Ли Цзунъу. Наука о бесстыдстве и коварстве

С тех пор как я начал учиться и познавать грамоту, я мечтал стать выдающейся личностью и потому обратился к «Четверокнижию» и «Пяти канонам», но, увы, кроме пол ной растерянности, ничего не обрел. Принялся читать философские труды, прочел «Двадцать четыре династийные истории», и вновь меня ждало разочарование. Я предположил, что в древности наверняка существовала некая не дошедшая до нас тайна, как стать героем. Но коль скоро одаренностью не наделен и глуп, обнаружить эту тайну не смог, вот и все! Забыв про пищу и сон, блуждая в потемках, я целый год понапрасну вел поиски. И вот однажды утром я вдруг вспомнил о некоторых героях времен Троецарствия. Тут меня будто озарило, и я воскликнул: «Нашел! Нашел! Герои древности отличались всего лишь бесстыдством и коварством!»

Среди героев Троецарствия прежде всего следует выделить Цао Цао. Его отличи тельная черта – абсолютное коварство. Он убил Люй Бошэ, Кун Жуна, Ян Сю, убил Дун Чэна, Фу Ваня, а затем еще жену императора и его сына, действуя при этом дерзко и нагло, без всякого смущения. К тому же он с неприкрытым цинизмом заявил: «Уж лучше я предам кого-то, чем кто-то предаст меня». В своем коварстве он достиг совершенства. С такими способностями он, конечно, мог именоваться героем своего времени.

Следующим можно считать Лю Бэя. Его «достоинство» заключалось в особой толстокожести. Он во всем следовал Цао Цао, Люй Бу, Лю Бяо, Сунь Цюаню, Юань Шао, мотался туда-сюда, без зазрения совести жил чужими милостями. К тому же он любил поплакаться. Автор романа «Троецарствие» замечательно и реалистично его описал. Столкнувшись с неразрешимыми проблемами, Лю Бэй начинал при всех лить слезы, и тут же его поражение оборачивалось победой. По этому поводу существует поговорка: «Власть свою Лю Бэй выплакал». Этот человек также отличался талантом и мог составить вполне подходящую пару с Цао Цао. Когда они вместе (один, достигший вершин коварства, а другой – вершин бесстыдства), подогревая вино, рассуждали о героях, то пришли к выводу, что ничем не уступают друг другу, что по части подлости им нет равных. По этому Цао Цао и заявил: «В Поднебесной герои – это только вы да я, Цао Цао».

Был еще некто Сунь Цюань. Он доводился деверем Лю Бэю и находился в союзе с ним. Однажды Сунь Цюань захватил город Цзинчжоу и убил Гуань Юя. Коварством он был подобен Цао Цао, но все же не в полной мере, так как тут же попросил мира у царства Шу. Таким образом, по степени коварства он несколько уступал Цао Цао и не выдержал конкуренции с ним за звание выдающейся личности. Но стоило ему получить чин у Цао Цао, как он стал подражать Лю Бэю, но, к сожалению, и здесь не достиг вершины, разорвав тут же отношения с царством Вэй. Так что в коварстве он уступил Цао Цао, а в бесстыдстве – Лю Бэю. И все же он обладал и тем и другим и потому считался героем. Каждый из троих, проявив свой талант, не смог покорить другие царства. Посему в те времена Поднебесная не могла не разделиться на три части.

Позднее Цао Цао, Лю Бэй и Сунь Цюань умерли один за другим. Воспользовавшись этим моментом, возвеличились отец и сын из рода Сыма. Оба, можно сказать, прошли закалку у Цао Цао и Лю Бэя и весьма преуспели в науке бесстыдства и коварства. Они могли обижать вдов и сирот, и здесь их коварство было таким же, как у Цао Цао. Они могли снести любой позор и по бесстыдству даже превосходили Лю Бэя. Читая материалы по истории, в частности о том, как Сыма И подвергался унижениям, удостаиваясь чина не по заслугам, я невольно стукнул кулаком по столу и воскликнул: «Поднебесная должна перейти к роду Сыма». Вот почему к этому времени Поднебесная не могла не объединиться. Ведь «всякое дело имеет свой предел, и закономерность здесь неоспорима».

