Отдавая всегда и никогда не опустошаясь

Большинство религиозных знаменитостей подстраивали свою жизнь под стать растущей славе. Но хотя слава Кэт­рин росла, как атомный гриб, даже перешагнув за шестьде­сят, она всегда оставалась «артистом небольшой труппы». В то время, когда «Организация Кэтрин Кульман» была сформирована в 1957 году, ее ежегодный доход превышал один миллион долларов. Все же_г она упорно отказывалась делать то, что делают большинство «артистов большого по­лета от религии». Она никогда не издавала журнала. Она редко отправляла свои деньги по почте, хотя никто так не управлялся с почтовыми делами, как Кэтрин Кульман. Она редко говорила о деньгах на своих собраниях. Она никогда не делала на сцене объявлений с целью оказать давление на публику. Она не использовала трюков для привлечения внимания. Она никак не подпадала под категорию «денеж­ного насоса». Она оставалась, до самой смерти, «простуш­кой из Миссури».

Ее единственным способом расширить служение в ран­ние годы было радио.

Однажды в 1958 году, когда она боролась за радиошоу в одной местной студии, ее друг представил ей молодого инженера по звуку Стива Зеленко, который работал на «Канале II» в Питтсбурге. Зеленко, принадлежавший к

Римско-католической Церкви, стоял около студии и не­сколько минут слушал, как она заканчивает свою передачу. Когда она вышла из студии, он мрачно спросил: «Боже мой, леди, не могли бы вы заняться чем-то другим?»

Кэтрин тут же наняла его.

Почти шесть месяцев Стив сражался с ее старым обо­рудованием и в конце концов пришел к ней сказать: «По­слушайте, мисс Кульман, это все — старая рухлядь. Не могли бы вы делать что-то более профессиональное? Если вы хотите делать что-то для Бога, оно должно быть сделано хорошо».

Кэтрин принимала критику подобного рода. Она предо­ставила Стиву свободу разместить всю звуковую студию в ее расширяющихся офисных помещениях в «Карльтон-Хаус». Средства на вещание были ограничены. Но он смог достать денег на покупку оборудования, и с новыми возможностями расширил количество шоу с начального уровня (4 станции) до 20, 30 и в конце — почти до 60 станций. В то время как большинство людей, работавших с ней, получали указания, Стив знал, как их давать. И хотя ей не нравился его набор слов, она любила его прямоту и от­кровенность. Иногда он прерывал ее в середине записи, вырываясь из своей инженерской будки, и говорил: «Мисс Кульман, вы же можете сделать лучше. Вы же величайшая. Люди по всей Америке настраивают свои приемники, чтобы слушать вас. Вырежьте всю эту сентиментальную болтовню и проповедуйте Слово».

Он бросался назад в будку, перематывал ленту и давал ей знак: «пошли». Она редко отвечала на его критику, раз­ве что улучшая качество в следующий раз.

С другой стороны, Кэтрин не давала промашки, когда речь заходила о технике вещания. Ей нравилось, как веду­щий Билл Мартин представлял ее, и она хранила эту ленту, используя его голос в течение четырех лет после его смер­ти. Она была экспертом в редактировании записей и могла сказать Стиву, с точностью до секунды, где включить запись, а где живой звук. Ввиду нехватки времени, особенно в пос­ледние годы своего служения, она часто включала выдерж­ки из «служений с чудесами» или приглашала специальных гостей. Она была мастером экспромта и умела смотреть на часы, чтобы до секунд выдержать время своих передач. Не­смотря на то, что некоторым людям не нравилась ее манера выходить в эфир: «Привет! Вы, конечно, ждали меня?,.» и несмотря на странный театральный голос, Кэтрин была профессионалом, и она знала это.

Тем не менее, Кэтрин оставалась «артистом малой сце­ны». «Служения с чудесами» по пятницам в «Карнеги- холл» всегда следовали одному сценарию, и всегда происхо­дили десятки исцелений каждую неделю. Воскресные служения в зале «Стэмбог», где люди называли ее «пасто­ром», покрывали весь восточный Огайо, а также западную Пенсильванию. Буквально сотни алкоголиков и случайных прохожих были спасены через ее служения. Доктор Меткалф, конечно, руководил мужским хором в триста голосов, а также он вел концертный хор из двухсот молодых людей. Все же Кэтрин не менялась. Она не меняла стиль своей прически, она не меняла методов проведения богослужений. Она со всем управлялась сама. Она проводила изучение Библии по понедельникам вечером в Первой пресвитери­анской церкви. Она вела брачные церемонии, панихиды, ин­структировала организаторов, вела прославление, делала объявления, и вела большую часть молитв.

В Кливленде у нее было 17 тысяч прихожан. В Вилинге, Западная Вирджиния, она привлекла к себе 18 тысяч за одну неделю, и фотографии исцеленных на ее собраниях ежедневно появлялись на первой странице местной «Ньюс Реджистер». Женщина 56 лет, глухонемая с четырех лет, посещала богослужения со своей дочерью, которая перево­дила проповеди Кэтрин на язык жестов. Однажды, сидя дома у радио, дочь услышала, как ее мать сказала медленно: «Я слышала, как мисс Кульман смеется по радио», С того момента она слышала и говорила отлично.

Случилось также то, что сама Кэтрин считала невоз­можным. Известные теологи начали благословлять, и даже с энтузиазмом благословлять, ее служение. Среди них был Вейд Джампер, канадский баптист и эксперт по синтезу ре-" Д- Бакингем лигии и психологии. В своей статье в «Торонто стар» от 6 июня 1964 года Джампер защищал служение Кэтрин:

«Служение Кульман уникально с теологической точки зрения. Здесь я имею в виду то, как изображается Бог в этих служениях. Он — щедрый и сострадающий Созда­тель и Воссоздатель, который свободно дает чудесные исце­ления. Эта концепция находится в контрасте с тем Богом, который часто изображается как Бог, у которого есть лю­бимчики, и который скупо дает чудеса в обмен на челове­ческую праведность.

Некоторые служения с исцелениями напоминают мне священный аукцион. Бог — невидимый ведущий, а люди, ищущие исцеления — покупатели, наличные деньги — вера человека. Только самые «богатые» (с самой сильной верой) могут приобрести ограниченное число исцелений.

На такого рода собраниях исцеления, вероятно, прежде всего зависят от прикосновения и молитвы центральной фи­гуры — евангелиста. На таком служении очереди на исцеление и карточки с номерками, судя по всему, необхо­димы.

Бывает, что случаются исцеления, но бывает много не­удач. Некоторые владельцы карточек с номерами так и не получают желаемого личного внимания от целителя.

Другие же, получившие внимание целителя, но не сумев­шие ответить на его команду исцелиться, чувствуют себя от­вергнутыми, поскольку им сказали, что у них мало веры. Приняв диагноз целителя по поводу своего духовного состо­яния и возложив вину за свою продолжающуюся болезнь на слабость веры, они возвращаются домой еще более удру­ченными, чем они прибыли на служения. И им гораздо тя­желее нести новые эмоциональные и духовные раны, чем физическую болезнь.

Некоторые люди, наблюдая этих разбитых духовно и физически «отказников», прекращают следовать за Богом. Если Бог такой — заставляющий людей страдать за не­хватку их веры, — то я не хочу иметь такого Бога и не хочу никаких служений с исцелениями.

Бог не такой, заявляет мисс Кульман. Проблема не с Богом, а с неправильным пониманием Бога.

Я думаю, что тысячи обращении в христианство и ис­целений доказывают, что ей с успехом удалось найти и до­нести до Других истинную природу Бога — Бога, Чья сила направляется Его любовью к Его людям.

Надлежащий фокус на свободной любви Божьей воз­водит исцеление на его законное место. Каждое истинное исцеление, независимо от техники его проведения, — это дар от Бога, зависящий, в первую очередь, от любви Божьей, а не от силы веры больного.

Есть надежда, что другие люди, благословленные даром исцеления, подобно мисс Кульман, последуют ее примеру. А до тех пор я должен утверждать, что ее служение — это нечто уникальное. Ибо я полагаю, что говоря так, я действи­тельно воздаю славу Богу, а не мужчине (или женщине)».

При таком согласии Бога с человеком, видимо, Кэтрин достигла той степени уверенности, на которую она так долго уповала. Все же, как и многих знаменитостей, Кэтрин посто­янно преследовал внутренний страх, что она не сможет со­хранить свой имидж перед публикой. Это — тот самый воз­вращающийся ночной кошмар, что никто не придет на ее проповедь, и глубинный ужас, что однажды Святой Дух бу­дет отнят от нее и она останется бессильной, неспособной из­лучать веру и надежду, останется стареющей и некрасивой. А потому она создала свой собственный шкаф компенсаций, из которого в течение многих лет она доставала различные одеяния, чтобы скрыть свои страхи и беспокойства.

Когда она умерла, у нее осталось более 75 кафедраль­ных платьев, висящих в подвале, плюс множество платьев для телевидения, каждое из которых стоило больше сотни долларов. Она следила за своими расходами — большин­ство платьев были модельными, и она просила продавцов откладывать их, пока не упадет цена. Надев их всего не­сколько раз, она часто предоставляла своим сотрудни­цам — Мэгги, Марион и особенно Руфи, у которой был тот же размер, право выбора. Некоторые из самых счастливых воспоминаний этих женщин связаны с теми случаями, когда

Кэтрин брала их в свой чудесный дом в Фокс-Чэпеле по­рыться в шкафах и взять то, что они выберут — наряды, вязаные вещи и даже ниспадающие кафедральные платья. Никто не сомневался, что Кэтрин любила изысканные туалеты.

В последние годы Кэтрин была частым посетителем модных магазинов (бутиков) на бульваре Вилшир и на Беверли-Хиллз. Калифорнийский репортер, пишущий для журнала «Лос-Анджелес» уверял, что знает женщину, кото­рая клялась, что в один памятный вечер она обнаружила Кэтрин, крутящуюся перед зеркалом в одном из самых до­рогих магазинов на Западном побережье. «Молодая ба­рышня, — говорила Кэтрин продавщице, — я не смогу общаться с Богом в таком платье!»

Ей нравились дорогие украшения и антикварные вещи — все, что компенсировало ей разочарование от того, что она — женщина в мужском мире, мире служе­ния Богу. В то же время ее чрезмерное внимание к одежде создавало впечатление, что она причисляет себя к знати, вроде герцога Виндзорского, который, как говорят, воспитывался иначе, чем простые смертные. Много лет спустя после того, как герцог отрекся от английского пре­стола, он признался: «Я никогда ничего не поднимал в своей жизни. Когда я снимаю свою одежду, я просто бросаю ее на пол. Я знаю, что всегда есть кто-то позади меня, кто поднимет ее».

И хотя Кэтрин родилась простолюдинкой и осталась ею до конца жизни, она всегда жаждала быть герцоги­ней — так же, как всякий бедняк мечтает быть принцем. Все же она знала, когда она возвращалась к своей «прием­ной семье» в Питтсбурге или Янгстауне, что чрезмерное количество «знатности» разрушит ее отношения с теми, кого она любила: поляков, ирландцев, угольщиков и сталели­тейщиков, простых парней с улицы, алкоголиков — тех не­прикаянных людей, которое видели в ней образ Божий. Возможно, репортер неправильно понял заявление Кэтрин в магазине от «И. Магнин». Не то, чтобы Кэтрин не могла общаться с Богом в «таком платье», а скорее то, чего она постоянно боялась — Бог не будет говорить с простыми людьми через нее. Правда, она любила свои дорогие платья, драгоценные камни, роскошные отели и поездки первым классом. А потому ей приходилось постоянно рассказывать (как оправдание) все эти истории о том, как она ночевала в индюшатнике в Айдахо, и о том, что она ходила в общую баню за 5 центов, когда была слишком бедна, чтобы позво­лить себе комнату с душем. Это давало ей самой, как она считала, необходимое отождествление с бедняками теперь, когда она жила как королева. Все же оставались сомнения, рассказывала Кэтрин эти истории, чтобы произвести впе­чатление или чтобы напомнить себе свое прошлое, подобно тому, как в античные времена царь давал поручение одному из своих солдат ехать с ним в его повозке и шептать ему на ухо: «Помни, царь тоже смертен».

Кэтрин преследовала идея о количестве прихожан. И хотя это было оправдано с точки зрения психологии — иметь полные залы, — нечто в ней самой жаждало удов­летворения от сознания того, что «тысячи не смогли попасть и потому вернулись домой». Это чувство имело глубокие корни в земле Конкордии: «Смотри, мама, я говорила тебе, что смогу сделать это сама».

Как и большинство неуверенных в себе людей, она была ниспровергателем авторитетов, хотя большинство из тех, кого она ниспровергла, были гораздо ниже нее на коро­левской шкале. Ей нравилось говорить об актерах и актри­сах кино, которые посещали ее «собрания с чудесами» в Калифорнии, — как сильные, так и слабые актеры. Они появлялись инкогнито в темных очках, ища, подобно всем остальным в зале «Святыня», духовной реальности. Одним из устоявшихся ритуалов перед каждым собранием был сле­дующий: организаторы разыскивали в зале знаменитостей и докладывали Кэтрин в ее гримерной. Она всегда уважала желание «звезд» быть анонимно на собрании, но ей нужно было знать, что они там были, сидели и ждали, подобно ко­ролям и принцам, стучащимся в ее дверь.

Когда Бетти Хаттон в одно дождливое воскресенье появилась в зале «Святыня», Кэтрин буквально скомандо­вала: «Позаботьтесь, чтобы ей дали место в первом ряду. Можно кого-то подвинуть, ноя хочу, чтобы она была пере­до мной». Ее просьба была исполнена помощниками, кото­рые понимали, что это более важно для Кэтрин, чем для мисс Хаттон.

После ее личной аудиенции у папы римского Павла в Ватикане она послала сообщения в несколько крупнейших газет Америки вместе с фотографией, где папа держит ее за РУ^КУ» — «Его святейшество поздравляет мисс Кульман с «чудесной работой», которую она делает, и благословляет ее: Делайте ее отлично"».

Самые стойкие протестанты из ее последователей могли не понять, но для миллионов людей папа является намест­ником Христа на Земле... и для необразованной девушки из Конкордии в штате Миссури получение его благослове­ния оправдало бы многое из того, что было в прошлом.

Но, с другой стороны, Кэтрин, конечно, ничего не нужно было доказывать. Весь мир знал, что она была подручной Бога, избранной. Дочерью судьбы. Все же, похоже, она так и не могла выйти из образа маленькой рыжей девчонки, ко­торая пользуется кремом от веснушек Спиллмена, пытаясь скрыть их, чтобы сделать себя более привлекательной для окружающих.

«Видели ли вы ту статью в " Муви лайф " *?» — засме­ялась она, когда я как-то заглянул в ее офис.

Я признался, что «Муви лайф» — это не тот журнал, который я держу на полке в ванной. Кэтрин засмеялась.