Примирение

Железнов удержал на нём долгий, долгий испытывающий взгляд: не дрогнет ли Ник, не передумает? Белкин не дрогнул, даже уголки губ не приподнял, не моргнул. Он хорошо учился на курсах по жестокости. Член стоял колом.
Константин медленно опустил глаза к недвусмысленно оттопыренным боксам, в которых едва помещалось содержимое, шагнул на сантиметр ближе. Опять поднял и опустил глаза и стал приседать на колени…
Белкин шумно, через рот, выдохнул, поднося руку к его шевелюре, предчувствуя теплые губы на истекающей смазкой головке, но тут… Костя вцепился в его бедра и, вставая обратно в полный рост, резко развернул лицом к стене и навалился всем весом, зашептал горячим дыханием на ухо:
- Белочка, милая Белочка… Хотел подловить меня, унизить? Я и так стою тут унижаюсь, клянчу твоего возвращения, еще одного шанса. Я мог бы ничего тебе не объяснять, просто прийти и взять моё. Отыметь тебя прямо в этом скучном подъезде.
Он потёрся пахом о его зад, и уже Ник ощутил между ягодиц лежащий под тканью наискосок твёрдый член. Разорванная дырка непроизвольно сжалась.
- Ты уже отымел сегодня, - голос дрожал, щека неудобно расплюснулась о бетон, но он не смел пошевелиться: шутки с Джонни закончились.
- Да, мне понравилось. Давно об этом мечтал.
- Порвать мне зад?
- Ага, - Железнов тёрся пахом. – Именно.

На лестнице внизу послышались гулкие в предутренней тишине шаги: кто-то поднимался.
- Пусти!
Константин еще раз сладко надавил и отодвинулся, посмотрел в лестничный пролёт, выпрямился.
- Надень пальто, - приказал он.
- Зачем? – Ник не успел не подчиниться, не заупрямиться: на порожках появился низкого роста молодой мужчина в полицейской форме. Он, тяжело топая казенными сапогами, прижимая папку из кожзаменителя к теплому бушлату, поднялся на этаж, осмотрел одного и второго.
- Участковый уполномоченный полиции младший лейтенант Бобраков. Нарушаете, граждане. Шумите среди ночи, жалоба от соседей на вас поступила. В непотребном виде в общественном месте.
- Мы уже расходимся, товарищ младший лейтенант, - примирительно сказал Железнов.
- Пьяные?
- Нет. Ни грамма.
Участковый не поверил, особенно при полуголом парне и валяющемся на полу модном пальто, но настаивать не стал.
- Ваши документы. Предъявите, пожалуйста.
- Секунду, - Константин поднял пальто, порылся во внутреннем кармане, извлёк на свет тонкую книжицу. – Загранпаспорт пойдёт? Или водительское удостоверение?
Полицейский взял, с надменным видом прочитал данные, вернул.
- Не хорошо, Константин Евгеньевич, дебоширить, - повернулся к подпирающему стену, молчаливому Белкину. – А ваши?
Железнов шагнул между ними, уже надев пальто.
- Давайте отпустим его? Он студент, он ничего не натворил. Это я вытащил его из кровати и поднял шум. Ему завтра на учёбу, пусть идёт спать, а я пройду с вами, куда скажете.
Константин аккуратно подтолкнул участкового к ступеням, тот нехотя подчинился, стал спускаться вниз, держа свою большую черную папку. За его спиной Константин сделал Нику знак «мы еще не договорили» и чинно догнал стража порядка. Они скрылись из поля видимости.
Белкин еще постоял, плохо от навалившейся усталости соображая, и вернулся в квартиру. Сходил в туалет и залез под одеяло. Он продрог, его опять знобило. Следовало хотя бы таблетку антигриппина выпить, но вылезать из постели не было желания. В голове роились обрывки их диалогов, признания и обвинения. Он решил отложить разбор полётов на завтра, а пока подремать оставшиеся полтора часа до будильника. В сон провалился быстро.

***
Кто хоть раз проспал на работу, тот знает это бешеное состояние, когда ничего не воспринимаешь, но собираешься так быстро, что и пожарная команда позавидует. Первой мыслью Белкина, когда он открыл глаза, было то, что он дурак, не простивший Железнова. Второй – что он выспался. Третьими – за окном солнечно, а телефон с будильником он не вынул из запиханной в пакет куртки. Теперь его обыскались в офисе.
Ник вскочил, раздумывая, а не прогулять ли вообще, помчался в туалет, потом умыться, чистить зубы не стал, натянул вчерашнюю не очень свежую одежду, посмотрел в зеркало, переоделся в мятое, но чистое, вытряс из пакетов куртку, шапку и ботинки, оделся-обулся, взял ключи и документы, рюкзак и побежал вприпрыжку по лестнице, вспоминая что вчера состоялся самый важный разговор за этот год, а еще раньше его изнасиловали, Джонни загребли в ментовку, а машину оставил на газоне.
Выскочив на улицу, Ник зажмурился от яркого солнца, сбавил темп, поздоровался с бабками у подъезда и пошёл к машине.
На капоте лежал разодранный пакет с мусором, рядом сидела кошка.
- Кыш! – Белкин наподдал кошаку для ускорения, скинул в серый снег воняющее тухлятиной предупреждение, смахнул рассыпавшиеся картофельные очистки. – Заебали.
Конечно, он понимал, что не прав, но был зол на весь мир, голова гудела, горло першило, из носа текло, а платок он не взял. Только сейчас Белкин понял, что заболел, и вспомнил почему. Долбанутый экстримал.
Он завёл мотор и, пока он прогревался, посмотрел в телефон – десять сорок две и четыре пропущенных от начальника отдела. Будет большой нагоняй.

