Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Гла­ва 11 Опе­режа­ющее мыш­ле­ние






По­нять жизнь мож­но толь­ко ог­ля­дыва­ясь на­зад, а про­жить – толь­ко гля­дя впе­ред.

Сё­рен Кь­ер­ке­гор, фи­лософ

Чем боль­ше вы ис­поль­зу­ете свой мозг, тем боль­ше у вас бу­дет моз­га, ко­торый мож­но ис­поль­зо­вать.

Джордж Дор­си, ан­тро­полог

В 1848 го­ду двад­ца­типя­тилет­ний Фи­не­ас Гей­дж, же­лез­но­дорож­ный ра­бочий, прок­ла­дывал по­лот­но же­лез­ной до­роги в Вер­монте[108]. В сре­ду 13 сен­тября он вмес­те с дру­гими ра­бочи­ми взры­вал ска­лис­тый учас­ток, для то­го что­бы под­го­товить ров­ную по­вер­хность для прок­ладки рель­сов. В обя­зан­ности Гей­джа вхо­дило про­бить ды­ры в ска­ле, на­пол­нить их по­рохом, за­сыпать все это пес­ком, а за­тем ут­рамбо­вать пе­сок и по­рох с по­мощью трам­бо­воч­но­го стер­жня. Пос­ле это­го сле­дова­ло под­жечь фи­тиль и взор­вать ска­лу.

В тот день в по­лови­не пя­того Фи­не­ас Гей­дж про­бил ды­ру в ска­ле и за­пол­нил ее по­рохом, но за­был за­сыпать пе­сок. Ког­да он на­чал ут­рамбо­вывать по­рох стреж­нем, воз­никшие при этом ис­кры по­дож­гли его, что выз­ва­ло взрыв. Трам­бо­воч­ный стер­жень выр­вался из ру­ки Гей­джа, прон­зил ле­вую ску­лу, про­шел че­рез мозг под ле­вой глаз­ни­цей, про­бил вер­хнюю часть че­репа и вы­летел на­ружу.

Этот нес­час­тный слу­чай имел для Фи­не­аса Гей­джа дво­якие пос­ледс­твия. К изум­ле­нию ок­ру­жа­ющих, Гей­дж ос­тался жив и да­же мог раз­го­вари­вать. Он си­дя до­ехал в по­воз­ке до бли­жай­ше­го го­род­ка и об­ра­тил­ся к вра­чу со сло­вами: «Док­тор, для вас тут есть ра­бота». В се­реди­не XIX сто­летия уче­ные еще не очень хо­рошо раз­би­рались в том, как ра­бота­ет мозг, но счи­талось, что он иг­ра­ет ре­ша­ющую роль в под­держа­нии жиз­ни и дви­гатель­ных фун­кций. Ка­кое-то вре­мя спус­тя Гей­джа ос­мотре­ли ме­дики из Гар­варда. За­тем он от­пра­вил­ся в Нью-Й­орк и объ­ез­дил всю Но­вую Ан­глию, рас­ска­зывая свою ис­то­рию и по­казы­вая се­бя зе­вакам.

Со вре­менем ста­ло оче­вид­но, что с Фи­не­асом Гей­джем что-то не так[109]. Ок­ру­жав­шие его лю­ди бы­ли по­раже­ны тем, что он ос­тался жив, по­это­му не сра­зу за­мети­ли, что он ве­дет се­бя не сов­сем адек­ватно. До нес­час­тно­го слу­чая Гей­дж был лю­бим­цем дру­зей, эф­фектив­ным и зна­ющим ра­бот­ни­ком; че­лове­ком, сдер­жанным в сво­их при­выч­ках и урав­но­вешен­ным. Пос­ле нес­час­тно­го слу­чая у Гей­джа по­яви­лись проб­ле­мы с пос­тро­ени­ем пла­нов на бу­дущее. Он на­чал го­ворить и де­лать то, что ему заб­ла­горас­су­дит­ся, не за­ботясь об ок­ру­жа­ющих и пос­ледс­тви­ях сво­их дей­ствий. Его врач при­шел к вы­воду, что, «по всей ви­димос­ти, на­рушен ба­ланс меж­ду умс­твен­ны­ми спо­соб­ностя­ми и жи­вот­ны­ми ин­стинкта­ми».

