Гла­ва 9 Неп­ри­тяза­тель­ность в от­но­шени­ях

Об­ще­ние соз­да­ет со­ци­аль­ный мир так же, как при­чин­но-следс­твен­ные свя­зи соз­да­ют мир фи­зичес­кий.

Ром Хар­ре, пси­холог

Ког­да Кэ­ти бы­ла под­рос­тком, каж­дый раз, ухо­дя из до­ма, она за­меча­ла, что мать про­вожа­ет ее не­одоб­ри­тель­ным взгля­дом. Мать го­вори­ла, что ей не­об­хо­дима или дру­гая одеж­да, или дру­гое те­ло. Отец се­товал, что ее «слиш­ком мно­го», она «слиш­ком вуль­гар­ная» или слиш­ком что-то еще. Пос­ле раз­бо­рок с ро­дите­лями, про­ис­хо­див­ших поч­ти каж­дый ве­чер, Кэ­ти ло­жилась спать в сво­ей спаль­не с пле­ером iPod и на­уш­ни­ками. На сле­ду­ющее ут­ро она под­ни­малась и от­прав­ля­лась в шко­лу, где бы­ло ни­чем не луч­ше.

Мать Кэ­ти бы­ла ко­ре­ян­кой, а отец – бе­лым, и они пред­по­чита­ли не об­суждать ра­совый воп­рос. Они вос­пи­тыва­ли дочь так, что­бы она «не ви­дела цве­та ко­жи», и бла­года­рили судь­бу за то, что жи­вут в «пос­тра­совом об­щес­тве». Од­на­ко об­щес­тво, так же как и шко­ла, не бы­ло пос­тра­совым для Кэ­ти. В сред­ней шко­ле она ве­ла се­бя в пол­ном со­от­ветс­твии с куль­тур­ны­ми сте­ре­оти­пами, хо­тя на са­мом де­ле бы­ла да­леко не той ти­хой уче­ницей, ко­торой ее все счи­тали. В Юж­ном уни­вер­си­тете стан­дартом кра­соты счи­тались блон­динки с ми­лыми улыб­ка­ми, по­это­му Кэ­ти поч­ти ник­то не за­мечал.

Те­перь Кэ­ти пре­пода­вала в на­чаль­ных клас­сах, а ее план­ка в от­но­шени­ях с про­тиво­полож­ным по­лом сни­зилась до пре­дела. Днем она бы­ла пре­дан­ной сво­ему де­лу учи­тель­ни­цей, ко­торая уже опуб­ли­кова­ла один рас­сказ для юных чи­тате­лей и ра­бота­ла над сле­ду­ющим, а по ве­черам ве­ла сов­сем дру­гую жизнь. Кэ­ти ни­ког­да са­ма не вы­бира­ла пар­ней или пар­тне­ров для сек­са, а поз­во­ляла им вы­бирать се­бя. У нее бы­ла связь поч­ти с каж­дым муж­чи­ной, ко­торый про­яв­лял к ней хоть ка­кой-то ин­те­рес. Иног­да у Кэ­ти да­же слу­чались не­защи­щен­ные по­ловые кон­такты. Она час­то от­ве­чала на со­об­ще­ния с пред­ло­жени­ями встре­тить­ся ра­ди сек­са, да­же ес­ли они при­ходи­ли в два ча­са но­чи, и при­нима­ла да­же са­мые сла­бые оп­равда­ния по по­воду то­го, по­чему нель­зя бы­ло пре­дуп­ре­дить рань­ше. По от­но­шению к лю­бому муж­чи­не, ко­торый по­яв­лялся в ее жиз­ни, Кэ­ти за­нима­ла по­зицию «это мо­жет сра­ботать».

Ког­да я вы­рази­ла обес­по­ко­ен­ность по по­воду от­но­шений Кэ­ти с муж­чи­нами, она про­иг­но­риро­вала мои сло­ва и ска­зала в от­вет:

– Это толь­ко ра­ди прак­ти­ки. Двад­цать с чем-то лет – это ге­нераль­ная ре­пети­ция.

– Но пос­мотри, в чем ты прак­ти­ку­ешь­ся, – воз­ра­зила я. – По­думай, ка­кую роль ты ре­пети­ру­ешь.

– В этом нет ни­чего страш­но­го, – за­яви­ла она, спи­сывая со сче­тов се­бя са­му.

Од­на­ко ког­да я спро­сила Кэ­ти, что она бу­дет чувс­тво­вать, ес­ли кто-то из ее уче­ниц то­же пой­дет по это­му пу­ти, она за­дума­лась и приз­на­лась:

– Я не по­жела­ла бы та­кого ни од­ной де­воч­ке из сво­его клас­са.

