Снежинки

Последние листья ложатся

В бессмертную слякоть земли,

И скоро уже закружатся

Под небом родные мои.

Тогда перехватит дыханье,

И ветер на время замрёт,

И мир осенит их порханье,

Их лёгкий, безвольный полёт.

Рассеянным, медленным роем

Витают они надо мной

И будто небесным покоем

Касаются муки земной.

Как будто рукою прохладной

Коснулись горячего лба,

И в этой мелодии плавной

Теряются жизнь и судьба.

***

Виктору Голышеву

Так медлит снег, хотя пора настала,

Так беркут набирает высоту,

Так мчатся мимо станции составы,

Тревожно громыхая на мосту.

Так дух свободный формы сторонится,

Так ветер моря в сети не поймать,

Так замирает белая страница

В сомненье слово первое узнать.

Так победитель Ганнибал при Каннах,

Глядит в огонь, неведомым томим;

И поутру среди холмов туманных

Встаёт к войскам – и не идёт на Рим.

Так, может, сам Господь всего вначале,

Создать решивший земли и моря,

Чего-то ждал в возвышенной печали

И медлил всё – и, кажется не зря.

ВОСТОК

Где томится веками

Раскаленный Восток,

Только солнце и камень,

Только мертвый песок.

Как мольба без ответа

Из тоски мировой,

С высоты минарета

Изнывающий вой.

И дыханье пустыни,

Как изгнанья печать,

Чтоб забыть о гордыне

И по раю скучать.

***

В.Л.

Как ты ворочалась в постели,

Как ты ласкала не любя;

Я не встречал нигде пустее

И равнодушнее тебя.

Но, как сбегала ты нагая

В шумящую прибоем мглу,

Как лука тетева тугая,

Пустить готовая стрелу.

Зверёк, попутчица, актриса…

Но побежал бы за тобой,

Когда во славу Диониса

Звучат кимвалы и гобой.

Чтоб в дикой роще у залива

Среди обветренных олив

Настигнуть в ярости счастливой,

Легко на землю повалив.

Нет сердца в глубине соцветий,

Их веселит гуденье пчёл,

Одна пыльца их добродетель,

И бог – изменчивый Эол.

***

Этот крест не отдам никому.

Это бремя завещано мне,

Как упрямая песня в дыму,

Как пылающий голос в огне.

И, когда догорит на земле

Тяжело развалившийся сруб,

Я – как шорох в остывшей золе,

Немота у запекшихся губ.

Оттого мне и ноша легка,

Что со мной дирижёр говорит,

И над жизнью взлетает рука:

То взлетает рука, то парит.

КРЫМ

С. Цигалю

«Зачем шумит бессмысленная пена,

Опять, опять на берег наползая;

Зачем прибой вздыхает, как живой,

Где видано, чтоб мёртвое дышало?» –

Cтоял у моря и шептал Волошин.

Не так давно в Ливадии осенней

Перед семьей бодрился Александр,

Но Бога звал, измученный водянкой,

И угасал могучий бородач.

А рядом дрался шишками на крыше

Наследник и последний русский царь…

Играй, играй – ещё далеко Псков,

Сибирь, тоска и холодок подвальный.

«Зачем шумит бессмы…» – шептал Волошин,

И Белый шёл со Штайнером под мышкой,

Цветаева – ещё совсем ребенок –

Сбегала вниз по мягкому песку.

Что будет здесь через десяток лет,

Когда к воде приблизятся разрывы,

И под завязку пароход последний

Прощальным басом берег позовёт.

Куражились, погоны отрывали,

И на погрузку гнали, как животных,

Штыками торопили, матерились;

И стонущие баржи шли на дно.

Бродили здесь голодные крестьяне,

Притихшие, растерянные тени,

С застывшей мукой в тающих зрачках:

«Куда податься?» – Но уже цвели

Советских здравниц клумбы и фонтаны.

Когда гурьбой смеющейся в спортзал

Врывались полосатые футболки,

Уткнув в бушлатик подбородок колкий,

В сибирской зоне Осип замерзал.

К мечетям жались местные татары

Перед глухим путём в тартарары.

Шестидесятых лёгкие гитары,

Романтики, последние костры.

Потом сукно бильярдное терзали,

Мусолили шестёрки и тузы

Шахтёры со свинцовыми глазами

Перед лицом порубленной лозы.

Но вот на берег хлынула валюта,

И бодро застучали молотки;

И брызги от шампанского салюта

Заляпали палатки и лотки.

И всё смешалось: бритые амбалы

С тяжелыми цепями на груди,

Журнал с портретом Барака Обамы,

Ночные бары, столики с блядьми,

Волошинские чтенья и стриптизы,

Рулетки, караоке, шашлыки,

И путают затейники репризы,

И шлягеры меняют кабаки.

Где так орёт охрипший микрофон,

Что у вершин закладывает уши.

Уже без сил у столиков трясутся,

Несут шашлык, меняется посуда,

В сортире в спешке давятся слюной, –

И бесится, не успевая, жизнь

Урвать своё перед грядущей бездной,

И с визгом лезет в море,

И блюёт…

А утром над бледнеющим заливом

Прохладные проходят облака.

На набережной чутко и пустынно.

И ветер с моря мусор шевелит.

Лишь редко чайка вскрикнет у воды,

Да каблучками гулкими стучит

Случайно загулявшая девчонка

В вечернем платье – отсыпаться всласть…

Зачем шумит бессмысленная пена?

Бог ведает, зачем она шумит.