Сос­то­яние Гей­джа го­вори­ло о том, что пе­ред­няя часть моз­га от­ве­ча­ет ско­рее не за то, как мы жи­вем и ды­шим, а за то, как мы дей­ству­ем. Прой­дет еще око­ло сот­ни лет, преж­де чем уче­ные пой­мут, по­чему это про­ис­хо­дит.

 

Пос­ле нес­час­тно­го слу­чая с Гей­джем уче­ные на­чали сроч­но сос­тавлять кар­ту го­лов­но­го моз­га. Про­водить ис­сле­дова­ния на лю­дях бы­ло опас­но, по­это­му, как в слу­чае с Гей­джем, ме­дикам при­ходи­лось по­лагать­ся на те трав­мы и бо­лез­ни, ко­торые встре­чались в их прак­ти­ке. Си­ту­ация кар­ди­наль­но из­ме­нилась пос­ле раз­ра­бот­ки в 70-х го­дах ХХ ве­ка тех­но­логии маг­нитно-ре­зонан­сной то­мог­ра­фии (МРТ), а за­тем и фун­кци­ональ­ной маг­нитно-ре­зонан­сной то­мог­ра­фии (МФРТ), ко­торая да­ла воз­можность вра­чам изу­чать ра­боту моз­га в жи­вом ор­га­низ­ме. Це­лый ряд но­вых тех­но­логий поз­во­ля­ет из­ме­рять ак­тивность моз­га у де­тей и взрос­лых, бла­года­ря че­му уче­ные мо­гут луч­ше по­нять, как он ра­бота­ет.

Те­перь мы зна­ем, что го­лов­ной мозг раз­ви­ва­ет­ся сни­зу вверх и от зад­не­го учас­тка к пе­ред­не­му. Этот по­рядок отоб­ра­жа­ет эво­люци­он­ный воз­раст раз­личных учас­тков моз­га. Са­мые древ­ние учас­тки (те, ко­торые бы­ли да­же у на­ших древ­них пред­ков и есть у жи­вот­ных) раз­ви­ва­ют­ся в пер­вую оче­редь и на­ходят­ся у ос­но­вания го­лов­но­го моз­га, воз­ле поз­во­ноч­ни­ка. Они от­ве­ча­ют за ды­хание, вос­при­ятие пос­редс­твом ор­га­нов чувств, эмо­ции, по­ловое вле­чение, удо­воль­ствие, сон, го­лод и жаж­ду, ины­ми сло­вами – те са­мые «жи­вот­ные ин­стинкты», ко­торые ос­та­лись у Гей­джа нет­ро­нуты­ми пос­ле то­го, как он по­лучил трав­му. Это те учас­тки моз­га, ко­торые мы обоз­на­ча­ем тер­ми­ном «эмо­ци­ональ­ный мозг».

Лоб­ная до­ля на­ходит­ся в пе­ред­ней час­ти го­лов­но­го моз­га. Это его са­мый мо­лодой учас­ток, сфор­ми­ровав­ший­ся у лю­дей в про­цес­се эво­люции; этот же учас­ток фор­ми­ру­ет­ся пос­ледним у каж­до­го че­лове­ка. Лоб­ная до­ля, по­лучив­шая наз­ва­ние «центр ис­полни­тель­но­го фун­кци­они­рова­ния» и «очаг ци­вили­зован­ности», от­ве­ча­ет за мыш­ле­ние и суж­де­ния. Имен­но здесь ра­ци­ональ­ное мыш­ле­ние урав­но­веши­ва­ет и ре­гули­ру­ет чувс­тва и по­рывы, ко­торые ге­нери­ру­ет эмо­ци­ональ­ный мозг.

