Муви лайф» — «Жизнь кино» — журнал о жизни звезд Голливуда и других знаменитостей. — Прим. ред.

Она была также под впечатлением, когда теологический журнал «Христианство сегодня» поместил ее фото­графию на обложку и посвятил ей семь страниц интервью типа вопрос-ответ. Ее реакция была такой же, когда журнал «Американский католик» уделил ей пять страниц и в заключение писал: «Многие католики Римско-католи­ческой Церкви в 1970-х годах более открыты той идее, раньше осмеянной, что Святой Дух действует через жен­щину-проповедника по имени Кэтрин Кульман и исцеляет людей в наши дни».

Она читала каждый обзор, каждую статью о себе, кото­рые появлялись в воскресных журналах по всей Америке. Казалось, словно она действительно черпала поддержку из них, даже из плохих. Во всяком случае, ее признавали, и ее человеческая, плотская часть, похоже, нуждалась в этой под­держке, чтобы двигаться дальше.

В 1973 году меня пригласили выступить на Большой питтсбургской харизматической конференции, которая про­ходила в Питтсбургской духовной семинарии. Я только что прилетел в Питтсбургский аэропорт, и в то же время туда прибыла Кэтрин из Луизвилля, штат Кентукки. Увидев меня в аэропорту, она засмеялась: «Что вы здесь делае­те?» — «Я приглашен выступать на " Большой питтсбургской..."»

Я ничего не знаю об этом, — прервала она меня, — но позвольте мне показать вам кое-что. Где они, Мэгги? Они вон в той сумке, наверху. Принеси их мне. Вы никогда не поверите, что луизвилльские газеты написа­ли сегодня утром. Можете себе представить? В последний вечер мы провели сильнейшее служение в баптистской церкви «Волнат стрит». И доктор Вейн Дехони, бывший президент «Южной баптистской конвенции»... просили женщину-проповедника... Вы верите?., и чудеса... сотнями. Ох, милый мой, где же эти газеты? Мы читали их в само­лете. Ох, вот и Лёш с автомобилем. Мы не спали три дня. Идем, Мэгги».

И они ушли. Я так и не увидел этих газет. Сомне­ваюсь, что Кэтрин просматривала их снова. Но в то вре­мя чтение их дало ей больше пищи, чем полноценный завтрак.

Та же самая неуверенность преследовала ее, когда ее путали с другими, ведущими служение исцеления, особенно с теми, кто подпадал под категорию «целителей верой». В течение ряда лет, хотя они и не встречались лично, она него­довала на служение Орала Робертса, часто подтрунивая над ним в прессе или во время своих проповедей-импровиза­ций. Орал никогда не отвечал, и это, несомненно, не доводи­ло ситуацию до точки кипения. Когда его служение обра­тилось от исцеления к образованию и он открыл свой дорогой университет в Талсе, Кэтрин заметила: «Он всегда умел делать деньги».

Эта односторонняя вражда продолжалась. В 1970 году Кэтрин получила приглашение провести субботнее после­обеденное служение в Вашингтоне, округ Колумбия, на ре­гиональном съезде «Общины полноевангельских бизнесме­нов». Богослужение должно было происходить в зале «Вашингтон хилтон». В субботу вечером, сразу после окон­чания проповеди Кэтрин, Всемирная акция певцов из Уни­верситета Орала Робертса должна была давать концерт, со­провождая проповедь самого Орала.

В тот вечер, кончив проповедовать и переодевшись, Кэтрин проскользнула в затемненную аудиторию, чтобы послушать Орала. Она уже несколько раз делала так в прошлом, появляясь инкогнито на'его палаточных собра­ниях. Но теперь он изменился, и Кэтрин хотела посмот­реть, на кого он стал похож. Виола Малачук, жена Дэна, заняла для нее место в конце зала. Расположившись на стуле, Кэтрин опустила руку на плечо Виолы и удовлет­воренно рассмеялась: «А у нас было больше народу се­годня, не правда ли?»

Весной 1971 года, однако, произошло нечто, изменившее его отношение к Кэтрин. Орал слушал теле- и радиопере­дачи Кэтрин и был засыпан рекомендациями друзей посе­тить «служение с чудесами». Он прилетел в Лос-Андже­лес с этой целью. Инкогнито, так же как и Кэтрин посещала его собрания в прошлом, он прошел на балкон и растворился в большой толпе. Это было переживание, из­менившее жизнь того, кто первым представил чудеса широ­кой аудитории.