– Но по­чему же это ус­тра­ива­ет те­бя? – воз­му­тилась я.

– По­нима­ете, не­кото­рые из этих муж­чин дей­стви­тель­но ко мне не­без­различ­ны, – объ­яс­ни­ла Кэ­ти, как буд­то за­щища­ясь. – Это­го дос­та­точ­но, что­бы стать мо­им пар­нем.

– Это очень грус­тно, – про­из­несла я.

– Все в по­ряд­ке, – она по­жала пле­чами и от­ве­ла гла­за.

– Я те­бе не ве­рю, – воз­ра­зила я. – Я не ве­рю, что все в по­ряд­ке или что ты ду­ма­ешь, буд­то это так.

Под­сказ­кой бы­ло то, что Кэ­ти весь­ма не­охот­но шла на раз­го­воры о муж­чи­нах. Я бы так ни­чего и не уз­на­ла о ее пос­леднем пар­не, ес­ли бы он не раз­бил ей сер­дце. Кэ­ти при­ук­ра­сила рас­сказ о сво­ем пер­вом сви­дании и толь­ко нем­но­го поз­же про­гово­рилась, что это был не бо­лее чем слу­чай­ный по­ловой кон­такт в чь­ем-то ка­бине­те. Ес­ли она прос­то по­луча­ла удо­воль­ствие от пос­тмо­дер­нист­ской сек­су­аль­ной сво­боды, тог­да от­ку­да та­кая скрыт­ность?

Ког­да я спро­сила Кэ­ти о том, что го­ворит дав­няя под­ру­га о ее вза­имо­от­но­шени­ях с муж­чи­нами, она приш­ла в за­меша­тель­ство и от­ве­тила пос­ле не­боль­шой за­пин­ки:

– Ни­чего… Я имею в ви­ду, что она ни­чего не зна­ет.

– Она не зна­ет, – пов­то­рила я.

– Да, – под­твер­ди­ла Кэ­ти и са­ма уди­вилась, осоз­нав это. – Мне да­же в го­лову не при­ходи­ло рас­ска­зывать ей об этом.

Для ме­ня это кое-что зна­чило. Кэ­ти не спе­ци­аль­но ни­чего не рас­ска­зыва­ла сво­ей под­ру­ге об от­но­шени­ях с муж­чи­нами; это прос­то не при­ходи­ло ей в го­лову. По мо­ему мне­нию, это сви­детель­ство­вало о том, что Кэ­ти ис­пы­тыва­ла чувс­тво сты­да.

Я спро­сила де­вуш­ку, с кем она об­сужда­ла свою жизнь все эти го­ды.

– Я де­люсь по­нем­но­гу с раз­ны­ми людь­ми. Ду­маю, уз­нать всю ис­то­рию – бу­дет слиш­ком мно­го для од­но­го че­лове­ка, – ска­зала она. – Единс­твен­ный со­бесед­ник, с ко­торым я мо­гу по­гово­рить со­вер­шенно от­кро­вен­но, – это му­зыка.

– Что ты име­ешь в ви­ду? – нас­та­ива­ла я.

Кэ­ти объ­яс­ни­ла, что в ее iPod заг­ру­жено мно­го злых, на­пол­ненных оби­дой пе­сен. Она ма­ло го­вори­ла о чувс­твах, по­это­му слу­шала ис­полни­телей, ко­торые де­лали это за нее. «Иног­да я еду на ра­боту и ду­маю: “Ник­то бы не по­верил, ес­ли бы уз­нал, ка­кую му­зыку я сей­час слу­шаю. Ник­то да­же пред­ста­вить се­бе не мо­жет, что про­ис­хо­дит у ме­ня в го­лове”», – приз­на­лась Кэ­ти. Мне это на­пом­ни­ло од­ну рек­ла­му iPod: че­ловек спо­кой­но идет по ули­це, а на зад­нем пла­не на сте­не в ди­ком тан­це дви­га­ет­ся тень. Так и Кэ­ти жи­ла в свои двад­цать с лиш­ним лет: внеш­не – счас­тли­вая учи­тель­ни­ца, а внут­ренний мир пе­репол­нен гне­вом и от­ча­яни­ем.