Пос­коль­ку лоб­ная до­ля го­лов­но­го моз­га об­ра­баты­ва­ет так­же ин­форма­цию о ве­ро­ят­ности и вре­мени, имен­но она от­ве­ча­ет за то, как мы справ­ля­ем­ся с не­оп­ре­делен­ностью. Она поз­во­ля­ет нам ду­мать не толь­ко о нас­то­ящем, но и о бу­дущем. Имен­но здесь мы ус­по­ка­ива­ем свои эмо­ции на дос­та­точ­но дол­гий пе­ри­од, что­бы пред­ви­деть ве­ро­ят­ные пос­ледс­твия на­ших пос­тупков и сос­та­вить со­от­ветс­тву­ющий план дей­ствий на зав­тра, да­же ес­ли ре­зуль­тат не ус­та­нов­лен, а бу­дущее не­из­вес­тно. Лоб­ная до­ля го­лов­но­го моз­га – это учас­ток моз­га, в ко­тором про­тека­ет про­цесс опе­режа­юще­го мыш­ле­ния.

Возь­мем в ка­чес­тве при­мера па­ци­ен­тов ХХ и XXI сто­летия, по­лучив­ших трав­мы лоб­ной до­ли (о не­кото­рых из них на­писа­но очень мно­го)[110]. Эти лю­ди от­ли­ча­ют­ся тем, что, хо­тя их умс­твен­ные спо­соб­ности не из­ме­нились и они по-преж­не­му мо­гут ре­шать кон­крет­ные за­дачи, у них воз­ни­ка­ют труд­ности с при­няти­ем ре­шений в лич­ной и об­щес­твен­ной жиз­ни. В от­но­шении дру­зей, пар­тне­ров и пос­тупков они де­ла­ют вы­бор, про­тиво­реча­щий их собс­твен­ным ин­те­ресам. Та­ким лю­дям труд­но уви­деть абс­трак­тную цель с точ­ки зре­ния кон­крет­ных ша­гов, не­об­хо­димых для ее дос­ти­жения. У них воз­ни­ка­ют проб­ле­мы с пла­ниро­вани­ем сво­ей жиз­ни на дни и го­ды впе­ред.

Сов­ре­мен­ные тех­но­логии и па­ци­ен­ты с трав­ма­ми го­лов­но­го моз­га поз­во­лили раз­га­дать тай­ну Фи­не­аса Гей­джа. В се­реди­не XIX ве­ка не­воз­можно бы­ло пред­ста­вить, что кто-то мо­жет по­лучить трав­му моз­га, ос­тать­ся в жи­вых, рас­ска­зать об этом и еще что-то умуд­рять­ся де­лать. Те­перь мы по­нима­ем, что Фи­не­ас Гей­дж прев­ра­тил­ся из рас­су­дитель­но­го в без­рассуд­но­го че­лове­ка, из це­ле­ус­трем­ленно­го в не­реши­тель­но­го по­тому, что трам­бо­воч­ный стер­жень прон­зил его лоб­ную до­лю.

У мо­лодых лю­дей двад­ца­ти с лиш­ним лет мог­ло и не быть при­чин раз­мышлять о Фи­не­асе Гей­дже или лоб­ной до­ле, ес­ли бы не ис­сле­дова­тели ла­бора­тории ней­ро­визу­али­зации Ка­лифор­ний­ско­го уни­вер­си­тета в Лос-Ан­дже­лесе. Бла­года­ря ска­ног­раммам го­лов­но­го моз­га мы зна­ем, что фор­ми­рова­ние лоб­ной до­ли за­кан­чи­ва­ет­ся в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет[111]. В двад­цать с лиш­ним лет ищу­щий удо­воль­ствий эмо­ци­ональ­ный мозг го­тов уй­ти на по­кой, тог­да как лоб­ная до­ля моз­га, от­ве­ча­ющая за опе­режа­ющее мыш­ле­ние, все еще на­ходит­ся в ста­дии фор­ми­рова­ния.