Военный предводитель Чжугэ Лян в течение трех поколений считался первым по та ланту в Поднебесной. Однако и он, встретившись с Сыма И, оказался беспомощным. Приняв твердое решение «отдать все силы и идти до конца», он так и не смог получить ни пяди земли на Центральной равнине (в Китае. – Н. С.). В итоге он заболел, стал харкать кровью и умер. Как видим, даже с талантом помощника вана он не смог соперничать со знаменитостью в области бесстыдства и коварства.

Я неоднократно изучал деяния этих людей и разгадал древнюю тайну. Все «Двадцать четыре династийные истории» насквозь пронизаны только одним, а именно бесстыдством и коварством. Позвольте подтвердить это фактами из истории династии Хань.

Сян Юй был героем, который затмевал всех своих современников необыкновенной силой. Почему же тогда в рыданиях и стонах погибли тысячи людей, а сам он нашел смерть у стен города Дунчэн, став посмешищем для всей Поднебесной? Причина его поражения, как отметил Хань Синь, исчерпывается фразой: «гуманность женщины и храбрость простого мужчины». «Гуманность женщины» означает, что недостаток Сян Юя состоял именно в том, что душа его не была коварной и не могла все снести. «Храбрость простого мужчины» означает, что недостаток таился в его излишней совестливости, из-за чего он не умел гневаться. Во время пиршества в Хунмэне Сян Юй и Лю Бан сидели на одной циновке. Сян Юй уже выхватил меч, ему достаточно было лишь провести им по шее Лю Бана, как тут же была бы вывешена табличка с надписью «Великий император». Тем не менее он колебался, был в нерешительности и в итоге оказался изгнанным Лю Баном. Если бы после поражения под Гайся он переправился через реку Уцзян и снова стал собирать земли, то неизвестно еще, «в чьих руках умер бы олень». А он, напротив, сказал: «Я, Цзи, вместе с сыновьями и младшими братьями, населяющими земли к восто ку от реки, числом в восемь тысяч человек переправился через реку Янцзы и пошел на запад, и сейчас ни один из них не вернулся. Пусть даже отцы и старшие братья, что живут к востоку от реки, пожалеют меня, но с каким лицом и какими глазами я буду смотреть на них? Пусть даже они не скажут мне ни слова, но разве меня не будут мучить угрызения совести?» Эти слова воистину были ошибкой, величайшей ошибкой! Вот он сказал: «какими глазами» и еще – «угрызения совести». Как это у него могли появиться подобные мысли? И еще он необдуманно сказал: «Это Небо меня губит, а не мои военные прегрешения». Боюсь, что Небо тут ни при чем.

Давайте теперь проанализируем способности Лю Бана. В «Исторических записках» говорится: «Сян Юй, обратившись к ханьскому вану, сказал: “В Поднебесной в течение нескольких лет происходят волнения, и виноваты в этом только мы оба, поэтому я вызываю тебя, ханьского вана, на битву, чтобы определить, кто на стоящий мужчина, а кто – нет”. Ханьский ван, смеясь, отказался от этого и ответил: “Уж лучше я буду сражаться мудростью, а не силой”». Спрашивается, откуда возникли слова «смеясь, отказался»? Ко гда Лю Бан встретился с Ли Шэном, то велел двум девицам вымыть себе ноги. Ли Шэн обвинил его в том, что он ведет себя со старшими надменно. Лю Бан немедленно встал и извинился. Спрашивается, откуда возникли слова «встал и извинился»? И еще. Его отец оказался на жертвенном столе, и Сян Юй грозился его сварить, а в ответ Лю Бан лишь попросил прислать ему чашку отвара. Он способен был столкнуть с повозки своих родных детей – будущего императора Сяо-хуэя и дочь Лу Юань, когда чуские войска устремились за ними в погоню. Затем он убил Хань Синя и Пэн Юэ. Как говорится, «птицы исчезли, спрятали луки; зайцы умерли, сварили собак». Спрашивается, какая была душа у Лю Бана? Разве могло бы Сян Юю с его «гуманностью женщины и храбростью простого мужчины» присниться такое даже во сне? В «Основных записях» великого историка сказано только о том, что у Лю Бана нос с горбинкой и лик дракона, а у Сян Юя – двойные зрачки. Что же касается их совестливости, честности и коварства, то об этом нет ни слова. Пожалуй, перед нами здесь скорее «история стыдливости и совестливости».