Ког­да я рас­ска­зала Кэ­ти о сво­их ас­со­ци­аци­ях с рек­ла­мой iPod, она приз­на­лась, что имен­но та­кой ви­дит свою жизнь: раз­де­лен­ной на час­ти нас­толь­ко, что она не мо­жет соб­рать во­еди­но от­дель­ные фраг­менты са­мой се­бя. Кэ­ти бо­ялась, что од­нажды ее тень возь­мет над ней верх и все раз­ру­шит, при­чем в са­мый не­под­хо­дящий мо­мент. Но ее бес­по­ко­ило так­же и то, что она нав­сегда ос­та­нет­ся в ло­вуш­ке прит­ворно­го счастья, что ник­то и ни­ког­да не уз­на­ет ее по-нас­то­яще­му и она не смо­жет най­ти вы­ход из этой си­ту­ации.

Один из са­мых цен­ных уро­ков, ко­торые я из­влек­ла для се­бя из прак­ти­ки пси­хоте­рапев­та, луч­ше все­го сфор­му­лиро­вал кли­ничес­кий пси­холог по име­ни Ма­суд Хан: труд­нее все­го ле­чить пос­ледс­твия са­моле­чения па­ци­ен­та^[86]. Жизнь ред­ко бы­ва­ет иде­аль­ной, а пос­коль­ку мо­лодые лю­ди, как пра­вило, дос­та­точ­но вы­нос­ли­вы, они час­то пы­та­ют­ся пре­одо­левать труд­ности пос­редс­твом ка­ких-то го­товых ре­шений. Они мо­гут быть ус­та­рев­ши­ми, да­леко не иде­аль­ны­ми, но это все же ре­шения, от­ме­нить ко­торые дос­та­точ­но труд­но.

Са­моле­чение мо­жет толь­ко ка­зать­ся без­вред­ным или на­носить че­лове­ку скры­тый ущерб, – как в слу­чае с Кэ­ти, ус­по­ка­ива­ющей се­бя пос­редс­твом му­зыки и муж­чин. Са­моле­чение мо­жет так­же при­чинить яв­ный вред – как в слу­чае на­несе­ния ран, пе­ре­еда­ния или пот­ребле­ния нар­ко­тиков для то­го, что­бы при­тупить ду­шев­ную боль. Как пра­вило, в ка­кой-то мо­мент меж­ду двад­цатью и трид­цатью го­дами жизнь че­лове­ка ме­ня­ет­ся, и преж­ние ре­шения на­чина­ют ка­зать­ся ему слиш­ком об­ре­мени­тель­ны­ми и не­умес­тны­ми. То, что ког­да-то по­мога­ло, те­перь ста­новит­ся пре­пятс­тви­ем. Нет ни­чего хо­роше­го в том, что­бы хо­дить на ра­боту со шра­мами на ру­ках, а то­му, с кем вы жи­вете, мо­жет на­до­есть всег­да ви­деть вас под кай­фом. Но вы чувс­тву­ете, что уже не в си­лах прек­ра­тить слу­шать ту же му­зыку или за­водить слу­чай­ные свя­зи ра­ди ми­молет­но­го вни­мания к се­бе. То, что ис­поль­зу­ет­ся для са­моле­чения, мо­жет вый­ти из-под кон­тро­ля.

– Кэ­ти, су­щес­тву­ет по­говор­ка, ко­торая гла­сит: «Плот хо­рош для пе­реп­ра­вы че­рез ре­ку, но ког­да до­берешь­ся до дру­гого бе­рега, его луч­ше ос­та­вить».

– Что вы име­ете в ви­ду?

– Ка­кое-то вре­мя му­зыка и секс по­мога­ли те­бе чувс­тво­вать се­бя не та­кой оди­нокой, но те­перь они лишь усу­губ­ля­ют твое оди­ночес­тво. Каж­дая проб­ле­ма бы­ла ког­да-то ре­шени­ем дру­гой проб­ле­мы.

– Что же мне де­лать? – рас­те­рян­но спро­сила Кэ­ти.

– Я хо­чу, что­бы ты прек­ра­тила слу­шать iPod, а вмес­то это­го на­чала раз­го­вари­вать со мной.

– А что не так с мо­им iPod?

– Твой iPod шеп­чет те­бе что-то пря­мо в ухо. В свое вре­мя он сос­та­вил те­бе ком­па­нию, но те­перь он как буд­то из хо­роше­го дру­га прев­ра­тил­ся в пло­хого и ме­ша­ет те­бе стро­ить от­но­шения, бла­года­ря ко­торым ты мог­ла бы уз­нать что-то но­вое. Он прев­ра­ща­ет твою жизнь в мрач­ную, пос­то­ян­но пов­то­ря­ющу­юся рок-опе­ру.

– Но мой iPod – это и есть мой друг… мо­жет быть, са­мый близ­кий, – ска­зала Кэ­ти сквозь сле­зы.