В кабинет Ник вошёл, шмыгая носом, кивнул старшим коллегам, протиснулся в выделенный ему уголок, наконец, взял салфетку и беззвучно высморкался.
- Ты где был? – спросила его куратор Ольга Ивановна. Она не одобряла всяких вольностей, хотя опытный практикант справлялся со всеми профессиональными закавыками едва ли не лучше ее.
- Заболел, - оправдался Ник и чихнул, успев прикрыть рот салфеткой. Сопли опять потеки ручьем.
- Будь здоров, - сказала куратор, - но если заболел, бери больничный. Нечего тут заразу распространять.
Другие сотрудники ее поддержали, кто озлобленно, кто с искренним сочувствием. Бесплатный цирк в рабочее время.
- Мне практику не зачтут, - буркнул Белкин, чувствуя, что начинает подниматься температура. Возможно, надо было действительно уйти и отлежаться в кровати, но придётся объясняться и в универе и тут, что и почему. Котелок сейчас вообще ничего не варил. Оно и хорошо, ведь не приходится заморачиваться сомнениями по поводу Железнова. Правильно – не правильно… Такая это всё суета сует.
Ольга Ивановна высокомерно зыркнула на него, но возникать перестала, вернулась к своей отчётности. Ник тоже собрался включить компьютер и поработать с цифрами, хотя, как это сделать при чугунной голове, он не представлял. Но он даже не успел приступить к реализации своих планов: у него зазвонил телефон. Юля. Отыскалась. Без нее плохо было.
- Чего? – спросил он тихо и зажал нос, чтобы не чихнуть.
- Ничего! – наезды начались уже с первой секунды. – Ты тварь! Белкин, ты самая настоящая тварь!
- А может, скажешь всё-таки? - прошипел блондин, закрывая рот и трубку рукой. Ему было фигово, а тут еще непонятные непонятки. Удушил бы.
Но Юля умела шипеть еще хлеще.
- Ты!.. Ты что там своему Железнову наговорил? Ты что, не дал ему вчера, что ли? Ты что, туда ездил, чтобы со мной счёты свести? С Ромкой?!
Ник всё же чихнул, вытерся рукавом, потому что салфетка давно размокла.
- Да причем здесь ты со своим любовником?
На него стали поглядывать коллеги, пока исподтишка.
- При том! Железнов Ромку уволил! Выкинул его из фирмы!
Белкин поморгал, пытаясь сообразить, но мозг отказывался обрабатывать информацию. От Юлькиных криков голова разболелась еще больше, стала размером с перезрелый арбуз, и такой же хрупкой. Лоб под ладонью пылал, на висках и шее выступила испарина.

То, как Константин поступил со Сказкиным было закономерным: он не любит, когда его ослушиваются, тем более, когда Костя просит по-хорошему, без давления. А в этот раз он вопреки себе доверился малознакомому чуваку. Хотя нет – он уже успел облагодетельствовать Рому со всех сторон.
- Ну, возьми его к себе на работу, что ты приебалась? В свой фитнес, инструктором! Зарплата маленькая?
- Какая зарплата, Белкин? – разъярилась Юля. – Железнов ему счёт предъявил за «Бугатти» и за ремонт после пожара! Это миллионы!
Николай не смог сдержаться, рассмеялся, громко, смехом злого гения. Ему было начхать на невольно слушающих коллег. Он понял всю настоящую суть своей жены.
- Что? С долгом он тебе не нужен?
- Это не его долг! Это его сестры! Он уже расплатился!
- Чем? Дура, чем?! Своей жопой?!
Ник кинул трубку на стол, не желая больше слышать льющийся из нее тупой бред, положил голову на сложенные руки. Как же ему было муторно, и зачем же он приходил на эту треклятую работу? Теперь и здесь все будут перешептываться о его семье, о нём. Насрать. Заебали.
- Николай Вячеславович, - от всех присутствовавших взяла слово кураторша, решила показать свою значимость. – Здесь приличное общество. Пожалуйста, решайте свои личные…
«Танец злобного гения» над самым ухом мощными аккордами ворвался в воспаленный мозг и заглушил её возмущения. Белкин, и не почесавшийся, чтобы приподнять голову на отповедь руководительницы его практики, нащупал пальцами разрывающуюся «КиШом» трубу и поднёс к лицу.
- Юль, отвали от меня, - в носу засвербело, Ник чихнул, кашлянул, утёрся мокрым комком салфетки.
- Ник? Ник, это Константин. Ник, ты что, заболел?
Белкин снова чихнул, поморщился. Беспокойства Железнова ему только не хватало для полного счастья.
- Нет, - ответил Белкин, говорил он уже «на нос».
- Ты в больнице? Тебе надо к врачу. Ник…
- Иди на хуй, у меня практика.
Белкин опять зашелся кашлем, приподнял, наконец, голову, поискал еще салфеток в ящике, упорно игнорируя замечания и перешептывания коллег. Потом привёл себя в порядок, заставил включить компьютер и даже смотреть на монитор.