Ра­зуме­ет­ся, мозг двад­ца­ти-трид­ца­тилет­них не пов­режден, но из-за то­го что их лоб­ная до­ля все еще раз­ви­ва­ет­ся, им мо­жет быть свой­ствен­но то, что пси­холо­ги обоз­на­ча­ют тер­ми­ном «не­ус­той­чи­вость». Мно­гих мо­их кли­ен­тов при­водит в за­меша­тель­ство то, что они не зна­ют, как на­чать карь­еру, к ко­торой стре­мят­ся, хо­тя учи­лись в прес­тижных кол­леджах. Есть и та­кие, ко­торые не по­нима­ют, по­чему они, бу­дучи луч­ши­ми вы­пус­кни­ками, не мо­гут при­нимать ре­шения по по­воду то­го, с кем встре­чать­ся и ка­кой в этом смысл. Не­кото­рые чувс­тву­ют се­бя об­манщи­ками, по­тому что им уда­лось по­лучить хо­рошую ра­боту, но они не уме­ют вла­деть со­бой. Есть и те, кто не мо­жет по­нять, как их ро­вес­ни­ки, ко­торые учи­лись го­раз­до ху­же, те­перь до­бива­ют­ся бо­лее ве­сомых ус­пе­хов в жиз­ни.

Все де­ло прос­то в раз­ных на­борах на­выков.

Для то­го что­бы ус­пешно справ­лять­ся с уче­бой, нуж­но уметь ре­шать за­дачи, у ко­торых есть пра­виль­ные от­ве­ты и чет­кие сро­ки ре­шения. Од­на­ко для то­го что­бы быть взрос­лым че­лове­ком, спо­соб­ным мыс­лить с опе­реже­ни­ем, не­об­хо­димо уметь ду­мать и дей­ство­вать да­же (и осо­бен­но) в ус­ло­ви­ях не­оп­ре­делен­ности. Лоб­ная до­ля не поз­во­ля­ет нам спо­кой­но ре­шать за­дачу о том, чем имен­но нам сто­ит за­нять­ся в жиз­ни. Проб­ле­мы, с ко­торы­ми стал­ки­ва­ют­ся взрос­лые лю­ди (ка­кую ра­боту выб­рать, где жить, с кем стро­ить лич­ные от­но­шения или ког­да соз­да­вать семью), не име­ют единс­твен­но пра­виль­но­го ре­шения. Лоб­ная до­ля – это тот учас­ток моз­га, ко­торый поз­во­ля­ет нам вый­ти за рам­ки бес­по­лез­ных по­ис­ков чер­но-бе­лых ре­шений и на­учить­ся от­но­сить­ся тер­пи­мо к раз­личным от­тенкам се­рого – и дей­ство­вать со­от­ветс­твен­но.

Тот факт, что фор­ми­рова­ние лоб­ной до­ли за­вер­ша­ет­ся дос­та­точ­но поз­дно, мо­жет стать по­водом от­ло­жить дей­ствия на по­том, по­дож­дать до трид­ца­ти с лиш­ним лет и толь­ко за­тем на­чать жить взрос­лой жизнью. В од­ной из не­дав­но опуб­ли­кован­ных ста­тей да­же го­ворит­ся о том, что мозг мо­лодых лю­дей в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет дол­жен об­слу­живать со­от­ветс­тву­ющие пот­ребнос­ти[112]. Од­на­ко вряд ли сто­ит тра­тить впус­тую тре­тий де­сяток лет сво­ей жиз­ни.

Уп­режда­ющее мыш­ле­ние не при­ходит с воз­растом. Оно раз­ви­ва­ет­ся в про­цес­се прак­ти­ки и по ме­ре на­коп­ле­ния опы­та. Имен­но по­это­му не­кото­рые юно­ши и де­вуш­ки двад­ца­ти двух лет – это вла­де­ющие со­бой, ори­ен­ти­рован­ные на бу­дущее мо­лодые лю­ди, ко­торые зна­ют, че­го хо­тят, и не бо­ят­ся смот­реть в ли­цо не­из­вес­тнос­ти, тог­да как мозг не­кото­рых лю­дей трид­ца­ти че­тырех лет все еще фун­кци­они­ру­ет по-дру­гому. Для то­го что­бы по­нять при­чину по­доб­ных раз­ли­чий в раз­ви­тии лю­дей не­об­хо­димо ус­лы­шать ко­нец ис­то­рии Фи­не­аса Гей­джа.