Вспоминая тот момент, Орал рассказывал: «Я огляделся вокруг. Это были другие люди, ие те, что приходили на мои собрания. Можно сказать, что эта публика включала в себя так называемый высший слой общества, но также и людей попроще, вроде меня.

Затем внезапно произошла перемена, которая целиком захватила всю Кэтрин. Я мог видеть это с балкона. Она сказала: «Здесь слева есть человек, который ощущает при­сутствие Божье и получает исцеление. Встаньте и выйдите вперед».

Я повернулся и увидел женщину, стоящую с маленьким ребенком. Ребенок был в браслетах и на костылях. Этот мальчик стоял, и ему помогали переставлять ноги. На пол­пути к сцене они остановились. Они сняли браслеты и от­няли костыли, и маленький мальчик сделал шаг — и еще шаг. Когда он подошел к ступеням, ведущим на сцену, люди кинулись помогать ему.

«Не трогайте его, — сказала Кэтрин. — Давайте по­смотрим, что сделал Святой Дух».

«Я был абсолютно сломлен, — продолжал Орал, — когда малыша отпустили и он не пошел, он побежал. В этот момент я осознал, что Кэтрин Кульман — помазанный Богом сосуд, и я был возбужден, потому что я сам сидел там и лично видел вещи, которые Бог не делал через меня. Я видел вещи, которые Бог не делал через других, которых я знал. И я порадовался, что Бог так велик. Он был более велик, чем я мог себе представить. Он был более велик, чем она могла себе представить. Я посмотрел на сцену, увидел там католических священников, протестантских служителей и еврейского раввина. Я никогда не видел, чтобы такие люди собирались вместе. Я понял, что всемогущий Бог сде­лал что-то совершенно особое, чтобы собрать всех этих лю­дей вместе, да еще и меня привел на балкон.

Я понял, что Бог был в этой женщине и что она была уникальной, потому что Бог использовал ее особым обра­зом. Он всегда использовал не только мой голос, но и мои руки. Но Он не использовал ее руки, чтобы исцелять лю­дей. Ей не нужно было касаться людей так, как Бог давал мне касаться их. Пока я не возлагал руки, редко бывали чудеса. Но с Кэтрин было совсем иное. Я начал понимать, что Бог использует не один и тот же метод, у Него много методов».

После собрания Орал вышел с балкона и встретил друга, Тинка Вилкерсона, состоятельного дилера из Талсы, который был в совете попечителей Университета Орала Робертса.

Тинк был знаком с Кэтрин. Он сказал, что она слыша­ла, что Орал пришел на собрание и хотела бы встретиться с ним.

«О, нет, — возразил Орал, подняв руки вверх, — я знаю, на что это похоже, когда заканчиваешь подобное со­брание. Ты так истощен, что едва можешь стоять. Я имею в виду, что когда помазание уходит, то ты так ослабеваешь, что нужно прилечь, иначе свалишься».

«Это не относится к мисс Кульман, — сказал Тинк. — Она еще крепче, когда завершает собрание, чем когда его начинает, даже если она 5 часов стояла на ногах».

«Но я истощен, просто смотря на нее, — запинаясь сказал Орал, — как может эта слабая, хрупкая женщина быть сильнее, когда все уже позади, чем когда она начина­ет? Я должен это увидеть».

Направившись по длинному коридору вдоль зала, Тинк и Орал дошли до гримерной Кэтрин. Это была их первая встреча лицом к лицу. Тинк стоял позади, словно опасаясь того, что может произойти.

Орал взял инициативу в свои руки. Прежде чем Кэт­рин успела что-либо вымолвить, он сказал: «Бог поднял Вас как Свою подручную. Ваша работа шла мимо меня, так что я не могу в полной мере воздать Ему хвалу».

Кэтрин кивнула. Горечь ушла из нее. Она заглянула глубоко в глаза того человека, которого раньше рассматри­вала как соперника и сказала: «Орал, я знаю. Я знаю, кто я, и я знаю, кто Вы. Я знаю, что я есть, и я знаю, что есть Вы. Я знаю, что я есть в Царстве, и я знаю, что есть Вы. Я знаю свое место».

Они стояли, смотря друг на друга, затем Орал сочув­ственно сказал: «Вы, должно бьггь, устали».

«Вовсе нет, — засмеялась Кэтрин, — я хочу где-то тихо пообедать с друзьями, но я чувствую себя хорошо».

Орал покачал головой: «Отлично, Кэтрин, у Вас есть не­что, чего нет у меня и никогда не было».