С невероятным самопожертвованием Ник боролся с всё возрастающей температурой, сквозь пелену в глазах вглядывался в расплывающиеся столбцы документов, стучал пальцами по клавиатуре, вбивая цифры в графы. Коллеги перестали обращать на него внимание, работали, пили чай и болтали, в кабинет входили и выходили какие-то крикливые люди, от всего этого у Белкина черепная коробка разваливалась на части. В помещении было душно и жарко, кислорода почти не оставалось. Рубашка под свитером намокла от пота.
Через час Белкин не выдержал, свернул все окна, отодвинул клавиатуру, уложил голову на руки, закрыл глаза. Прогулка босиком по морозу выливалась ему сполна. Все звучащие в кабинете голоса сливались в один набатный колокол. Он, кажется, начал погружаться в сон. Вздрогнул, когда его потормошили за плечо.
- Белкин! Николай…
- А? – Ник вскинул голову, продирая опухшие, покрасневшие глаза. Перед ним стоял генеральный директор фирмы Степан Васильевич Дубовцев, а чуть позади – Железнов. Ох, чёрт.
- Коля, тебе совсем плохо? – Константин смотрел, нахмурившись, говорил тоном старшего брата. – Ты обращался в больницу?
- Нет, обойдусь, - прохрипел Ник, закашлялся, вытер нос скомканной салфеткой. Все сотрудники притихли, с любопытством следили за ними и, наверное, недоумевали, почему ради какого-то студента к ним нагрянул сам гендир.
- Я вижу, - Костя протянул ему носовой платок, повернулся к спутнику. – Степан Васильевич, я забираю его. Спасибо, за понимание.
- Не стоит благодарности, Константин, и слепому видно, что парню отлежаться надо. Не волнуйся, поставим ему дни и всё оформим.
- Еще раз спасибо. Коля, собирайся.
- Рад был с тобой познакомиться, - добродушно улыбнулся Дубовцев. Они пожали друг другу руки, и генеральный ушёл.
Константин повернулся к чунеющему Белкину.
- Ник, собирайся, сказал же. Домой отвезу.
- Не пойду с тобой… - выговорил Белкин и зашёлся в новом приступе кашля, закрыл рот преподнесённым в дар платком. Наверно, он пах своим предыдущим обладателем, но заложенный нос не давал этого почувствовать.
- О, Господи! – Железнов возвёл глаза к высокому потолку, потом рывком оказался возле стола, за руку вытащил из-за него практиканта, поднял его рюкзак и потянул на выход. В гардеробе тщательно укутал почти безвольное тело в верхнюю одежду, повязал свой шарф. Сам же вышел на улицу даже без шапки, вместо вчерашнего пальто на нём была кожаная куртка с воротником стойкой.

На теплом весеннем воздухе, к обеду прогретом солнышком, Нику стало значительно лучше, он почувствовал прилив сил. Не совсем значительный, но достаточно, чтобы хрипеть слова, раздирая больное горло.
- Тебя выпустили из кутузки? – это не то, что он первое мечтал спросить, но так уж получилось.
- Я там не был, - скупо сообщил Железнов, направляя его за рукав по нужным дорожкам между оттаявших клумб в сторону парковки.
- Мент тебя отпустил?
- Ты жалеешь? – Костя кинул на него взгляд, не улыбался. – За громкий разговор в подъезде административного наказания не предусмотрено, а за изнасилование на меня никто заявления не подавал. Ладно, я шучу. Я просто трахнул того копа, и мы разошлись.
Ник хмыкнул, не очень-то веря. Низкорослый участковый был не во вкусе Железнова, но ревность всё равно царапнула сердце: если любит, зачем делает больнее? Мудак – он и в Африке мудак.
Он заметил, что Костя ведёт его не в ту сторону.
- Моя машина не там, - Ник попытался развернуться, но был только крепче схвачен за предплечье и утянул за собой.
- Поедем на моей. Тебе нельзя за руль в таком состоянии. У меня в аптечке гриппферон есть.
- Ничего, не сдохну, - огрызнулся Ник, но, не останавливаясь, шагал за ним на ватных ногах.
- Хватит! Нагеройствовался вчера! – Костя резко обернулся, приложил ладонь к его лбу, поджал губы. – Тебя в больницу надо отвести и там оставить.
- Не надо, - Белкин отдёрнул голову, – обойдусь.
Они прошли через забитую парковку почти к самой дороге. Костя открыл перед ним дверь своего «БМВ», числящегося служебным, но давно превратившегося в личный, ожидающе замер. Белкин влез, пристегнулся ремнём, притих от нахлынувшей ностальгии. Сколько всего произошло в этом джипе! Они гоняли в нём по Москве и не только, ржали, как два придурка, ссорились… Мирились, занимались сумасшедшим сексом. Захотелось прикоснуться к кожаной обшивке салона, поздороваться с автомобилем, как со старым добрым другом, с которым очень рад увидеться снова. Но владелец «немца» уже влезал за руль, поэтому Ник сдержал свой естественный сентиментальный порыв.
- Держи, - Константин вынул из аптечки флакончик с лекарством. – По три-четыре капли в каждую ноздрю. Высморкайся сначала.
- Заебал, - буркнул Ник, но всё сделал, как велено. Ему было приятно, что Джонни снова заботится о нем, только бесило, что с ним опять обращаются как с ребёнком.