– Я знаю. Но проб­ле­ма в том, что он не мо­жет те­бе воз­ра­зить. Он лишь под­твержда­ет все то пло­хое, что ты ду­ма­ешь о се­бе и ок­ру­жа­ющем ми­ре. Ты ска­зала, что мо­жешь от­кро­вен­но раз­го­вари­вать толь­ко с му­зыкой. Но на са­мом де­ле ты раз­го­вари­ва­ешь са­ма с со­бой.

– Но я не мо­гу не слу­шать му­зыку. Это как са­унд­трек мо­ей жиз­ни. Это ис­то­рия мо­ей жиз­ни, – воз­ра­зила Кэ­ти.

– Так рас­ска­жи эту ис­то­рию мне.

– Мож­но вам дать мои за­писи?

– Я бы с удо­воль­стви­ем пос­лу­шала их. Но я не ус­лы­шу эти пес­ни так, как слы­шишь их ты. По­пытай­ся са­ма рас­ска­зать мне свою ис­то­рию.

На про­тяже­нии нес­коль­ких се­ан­сов я ус­лы­шала сле­ду­ющее:

У ме­ня не бы­ло пар­ня в сред­ней шко­ле. Не бы­ло и сек­са. На­до мной все сме­ялись из-за это­го. Я рос­ла в прек­расном юж­ном го­роде, где под­рос­тки бы­ли очень клас­сны­ми и су­мас­брод­ны­ми. Я же чувс­тво­вала се­бя та­кой не­оте­сан­ной, что дер­жа­лась от всех в сто­роне. Мои ро­дите­ли из­во­дили ме­ня нас­тавле­ни­ями о том, что я дол­жна прис­по­собить­ся и прим­кнуть к боль­шинс­тву. Зна­ете, я очень энер­гична и ак­тивна: мой отец всег­да го­ворил, что ме­ня слиш­ком мно­го для лю­бого че­лове­ка. Он пос­то­ян­но со­вето­вал мне уме­рить свой го­нор. Ма­ма го­вори­ла, что мне нуж­но оде­вать­ся бо­лее стиль­но или сбро­сить ки­лог­раммов пять, – тог­да я нач­ну нра­вить­ся маль­чи­кам. Но я бы­ла ази­ат­кой, ко­торая прос­то не мог­ла ни­кому пон­ра­вить­ся, что бы ни де­лала.

Я хо­дила в ма­лень­кую час­тную шко­лу, и де­ти там от­но­сились ко мне очень пло­хо. От них не бы­ло спа­сения. Они бы­ли жес­то­ки; мо­жет, это проз­ву­чит как пре­уве­личе­ние, но они прос­то из­де­вались на­до мной. Я умо­ляла ро­дите­лей поз­во­лить мне хо­дить в дру­гую шко­лу, по­боль­ше, где бы я мог­ла хо­тя бы за­терять­ся в об­щей мас­се. Но они го­вори­ли, что это луч­шая шко­ла для под­го­тов­ки к кол­леджу, и так да­лее, и то­му по­доб­ное, и что ес­ли бы я оде­валась или ве­ла се­бя по-дру­гому, ме­ня бы все боль­ше лю­били.

Не знаю по­чему, но ког­да ме­ня под­драз­ни­вали по по­воду то­го, что у ме­ня еще не бы­ло по­ловых кон­тактов, это осо­бен­но расс­тра­ива­ло ме­ня. Воз­можно, по­тому, что это бы­ло вме­шатель­ством в мое лич­ное прос­транс­тво.

Я чувс­тво­вала се­бя как Эс­тер Принн на­обо­рот, как буд­то я хо­жу с боль­шой бук­вой V на гру­ди^{16}. Я чувс­тво­вала се­бя от­вер­гну­той во всех от­но­шени­ях.

Че­рез три го­да пос­ле окон­ча­ния кол­леджа я все еще ос­та­валась девс­твен­ни­цей. У ме­ня воз­никло ощу­щение, что я не та­кая, как все, и что уже слиш­ком поз­дно ста­новить­ся од­ной из них. Все это му­чило ме­ня. Но в кон­це кон­цов я сде­лала это. Од­нажды ве­чером мы с друзь­ями по ра­боте раз­вле­кались, я здо­рово на­пилась и у ме­ня слу­чил­ся секс с со­лис­том груп­пы на зад­нем си­денье ли­музи­на. Мо­жет, это и выг­ля­дит ужас­но, но для ме­ня это ока­залось впол­не при­ем­ле­мо.

Кэ­ти бы­ла не единс­твен­ной кли­ен­ткой, ко­торая с го­ловой пог­ру­зилась в глу­бины сек­са. Я про­дол­жа­ла слу­шать.