 

Жизнь Фи­не­аса Гей­джа пос­ле трав­мы прев­ра­тилась в сен­са­цию. В учеб­ни­ках его ча­ще все­го изоб­ра­жа­ют как не­удач­ни­ка или чу­дака, сбе­жав­ше­го из до­ма и при­со­еди­нив­ше­гося к цир­ко­вой груп­пе, ко­торый так и не вер­нулся да­же к по­добию нор­маль­ной жиз­ни. Гей­дж дей­стви­тель­но ка­кое-то вре­мя де­монс­три­ровал ме­тал­ли­чес­кий трам­бо­воч­ный стер­жень (и са­мого се­бя) в Аме­рикан­ском му­зее Бар­ну­ма. Но го­раз­до важ­нее дру­гой, не столь из­вес­тный факт: до смер­ти, нас­ту­пив­шей пос­ле ря­да эпи­леп­ти­чес­ких при­пад­ков, Гей­дж мно­го лет ра­ботал ку­чером поч­то­вой ка­реты в Нью-Гэм­пши­ре и Чи­ли. Вы­пол­няя эту ра­боту, он каж­дый день вста­вал ра­но ут­ром и под­го­тав­ли­вал сво­их ло­шадей и ка­рету к от­прав­ле­нию ров­но в че­тыре ут­ра. По нес­коль­ко ча­сов под­ряд он во­зил пас­са­жиров по уха­бис­тым до­рогам. Все это про­тиво­речит пред­став­ле­ни­ям о том, что Гей­дж про­жил ос­та­ток жиз­ни как им­пуль­сив­ный без­дель­ник.

Ис­то­рик Мал­кольм Мак­миллан счи­та­ет, что Фи­не­асу Гей­джу пош­ла на поль­зу сво­его ро­да «со­ци­аль­ная ре­аби­лита­ция»[113]. Бла­года­ря ре­гуляр­но­му вы­пол­не­нию пов­седнев­ных обя­зан­ностей, свя­зан­ных с ра­ботой ку­чера поч­то­вой ка­реты, лоб­ная до­ля моз­га Гей­джа смог­ла вос­ста­новить мно­гие на­выки, ут­ра­чен­ные в ре­зуль­та­те нес­час­тно­го слу­чая. Опыт, на­кап­ли­ва­емый Гей­джем изо дня в день, поз­во­лил ему сно­ва об­ду­мывать свои пос­тупки и сно­ва осоз­на­вать пос­ледс­твия сво­их дей­ствий.

Та­ким об­ра­зом, бла­года­ря Фи­не­асу Гей­джу ме­дики по­лучи­ли не толь­ко са­мые ран­ние дан­ные о фун­кци­ональ­ных учас­тках го­лов­но­го моз­га, но и пер­вые до­каза­тель­ства его плас­тичнос­ти. Со­ци­аль­ная ре­аби­лита­ция Гей­джа, а так­же пос­ле­ду­ющие мно­гочис­ленные ис­сле­дова­ния го­лов­но­го моз­га го­ворят о том, что мозг ме­ня­ет­ся под вли­яни­ем внеш­ней сре­ды. Этот про­цесс про­тека­ет осо­бен­но ак­тивно в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет, ког­да за­вер­ша­ет­ся вто­рой (и пос­ледний) этап фор­ми­рова­ния го­лов­но­го моз­га.

 

К двад­ца­ти го­дам мозг че­лове­ка дос­ти­га­ет нуж­но­го раз­ме­ра, но в нем еще про­ходит про­цесс фор­ми­рова­ния ней­рон­ных свя­зей. Об­мен ин­форма­ци­ей в го­лов­ном моз­ге про­ис­хо­дит на уров­не ней­ро­нов. Мозг сос­то­ит из сот­ни мил­ли­ар­дов ней­ро­нов, каж­дый из ко­торых спо­собен сфор­ми­ровать ты­сячи свя­зей с дру­гими ней­ро­нами. Ско­рость и эф­фектив­ность мыш­ле­ния – глав­ный, по­лучен­ный це­ной ти­тани­чес­ких уси­лий ре­зуль­тат двух важ­ней­ших пе­ри­одов раз­ви­тия го­лов­но­го моз­га.

