Глава 22. Уйди, противный!

Матвей из машины вышел последним.

Почему-то он смотрел на дом, в котором вырос, взглядом чужака. Он открыл калитку, и к нему тут же побежал Грифон, сразу узнавший хозяина.

Но вдруг пёс остановился, и почему-то оскалился. Его шерсть стала дыбом, он встал в позу нападения и нервно залаял.

Котёнок тоже зашипел, едва завидев Матвея, и скрылся где-то в огороде.

Иван ходил по его комнате взад-вперёд.

Он не ответил на приветствие Матвея, и медленно подошёл к нему, глядя тому прямо в глаза. Положив свою руку на его голову, он тут же её отдёрнул, словно там проскочил электрический разряд.

– Выйдите все отсюда, нам надо поговорить!

* * * * *

Что там между ними происходило, для меня так и осталось загадкой, но через полчаса Иван вышел оттуда.

Он был мрачнее тучи:

– Дело такое: это не психоз, в нём действительно живёт Демон!

– И как ты это определил? Тебе это сказал сам бес? – я по-прежнему относился ко всему этому недоверчиво.

– Нет, это сказал мне Матвей. А этот бес с ним иногда разговаривает. Демоны – они все разные, а этот – вообще особенный: он бережёт тело, в котором находится, и совсем не хочет причинить хозяину вреда. Матвей говорил, что он иногда даже заигрывает с ним: напевает разные песни и просит, чтобы тот продолжил, а Матвей их не знает. И тогда этот бес бесится! Потом он успокаивается, а через какое-то время опять пристаёт. Его однозначно надо изгонять!

– А можно ли жить с бесом внутри?

– Можно, и таких людей очень много. Некоторые даже стали политиками, а их психозы люди списывают на обыкновенный алкоголизм. Всё-таки лучше без него.

– И когда ты приступишь?

– За час до полуночи, у нас и времени не осталось.

– А как можешь это делать ты, некрещёный?

– Бесов изгоняют многие: и иудеи, и шаманы, и буддистские монахи. Я не могу делать этого от имени Иисуса, но на них есть и другая управа!

– И ты уже изгонял бесов?

– Это моя профессия!

Священник слышал весь разговор, и ни единожды не возразил, не поправил. Вдруг он впервые назвал Ивана по имени:

– Тебе нужны распятие, святая вода, иконы, Иоанн?

– Нет, отец Павел! Только свечи и спички, и никакой зажигалки. А вода нам совсем не помешает, и не только святая. Закройте собаку в конуре: если бес выходит из одного тела, он старается переместиться в другое, а это может быть и животное. Оставайтесь тут, но далеко не уходите: мне может потребоваться помощь.

– А ты не боишься, что бес переселится в тебя?

– Боюсь! – ответил Иван, помолчав. – Но моё тело для него тоже не очень привлекательно: я некрещен!

Отец Павел подтвердил:

– Истинно сказано! Дьявол особенно старается искушать духовных лиц, и чем выше их статус, тем изощрённее он это делает. Но если он попытается вселиться в меня, мы с ним ещё повоюем!

И священник ещё раз перекрестился.

Молился и наш шофёр, но делал это явно механически, и совсем неискренне.

* * * * *

Из той книги Дамиано я узнал очено многое.

В «чёрной мессе» могут принимать участие все, кто этого пожелает, и даже священники, особенно если они хотят после этого переметнуться на сторону врага. Перевёрнутый или поломанный крест, разбитая икона, обнажённая женщина, кровь и человеческий череп – все эти номера проходят «на ура» у экзальтированной молодёжи, а технически подготовленные «маги» могут использовать для пущего эффекта ионизаторы воздуха, стробоскопы и любую другую технику.

Кроме всем известных христианских, мусульманских и буддистских, существуют и многие другие обряды: вуду, шаманские, зороастрийские.

И поклонение какому-нибудь божеству, имеющему рога, – далеко не всегда является сатанизмом, хотя некоторые секты, по своей сути действительно будучи сатанистскими, дают своим кумирам совсем другие имена, и обряжают их в другие формы.