– У ме­ня воз­никло та­кое чувс­тво, буд­то я ста­ла частью это­го ми­ра той ночью, – ска­зала она. – Вся моя жизнь прош­ла так, буд­то ме­ня ник­то не за­мечал, за ис­клю­чени­ем раз­ве что ро­дите­лей или, мо­жет, де­тей в сред­ней шко­ле, но да­же им не нра­вилось то, что они ви­дели. И вдруг у ме­ня по­яви­лось то, что бы­ло ко­му-то нуж­но.

– Секс.

– Да.

– Ты это­го хо­тела?

– Я хо­тела, что­бы ме­ня кто-то хо­тел.

– Ты хо­тела, что­бы те­бя кто-то хо­тел, – пов­то­рила я.

– Я не гор­жусь этим, – приз­на­ла Кэ­ти. – В том, что я де­лаю, есть серь­ез­ный про­бел. Я всту­паю в связь с кем-то и знаю, что это пло­хо. Но так труд­но соп­ро­тив­лять­ся той влас­ти, ко­торая мне да­на.

– Власть…

– Я имею в ви­ду воз­можность не чувс­тво­вать се­бя неп­ривле­катель­ной и за­ком­плек­со­ван­ный. Воз­можность чувс­тво­вать се­бя осо­бен­ной.

– А ес­ли муж­чи­на те­бя не хо­чет, ты не чувс­тву­ешь се­бя осо­бен­ной?

– Ес­ли кто-то ме­ня не хо­чет, я чувс­твую се­бя ужас­но. Я те­ряю уве­рен­ность в се­бе. Ес­ли у ме­ня нет пар­ня, я как буд­то ока­зыва­юсь в пус­ты­не. Каж­дый, кто ме­ня хо­чет, для ме­ня как о­азис. Мо­жет, это пос­ледний муж­чи­на, ко­торо­му я нуж­на. У ме­ня та­кое чувс­тво, буд­то я дол­жна вы­пить эту ча­шу до дна. Я дол­жна взять от жиз­ни все, что мож­но. Ес­ли я не на­хожу для се­бя ко­го-то, у ме­ня по­яв­ля­ет­ся ощу­щение, буд­то ме­ня от­верга­ют все.

Ска­зав все это, Кэ­ти по­дыто­жила:

– Я ду­маю, мне нуж­но и даль­ше за­водить слу­чай­ные свя­зи и пос­мотреть, что из это­го по­лучит­ся.

– Я не уве­рена, что из это­го что-то по­лучит­ся, – за­мети­ла я.

– Ког­да я слу­шаю собс­твен­ные сло­ва, у ме­ня воз­ни­ка­ет та­кое чувс­тво, что мне не сле­дова­ло бы слу­шать всех тех лю­дей в сред­ней шко­ле или всех тех, ко­го я до сих пор слу­шаю. Но да­же сей­час я не мо­гу ос­тать­ся до­ма и ра­ботать над сво­ими рас­ска­зами, это­го прос­то не дол­жно быть. Это зна­чит, что я ста­ну вы­жив­шей из ума оди­нокой жен­щи­ной, ко­торая ни­ког­да не най­дет се­бе па­ру. Ме­ня не по­кида­ет ощу­щение, что все, с кем я зна­кома, на­чали все это го­раз­до рань­ше. Как и всег­да, по­беж­да­ет кто-то дру­гой. В ка­кой-то мо­мент при­дет­ся прос­то ос­та­новить­ся. Мне боль­ше не сем­надцать лет.

– Да, это так. Те­бе двад­цать семь.

– Двад­цать семь. Ког­да я слы­шу это, мне труд­но по­верить, что мне уже столь­ко лет. И труд­но про­из­нести это вслух. Я ни­ког­да ни­кому об этом не рас­ска­зыва­ла, ни­ког­да. Мне неп­росто осоз­на­вать, нас­коль­ко я еще за­виси­ма от все­го это­го. Я ста­ра­юсь не ду­мать об этом. Я пы­та­юсь дер­жать это в под­созна­нии. Ког­да это пе­рес­та­нет пор­тить мне жизнь?

– Ког­да ты из­вле­чешь все это из сво­его под­созна­ния, – ска­зала я.

Су­щес­тву­ет сте­ре­отип, что для пси­холо­гов важ­ны толь­ко дет­ские вос­по­мина­ния. Детс­тво – дей­стви­тель­но важ­ный пе­ри­од, но ме­ня боль­ше ин­те­ресу­ет, что про­ис­хо­дило с мо­ими па­ци­ен­та­ми в стар­ших клас­сах сред­ней шко­лы и в кол­ледже. Сред­няя шко­ла и воз­раст от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет – единс­твен­ный пе­ри­од, в те­чение ко­торо­го про­ис­хо­дит боль­шинс­тво со­бытий, фор­ми­ру­ющих на­шу лич­ность. Мно­гочис­ленные ис­сле­дова­ния го­ворят так­же о том, что имен­но к это­му вре­мени от­но­сят­ся и са­мые важ­ные вос­по­мина­ния ^[87].