На про­тяже­нии пер­вых по­луто­ра лет жиз­ни че­лове­ка про­ис­хо­дит пер­вый этап раз­ви­тия моз­га, ког­да в нем по­яв­ля­ет­ся го­раз­до боль­ше ней­ро­нов, чем он мо­жет ис­поль­зо­вать. Мозг мла­ден­ца ак­тивно го­товит­ся к ос­во­ению все­го то­го, что пре­под­не­сет ему жизнь, в час­тнос­ти к об­ре­тению спо­соб­ности раз­го­вари­вать на лю­бом язы­ке, ко­торый мла­денец слы­шит. Пос­те­пен­но че­ловек прев­ра­ща­ет­ся из го­дова­лого мла­ден­ца, по­нима­юще­го мень­ше сот­ни слов, в шес­ти­лет­не­го ре­бен­ка, ко­торый зна­ет их уже боль­ше де­сяти ты­сяч.

Од­на­ко в хо­де быс­тро­го син­те­за чрез­мерно боль­шо­го ко­личес­тва ней­ро­нов фор­ми­ру­ет­ся очень плот­ная ней­рон­ная сеть, что сни­жа­ет эф­фектив­ность ког­ни­тив­ных про­цес­сов и адап­тивность моз­га. Имен­но по­это­му ма­лень­кие де­ти, толь­ко на­чина­ющие хо­дить, изо всех сил ста­ра­ют­ся свя­зать нес­коль­ко слов в пред­ло­жение, но за­быва­ют на­девать нос­ки пе­ред тем, как обуть­ся. По­тен­ци­ал и пу­тани­ца пра­вят бал. Для то­го что­бы по­высить эф­фектив­ность ней­рон­ных се­тей, пос­ле пер­во­го эта­па ак­тивно­го раз­ви­тия моз­га про­ис­хо­дит так на­зыва­емый си­нап­ти­чес­кий пру­нинг, или уда­ление из­бы­точ­ных ней­рон­ных свя­зей. На про­тяже­нии нес­коль­ких лет мозг че­лове­ка сох­ра­ня­ет ак­тивные ней­рон­ные свя­зи и уда­ля­ет те, ко­торые не ис­поль­зу­ют­ся.

До­воль­но дол­го счи­талось, что пру­нинг но­сит ли­ней­ный ха­рак­тер и про­ис­хо­дит на про­тяже­нии всей жиз­ни че­лове­ка, по ме­ре то­го как мозг со­вер­шенс­тву­ет свою ней­рон­ную сеть. Од­на­ко в 90-х го­дах ХХ сто­летия ис­сле­дова­тели На­ци­ональ­но­го ин­сти­тута пси­хичес­ко­го здо­ровья об­на­ружи­ли, что этот про­цесс пов­то­ря­ет­ся толь­ко в те­чение вто­рого кри­тичес­ко­го пе­ри­ода раз­ви­тия моз­га, ко­торый на­чина­ет­ся в юнос­ти и за­кан­чи­ва­ет­ся в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет[114]. В это вре­мя сно­ва по­яв­ля­ют­ся ты­сячи свя­зей, мно­гок­ратно уве­личи­вая на­шу спо­соб­ность к изу­чению все­го но­вого. Од­на­ко про­цесс поз­на­ния при этом не сво­дит­ся толь­ко к язы­кам, нос­кам и обу­ви.

