Внутреннее безмолвие

Пятой темой, которая является кульминацией четырех предыдущих и к которой наиболее жадно стремились маги Древней Мексики, является внутреннее безмолвие. Внутреннее безмолвие определялось доном Хуаном как естественное состояние человеческого восприятия, при котором мысли блокируются, а все человеческие качества проявляются на уровне осознания, не требующем работы нашей повседневной системы распознавания.

Дон Хуан сравнивал внутреннее безмолвие с темнотой, поскольку человеческое восприятие, лишённое своего привычного спутника, внутреннего диалога, или, так сказать, безмолвного словесного истолкования процесса распознавания, — проваливается в нечто напоминающее тёмную яму. Тело функционирует, как и прежде, но осознание становится более острым. Решения принимаются мгновенно, и они, кажется, исходят из особой формы знания, лишенной вербализованных мыслей.

Шаманы Древней Мексики, которые открыли и применяли магические пассы, являющиеся ядром Тенсёгрити, верили, что человеческое восприятие, функционирующее в состоянии внутреннего безмолвия, способно достигать неописуемых уровней. Они даже придерживались той точки зрения, что эти уровни восприятия свойственны иным мирам, которые, по их убеждению, сосуществуют с нашим миром. Эти миры настолько же исполнены смысла, как и мир, в котором мы живем. Это миры, в которых можно жить и умереть, но они неизъяснимы в понятиях линейных парадигм, используемых привычным состоянием человеческого восприятия для объяснения Вселенной.

В понимании магов линии дона Хуана, внутреннее безмолвие является матрицей гигантского шага эволюции; маги Древней Мексики называли этот гигантский шаг эволюции безмолвным знанием. Безмолвное знание представляет собой такое состояние человеческого осознания, при котором знание является автоматическим и мгновенным.

Знание в этом состоянии не является продуктом размышлений разума, логической индукции и дедукции и обобщений, основанных на сходствах и различиях. В безмолвном знании нет ничего умозрительного, ничего такого, что могло бы составлять тело знания. Для безмолвного знания всё неизменно представляет собой сейчас, а сложнейшие фрагменты информации схватываются без каких-либо предварительных действий.

Дон Хуан считал, что безмолвное знание проявлялось в древнем человеке «намеками», хотя на самом деле древние не обладали полным безмолвным знанием. Он говорил, что такие намёки были бесконечно сильнее, чем те, которые человек испытывает сегодня, когда объемы знаний являются результатом заучивания наизусть. Он верил, что хотя мы и потеряли такие намёки, но дорога к безмолвному знанию всегда остаётся открытой, и она берет начало в матрице внутреннего безмолвия.

Обретение внутреннего безмолвия является необходимым условием по отношению ко всему, что мы очерчиваем в этом объяснении. Дон Хуан учил, что внутреннего безмолвия следует достигать путём последовательного усиления дисциплины. Он говорил, что его следует наращивать, накапливать шаг за шагом, миг за мигом. Иными словами, человек должен заставлять себя пребывать в безмолвии, пусть даже лишь на несколько мгновений. Дон Хуан утверждал, что если человек настойчив, то эта настойчивость превозмогает привычку, и таким образом он приближается к порогу накопленных мгновений или минут, продолжительность которого различна для каждого человека. Если, к примеру, для кого-то этот порог составляет десять минут, то по достижении этой отметки внутреннее безмолвие приходит само собой, так сказать, по собственному почину.

Нет никакого способа заранее узнать, каким является наш личный порог. Единственный способ узнать это — попытаться его достичь. Так произошло и со мной. Следуя совету дона Хуана, я настойчиво заставлял себя оставаться в безмолвии, и однажды, когда я был в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса и шёл с кафедры антропологии в кафетерий, я достиг своего загадочного порога.

Я понял, что добрался до него, потому что в один миг осознал все, что дон Хуан так долго мне объяснял, — он называл это остановкой мира. В этот миг мир перестал быть тем, чем он был раньше, и впервые в своей жизни я начал осознавать, что вижу, как энергия течёт во Вселенной. Мне пришлось присесть на ступеньку кирпичной лестницы. Я знал, что то, где я сижу, является кирпичной лестницей, но я знал это только интеллектом, только благодаря своей памяти. Тогда же я ощущал, что отдыхаю на энергии. Я сам был энергией, как и всё вокруг меня.

И тогда я осознал нечто, что стало кошмаром этих дней, нечто такое, чего не смог бы объяснить никто, кроме дона Хуана. Я осознал, что хотя мне кажется, что я вижу впервые в жизни, но на самом деле я видел энергию, текущую во Вселенной, всю свою жизнь, совершенно не осознавая этого. Новым стало не то, что я вижу текущую во Вселенной энергию. Новизна заключалась в том вопросе, который вырос во мне с таким неистовством, что выбросил меня назад, на поверхность мира повседневной жизни.

«Что всю жизнь мешало мне осознавать, что я вижу энергию, текущую во Вселенной?» — спрашивал я себя.

Дон Хуан объяснил мне это, разграничив общее сознание и намеренное осознавание чего-либо. Он сказал, что наше человеческое состояние всегда обладает глубоким осознанием, но все проявления такого глубокого осознания расположены на ином уровне по отношению к намеренному осознаванию. Он сказал, что внутреннее безмолвие установило мост через эту пропасть — в этом и заключается его функция — и позволило мне осознавать то, что я ранее сознавал только в общем смысле.