Мо­лодость – это вре­мя, ког­да мно­гое про­ис­хо­дит впер­вые, в час­тнос­ти мы впер­вые пы­та­ем­ся соз­дать ис­то­рию сво­ей жиз­ни^[88]. Ког­да у нас раз­ви­ва­ет­ся спо­соб­ность к абс­трак­тно­му мыш­ле­нию, а так­же ин­те­рес к не­му, мы на­чина­ем со­еди­нять во­еди­но от­дель­ные фак­ты о том, кто мы есть и по­чему. По ме­ре то­го как в под­рос­тко­вом воз­расте и пос­ле двад­ца­ти рас­ши­ря­ет­ся на­ша сеть со­ци­аль­ных кон­тактов, мы рас­ска­зыва­ем эти ис­то­рии дру­гим лю­дям. Это поз­во­ля­ет нам ис­пы­тать чувс­тво связ­ности при пе­ре­ез­де из од­но­го мес­та в дру­гое.

Ис­то­рии, ко­торые мы рас­ска­зыва­ем о се­бе, ста­новят­ся эле­мен­та­ми на­шей иден­тичнос­ти^[89]. Они рас­кры­ва­ют уни­каль­ную сущ­ность на­шей лич­ности. Все они, взя­тые вмес­те, го­ворят кое-что о на­ших друзь­ях, семье и куль­ту­ре, а так­же о том, по­чему мы пред­почли имен­но та­кой об­раз жиз­ни.

Я час­то по­могаю сво­им кли­ен­там сфор­ми­ровать про­фес­си­ональ­ную иден­тичность пос­редс­твом рас­ска­зов о се­бе, ко­торые име­ли бы смысл и ко­торые мож­но бы­ло бы брать с со­бой на со­бесе­дова­ния при при­еме на ра­боту. Лич­ные ис­то­рии о лю­бов­ных от­но­шени­ях – это го­раз­до бо­лее слож­ный воп­рос. Без опи­сания на­шего опы­та вза­имо­дей­ствия с друзь­ями и воз­люблен­ны­ми или без бе­седы, тре­бу­ющей от нас ос­мысле­ния про­ис­хо­дяще­го, са­мые ин­тимные вос­по­мина­ния мо­гут быть соб­ра­ны во­еди­но стран­ным, иног­да весь­ма неп­ри­ят­ным спо­собом. Хо­тя не­кото­рые из них по­рой так и ос­та­ют­ся не­выс­ка­зан­ны­ми, они яв­ля­ют­ся не ме­нее зна­чимы­ми или ве­сомы­ми^[90]. На­уч­ные ис­сле­дова­ния (а так­же кли­ничес­кий опыт) го­ворят о том, что в боль­шинс­тве слу­ча­ев та­кие ис­то­рии ка­са­ют­ся весь­ма де­ликат­ных тем^[91].

Власть, ко­торую име­ют над на­ми не­выс­ка­зан­ные лич­ные ис­то­рии, зак­лю­ча­ет­ся в том, что (как в слу­чае с Кэ­ти) они мо­гут нес­лышно вра­щать­ся по кру­гу у нас в го­лове, но ник­то о них не зна­ет, по­рой да­же мы са­ми. Ча­ще все­го та­кие ис­то­рии пря­чут­ся, как ска­зала Кэ­ти, в про­белах меж­ду тем, что мы пла­ниру­ем сде­лать, и тем, что на са­мом де­ле де­ла­ем, или меж­ду тем, что про­ис­хо­дит, и тем, как мы пре­под­но­сим лю­дям про­ис­хо­дящее.

Тем не ме­нее эти ис­то­рии пред­став­ля­ют со­бой фраг­менты иден­тичнос­ти с са­мым боль­шим по­тен­ци­алом для пе­ремен^[92]. Нем­но­го поз­же мы уз­на­ем, как ме­ня­ет­ся лич­ность че­лове­ка в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет. Но эти из­ме­нения про­ис­хо­дят не так быс­тро и не так дра­матич­но, как в ис­то­ри­ях, ко­торые мы рас­ска­зыва­ем о се­бе. Жиз­ненные ис­то­рии, в ко­торых пре­об­ла­да­ет те­ма кру­шения на­дежд, ока­зыва­ют по­дав­ля­ющее воз­дей­ствие на лич­ность. Ис­то­рии о дос­тигну­тых ус­пе­хах но­сят тран­сфор­ми­ру­ющий ха­рак­тер. Имен­но по­это­му один из ас­пектов мо­ей ра­боты с та­кими кли­ен­та­ми, как Кэ­ти, сос­то­ит в том, что­бы по­мочь им рас­ска­зать о се­бе пра­виль­ную ис­то­рию.