Но есть некоторые признаки, по которым можно точно определить их природу, например, это свечи.

В сатанистской мессе их тоже используют, и она может быть даже белой.

Но такая быть может одна!

Здесь же их было двенадцать.

* * * * *

Иван прочертил мелом вокруг мольберта две окружности.

Он расставил на них эту дюжину: шесть свечей на первой, шесть свечей на второй, все на равных расстояниях друг от друга.

Он зажёг спичку и повернул её вертикально, чтобы та горела подольше.

Огонь медленно перемещался к его пальцам, но он не бросал её, шепча какую-то молитву.

Я не понимал, на каком языке Иван говорил: это был и не итальянский, и не латынь.

Когда первая спичка погасла, он зажёг вторую, и продолжил эту церемонию.

Настенные ходики показывали без двух минут одиннадцать.

От третьей спичкой Иван зажёг одну свечу, а от неё и все остальные.

И как только часы начали пробивать одиннадцать, он громко произнёс:

– «Adjure te, spiritus nequissime, per Miccolo omnipotentem! »

Глаза на холсте ярко вспыхнули.

Отец Павел тихо мне пояснял:

– Иван заклинает Демона от имени Архистратига Михаила. Выкрутился из конфликта конфессий, шельмец италийский: Михаила даже мусульмане признают!

Я понял, что он хотел этим сказать.[‡‡‡‡‡‡]

– А для чего он очертил двумя кругами портрет? Ведь Демон сидит в теле Матвея!

– Демон не может находиться одновременно в двух телах, но может сидеть и в человеке, и в каком-то предмете, и перемещаться туда и обратно. Изгонять его из двух мест – задача очень трудная, даже для искуснейшего экзорциста! А два круга препятствий всегда труднее преодолевать, чем один. Вижу опытную руку!

Иван продолжал церемониал, но теперь говорил по-латыни.

Отец Павел шептал, всё время крестясь:

– Если Демон откликнется, говорить уже можно и на родном наречии. Дьявол понимает любой язык, но вводную часть должно читать на латыни, греческом или арамейском: это языки Священного Писания! Православный же может говорить и на старославянском. Сначала надо узнать имя Демона, и если он назвал его, это уже шанс! Бывает, удаётся с ними договориться по-хорошему.

Для отца Павла, наверное, это было рутиной, я же такое видел впервые, поэтому внимательно слушал и смотрел за всей процедурой.

Священник продолжал тихо комментировать:

– Демон может болтать на непонятном языке, или, наоборот, рассказывать увлекательные истории. Главное: не обращать внимания на его слова, и не давать ему перехватить инициативы. И ни в коем случае нельзя соглашаться ни на какие его требования!

– А если он не потребует, а попросит?

– Демоны требуют, а не просят, они же считают людей существами ничтожными! Канон не запрещает заключать сделки, если экзорцист не поступился основными постулатами веры, но я с таким ещё не встречался.

В чём заключались эти постулаты, я так и не узнал: за окном поднялся сильный ветер, и небо покрылось тучами. Сверкнула молния, и внезапно разразилась гроза.

Матвей вдруг заговорил неестественным голосом:

– Меня зовут Амдусциас. Я – Главный Музыкант Ада!

* * * * *

Звук исходил откуда-то из его живота, а губы Матвея при этом не двигались.

Этот голос был хриплым, низким и настолько громким, что в комнате задрожали все стекла.

Отец Павел прошептал, трогая наперстный крест:

– Теперь Иван говорит на итальянском, а я его плохо знаю.

Я пояснил:

– Это родной язык Ивана. Зато я его понимаю лучше, чем латынь.

Но через минуту мы оба начали понимать всё, и нам не нужен был переводчик.

– Зачем ты занял место, тебе не принадлежащее? – негромко проговорил Иван.

Во всех фильмах, что я до этого смотрел, «Изгоняющий Дьявола» обязательно кричал и громко читал Священное Писание, размахивая при этом крестом. Он обязательно оскорблял сидящего внутри беса и всячески ему угрожал.