В тепле машины его снова разморило, и он уснул. Проснулся, от того, что тёплая властная ладонь ощупывает его лоб, щёки, и понял, что автомобиль не движется. Открыл глаза, с трудом, потому что всё тело ломило, а голова вообще казалась заполненной свинцом вперемешку с ватой.
- У тебя жар, - сказал Железнов, увидев, что пациент смотрит на него. – Пойдём лечиться.
- Где мы? – Ник устало приподнял голову, и смог сообразить только, что это не его двор и даже не Марьина Роща. Потом повернул голову направо и понял, что это всё же Роща, только Княжья. Под полуденным светом забор, окружавший усадьбу, и возвышающийся за ним особняк стали более реальными, чем прошлой ночью, уже не выглядели такими фантастическими и эфемерными. Обычное жилище среднестатистического олигарха, и всё, что происходит вокруг – банальная повседневность.
- Мы дома, - подтвердил его догадку Железнов, открывая свою дверцу. – Пойдём.
Ник не вышел. Хотя, очень хотелось. Но грош ему цена, если поддастся. Плюс элементарная слабость в организме, при которой каждое движение – подвиг вселенских масштабов.
Он смотрел, как Костя открывает калитку, оборачивается, идёт назад, открывает его дверцу.
- Это не мой дом, - произнес Ник вопросительному взгляду и дважды чихнул, подтверждая.
- Нет, это твой дом, - устав нянчиться, повторил Железнов. Он схватил Белкина за плечо и потянул из машины, заставляя и помогая выбраться, поддержал, чтоб тот уверенно встал на ноги. – Будь здоров, малыш.
- Ты изнасиловал меня! – лучшего времени и места для разборок Белкин выбрать, конечно, не мог. Крик болью отозвался в голове, горло засаднило.
В глазах Железнова полыхнул гнев. Он толкнул Ника на кузов джипа, прижал собою.
- Я буду тебя насиловать! Много! Сколько захочу. Пока не вытрахаю из тебя всю дурь.
- Из себя вытрахай.
Губы Джонни сжались в узкую тонкую полоску. Ник подумал, что бывший его сейчас ударит, но Константин остыл. Прищурился от солнышка, оглядел улицу с бегущими по ней ручьями.
- Мне, сука, было крайне неприятно, - заговорил он тихим голосом, но с заметным напором, - когда твоя подружка залетела. Да, я не против детей, не против, чтобы ты трахался на стороне. Про мужиков можешь мне даже не докладывать, хоть пачками их еби, но вот про девку, да еще без презервативов – ты должен был мне рассказать. И плевать на корректность! Не умеешь думать своей головой, я буду думать за тебя! Чтобы избежать всех этих хреновых последствий! Запомнил? Если возразишь мне сейчас, я тебя снова трахну, прямо тут, на капоте, больного и несчастного.
Взгляд Константина прожигал. Белкину было обидно, в душе, не смотря на неважное самочувствие, кипел ураган эмоций, но он не раскрыл рта, чувствуя Костину правоту. С ним только так и надо – трахать до изнеможения, чтоб задница больше приключений не искала. Полный пиздец, блять.

Железнов понял его молчание, как согласие, в принципе, оно таковым и являлось, пискнул сигнализацией, опять крепко ухватил Ника за рукав куртки и потащил через двор к дому. Солнце плескалось в мелких лужах, отражалось от блестящих поверхностей, слепило глаза. Весна была уже совсем близко. Она слышалась в жизнерадостном щебете птиц и лае соседских собак, в жужжании вылезших на свет насекомых. И если бы не простуда, счастье было бы безграничным.
В прихожей Константин раздел его, повесил вещи в шкаф, ботинки поставил на полку, и тем же манером потащил Белкина по винтовой лестнице на второй этаж, потом по маленькому коридору, открыл дверь одной из комнат и впихнул туда забившего на сопротивление парня. Отпустил, стал рядом.
Комната оказалась спальней, просторной, светлой, со всей необходимой мебелью, возможно, сделанной на заказ. Здесь было чисто, тепло, солнечные лучи, косо падающие от окна на пол и часть кровати, создавали атмосферу уюта. Но она не казалась обжитой.
- Это твоя комната, Ник, располагайся, - он прошелся по периметру, открыл шкафы, ящики, демонстрируя аккуратно развешенные или сложенные вещи. – Тут вся твоя одежда, твои гаджеты. Посмотри, если что устарело или вышло из моды, я куплю тебе новое. Твоя яхта в доке в Марселе. Все твои машины в гараже. Нет, не все, «Кашкай» я продал. Взамен купил «Харлей-Дэвидсон».
Больное горло не давало Нику говорить и возмущаться, может, оно и к лучшему. Он молча следил за его перемещениями и слушал чужие планы на собственную жизнь. Его поразило, что Железнов всё сохранил – даже старые джинсы и любимые футболки, может, и носки? Упоминание подарка за пулю в грудь отдалось чувством вины за измену с Сашей, хорошо, что машины больше нет. Значит, Костя продолжал его ревновать к тому отвратительному периоду и ничего не забыл. Только упоминание мотоцикла, о котором он с детства мечтал, вывело из оцепенения.
- «Харлей»? Мне?
- Я подумал, что байка у тебя еще не было, - Железнов, наконец, улыбнулся, лицо сразу преобразилось, просветлело. – Раздевайся, иди в кровать, я сейчас за лекарствами.
Он поднял руку и коротким поглаживанием коснулся пальцами шеи Ника, потом ушёл.
Белкин еще секунду повертелся у ящиков, с радостью для себя обнаруживая свои сокровища – плеер, диски, флэшки, ноутбук, рисунки… Затем разделся, сложив одежду на стул, лёг в оказавшуюся холодной кровать, закутался в одеяло и быстро согрелся. Он понимал, что если бы не лишившая его воли болезнь, никогда бы не согласился остаться у Кости. Но судьба была на их стороне.

Костя вернулся со стаканом воды и тремя таблетками на блюдце. Сел рядом на кровать.
- Пей, завтра будешь, как огурчик, и я смогу тебя трахнуть. Надо твою дырку еще раз обработать.
Грубые слова задели Белкина: то говорит о любви, подарками осыпает, то ведет себя с ним, как с одной сплошной «дыркой». Он сел.
- Я, пожалуй, пойду. Подстилку ты себе другую найдёшь.
- Стой, - Железнов поймал его за руку. – Извини, малыш. Подстилок я себе сколько угодно найду, такого как ты – нет. Хочешь, я к тебе вообще не буду прикасаться, просто будь здесь, со мной. Живи, учись, работай, но отсюда никуда не уходи.
- И ты на это пойдешь? – скептически спросил Ник.
- Да. Но я хочу, чтоб ты был моей подстилкой.
- Нет, не трогай меня и пальцем, - повышенная температура и впрямь не способствовала сексу. - Я на тебя зол.
- Хорошо. А теперь пей лекарства.
Константин пододвинул к нему блюдце, подал стакан. Ник со вздохом, взял, положил таблетки на язык, запил. Он устал, его клонило ко сну.
- А теперь отдыхай, - Константин поцеловал его в висок, завесил шторы и оставил одного. Слава богу, блаженная тишина. Пусть весь мир идёт на хер. Ник повернулся на бочок и почти сразу погрузился в дрёму.