– Со вре­менем на­ши ис­то­рии не­об­хо­димо ре­дак­ти­ровать и пе­рес­матри­вать, – ска­зала я Кэ­ти. – Ты дол­жна по­нимать это, как ник­то дру­гой.

– Да, сог­ласна.

– Рас­ска­жи, как ты ре­дак­ти­ру­ешь рас­ска­зы, ко­торые пи­шешь для де­тей.

– Это са­мая важ­ная часть мо­ей ра­боты. Ког­да пи­шешь рас­сказ, от­ра­жа­ешь в нем ка­кие-то пра­виль­ные мыс­ли и по­рывы, но при этом ты ос­леплен те­ми чувс­тва­ми, ко­торые ис­пы­тыва­ешь в дан­ный мо­мент. Прос­матри­вая этот же рас­сказ че­рез ка­кое-то вре­мя, ты мо­жешь су­дить о нем бо­лее объ­ек­тивно. Бы­ва­ет так, что ис­то­рия име­ла ка­кой-то смысл для те­бя в мо­мент на­писа­ния, но не не­сет ни­какой смыс­ло­вой наг­рузки для чи­тате­лей. Прос­матри­вая ее еще раз, ты ви­дишь, ка­кие мес­та са­мые про­валь­ные.

– Со­вер­шенно вер­но. Ис­то­рия, ко­торую ты рас­ска­зыва­ешь се­бе сей­час, – это пер­вый чер­но­вик, ос­тавший­ся еще с юнос­ти. Для ме­ня в нем нет смыс­ла.

– Дей­стви­тель­но нет, – не то спро­сила, не то под­твер­ди­ла Кэ­ти.

– Тем не ме­нее ты не от­но­сишь­ся к чис­лу от­ста­ющих. Нель­зя ска­зать, что ты не­желан­на. Ког­да ты прек­ра­тишь встре­чать­ся с тем, кто те­бя не­дос­то­ин?

– Зна­ете, а ведь не­кото­рые из тех пар­ней, с ко­торы­ми я встре­ча­юсь, очень прив­ле­катель­ны… – иг­ри­во от­ве­тила Кэ­ти.

– Я го­ворю не о внеш­ности. Я уве­рена, что сре­ди этих муж­чин есть очень прив­ле­катель­ные и доб­рые лю­ди. Но ты ни­ког­да не тре­бу­ешь, что­бы они от­но­сились к те­бе серь­ез­но. Я го­ворю о встре­чах с ус­та­рев­шей, сла­бой, не­точ­ной вер­си­ей тво­его собс­твен­но­го «я».

– Но я та­кая и есть. Я по-преж­не­му ос­та­юсь той неп­ри­каса­емой, ка­кой ме­ня все счи­тали и счи­та­ют. Как буд­то мне все еще сем­надцать лет.

– Од­на­ко с тех пор про­изош­ло мно­гое.

Как пра­вило, у юно­шей и де­вушек двад­ца­ти с лиш­ним лет, ко­торые сни­жа­ют план­ку в сво­их лю­бов­ных от­но­шени­ях (или в ра­боте), есть не­выс­ка­зан­ные или как ми­нимум не­от­ре­дак­ти­рован­ные ис­то­рии. Они – следс­твие преж­них бе­сед и со­бытий, а зна­чит, их мож­но из­ме­нить толь­ко пос­редс­твом но­вых бе­сед и но­вых со­бытий.

Мне как пси­хоте­рапев­ту Кэ­ти пред­сто­яло мно­гое на­вер­стать. Пос­коль­ку на про­тяже­нии дол­гих лет Кэ­ти слу­шала толь­ко ро­дите­лей, де­тей из шко­лы и свой iPod, она поч­ти не слы­шала, что я го­ворю – и да­же что го­ворит она са­ма. Од­нажды она приш­ла на се­анс и ска­зала:

– Я наб­ра­лась сме­лос­ти, что­бы за­дать вам один воп­рос. Это са­мый страш­ный, са­мый труд­ный воп­рос, ко­торый я ни­ког­да ни­кому не за­дава­ла.

Я си­дела и жда­ла, как мне по­каза­лось, дос­та­точ­но дол­го.

