Добролюбова" 60.

Эти записи мы помещаем в Приложение. Действительно, во многих из них есть специфические добролюбовские образы и фигуры речи, присутствующие в его книгах и составляющие часть его идиостиля. Это, например, образ " животной реки", воспева­ние свободы, выражения вроде " брат Иисус" и, конечно, " сестра моя жизнь" 61, -- оборот, предвосхитивший название знаменитого сборника Б. Пастернака. Однако эти произведения -- по причине отсутствия канонического текста -- сдвигаются в область фольк­лора и, следовательно, не могут быть помещены даже в раздел " Dubia". Единственный пример, когда в нашем распоряжении ока­зался автограф добролюбовского стихотворения и его извод, со­зданный " добролюбовцами", -- это тексты N 119 и N 26 из второ­го Приложения. Они демонстрируют, насколько стихотворение может отходить от оригинала при его функционировании в каче­стве религиозного гимна или псалма.

После революции Добролюбов надолго замолкает. К творче­ству он возвращается вновь только в 1930-е годы, и именно к этому времени относятся последние источники его текстов. Живя в Советском Азербайджане, в кочевых, зачастую невыносимых ус­ловиях, Добролюбов, конечно, не имел возможности хранить ар­хив, а после его смерти пропали и те немногие бумаги, которые с ним оставались. Поэтому практически все дошедшие до нас его произведения 1930-х годов сохранились в письмах, которые он посылал Н. Я. Брюсовой, своей сестре И. М. Святловской, племяннику М. Е. Святловскому, В. В. Вересаеву, В. Д. Бонч-Бруевичу. По этим письмам они и печатаются здесь.

Особняком находятся еще источники, относящиеся к 1938 году -- когда Добролюбов приезжал в Ленинград и Моск­ву. Речь здесь идет, во-первых, о двух экземплярах машино­писного сборника, который Добролюбов составил в Ленинграде с помощью племянника Михаила. Оба этих экземпляра хранились в архиве Г. Е. Святловского, но нам оказался доступен (в копии) только один из них -- неполный. Этот сборник состав­лялся Добролюбовым из своих предыдущих книг в надежде (ра­зумеется, более чем утопической) его напечатать. Этот источник ценен не только тем, что фиксирует выбор Добролюбова и его отношение к собственному творчеству в конце 1930-х годов, но и тем, что демонстрирует ту кардинальную переоценку это­го отношения, которая произошла с ним в это время. В частно­сти, он больше не отрицает однозначно собственное творчество до " Из книги невидЗмой", включая в сборник произведения, написанные до нее.

Во-вторых, важным источником является правка, которую Добролюбов производил во время своего приезда в экземплярах своих книг. Речь идет об экземплярах, принадлежащих его сестре И. М. Добролюбовой и И. М. Брюсовой. Они сохранились -- и правка почти через 40 лет после их выхода в свет дает богатый материал для интерпретации. Характерно, например, последова­тельное исправление им в слове " Бог" заглавной буквы на строчную. Это вполне соотносится с происшедшим в его душе в конце 1930-х годов духовном переломом, отразившимся в его письме к бывшим последователям, датированном 24 августа 1940 года: " <...> Я откинул всякое признание высшего существа свыше личности человека. Даже духовнейшее из таких познаний кажется мне од­ним из видов духовного или духовнейшего рабства, даже малей­шее прикосновение к этой мысли для меня тяжело и кажется заблудившим нас всех заблуждением. Свет, который я ощутил ясно внутренним взором своим, который я принимал за свет какого-то особого существа, -- это был свет моей личности.

<...> Конечно, я слышу -- многие скажут: " Это измена". Но это не измена. Это окончательная расчистка дорог. И страшно и позорно суеверие, и древнейший обман всегда возрождается под тысячами новейших маскировок..." 62.

Главный текстологический принцип настоящего издания зак­лючается прежде всего в точном воспроизведении текста при­жизненной публикации. Мы отказываемся от внесения поправок в тексты даже тогда, когда есть неоспоримые доказательства цен­зурного или автоцензурного воздействия. Причина такого подхо­да заключается в том, что корпус текстов, заключенный в вышед­шей книге, представляет собой литературный факт, создавший определенный контекст и породивший определенную традицию. Попытки восстановить тексты сборников по спискам или по пер­воначальным, не искаженным цензурой вариантам привели бы к тому, что оказалась бы утрачена связь между произведениями и реакцией на них других поэтов и критиков, цитаты из этих произ­ведений оказались бы обессмысленными. Разумеется, невозмож­но применять к публикации текстов Добролюбова и пресловутый принцип " последней авторской воли". Конечно, в комментариях мы последовательно описываем все поправки, внесенные Добро­любовым в экземпляры своих книг в 1938 году, но различие творческого сознания поэта в 1895--1905 годах, с одной стороны, и в 1938 году, с другой, заставляют нас воспринимать эти поправки лишь как авторский взгляд через несколько десятилетий на соб­ственное раннее творчество, -- взгляд хотя и весьма интересный, но все же не имеющий возможности изменить литературные фак­ты, которые уже состоялись -- как в поэтике, так и в истории литературы.

При публикации стихотворений по спискам мы опираемся на наиболее авторитетные из них (прежде всего -- это список А), одновременно указывая на расхождения с другими (если таковые расхождения есть). Публикуя стихотворение, входившее в прозиметрический цикл, мы указываем название цикла и место стихо­творения в нем. В наиболее важных случаях, когда объем стихо­творных текстов значительно превалируют в цикле, он печатается целиком.

Стихотворения, в основном, приводятся по современной рус­ской орфографии и пунктуации за исключением некоторых кон­цептуальных для Добролюбова случаев.

В примечаниях указывается источник печатаемого текста и приводятся варианты (изменения фиксируются курсивом) по до­ступным нам спискам. Поскольку сборники Добролюбова печата­ются не полностью, мы не фиксируем в корпусе текстов названия разделов и сложную систему эпиграфов и посвящений, а описы­ваем их в примечаниях. В ряде случаев (N 23, 71--75, 88--91, 133--135) невозможно с уверенностью сказать, мыслилось ли дан­ное произведение как единое целое или как цикл стихотворений (или же такие жанровые определения вообще в данных случаях неприменимы). Те варианты, на которых мы остановились, мож­но рассматривать лишь как весьма условные. В принципе, автор­ские сборники Добролюбова (особенно NN) следует воспроизводить с точным соблюдением всей их структуры и шрифтового оформления.

1Вл. Гиппиус. Александр Добролюбов // Русская литерату­ра XX века. 1890--1910 / Под редакцией профессора С. А. Венгерова. Т. 1. М, 2000. С. 265.

2" Natura naturans. Natura naturata" (лат.) -- " Природа тво­рящая. Природа сотворенная". Термин Спинозы, встречающийся в его трактате " Этика" (I, 29) -- см. комментарий А. В. Лаврова: Писатели символистского круга. СПб., 2003. С. 147.

3 Письма < В. Брюсова> из рабочих тетрадей (1893--1899) / Вступит. статья, публикация и комментарии С. И. Гиндина // Вале­рий Брюсов и его корреспонденты. Книга первая. М., 1991. С. 700--703 (далее: Брюсов. Письма -- с указанием страниц).

4ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 85. Ед. хр. 16. Л. 11-- Иоб.

5См.: Брюсов. Письма. С. 703.

6 В. Брюсов. Записная книжка " Моя жизнь" (8 июня -- 11 сентября 1896 г.) // В. Брюсов и литература конца XIX--XX века. Ставрополь, 1979. С. 121.

7 Брюсов В. Дневники 1891--1910. М., 1927. С. 28 (далее: Днев­ники -- с указанием страниц).

8 Буренин В. Литературное юродство и кликушество // Новое время. 1895. N 7007, 1 (13) сентября. С. 2.

9 Розанов В. < Критика> Под именем символизма // Русское обозрение. 1896. IX. С. 323--324.

10 Розанов В. Нечто о декадентах, " лампадном масле" и о проницательности наших критиков // Русское обозрение. 1896. XII. С. 1118--1119.

11 Волынский А. Русские символисты. Выпуск I--II. М, 1894 г. Александр Добролюбов. Natura naturans. Natura naturata. Тетрадь N 1. СПб., 1895 // Северный вестник. 1895. N 9. С. 74.

12См. список сокращений на с. 620.

13Вообще, на протяжении работы над СС и уже после его выхода в свет рукописи Добролюбова многократно передавались из рук в руки среди тех, кто был так или иначе причастен к его рукописному наследию. Так например, в Дневнике (С. 57--58) Брю­сов указывает, что, еще будучи в Петербурге, 14 декабря 1898 г., он взял у Коневского имевшиеся у него добролюбовские автографы (возвратил он ему их в тот же день, вечером, перед отъездом в Москву).

14Переписка < В. Брюсова> с Ив. Коневским (1898--1901) / Вступит, статья А. В. Лаврова. Публикация и комментарии А. В. Лаврова, В. Я. Мордерер, А. Е. Парниса // Валерий Брюсов и его корреспонденты. Книга первая. М., 1991. С. 456. (Далее -- Пере­писка с Коневским, с указанием страниц). В тот же день, 5 апреля, Брюсов пишет К. М. Фофанову: " Читаю Добролюбова и радуюсь очень" (см.: Переписка с Коневским. С. 456).

15Т. е. не было получено согласия Добролюбова на издание сборника его стихов.

16Неясно, о каком стихотворении, ранее неизвестном Ко­невскому, идет речь.

17 Переписка с Коневским. С. 457.

18Текст приводится по Сохранившемуся в архиве Брюсова черновику: ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 71. Ед. хр. 8. Л. 1.

19Там же. Л. 1об.

20 Переписка с Коневским. С. 468. Брюсов цитирует письмо Добролюбова, в котором тот писал: " Надеюсь на славу Божью. Котора< я> научит всех всему. Пусть, печатайте все мое, что же­лаете, только именем Господним уничтожьте всякую порочную заразу, удалите все самым тщательным, ревнивым, искренним об­разом от имени моего". Пользуясь случаем, исправляем неточную архивную ссылку, правильно: ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 85. Ед. хр. 16. Л. 36.

21Описка -- правильно " Постриганьев". Льва Постриганьева в качестве хранителя части рукописей А. Добролюбова упоми­нает Г. Добролюбов в своем письме к В. Брюсову от 30 сентября 1900 года (см. ниже). К сожалению, о И. В. Покровском и Л. Постриганьеве сведений практически никаких нет (см.: Переписка с Коневским. С. 466).

22 Переписка с Коневским. С. 466.

23Там же. С. 475.

24ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 71. Ед. хр. 8. Л. 7.

25 Переписка с Коневским. С. 484.

26Там же. С. 484.

27ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 85. Ед. хр. 19. Л. 2 об.

28Текст приводится по сохранившемуся в архиве Брюсова черновику: ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 71. Ед. хр. 8. Лл. 3--4.

29ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 85. Ед. хр. 19. Лл. 5 об -- 6.

30Дневники. С. 86.

31Там же. С. 88.

32Действительно, в некоторых дошедших до нас черновиках и письмах А. Добролюбова запись на двойном тетрадном листе идет в следующем порядке: л. 1. л. 2, л. 1 об., л. 2 об.

33ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 71. Ед. хр. 8. Лл. 5--6. Частично опубликовано в: Переписка с Коневским. С. 502.

34ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 85. Ед. хр. 19. Лл. 9--10.

35Здесь и далее расшифровку обозначений списков ст-ний Добролюбова и других рукописных материалов см. в списке со­кращений на с. 620.

36См. анонсы в книгах " Скорпиона" 1900 года -- Ибсена " Когда мы мертвые проснемся" и К. Гамсуна " Сьеста". Как верно отмечают комментаторы, несмотря на то, что обе эти книги про­шли цензуру одновременно (5 февраля 1900 г.), в первой из них СС анонсируется в рубрике " Печатается и в скором времени вый­дет", а во второй -- в рубрике " Имеются в продаже". Интересно, что и в самом СС первая книга Добролюбова " Natura naturans. Natura naturata" указана в числе " имеющихся в продаже", хотя, по свидетельству Брюсова, она из продажи была изъята (вероят­но, по требованию самого Добролюбова) и купить ее в 1900 году было уже невозможно.

37 Переписка с Коневским. С. 487. См. также запись Брюсова в дневнике: " Много хлопот о издании Добролюбова" (Дневник. С. 83).

38 Волынский А. Современная русская поэзия // Северные цветы на 1902 г. М., 1902. С. 245.

39Письмо князя А. И. Урусова // Северные цветы на 1901 г. М., 1901. С. 168.

40См.: Новое время, 1901. N 8964.

41 Comte Oars. Смесь. " Декаденты не унимаются..." // Ново­сти дня. 13 апреля 1900, N 6065. С. 3.

42Граф Алексис-Жасминов < В. Буренин>. Новый талант, а может быть, даже и гений // Новое время. 1901. N 9044, 4(17) мая. С. 2.

43 Измайлов А. Литературные заметки // Биржевые ведомос­ти. 1901, 26 мая. С. 2.

44 Гиппиус 3. Критика любви. Декаденты-поэты // Мир ис­кусств. 1901. N 1. С. 32--33. При этом следует отметить, что Гип­пиус в этой же статье приписывает Добролюбову брюсовскую стро­ку " О, закрой свои бледные ноги! ", приводя ее в неточном виде (Там же. С. 30).

45Существуют разные варианты написания названия этой книги -- где все слова названия пишутся с прописных букв или только первое и третье. Мы ориентируемся на написание на ти­тульном листе издания: с прописной буквы -- только первое сло­во (" Из") и важное ударение в слове " невидимой", на третий слог. Именно так пишет это название и И. М. Брюсова, ориентируясь на авторское.

46ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 145. Ед. хр. 34. Лл. 10-- 10 об. Письмо переписано И. М. Брюсовой.

47Дурылин С. Н. Александр Добролюбов. Машинопись. РГАЛИ. Ф. 2980 (С. И. Дурылин). Оп. 1. Ед. хр. 26. Л. 29. Л. 66. Далее: Дурылин... -- с указанием листов.

48ОГ РГБ. Ф. 386 (Брюсов В. Я.). Книги. Ед. хр. 857.

49В библиографии, которая велась " Русской мыслью", " Из книги невидимой" указана в числе книг, поступивших в редак­цию с 1 июня по 1 июля 1905 г.

50ОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). Карт. 145. Ед. хр. 34. Л. 10.

51 Кремнев Б. Александр Добролюбов. Из книги невидимой. М., 1905 г. Александр Добролюбов. Собрание стихов. (1895--1898). М., 1900. Ск. Изд. К-во " Скорпион" // Вопросы жизни. 1905. N 6. С. 245.

52Там же. С. 246--147.

53 Львов В. А. Добролюбов. " Из книги Невидимой". Москва, 1905. Книгоизд. " Скорпион" // Образование. 1905. N 8. Отдел " Критика и библиография". С. 93--94.

54 Боцяновский Вл. Критические наброски // Русь. 1905, 23 июля (5 августа). N 166. С. 3.

55Там же. С. 3.

56См.: Черткова А. Что поют русские сектанты. Сборник сектантских напевов с текстом слов. Выпуск третий: Отдел III. Духовные стихи и распевы разных сект. М., 1912. С. 13--15, 53--57.

57Там же. С. 14.

58Там же. С. 14.

59РГАЛИ. Ф. 2980. (Дурылин С. Н.) Оп. 1. Ед. хр. 288. Тексты записаны последователем Добролюбова П. П. Картушиным, скончавшимся в 1916 г. (далее: Дурылин.., с указанием листов).

60Дурылин... Лл. 67--68.

61Отрывок из этого стихотворения, предоставленный ей И. П. Ярковым, человеком, долгое время собиравшим все связанное с А. Добролюбовым, был опубликован Е. В. Ивановой (Иванова Е. Неизвестный отзыв о стихах Александра Добролюбова // " Быть знаменитым некрасиво..." (Пастернаковские чтения. Вып. 1). М., 1992. С. 198--199). По сообщению Яркова, текст был написан Добролюбовым около 1907 г. Однако, видимо, здесь мы имеем дело с таким же изводом изначального авторского текста, как и в публикуемом нами по копии П. П. Картушина варианте. Е. Иванова утверждает, что стихотворение было обращено " к его возлюблен­ной Анне Велькиной". Отношения Добролюбова с женщинами были такими, что единственно правильной формой их языкового опи­сания было бы: " к его возлюбленной сестре Анне Велькиной". Анна Велькина была одной из ближайших последовательниц Доб­ролюбова в 1900--1910-х годах, с ней были знакомы также Н. Я. и И. М. Брюсовы, И. М. Святловская.

62Опубликовано в: Иванова Е. Один из " темных" визитеров // Прометей. Вып. 12. М., 1980. С. 312.