Здесь же я слышал обыкновенный вопрос.

– Мне нужно тело! – спокойно ответил Демон.

– Ты мог бы выбрать себе свинью или осла!

– Мне нужно тело человека, и только талантливого!

И тут произошло то, чего никто из нас не ожидал: Иван повернулся к Матвею спиной.

Сейчас он был абсолютно беззащитен, но Иван всем своим видом показывал: он не боится этого Беса! Он просто размышлял!

И Иван тихо ответил через минуту:

– Оставь этого художника в покое! Чего ты хочешь взамен?

– Мне стало в Аду одиноко. Найдите мне мою Лилит!

– Лилит – это жена самого Самаэля! Он испепелит тебя из ревности! – удивлённо проговорил Иван.

– У нас другие правила, и нам незнакомо это чувство. Но мне нужна другая Лилит. Пусть богомаз мне её нарисует!

– И только портрет? Без крови и всяких жертвоприношений?

Демон усмехнулся голосом Матвея:

– Вы, смертные, на нас уже всех дохлых собак понавесили, а про свои грехи и забывать стали. Мне нужен её портрет, а что я с ним буду делать – это не ваше дело!

И Матвей проговорил, но уже своим голосом:

– Но я не знаю, как она выглядит!

Мы преждевременно расслабились, потому что Демон вдруг зарычал:

– Узнайте! И не тратьте зря времени на сотрясание этим крестом. Да и воды вашей я не боюсь!

Серебряный сосуд со святой водой начал вдруг пустеть прямо на наших глазах, и оттуда вылетели три мухи.

Раздался зловещий хохот, но уже со стороны холста:

– Даю вам три дня!

Иван крикнул:

– Изыди!

И что-то добавил на неизвестном мне языке.

Прогремел гром, свет в доме погас, и все свечи внезапно потухли, а Иван продолжал что-то кричать в темноте. Затем раздался звук падающего тела.

Я запалил зажигалку.

Иван лежал на полу, и из его носа текла кровь.

Матвей тоже лежал без сознания на кровати.

А Демон на холсте уже не скалился, а напряжённо смотрел куда-то вдаль.

Что-то человеческое я увидел теперь в этой картине: какую-то скорбную грусть.

* * * * *

Иван понемногу приходил в себя.

– Хорошо провёл отчитку, Иоанн, – похвалил его отец Павел. – Где так научился?

– Рим, Турин, и не только Италия. Но мы его не победили, он только дал нам отсрочку.

Я вставил пробки в щиток, и решил разрядить обстановку:

– Да будет свет!

Но отец Павел неодобрительно покачал головой, считая мой юмор неуместным:

– Не богохульствуй, Виктор!

– Простите, отец Павел.

Матвей тем временем тоже оклемался.

– Ты сможешь нарисовать Лилит за три дня? – сразу же напал я на него.

– Я смогу это сделать и за ночь, но я совсем не знаю, как она выглядит. Я никогда не рисовал ведьм!

Отец Павел задумался:

– Я дружен с настоятельницей женского монастыря, в сорока верстах отсюда. Она выберет из своих воспитанниц монахиню получше, а мы отмолим за неё этот грех. Только всем остальным скажем, что с неё пишут деву Марию.

Но я возразил:

– Невеста Демона не может быть девственной и кроткой. Наоборот, она должна быть порочной, и вызывающе развратной, а похоть должна просто переть из неё!

– Наверное, ты прав! – согласился со мною священиик. – Но как нам найти такую, и всего за три дня?

– У самого есть подобная особа, но она сейчас отсюда далеко. Да и не хотел бы я её отдавать демонам: самому нужна. А подобных девиц везде хватает, но с ними не рассчитаешься молитвой: только шуршащие купюры, и желательно зелёного цвета.

– Так ищи её! Время не терпит!

– Успокойтесь, отец Павел, через минуту начну, только аккумулятор подзаряжу!