– Ка­кой вы ме­ня ви­дите? – спро­сила на­конец Кэ­ти со сле­зами на гла­зах^[93].

Этот прос­той воп­рос выз­вал у ме­ня ком в гор­ле. Я по­нима­ла, что он воз­ник у Кэ­ти из-за глу­боко­го убеж­де­ния, буд­то ее ник­то не за­меча­ет и да­же не смот­рит на нее. Но я по­нима­ла так­же: этот воп­рос оз­на­ча­ет, что те­перь она го­това к то­му, что­бы кто-то по­мог ей пе­репи­сать ис­то­рию о се­бе.

Я ска­зала Кэ­ти, что ви­жу в ней де­вуш­ку, ко­торую вы­нуди­ли чувс­тво­вать се­бя так, буд­то ее «слиш­ком мно­го» и она «не та­кая, как на­до». Я го­вори­ла ей о сво­ем бес­по­кой­стве по по­воду то­го, что ес­ли она и даль­ше бу­дет встре­чать­ся с кем по­пало, то пос­ле трид­ца­ти рис­ку­ет вый­ти за­муж за пер­во­го встреч­но­го. Мы с Кэ­ти мно­го ме­сяцев об­сужда­ли то, кем она ста­ла сей­час: мо­лодой жен­щи­ной двад­ца­ти с лиш­ним лет, ко­торой уда­лось пе­режить го­ды неп­ри­ятия со сто­роны ро­вес­ни­ков и стать за­меча­тель­ной учи­тель­ни­цей – лю­бими­цей уче­ников, на­чина­ющей пи­сатель­ни­цей, кра­сивой и же­лан­ной мо­лодой жен­щи­ной, аме­рикан­кой ко­рей­ско­го про­ис­хожде­ния, зна­ющей не по­нас­лышке, ка­ково оно, ког­да те­бя ник­то не за­меча­ет.

Еще боль­ше вре­мени мы с Кэ­ти пот­ра­тили на то, что­бы она смог­ла со­вер­шить пе­реход от прин­ци­па «быть же­лан­ной» к прин­ци­пу «же­лать». Рань­ше Кэ­ти ни­ког­да не за­думы­валась о том, что она хо­чет ви­деть в пар­тне­ре или что ей от не­го нуж­но. Она всег­да иг­но­риро­вала собс­твен­ные при­ори­теты и ни­ког­да не ду­мала о том, что мо­жет взять на се­бя от­ветс­твен­ность за свою лич­ную жизнь.

– Мне ка­жет­ся, я по­няла, что это уже не иг­ра, – приз­на­лась Кэ­ти. – Сей­час я на­хожусь на том эта­пе жиз­ни, ког­да мой сле­ду­ющий ро­ман мо­жет ока­зать­ся пос­ледним. По­жалуй, нуж­но воз­вра­щать­ся к ре­аль­нос­ти.

– Да, нуж­но, – сог­ла­силась с ней я.

Кэ­ти сба­вила обо­роты в от­но­шени­ях с муж­чи­нами. На се­ан­сах пси­хоте­рапии мы пос­та­рались с ней ра­зоб­рать­ся, ка­кие ка­чес­тва важ­ны для нее и ка­кие от­но­шения да­ли бы ей ощу­щение ком­форта. Кэ­ти на­чала вос­при­нимать сви­дания и секс как при­ят­ное, но серь­ез­ное за­нятие, бла­года­ря ко­торо­му она мог­ла бы сос­та­вить пред­став­ле­ние о бу­дущем спут­ни­ке жиз­ни. Кэ­ти ста­ла за­мечать, что муж­чин тя­нет к ней, да­же ес­ли она не обе­ща­ет им секс за­ранее. «Я ни­ког­да не ду­мала, что у ме­ня мо­гут быть та­кие от­но­шения», – изум­ля­лась она.

Кэ­ти все еще встре­ча­ет­ся с муж­чи­нами, по­это­му я не знаю, что она пред­почтет в ито­ге. Но она при­нима­ет бо­лее взве­шен­ные ре­шения, на ко­торые боль­ше не вли­яет мне­ние сверс­тни­ков, ро­дите­лей или му­зыка из лю­бимо­го iPod. В го­лове Кэ­ти зву­чат уже дру­гие го­лоса: мой го­лос, го­лос ее луч­шей под­ру­ги и ее собс­твен­ный го­лос; имен­но с эти­ми людь­ми она те­перь об­ща­ет­ся. Имен­но эти лю­ди те­перь ее слу­ша­ют.

Ис­то­рия Кэ­ти кор­ректи­ру­ет­ся.