 

Боль­шинс­тво ней­рон­ных свя­зей, по­яв­ля­ющих­ся в юнос­ти, воз­ни­ка­ет в лоб­ной до­ле. Мозг сно­ва ак­тивно го­товит­ся, но в этот раз – к не­оп­ре­делен­ности взрос­лой жиз­ни[115]. Ран­нее детс­тво мо­жет быть са­мым луч­шим пе­ри­одом для ос­во­ения язы­ка, но спе­ци­алис­ты по те­ории эво­люции ут­вер­жда­ют, что вто­рой кри­тичес­кий пе­ри­од по­мога­ет нам спра­вить­ся со слож­ны­ми за­дача­ми взрос­лой жиз­ни: как най­ти свою про­фес­си­ональ­ную ни­шу; как выб­рать пар­тне­ра и на­учить­ся с ним жить; как быть от­цом или ма­терью; в чем и ког­да брать на се­бя от­ветс­твен­ность. Этот пос­ледний пе­ри­од раз­ви­тия моз­га быс­тро свя­зыва­ет нас со взрос­лой жизнью.

Но как имен­но?

По­доб­но то­му как ма­лень­кие де­ти учат­ся раз­го­вари­вать на ан­глий­ском, фран­цуз­ском, ка­талон­ском или ки­тай­ском язы­ке (в за­виси­мос­ти от то­го, в ка­кой сре­де рас­тет ре­бенок), меж­ду двад­цатью и трид­цатью го­дами мы осо­бен­но чувс­тви­тель­ны к то­му, что на­ходит­ся в пре­делах слы­шимос­ти. Ра­бота, ко­торую мы вы­пол­ня­ем в двад­цать с лиш­ним лет, учит нас уп­равлять эмо­ци­ями и пре­одо­левать те слож­ности со­ци­аль­но­го вза­имо­дей­ствия, из ко­торых и сос­то­ит взрос­лая жизнь. Ра­бота и уче­ба поз­во­ля­ют мо­лодым лю­дям ос­во­ить слож­ные тех­ни­чес­кие на­выки, ко­торые тре­бу­ют­ся в на­ше вре­мя во мно­гих сфе­рах де­ятель­нос­ти. Свя­зи, фор­ми­ру­ющи­еся в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет, го­товят нас к вступ­ле­нию в брак и дру­гим от­но­шени­ям. Пла­ны, ко­торые мы стро­им пос­ле двад­ца­ти, по­мога­ют нам мыс­лить на го­ды и де­сяти­летия впе­ред. То, как в пе­ри­од от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет мы справ­ля­ем­ся с не­уда­чами, учит нас то­му, как вес­ти се­бя с му­жем (же­ной), на­чаль­ни­ком и деть­ми. Нам так­же из­вес­тно, что бо­лее круп­ные со­ци­аль­ные се­ти ме­ня­ют наш мозг к луч­ше­му, пос­коль­ку мы об­ща­ем­ся с б о ль­шим чис­лом са­мых раз­ных лю­дей[116].

Пос­коль­ку «ней­ро­ны, ко­торые воз­бужда­ют­ся вмес­те, ус­та­нав­ли­ва­ют свя­зи друг с дру­гом»[117], на­ши ра­бота и ок­ру­жение ме­ня­ют на­шу лоб­ную до­лю, от ко­торой за­висит, ка­кие ре­шения мы при­нима­ем в офи­се и за его пре­дела­ми. В воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет этот про­цесс пов­то­ря­ет­ся сно­ва и сно­ва; лю­бовь, ра­бота и ра­зум со­еди­ня­ют­ся во­еди­но и прев­ра­ща­ют нас в тех взрос­лых лю­дей, ко­торы­ми мы хо­тим стать пос­ле трид­ца­ти.

Но это­го мо­жет и не про­изой­ти.

Пос­коль­ку меж­ду двад­цатью и трид­цатью го­дами пос­ледний кри­тичес­кий пе­ри­од раз­ви­тия моз­га дос­ти­га­ет куль­ми­нации, этот воз­раст, как ска­зал один пси­холог, – вре­мя «боль­шо­го рис­ка и боль­ших воз­можнос­тей»[118]. Бе­зус­ловно, пос­ле трид­ца­ти мозг ос­та­ет­ся плас­тичным, но он боль­ше ни­ког­да не пред­ло­жит нам та­кого ог­ромно­го ко­личес­тва но­вых ней­рон­ных свя­зей. Мы боль­ше ни­ког­да не смо­жем изу­чать что-то но­вое так быс­тро. Нам боль­ше ни­ког­да не бу­дет так лег­ко стать те­ми, кем мы на­де­ем­ся стать. Сле­дова­тель­но, без­дей­ствие в этот пе­ри­од очень опас­но.