Начиная с этого момента их отношения изменились. Осенью следующего года Кэтрин приехала в Талсу, чтобы провести «собрание с чудесами». Орал посетил его и бла­гословлял со сцены. Служение произвело сильное впечат­ление на город. Более 9 тысяч человек набилось в муници­пальный центр, где впервые собрались вместе служители всех деноминаций. Католики и протестанты пришли вмес­те. Первым человеком, «сраженным Духом», была католи­ческая монахиня. Далее по ходу собрания пастор Первой методистской церкви, доктор Билл Томас, был также «сра­жен Духом». Христианское общество Талсы было наэлек­тризовано еще несколько дней после ее отъезда.

Весной 1973 года Университет Орала Робертса, теперь уже имея все полномочия, дал свою первую почетную сте­пень доктора гуманитарных наук Кэтрин. «Мы сделали это, — сказал Орал, — потому что она представляет са­мое лучшее служение исцеления во имя Иисуса. Я хочу, чтобы мир вспомнил, почему этот университет был создан и что это несколько больше, чем академическая организация. И тем человеком в мире, который вобрал в себя все, во что мы верим, является Кэтрин Кульман».

Кэтрин, одетая в шапочку и мантию, которые она рань­ше не имела права носить, получила свою докторскую сте­пень и обратилась к залу. Конечно, у нее текли слезы. Она подняла свой диплом высоко и сказала: «Никто здесь не может представить, чего мне это стоило. Только Бог». За­тем она повернулась к Оралу и, улыбаясь, закончила: «Орал, Вы знаете, мы — одно. Мы — одно».

После церемонии Кэтрин подозвала Орала: «Ричард и Пэтти хотят довезти меня до аэропорта».

Ричард и Пэтти Роберте были сыном и невесткой Орала и участвовали в его телевизионном шоу. Оба были артистами и в течение ряда лет пели со Всемирной акцией певцов. Однако, возможно, из-за славы, возможно, из-за того, что отец Ричарда был знаменит, их отношения стано­вились натянутыми. _

Орал взял руку Кэтрин: «о нашей семье никогда не было разводов. Моя жизнь выдерживала многое. Но Эве­лин и я — мы бессильны в этом. Это было трудно для Пэтти... войти в семью, подобную нашей... Но есть еще проблемы...» Его голос упал, и они оба пошли к парковочной площадке молча.

Никто точно не знает, что произошло в автомобиле в тот день. Но когда Ричард и Пэтти вернулись домой из аэропорта, их брак был уже иным. Спасенным.

Кэтрин вернулась в Университет осенью 1975 года. Это было одно из последних служений перед ее смертью. Со­брание проходило в новом зале на 4000 посадочных мест. Она говорила студентам о самой себе и о Святом Духе. «Мир назвал меня глупой за то, что я отдала всю мою жизнь Тому, Кого я никогда не видела, — сказала она пе­чально. — Я знаю точно, о чем я буду говорить, когда я буду стоять в Его присутствии. Когда я посмотрю на чу­десное лицо Иисуса, я смогу сказать только одно: «Я пыта­лась». Я делала все, что только могла. Мое искупление станет совершенным, когда я встану перед Ним и увижу Того, Кто сделал все это возможным».

Когда она призвала к покаянию, все ответили на при­зыв. Плача. Падая на колени вокруг сцены и в проходах. Один из известных баскетболистов, которого никто не мог обратить в веру, упал на колени у сцены и стал молиться. А еще через три минуты он начал восхвалять Бога на новом молитвенном языке.

Позднее Орал вспоминал: «В тот день я понял, что она имела в виду, когда говорила: «Это не Кэтрин Кульман, это — Святой Дух!» Святой Дух — это Живой Христос, вернувшийся в этой невидимой, неограниченной форме. Святой Дух был более реален для нее, чем любой человек. Они были в таком общении — она и Святой Дух, — что когда они говорили, ты не мог сказать, где начинает гово­рить Святой Дух и кончает Кэтрин. Они были одно».

Это был странный альянс между двумя служителями, каждый из которых был велик в своей области. В этом альянсе они дополняли, даже благословляли один другого. Оба учились друг у друга, и взаимное влияние продолжа­лось до конца жизни Кэтрин.

Несмотря на то, что критики Кэтрин пытались объяс­нить этот союз ее неуверенностью в себе, это было не так. Большая часть из того, что она делала, рождалось из пози­тивных устремлений, а не из восполнения комплексов. Я лично никогда не знал человека с более высокими мотива­ми — она доводила себя до полного истощения ради Господа.

