Катастрофа постмодернизма

Мадонна, «Ну что, мы будем веселиться?», таблоиды в супермаркетах, Милли [Ahtar1] Ванилли, виртуальная реальность, «Покупай – попадешь в рай», Большое [Ahtar2] Путешествие Пиви, нью-эйджевая защита компьютерной окружающей среды, мега-моллы, «Токинг хедс», фильмы по мотивам комиксов, употребление «натуральных продуктов». Смесь самого поверхностного и циничного. Объявление компании «Тойота»: «Новые возможности: экономия и забота»; журнал «Детали»: «Стиль имеет значение», «Не спрашивай – давай попробуй “Бад Драй”»; бесконечный просмотр телепередач, сопровождаемый их высмеиванием. Непоследовательность, фрагментация[Ahtar3], релятивизм – вплоть до демонтажа самой идеи смысла (потому что история рациональности так скудна?). Приветствовать все, что маргинально, забывая о том, как легко сделать маргиналов модными. «Смерть субъекта» и «кризис репрезентации».

Постмодернизм. Изначально он был темой в эстетике; она покорила «обширные пространства», как выразился Эрнесто Лаклау, «и, в конце концов, стала новым горизонтом нашего культурного, философского и политического жизненного опыта». «Растущая убежденность в том, что человеческая культура в той форме, которую мы знали,.. приближается к своему концу», – сказал Ричард Керни. Наблюдается (особенно в США) пересечение поля постструктуралистской философии с полем гораздо более обширным – состоянием общества: дух специализации и, что наиболее важно, возникновение того, что было предзнаменовано современным индустриальным обществом. Постмодернизм – это одновременность, трясина отложенных решений на всех уровнях, включая двусмысленность, отказ от размышления как над причинами, так и над следствиями, а также отрицание противоположных методов, «новый реализм». Постмодернизм не означает ничего и движется в никуда; это милленаризм наоборот, сбор урожая технологической системы «жизне»-обеспечения всемирного капитала. Совсем не случайно именно Университет Карнеги–Меллона, ставший первым высшим учебным заведением, который в 80-х годах потребовал, чтобы все студенты были обеспечены компьютерами, сейчас составляет первый «государственный постструктуралистский учебный план».

Конец философии характеризуют потребительский нарциссизм и просто космический лозунг «какая разница?». Крокер и Кук писали, что это похоже на то, как на гравировальном камне вытравливают темы «разрушения и упадка на радиационном фоне пародии, китча и пережженного металла[Ahtar4]». Генри Кариел делает вывод, что «постмодернистам уже просто слишком поздно выступать против движущей силы индустриального общества». Поверхность, новизна, случайность – уже не осталось оснований для критики нашего кризиса. Если типичный постмодернист воздерживается от подведения итогов ради утверждаемого плюрализма и открытости перспективы, то разумно (если вообще можно использовать это слово) будет предположить, что если мы и будем жить в культурном контексте постмодернизма, мы уже не будем знать, как это выразить словами.