В пол­ном со­от­ветс­твии с прин­ци­пом «ис­поль­зуй или по­теря­ешь» те но­вые ней­рон­ные свя­зи в лоб­ной до­ле го­лов­но­го моз­га, ко­торые мы за­дей­ству­ем, сох­ра­ня­ют­ся и ак­ти­визи­ру­ют­ся, а те, ко­торые ос­та­ют­ся не­ис­поль­зо­ван­ны­ми, прос­то от­се­ка­ют­ся[119]. Мы ста­новим­ся тем, что ви­дим, слы­шим и де­ла­ем каж­дый день. Мы не мо­жем стать тем, че­го не ви­дим, не слы­шим и не де­ла­ем ежед­невно. В ней­ро­на­уке этот фе­номен из­вестен под наз­ва­ни­ем «вы­жива­ние са­мых ак­тивных».

Мо­лодые лю­ди в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет, ко­торые эф­фектив­но ис­поль­зу­ют свой мозг, за­нима­ясь ра­ботой и под­держи­вая нас­то­ящие от­но­шения, ос­ва­ива­ют язык взрос­лой жиз­ни имен­но тог­да, ког­да их мозг го­тов к это­му. В сле­ду­ющих гла­вах мы по­гово­рим о том, как юно­ши и де­вуш­ки этой воз­рас­тной ка­тего­рии учат­ся вла­деть со­бой на ра­боте и в люб­ви, что по­мога­ет им стать нас­то­ящи­ми про­фес­си­она­лами в сво­ей сфе­ре де­ятель­нос­ти и до­бить­ся ус­пе­ха в лич­ной жиз­ни. Они учат­ся стро­ить от­но­шения с дру­гими людь­ми и дос­ти­гать пос­тавлен­ных це­лей, что де­ла­ет их счас­тли­выми и уве­рен­ны­ми в се­бе. Они учат­ся мыс­лить с опе­реже­ни­ем, по­ка оп­ре­деля­ющие мо­мен­ты их жиз­ни не ока­жут­ся в прош­лом. Мо­лодые лю­ди двад­ца­ти с лиш­ним лет, не­эф­фектив­но ис­поль­зу­ющие свой мозг, ста­новят­ся трид­ца­тилет­ни­ми взрос­лы­ми людь­ми, ко­торые чувс­тву­ют се­бя не­сос­то­яв­ши­мися в про­фес­си­ональ­ном и лич­ном пла­не. Та­кие лю­ди прос­то упус­ка­ют воз­можность дос­той­но про­жить ос­тавшу­юся часть жиз­ни.

Это очень лег­ко – поз­во­лить не­оп­ре­делен­ности взять над со­бой верх, за­та­ить­ся где-то в го­род­ской тол­пе или в ро­дитель­ском до­ме и ждать, по­ка наш мозг соз­ре­ет сам по се­бе и мы ка­ким-то об­ра­зом по­лучим пра­виль­ные от­ве­ты на все те воп­ро­сы, ко­торые ста­вит пе­ред на­ми жизнь. Но наш мозг ус­тро­ен сов­сем не так. И жизнь ус­тро­ена не так. Кро­ме то­го, да­же ес­ли бы наш ра­зум мог по­дож­дать, лю­бовь и ра­бота ждать не мо­гут. Воз­раст от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет – дей­стви­тель­но са­мый под­хо­дящий этап для ак­тивных дей­ствий. Имен­но от это­го за­висит на­ша спо­соб­ность мыс­лить с опе­реже­ни­ем в пе­ри­од не­оп­ре­делен­ности.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.009 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал