Азалии рода Рододендрон

Да, меня загребли, но я не виновата. Конечно, грабёж звучит не очень. Только грабежа, как такового, не было. Разве ж этот холёный богатенький дядя дал бы мне денег, если бы я попросила? Пришлось пригрозить. Ну и треснула его по жирному пузу, чтоб не надумал за мной увязаться. Блин, да это ж можно считать благородным поступком. Я как Робин Гуд. А что прикажете делать, если я толком не ела почти два дня. Мне что, по мусоркам лазать?

Влепили год. Да я за год умом двинусь в этой тюряге! Это вам не то, что раньше: общие камеры, знакомые лица по прошлым ходкам или из общей компании. Что за жизнь! Реформа судебной системы, ё-маё! Теперь все заключённые сидят в одиночках. Не с кем словечком перекинуться. Пусть бы ко мне даже самую последнюю шваль подсадили – было б, по крайней мере, на ком злость сорвать. Так нет, теперь даже надзирателей нет. Тьфу! Их нынче воспитателями называют. Только я что-то не пойму, зачем добренькому воспитателю дубинка и парализатор?

Воспитатели-надзиратели с нами тоже почти не разговаривают. Еду разносят по камерам – никакой общей столовой. Кормят так, будто мы кролики: овощами, фруктами, кашами. Мясо не дают вообще. Жесть! Естественно, ни радио, ни телевизора. Свиданки с близкими – единственная отдушина, но и их надо заслужить.

Кто-то скажет, что сидеть в одиночке в сто раз лучше, чем в переполненных камерах. Так-то оно может и так, но не годы! Некоторые экземпляры сходят с ума. Я это точно знаю, на воле мне об этом один парниша рассказывал. А те, которые не поддаются «перевоспитанию», упёртые и принципиальные, остаются надолго и льгот никаких не имеют. Так что, после всех этих историй, я начинаю за себя бояться, за свою голову. Она у меня и так не очень, а наедине с самой собой совсем худо становится. Чего я только не передумала за эти БЕСКОНЕЧНО долгие дни. Первое время меня так и накрывало от ярости и гнева. Я жаждала мести, представляла, с каким удовольствием разбиваю башку судьи и рассаживаю по одиночкам всех «воспитателей». Но мой гнев неожиданно погас. Растворился. Исчерпал себя, сменившись отчаянием и самоедством. Ну какого чёрта я сунулась к этому жирдяю? Ну что, не обошлась бы я ещё пол дня без хавчика? Лучше бы стащила потихому кошелёк у какой-нибудь бабули. Так нет, героизм ударил в голову, на подвиги потянуло. Это со мной каждый раз происходит, если я выпью. И самое обидное, что и хлебнула-то самый пустяк – пару глотков пива. А на голодный желудок «вставило» быстрее. Во дурра!

Как я вообще до всего этого докатилась? Я и раньше об этом думала, но как-то вскользь. Такие мыслишки лучше от себя отгонять. Можно с дружками поболтать, того же пивка хлебнуть, доколупаться до кого-нибудь. Лишь бы не думать. А здесь отвлечься не на что и времени вагон. Вот и думаю. Хреново всё. Качусь я в какую-то грёбаную чёрную дыру, и чем дальше, тем, блин, хуже…

Сегодня водили меня к психологу. Эти мозгоправы слишком много о себе понимают. Да чего он вообще обо мне может знать? Дал какие-то дурацкие задания, типа тесты называются. Я там чего-то рисовала, выбирала фигурки, на вопросы отвечала. Бессмыслица какая-то. Определил он мой уровень как «чуть ниже среднего». Козёл, да я у себя на районе в почёте вообще! Какое, на фиг, ниже среднего!

Время тяяяянется… И чем меньше всего происходит, тем больше в голове мыслей и воспоминаний, таких, о которых я и думать не хочу. И чего-то мне себя так жалко стало. Кому я нужна? Зачем я живу? И мне, вроде, никто не нужен. Хоть бы любить кого, и то было бы легче. Да некого. И не ждёт меня никто. Ну и не надо! Пошли все в жопу!

Будят нас рано. Естественно, мы ж не на курорте. От безделья, тоски и однообразия я уже на стену лезу. Хоть бы чем-нибудь заняться. После завтрака воспитатель принёс мне книги. Ну дают, чудаки! Я, что ли, читать буду? Смехота. Но книжки всё-таки посмотрела. Что за прикол: «Незнайка в Солнечном городе», «Приключения Карлсона» и русские народные сказки? Отлично, детский сад на выезде! Ничего не пойму, за кого они меня держат?

Делать всё равно нечего. Походила я туда-сюда, а книжки лежат, глаза мозолят. Ну, думаю, полистаю, картинки посмотрю, хоть какое-то развлечение. И незаметно как-то читать начала. В детстве я не читала, и мне никто не читал – некому было, у родителей то работа, то пьянка. А потом и от родителей только мать осталась. Читаю, смеюсь, как сумасшедшая сама с собой. Не заметила как день прошёл! Вот так книжицы.

Вообще на меня как-то странно действует заточение. Может, мне чего-нибудь в еду подсыпают? Просто я совсем не злюсь, понимаете? Совершенно. Никаких вспышек ярости или злости. Спокойно как-то на душе, почти радостно. Капец, это я про тюрягу такое втираю! Ну, блин, как бы это объяснить... Лежу я вечером, книжка в руке, задумаюсь о чём-нибудь, посмотрю на свои розовые стены (я серьёзно, камеры у нас розовые, голубые или салатовые!) и так и улетаю куда-то, в заоблачные мечты. Я сначала прикалывалась, что у меня долбанный домик Барби за решёткой, когда увидела цвет стен, а теперь мне реально нравится. Нет, мне точно что-то мне да подсыпают…

Наконец-то нас вывели на улицу! Хоть увидела, с кем сижу. Строго говоря, не совсем на улицу, а в огромные теплицы. Мне досталась работа с цветочной рассадой. Поначалу я машинально втыкала ростки в торфяные стаканчики, как мне показали, и исподтишка разглядывала лица других заключённых. Девушки, молодые женщины и тётки. Много вульгарных и грубых лиц, но есть и вполне нормальные, по которым никогда и не скажешь, что они принадлежат преступницам. Поговорить ни с кем не удалось, уж слишком далеко нас друг от друга разместили, но и просто увидеть людей для меня за счастье. Я стала рассматривать растения теплицы. Особенно мне понравились какие-то пышные кисти оранжево-розовых цветов. Может, и не кисти. Соцветия. Не знаю, как правильно сказать. Ну, красивые, короче. Такие типа букетики на ветках. Я раньше их не видела. И пахли так вкусно. Я всё смотрела и смотрела, и на душе появилась лёгкость, какой давно не помню. Чуть дальше, на другом ряду, эти же цветы, только чисто белые, ярко розовые и бледно сиреневые. В любом цвете их красота как-то непонятно волновала меня. Одна из воспитателей увидела, что я смотрю на них, не отрывая глаз. И сказала, что это азалии. И рода Рододендрон. Это точно. Я несколько раз переспрашивала, чтобы запомнить. Красивое слово а-за-ли-я. А про остальное я не въехала. Что за родададрон?

Теперь я в теплице работаю часто. Один из воспитателей говорит, что у меня талант и лёгкая рука. Ха-ха, тот жирдяй, которому я дала кулаком под дых, вряд ли так думает. Короче, я «нашла общий язык с цветами». Похоже, все работники теплиц немного с приветом. Как такое можно ляпнуть: «общий язык с цветами», капец! Ну, да, мне нравится возиться в земле, перетирать пальцами рыхлые комочки, аккуратно присыпать тоненькие корешки, придерживая хрупкие росточки. Я радуюсь, когда вижу, что «мои подопечные» прижились, обожаю смотреть на распускающиеся бутоны, пытаясь предугадать будущую красоту цветка. В питомнике много всяких растений, но рододендроны (азалии) - мои любимцы.

После работ всех заключенных разводят по одиночкам, и наступает время ужина. Странно, но нам никогда не дают мясо. Я понимаю, тюрьма это не ресторан, но хотя бы какой-нибудь намёк на говядину. Похоже, скоро начну блеять, как овца от всех этих овощей и фруктов. Хотя, по правде говоря, голода я не чувствую, даже наоборот, лёгкость какая-то и энергии куча.

Теперь я читаю постоянно. В те дни, когда нас не водят на работы, и нет групповой терапии, я читаю не отрываясь. Перечитала Пушкинскую прозу (теперь я хоть знаю, кто такая капитанская дочка) и поэзию (Онегин, по-моему, мудак), стихи Есенина и поэтов серебряного века. Многое непонятно, но кое-что просто за душу берёт. Иной раз плачу, сама не знаю почему, а иногда так хорошо, что хочется обнять весь мир! И зарубежные писатели мне нравятся. Стендаль, Сент-Экзюпери… Оказывается, все произведения, которые мне дают читать, изучают в школе! У меня с этим не сложилось, в смысле, со школьным обучением. Вырванные годы, как говаривала моя бабуля.

А больше всего мне нравится наша групповая терапия. Конечно, желательно, что бы об этом никто из моих бывших знакомых не узнал, а то я стану посмешищем надолго. Просто на терапии мы играем в игры, рисуем, даже поём. Я и не знала, что вообще на что-то способна, да и игры я раньше предпочитала другие. Чем больше думаю о своём прошлом, тем всё больше как-то не по себе. Почему у меня такая несчастливая судьба? Вон у других девчонок и муж, и работа хорошая, друзья, дети, семейные праздники, театры, концерты, красивая одежда… А что есть у меня?

Утром нашу группу с терапии повезли на работу в детский дом, или интернат. Не знаю. В общем, это не совсем обычный детдом, точнее, дети «не такие». Они уроды. Умственно отсталые. Вот блин, мало мне дерьма в своей жизни, так ещё и это! Господи, страшнее зрелища, чем их спальня, я ничего не видела. Мною овладели страх, отвращение и безумная жалость. Эти дети-овощи, пускающие слюни на собственную одежду, их обезображенные лица, атрофированные конечности и маленькие, словно усечённые головы… Все стены пропитаны запахом нечистот, лекарств и какой-то тяжести, смолистой невыразимой тоски, беды, отчаяния. Мне было больно смотреть на женщин, работающих здесь. Усталые, потухшие глаза, серые лица, безнадёжность. Как я могу жаловаться на свою жизнь? Я, молодая, здоровая, с головой на плечах так бездарно растрачиваю свою жизнь! Ни себе, ни людям. В мире так много страданий, настоящих, не придуманных, а я…

Я с неожиданным для себя рвением принялась помогать санитаркам. Мне хотелось сделать как можно больше, чтобы хоть кому-то стало немного легче. Я старалась не смотреть в пустые, а иногда злобные, глаза маленьких полулюдей, но к вечеру страх и отвращение уступили место какому-то странному спокойствию. Делай своё дело, говорила я самой себе, и хватит жаловаться. Какой толк от твоих душевных терзаний? А вот убранная комната – это уже что-то, какой-то результат.

Этой ночью я спала плохо, переживания прошедшего дня, похоже, оставили во мне глубокий след. Выйдя из тюрьмы, я обязательно вернусь в тот интернат, что бы ещё чем-нибудь помочь этим самоотверженным женщинам. Чувство, которое я испытала от того, что делала что-то хорошее для других, как наркотик. Тихая радость разливается по всему телу. Интересно, со всеми происходит такая же фигня? Если бы только люди знали, как это приятно, помогать друг другу и жить для кого-то, то, наверное, нам бы всем жилось как в сказке.

Как обычно, по средам кинолекторий. Сначала я просто ненавидела те дурацкие фильмы, которые нам показывали. Но как-то незаметно втянулась. В прошлый раз был фильм о Солнце. Какое оно, оказывается непростое. Огромное, мощное, живое. До сих пор не пойму, как этот огромный жидкий шар не растекается по всей солнечной системе и как вообще такое чудо когда-то появилось. Мы и про Луну смотрели, и про всяких животных, про человеческий организм, про сны… Что ни фильм, то сюрприз, очередное открытие. Чего их в школе-то не показывали? Я б тогда занятия не прогуливала. Да и знала бы хоть что-то. А так…

Знаете, чего я хочу? Учиться. Серьёзно. Я хочу стать цветоводом. Выращивать цветы, а может даже выводить новые сорта. Понимаете? Может это и звучит глупо, но зато у меня впервые в жизни появилась мечта. Я смогу приносить свои цветы в детский дом. А может, когда-то у меня появится ребёнок, девочка, которую я назову прекрасным цветочным именем. У меня нет прошлого, нет будущего, а есть только этот короткий миг настоящего, освещённый мечтой цвета розово-оранжевых азалий.