Лицом и душой Лю Бан очень отличался от других людей, и его можно было называть прирожденным талантом. Иероглиф «черный» воистину представляет собой «мирное сочетание жизни и гармонии, когда помыслы следуют желаниям сердца и не переступают предела». Что касается «бесстыдства», то здесь ему пришлось подучиться. Его учителем был Чжан Лян – один из трех выдающихся личностей, а учителем Чжан Ляна был старец с моста. Их деяния известны. Старец с моста использовал различные методы в преподавании, стремясь к тому, чтобы кожа на лице Чжан Ляна стала толще. У Су Дунпо в его прозаическом произведении «Лю хоу лунь» по этому поводу сказано весьма ясно. Чжан Лян был человеком со способностями. Указания он понимал с полуслова, поэтому старец предсказал, что он станет наставником вана. Такие удивительные методы откровенный тупица понять был не в состоянии. Поэтому в «Исторических записках» сказано: «Чжан Ляна, когда он говорил с другими, не понимали. Лишь Пэй-гун к нему хорошо относился. Чжан Лян сказал: “Пэй-гун ниспослан Небом”». Отсюда видно, что подобные науки все цело связаны с природными качествами, дарованием. Знаменитые педагоги встречаются редко, но и хороших учеников найти нелегко. Когда Хань Синь стремился получить должность вана, Лю Бан чуть не оплошал и во всем опирался на подсказку стоящего рядом учителя, который подсказывал так же, как в нынешней школе учитель исправляет в тетрадях домашнее задание. Если даже Лю Бан с его одаренностью иногда ошибался, то можно себе представить все тонкости и глубину такой науки.

Коль скоро Лю Бан был талантлив и умел учиться, то со временем он целиком от бросил популярные в народе пять традиционных конфуцианских норм взаимоотношений между людьми: между правителем и подданными, отцом и сыном, старшим и младшим братьями, мужем и женой, а также между друзьями; развеял в прах рассуждения о «церемониях, справедливости, бескорыстии и стыдливости». Потому он и смог успокоить соперников и объединить страну. Лишь спустя четыреста с лишним лет исчезли остатки его бесстыдства и коварства. И только тогда род Хань оборвался.

Во времена борьбы между царствами Чу и Хань жил некто, у кого кожа на лице была особенно толстой, но душа черной не была. В результате он потерпел поражение. Кто же был этот человек? Это всем хорошо известный Хань Синь. Он смог стерпеть ужасный позор – проползти под чужой мотней. Тут по степени толстокожести он не уступал Лю Бану. Но у него недоставало знаний по части «черноты». Если бы он, будучи циским ваном, слушался Куай Туна, то это, несомненно, пошло бы ему на пользу. А он, напротив, постоянно думал о милосердии Лю Бана, о его словах «помогать другу даже в ущерб самому себе» и бесцеремонно заявлял: «Тот, кто надевает на себя одежды другого человека, берет на себя и их заботы; тот, кто ест пищу людей, готов умереть за их дело». Впоследствии тело его и голова оказались в разных местах Чанлэчжунши и три колена его родственников были казнены. Воистину сам на себя накликал беду. Высмеивая Сян Юя за «гуманность женщины», он осознал, что «если душа у тебя не черна, то все равно тебя ждет поражение». Этот великий принцип он знал, но потерпел поражение, и не стоит винить в этом Хань Синя.

В те же времена жил некто, чья душа отличалась ужасным коварством, но кожа на лице не была толстой, и он тоже потерпел поражение. Этого человека также все знают. Звали его Фань Цзэн. Когда Лю Бан покорил город Сяньян, он связал Цзы Ина, вернул солдат в Башан, ничего не тронув. Фань Цзэн строил всевозможные планы, чтобы умертвить его. Коварством своим он был подобен Лю Бану. К сожалению, кожа на его лице была не толстой и он не умел сдерживать своих чувств. Лю Бан, воспользовавшись планом Чэнь Пина, поссорил Фань Цзэна с чуским правителем. Разгневанный Фань Цзэн по дал в отставку и на пути к городу Пэнчэн умер от язв, открывшихся на спине. Разве имеют право те, кто делает большое дело, сердиться по любому поводу? «Если бы Фань Цзэн не ушел, то Сян Юй бы не погиб». Если бы он стерпел, то, воспользовавшись тем, что у Лю Бана было много уязвимых мест, мог напасть на него. А он впал в гнев, запросил отставку и в результате погубил свою жизнь и власть Сян Юя. Не стерпел в малом и погубил большое дело. Су Дунпо называл его «героем», не слишком ли велика честь?!