«Вы знаете, — однажды сказала она мне, — если бы некоторые из людей, делающих небрежно работу для Госпо­да, так же работали на работодателя, их бы уволили еще до конца рабочего дня».

Хотя у Кэтрин была особая любовь к служителям, она жестко относилась к тем из них, кто удовлетворялся второ­сортной работой. Она требовала совершенства от себя и своих работников и ожидала того же от всех остальных, кто представлял Господа. Она часто судила по внешнему виду. «Я не хочу, чтобы этот человек был организатором, — могла она сказать о том, кто был занят на служении в зале. — Если у него нет самодисциплины, чтобы начистить свои ботинки, то я не хочу, чтобы он касался служения Божьего».

Когда Кэтрин впервые приехала в Питтсбург, у нее возникла необходимость напечатать некие тексты. Она об­ратилась к местному работнику. Но когда материал вернул­ся в ее офис, она пришла в ярость. «Огрехи этой работы непростительны», — сказала она. Она вызвала работника в офис и велела забрать работу. Она не могла принять ее.

Когда человек, наконец, пришел, Кэтрин встретила его у дверей и устроила ему выговор. Он стоял и робко слу­шал, как она указывает на ошибки. В конце он стал из­виняться: «Хорошо, мисс Кульман. Я полагал, что по­скольку вы — религиозная организация, то люди не заметят несколько ошибок».

Кэтрин взорвалась: «Сэр, вы ведь не стали бы делать небрежную работу для мистера Харриса из фирмы «Айс капейдс». Вы знаете, он стал бы требовать совершенства, и вы сделали бы для него хорошую работу. Но я представ­ляю нечто большее, чем эта фирма. Вы можете и не считать так, но то, что выходит из этого офиса, представляет величай­шую корпорацию в мире, и за столом директоров в ней си­дят Отец, Сын и Святой Дух. Мне поручено сделать их ра­боту, и я хочу совершенства для них».

Естественно, у нее были свои страхи. Они есть у всех нас. Она была так наполнена ими, что даже случайный на­блюдатель мог заметить прорехи в ее защитных латах. Но не они направляли ее, ибо в глубине сердца она была самой уверенной женщиной, которую я только встречал. Об этом свидетельствовал ее непререкаемый авторитет в духовных вопросах. Это не было маской. Это было подлинным. И когда ее кто-то серьезно ранил, друзья или враги, даже пе­реживая сильное поражение, она находила Иисуса.

Нет, движущей силой в ее жизни была любовь. Подоб­но апостолу Павлу, который сказал: «Любовь Христа по­нуждает меня», она была ведома любовью — ее любовью ко Христу и ее любовью к людям.

Живо в моей памяти всплывает время, когда я сидел с ней в грязной гримерной в Орландо, штат Флорида. Собра­ние кончилось. Люди разошлись. Но она плакала, почти бессознательно всхлипывая. Я хотел обнять ее, как отец утешает свою разбитую жизнью дочь. Но я не смел кос­нуться ее. Помазание Божье было еще на ней, и я знал, что ей надо дать побыть в печали. Было только одно плечо, на которое она могла бы положить голову, только одно сердце, из которого пришло бы успокоение, — сердце ее Небесно­го Отца. Я уже знал из рассказов Мэгги и других, близких ей людей, что она постоянно плакала в темноте, покидая «собрание с чудесами». Так много было тех, кто был в боли, так много потерянных в самообвинении и проклятии душ, а она была всего лишь женщиной. Одна хрупкая, обыкновенная женщина — с сердцем большим, как у Са­мого Бога. Неудивительно, что она умерла от расширения сердца, стучавшего и расширяющегося в попытках объять весь мир Христов.

Я видел ее в десятках случаев, берущей ребенка, кото­рый был хромым, может быть, парализованным с рождения, и поднимающей этого ребенка к груди с любовью матери. Я убежден, что в любой момент, если бы это потребовалось, она была готова отдать свою жизнь за исцеление ребенка. Она обнимала алкоголиков с туманным взором и плакала с ними. Проститутки, приходившие на ее собрания, размазы­вали вместе со слезами свой макияж; они знали, что если только коснутся ее, то коснутся любви Божьей. И те ма­ленькие старушки, прихрамывающие с палками или на ко­стылях, некоторые из них даже не говорили по-английски, были привлечены универсальным языком любви. Ни один человек не мог так любить. Нужна была женщина, лишен­ная любви мужчины, без детей, чтобы любить так, как люби­ла она. И она давала из своей опустошенности. Наполнен­ная единственным любимым, которого ей было позволено иметь — Святым Духом.