В этот раз он проснулся в более хорошем настроении, основной причиной которого было отсутствие давящей головной боли, да и горло с носом вели себя намного спокойнее. Температура снизилась, Ник чувствовал это даже без всяких термометров. Ну и тот факт, что он ночевал – или какое это было время суток, у своего любимого заставляло прямо балдеть от счастья. Хотя, что делать с этим счастьем Ник не знал: всё оставалось очень сложным.
Кто-то – известно кто – не шевелясь, лежал сзади, возможно, спал, Ник слышал его тихое ровное дыхание. Осторожно перевернувшись на другой бок, Белкин наткнулся на внимательный задумчивый взгляд. Костя не спал, тоже устроившись на боку, подперев голову рукой, смотрел на него. Сразу моргнул, выходя из своих мыслей.
- Как твоё самочувствие?
- Сносно, - выдохнул Ник, их губы находились в такой близости, что у него замирало сердце. Только придвинься и сорвёшь самый чудесный в мире поцелуй. Ник знал, что они оба хотят этого, стояк под одеялом подтверждал.
Но оба медлили, гипнотизировали друг друга взглядами…
Костя подался чуть ближе…
Ник…
Костя…
Они одновременно…
Страсть накрыла с головой, от похоти и нерастраченного желания, от дикой близости любимого человека помрачился рассудок. Головокружительный поцелуй, жаркий и нежный, грубый и напористый, длился целую вечность. Костя исследовал каждый миллиметрик его рта, проводил по кромке ровных зубов, посасывал губы, требовательно и властно водил ладонью по доступному в этой позе телу – шее, плечу, груди, боку, бедру, словно возвращал себе всё потерянное, украденное, вспоминал, утверждал свое право владения.

Ник задохнулся от наслаждения, немного закашлялся…
- Прости…
- Бельчоночек…
Костя не дал ему прийти в себя, навис над ним, отпихнул одеяло, стал жадно покрывать поцелуями липкую от пота кожу, гладил, прикусывал. Ник млел, зарывшись пальцами в его волосы, комкая простыню, тихо постанывал и айкал, когда укус приносил слишком пикантную боль.
Член стоял колом, яйца аж гудели, в промежности приятно зудело. Ник раскинул ноги, представая во всей красе и намекая, что он ждёт скорейших действий, что он его подстилка, маленькая шлюшка.
Костя поймал его прижавшийся к животу член в кулак, два раза провёл по всей длине, давая немного разрядиться и сомкнул на головке свои порочные блядские губы. Белкин не выдержал, протяжно выдохнул, подаваясь бедрами вверх, сжимая ягодицы… Божечки… Железнов осадил его прижатой к лобку рукой, заставил терпеть, не дёргаться, и пропустил весь член в рот. Головка упёрлась глубоко в теплое бархатистое горло, от этих ощущений Ник чуть не кончил, а когда Костя сглотнул слюну… эти вибрации… Ник улетел на седьмое небо…
Константин выпустил плоть изо рта, стал методично вылизывать, мастурбируя рукой – головку, уретру, уздечку.. Проводил острым кончиком языка по вздувшимся синим венкам, очерчивал каждую и несильно сжимал яйца… У Белкина от наслаждения мутнело в голове, он хотел прикоснуться к себе, ускорить, а вместо этого терпел, раскинув руки в стороны и запрещал себе шевелиться, комкал простыни и кусал губы… Стонал в голос… Хотел кончить только от губ и рук Джонни.
Но когда Костя опять заглотил его член и нажал смоченным слюной пальцем на сжатое кольцо мышц, Ник выплеснулся ему в горло. От последовавшего дальше глотания и посасывания, его скрутило сладкими судорогами.
Но пальцы были уже в нём. Два. Болезненные ощущения скрашивались еще не отступившим посторгазменным расслаблением, и зад благодарно принимал их.
- Любишь, когда тебя трахают пальцами, Микки? – Костя вертел, раздвигая стенки, более аккуратно, чем обычно, свободной рукой снова взялся за член, вынуждая его снова подняться.
Скоро стало приятно, пальцы уже растянули стенки, их стало в нем три. Костя трахал более интенсивно, пропуская внутрь полностью, надавливая на набухший бугорок простаты, резко вытаскивая и снова пихая. Ник корчился от охватившего экстаза, дёргался, шумно выдыхая, и нетерпеливо насаживался сам. Сегодня его мучитель исполнял все его желания. Господи, он и забыл как это бывает клёво – трахаться с Железновым.
- Вдуй мне… Я больше не могу… Хочу толстый член…
- Подстилка, - смеясь и дразня, оскалился Костя, закинул его ноги себе на плечи, сгибая пополам, наклонился, чтобы поцеловать, и в этот момент одним плавным толчком пропихнул свой орган в разработанную дырку. – Ох, ты… узкий…
- Придурок, - простонал Ник морщась и хватаясь руками за изголовье кровати. Член в заднице был таким длинным и большим, что в глазах потемнело.
- Люблю тебя…
- И я тебя…
Железнов начал двигаться, растягивая еще сильнее и прицельно долбя по простате, не сдерживал стоны, показывая, как ему хорошо. Нику вообще не возможно было думать, мощные всплески удовольствия отправляли его в нирвану. Нет, он больше никогда не уйдёт от своего любимого члена, пусть долбит его день и ночь, потому что это до невыразимости прекрасно. Никуда не уйдёт. Ни за что.
Ник выгнулся и кончил, выстреливая спермой между их разгорячёнными телами. А через пару толчков и рваных поцелуев, Костя напрягся над ним, пропихивая на неимоверную глубину и с громким рыком затопил его своим семенем.
Ник пожалел, что не может родить ему ребёнка.