Согласно приведенным выше примерам, «наука о бесстыдстве и коварстве» использует довольно простую методу, и ее применение в малых дозах дает малый эффект, в больших – большой. Лю Бан и Сыма И, изучив ее досконально, смогли объединить Поднебесную. Цао Цао и Лю Бэй обладали лишь одним из этих качеств, и то смогли объявить себя властителями и, закрепившись на части территории, поспорить в храбрости. Хань Синь и Фань Цзэн также владели лишь одним качеством, но, к несчастью, звезды им не благоволили. Они жили в одно время с Лю Баном, который отличался обоими качествами. И посему оба потерпели поражение. Однако даже обладая одним качеством, они добились при жизни высоких чинов и славы. После смерти они также заняли подобающее место в истории, удостоившись официальных биографий. Потомки говорили об их деяниях восторженно. Из этого видно, что «наука о бесстыдстве и коварстве» в конечном счете людям не во вред.

С момента рождения Небо дарует нам лицо, в котором уже заложена толстокожесть. Небо дает нам душу, в которой уже заложено коварство. На первый взгляд, они не так уж и велики. Однако, если внимательно присмотришься, то поймешь, что «толщина» кожи на лице может быть безграничной, «чернота» души человека – бескрайней. Заслуги и богатства людей в этом мире, дворцовые покои, жены и наложницы, наряды и парадные выезды – все проистекает из этого. Это есть чудо, которое создает все сущее и рождает людей. Воистину трудно поверить, что многие отъявленные тупицы обладают такими сокровищами и отказываются от них. Можно назвать их беспримерными глупцами в Под небесной.

Наукой о бесстыдстве и коварстве можно овладеть, пройдя через три ступени. Первая ступень именуется «толстый как стена; черный как уголь». Сначала кожа на лице подобна листку бумаги, который постепенно становится все толще и толще и в конце концов делается «толстым как стена». Первоначально цвет души белый как молоко. По том он превращается в серый, потом в синий и наконец в «черный как уголь». Достигнуть такого уровня – значит овладеть первой ступенью. Стена хоть и толстая, однако выстрелы из пушек все же могут ее пробить. Уголь хоть и черный, однако цвет этот не приятен, и люди не хотят находиться рядом с ним. Поэтому это можно считать лишь первым шагом.

Вторая ступень называется «толстый и твердый; черный и блестящий». Люди, глубоко проникшие в науку о толстокожести, как ты их ни атакуй, не шелохнутся. Лю Бэй относился именно к такому типу людей. Даже Цао Цао не смог его одолеть. Люди, глубоко проникшие в науку о «черноте», подобны вывеске на черном матовом лаке: чем чернее, тем больше покупателей. Цао Цао относился именно к такому типу людей. Он был известным злодеем. Однако он был популярен в Центральной равнине, люди испытывали к нему симпатию. В самом деле, можно сказать: «Душа черна, как лак, но вывеска отсвечивает блеском». Подобные люди достигли второй ступени. Конечно, они сильно разнятся с людьми, достигшими первой ступени, однако в них просматривается первоначальный облик, они имеют и форму, и цвет. Поэтому талант Цао Цао мы замечаем с первого взгляда.

Третья ступень – это «толстый и не имеет формы; черный и не имеет цвета». Это предельное бесстыдство и коварство. А люди и их потомки все полагают, что нет ни бесстыдства, ни коварства. Такого предела достичь очень трудно. Представителей следует искать среди древних мудрецов. Некоторые спрашивают: «Откуда может быть такая глубина в такого рода науке»? Я отвечаю: «Учение о середине» у конфуцианцев только тогда придет к своему концу, когда можно будет говорить об «отсутствии звука и облика». Люди, изучающие буддизм, будут убедительными лишь тогда, когда достигнут того, что «плоды по знания не имеют древа», а «просвещенные зерцала» не имеют подставки. Что же тогда говорить о тайне, передающейся уже тысячи лет? Конечно, предела можно достичь толь ко тогда, когда она будет «без формы и цвета».

В результате со времен Трех династий и до сегодняшнего дня князей и; сановников, генералов и министров, героев и мудрецов не перечесть. Если их деяния имели успех, то какое же не берет начало из этого? Книги и справочники имеются, факты трудно опровергнуть. Если читатель сможет следовать указанному мною пути и сам вести поиск, то, естествен но, докопается до истины и неопровержимой аргументации.