Потери

***
Не всякое утро бывает ужасным. Некоторые наполнены волшебством, предвкушением грядущих радикальных перемен. Еще не проснулся, а всё естество переполняет ликование, нетерпение: вчера произошло или сегодня произойдет что-то грандиозное, о чем мечтал долгие-долгие годы, перестал надеяться и вот получил. Оно твоё, оно с тобой, оно никуда не уйдёт.
Ник сладко потянулся и широко улыбнулся сам себе, своим радостным мыслям. Кровать была мягкой-мягкой, уютной, словно в детстве. В ней хотелось нежиться до вечера и трахаться до утра. Они и так вчера трахались. Сколько раз? Раз шесть или семь. И даже задница понимала, что этого счастья хозяин ждал, очень ждал: она не болела и с благодарностью принимала в себя член любимого человека.
Дверь тихо хлопнула, отворяясь. Комната наполнилась ароматом натурального кофе.
Белкин открыл глаза, улыбнулся теперь своему милому.
- Джонни, ты вообще не спал?
- Поспишь тут с тобой, - Константин поставил на одеяло поднос с чашками и круассанами, а еще с таблетками на блюдце и стаканом воды.
- У-уу, - заскулил Ник, отодвигая лекарства, - я хорошо себя чувствую.
- Ага, верю, - Железнов всучил ему блюдце и воду. – Пей, давай. Я твоей нянькой быть не собираюсь. Выздоровеешь и брысь на работу, надо деньги для семьи зарабатывать.
- Ну ты сучка, Джонни, - Белкин закинул таблетки в рот, проглотил одним глотком.
- Ага, вот этого мне и не хватало: твоей глубокой глотки и этого дурацкого прозвища.
- Никто не звал тебя Джонни? – приподнял бровь Николай.
- Я бы никому не позволил называть меня Джонни, - Железнов отставил поднос со съестным на прикроватную тумбочку, залез на любовника, придавливая его к матрасу, спелёнывая его одеялом.
- Ох, - застонал Белкин, когда властная рука прошлась поверх одеяла и нащупала стояк. Даже факт, что сравнение с Деппом позволено только ему, сразу отошёл на второй план.
- Да ты еще хочешь, Белка! – делано удивился Костя. - Вот ненасытный!
- Обычный утренний… Ох… А-аа…
- Терпи, малыш, - цыкнул Костя, не прекратил играться с его гениталиями. – Пойдём на восьмой заход?
- Я сам тебя трахну…
- Точно? – Железнов отодвинулся назад, скинул одеяло на пол и практически улёгся на возвращенного домой бойфренда. Высунувшаяся из-под резинки боксов головка толкнулась в промежность и оказалась сладко зажатой между аппетитных ягодиц. Кожа тесно контактировала с кожей, обмениваясь теплом и дрожью возбуждения. Костя с нажимом подался бёдрами, и растраханная за ночь дырка приняла его полностью без дополнительной смазки. Надо было заканчивать, чтобы излишнее сексуальное усердие не причинило любимой попе вреда. Но заставить себя отказаться от десерта было до невозможности сложно. И Ник не препятствовал, расслаблял мышцы, терпел дискомфорт и ловил удовольствие. Ему не важен был даже сам процесс, сердце трепетало от того, что в нем на все двадцать крепких сантиметров находится любимый человек.

Белкин протестующее застонал, когда, сделав над собой усилие, Костя вытащил член, и внутри образовалась щемящая пустота.
- Зачем?
Константин сел, заправил свой не меньше возмущенный орган в не снятые, лишь приспущенные спереди боксы.
- Времени уже первый час, - он подал Нику чашку с холодным кофе. – Пей, и поедем в мой офис.
- Зачем? – опять спросил Белкин уже по другому поводу, потянулся за круассаном.
- Мне отзвонились юристы, сообщили, что подготовили новые документы на передачу половины «КостяНики» в твою собственность. Тебе подписать надо. Ну и мне тоже.
Белкин перестал жевать.
- А ты точно уверен? – спросил он серьезно, потом перешел на шутки: - Не боишься, что я тебя разорю? Или оттяпаю у тебя вторую половину? Я ж женат на ушлой женушке. Кстати, она меня не искала? Где мой телефон?
- Он внизу, я его выключил. Искала, как же не искала? Я сказал, что ты со мной и болен.
Ник посмотрел на него внимательно, стряхнул крошки с подбородка, а с одеяла – на пол. Веселость ушла, сменилась на тревогу. В постели хорошо, но пора возвращаться в реальность.
- Слушай, Кость, что делать-то? Я же действительно женат. У меня Артёмка, и если я подам на развод… Если это сделаю я, опека полностью перейдёт Юльке. Она этого и добивается.
- Ее можно понять. Она хотела ребенка больше, чем ты. Извини.
- Но я тоже люблю Артёма. Я пожертвовал ради него всей своей жизнью.
- Брось, Белка, никто из вас ничем не пожертвовал. Особенно ты. Родили себе живую куклу, наигрались и пошли дальше свою жизнь устраивать, ты – с Маусом, Юля… с Ромкой.

При упоминании о Сказкине у Ника в груди всё вознегодовало, даже горькую правду пропустил мимо ушей. За полтора дня болезни и секса он успел забыть о нем и о Юлькиных криках по телефону. Однако сейчас, через край удовлетворённому телом и умиротворённому душой, ему не хотелось мести за связь с его нелюбимой женой. Ник понимал, что сложилось в итоге всё очень и очень замечательно. Он ревновал Железнова.
- Блять, Джонни! Я до сих пор не могу умом постичь, что ты с ним спал и под меня подложил!
- Мы же договаривались когда-то, - Железнов улыбнулся, - что будем одних и тех же трахать.
У Белкина просто перехватило дыхание, он захлопал глазами:
- Ах, это был твой подарок мне? По наследству? Оттрахал его и мне отдал? Где ты его чпокал, здесь? В этой кровати?!
Ник кинул в бойфренда подушкой.
- Нет, - рассмеялся Железнов, кидая в обратную, - я его в свою комнату приглашал.
- В свою? – игривое настроение немного сникло. – Всё, ты выкидываешь свою кровать!
- Ага, а так же комнату… и дом сношу. Нет, правда, Бельчонок, если хочешь, мы вернемся в нашу квартиру. А Ромка нормальный парень… Может быть, мы его к себе будем для разнообразия приглашать…
- Чего? – Ник еще раз швырнул подушку в довольную ржущую морду.
- А можно их вместе с Юлькой твоей. Вчетвером, классно! В свингеры подадимся, а? Хорошо придумал? Только с Юлькой я пас.
- А она б не отказалась…
- Да? – притворно удивился Железнов. – Тогда я могу и передумать: чего уж мне терять? Попробую на что ты там смог повестись…
Белкин просто не знал, что сказать от такой клоунской наглости. Только представил эту картину…
- Ну, ты придурок… - протянул он, заваливая Константина на спину, прыгнул сверху, требовательно и ревниво поцеловал. Железнов ненавязчиво, не разрывая контакта губ, перевернул, подмял под себя.
- Весь в тебя пошёл, Белка, - сообщил он после, приподнимаясь над счастливым тельцем, облизал губы.

Белкин сплёл их пальцы в замок.
- Ты же уволил Ромку. Мне Юлька вчера звонила, верещала.
- Нет, не уволил. Я еще не подписал приказа.
- Не уволил? – в Нике опять взыграла гордость, он уже напрочь забыл, что защищал Сказкина, видел только, что его любимый не прогнал своего любовника и продолжает покровительствовать ему. Белкин попытался выкарабкаться из-под Железнова, показывая своё возмущение, но у него ничего не вышло, был придавлен обратно и лишен возможности к сопротивлению.
- Ромка – грамотный инженер, мне не хочется его терять.
- Да? Чтоб ты его трахал, не отходя от кассы?
- Фу, Белка, что за вульгарность? Он работает в «АгроСтрое» вообще за городом.
Ник помнил, что это куда-то в сторону Подольска, хотя Сказкин на свиданиях говорил ему несколько другое, но при случае можно было проверить. Поэтому зацикливаться и ловить кого-то из них на лжи, он пока не стал. Костя весь с потрохами был его – и это факт. Он спросил о другом, что тоже волновало:
- Про долги ты тоже ему просто так сказал? Чтобы попугать?
- Да, типа того.
От Белкина не укрылось, что Константин уклонился от ответа, но он всё-таки уточнил:
- Ты не будешь требовать с него денег? У него же их элементарно нет, чтобы твой «Вейрон» отремонтировать.
- Не буду, конечно, - Костя слез с Ника и вообще с кровати. – Он их отработал.
- Своим задом?
- И ртом тоже, - он взял со стула свою майку, надел ее. - Не хочу это обсуждать.
- А я бы обсудил, - Ник тоже сел, прикрыл свою наготу уголком одеяла. – Когда мы с ним познакомились, я его уважал. Ну, считал за Мауса. А теперь, когда всё выяснилось… Не знаю… Рома – тряпка. Лёг под тебя из-за денег. Сумма, конечно, огромная, но я… Я под Некипелова не лёг.
- Ты? – Костя фыркнул, потрепал его по светлой макушке. – У тебя была совершенно другая ситуация. И Ромка лёг под меня не из-за денег, а ради своей сестры. Вот ты бы пошёл на такое ради Светы?
Белкин задумался на секунду, потом радостно фыркнул, как будто словил жар-птицу за хвост.
- Лечь под тебя? Да запросто!
Железнов рассмеялся:
- Да кто б в тебе сомневался, похотливая Белка? - он прошёл к комоду, открыл верхний ящик, вынул оттуда продолговатую коробочку, принёс Нику.
- Что это? – спросил Белкин, понимая, что в таких футлярах хранят ювелирные украшения.
- То, что ты никогда больше не будешь снимать, - Константин открыл коробочку, извлек на свет цепочку с кулоном в виде элемента паззла, повесил их Нику на шею, поправил, потом надел такие же себе. – Кольцо я верну тебе позже, возможно, когда мы станем гражданами США. Или какой-нибудь еще лояльной к нашим интересам страны, хотя бы законодательно.
- Но я женат, Кость… - Ник потрогал подвеску, прижал к груди, как самое ценное.
- Да. Я помню.
Железнов больше ничего не сказал, ушёл из комнаты. Ник посидел еще минуту, не убирая ладони с символа их союза, потом поплёлся в туалет и в ванную. Ехать в офис, чтобы стать совладельцем практически иностранной формы – чей день может начаться прекраснее?

***
Снова подуло холодом. Весеннее солнце только по капле тепла показывалось из-за низких свинцовых туч. Белкину было всё равно. Только что он подписал бумаги, теперь у него были взаимность с любимым человеком, свой бизнес и еще целая куча мелких ништяков. Мальчик из глухой провинции выбился в люди. Не только своим задом – терпением, старанием и искренними чувствами. Вот бы Кирюха Михеев сейчас видел. Или Янка. Или директриса Ирина Архиповна. Может быть, кто-то из них порадовался бы и не осудил. Вся эта история началась на их глазах. Лучший ученик школы втюрился в парня-историка, добивался его, из кожи вон лез, сделал его своей алмазной мечтой. А и если осудят: лучший ученик школы, надежда села, оказался гомосексуалом, а перспективный педагог соблазнил ученика, - не велика беда. Всё в прошлом. Впереди – будущее.
Белкин стоял на тротуаре перед входом в бизнес-центр, где располагались офисы «Армады». Смотрел на плывущий по проспекту поток машин и автомобили, сворачивающие на парковку, и увидел в числе последних… «Мерседес» Юли! Он не поверил, присмотрелся… Нет, на стекле болтается плюшевая белка-брелок, а за рулём сама Зайцева.
Она заехала на свободное место и быстро вышла из машины, подняла голову вверх, обсматривая здание, потом направилась к входу. Но только преодолела несколько метров, взглядом наткнулась на него. На ее лице проступили красные пятна гнева и раздражения. Юля притормозила, обдавая его презрением, потом ускорила шаг, двигаясь уже чётко к мужу.
- Белкин, - она поставила руки в бока, не обращая внимания на снующих мимо посторонних людей. – Ты Что здесь, тварь, делаешь? Помирился со своим уёбком?
- Рот закрой, - предупредил Ник, жена против воли вызывала в нем желание ей двинуть. – Это ты что здесь делаешь? Где Артём? Опять его на мать бросила?
- А хоть бы и да. Твоя мать вообще не сидит с внуком.
- Давай я отвезу Артёма ей, - в том же тоне выдал Ник, надоели уже её нападки.
- Ага, сейчас, уже разбежалась. Ты не получишь сына. Я не подам на развод.
- И я не подам. И не дам тебе встречаться с любовником.
Глаза Юли налились кровью, Ник понял, что почти перегнул палку.
- Тогда ты не будешь встречаться со своим ёбарем!
- Сбавь обороты, дура. Зачем ты сюда припёрлась?
Николай отошёл на полметра, чтобы случайно ее не ударить. Бить женщину, тем более мать своего ребенка, он считал низостью, но Юляша сама напрашивалась. Неделю назад он о подобном и помыслить бы не мог. Как же изменились времена!
- Где твой ненаглядный? – опять завелась Зайцева, которая теперь носила его фамилию. – Где этот козёл?
- Зачем он тебе? За хахаля своего просить? Уматывай домой, к ребенку, я скоро буду.
Белкин внутренне очень противился их столкновению нос к носу, но как назло, в этот самый неподходящий момент из стеклянных дверей вышел Костя, поискал его взглядом, и как-то даже не нахмурился, когда нашёл их двоих.

Юлька тоже проследила за взглядом мужа, радостно заулыбалась, предвкушая скандал.
- Вот он, гад, нарисовался!
- И тебе привет, - улыбнулся Железнов. – Как себя чувствуешь?
- Хватит выкобениваться, придурок! Какие долги?! Что тебе Рома должен?! Миллионов захотел?!
Белкин ошарашено притих, чтоб не попасть под раздачу. Костя повернулся к ней, глаза его сузились.
- Чего ты беспокоишься? У вас любовь или не любовь? Помнишь, как там? В богатстве и бедности…
- Он тебе ничего не должен! – Юля не выдержала оскорбления и в какой-то момент кинулась на Костю с кулаками. Железнов перехватил ее руку.
- Ты его любишь, я верю. Любого. Но твои родители… На зятя с кабалой они точно не согласятся. Не согласятся выплатить за него долг. И тебе не дадут.
Юлино лицо стало серым. Костя угадал, Костя знал. Знал, куда давить. Белкин поражался этому умению бойфренда всегда нащупывать верные точки.
Немой диалог. Противостояние. За него.
Ник запоздало дёрнулся к ним, защищая даму:
- Джонни, она – мать Артёма. Не надо так с ней.
Но это наваждение длилось лишь доли секунды, Костя выпустил ее руку: он не воюет с женщинами.
- Мразь! Мразь! – зашипела она, не замечая мужа, и отпрянула, попятилась задом к парковке, вышла, выбежала на нее, между машин, к проезду между рядами…

Завизжали тормоза. Послышался отборный мужской мат и истошный крик какой-то тётки. Мозг Белкина, еще затуманенный предыдущей информацией, не сразу обработал и связал воедино картинку. Всё виделось замедленно, как во сне. «Тойота Королла» последней модификации, тёмно-синего цвета, с голубиной кляксой на переднем крыле, вылетела из-за фургона…
Машина снижала скорость, но было поздно. Прямо на ее пути находилась Юля, она тоже в испуге обернулась, теряя последние шансы спастись, видела прущий на нее седан, но столкновение было неизбежным.
Белкин хотел помочь, но словно прирос к месту. Остолбенел от неожиданности, глядя на последние разделяющие его жену и железного убийцу сантиметры, просто физически был не в состоянии отвести глаз. Если она умрёт… Артёмка…
Он с усилием моргнул, отдавая приказ бежать туда, но…
- Осторожней, - Костя отпихнул его за рукав и выскочил на дорогу…
Снова раздался мат, крики… Глухой удар о металл, еще один тише… Белкин из-за пинка упал и упустил момент… Но теперь уже визжали и ругались многие. Зеваки обтекали его, спеша на место ДТП.
- Господи! Деточка!
- Понакупят прав!
- Вызывайте скорую…
- А она поможет?
- Такие молодые…
Чужие голоса смешались в один гулящий сонм. Белкин вскочил, не обращая внимания на боль в рассаженной ладони, со страхом и замиранием сердца метнулся к толпе вокруг остановившейся иномарки.
- Дайте пройти! Дайте…
Он распихивал их, не замечая, что рыдает от отчаяния. Он не хотел терять их. Ни поодиночке, ни вместе. Не хотел! Просто не мог их потерять!!! Господи!!! Прошу!!!