Нравственная оценка некоторых видов развлечений

      Отцы и учители Церкви о театральных зрелищах и забавах. Бани. Пляжи.
На человеке (христианине) лежит священная обязанность строго следить и наблюдать, действительно ли все ему вполне полезно; точно ли все служит его духовно-нравственному росту и преуспеянию, и вместе с некоторой долей правды или хотя бы безвредности не подкрадывается ли к нему губительный яд развращения и соблазна, опьяняющий его так легко и так постепенно (и незаметно), что теряется всякая возможность отнестись критически к своему состоянию и переживаниям      ¹³⁰ .
Такой осторожный подход должен быть проявляем прежде всего в отношении наиболее популярных кино- и театрального искусств. Ибо многие утверждают о театре, что он, живо изображая пороки людей в безобразном виде, рисует в привлекательном виде добродетель и тем научает каждого отвращаться от зла и располагаться к добру и любить его      ¹³¹ . Но так ли это?
Кто с полным правом и основательностью докажет нам, прежде всего, что любители зрелищ против которых в свое время восставал еще великий Златоуст, увлекаются ими с разбором и осмотрительностью и затем, что ищут в них только лишь назидательное, доброе и полезное, плотно оберегая свое сердце от доступа к нему вредного, возбуждающего чувственность, похоть и страсть? Кто, положа руку на сердце, по чистой совести, не захочет согласиться с нами, что если бы на сцене изображали только чисто-прекрасное, идеально-доброе, возвышенно-святое и истинное, то, увы, как опустели бы театральные здания?! Как театры потеряли бы свою притягательно-обаятельную силу, если бы перестали щекотать животные инстинкты падшей человеческой природы, перестали льстить страстям, увлекать заманчивыми и приятными для чувственности образами!       ¹³²
Даже такой далекий от христианства писатель, как Ж.-Ж. Руссо, утверждал, что театр приводит в движение человеческие страсти, не утишая их, возбуждает в сердце народа, особенно молодежи, побуждения и пожелания, несовместимые с нравственностью, содействует изнеженности, поощряет погоню за наслаждениями и дает повод людям смешивать мимолетные ощущения, возбуждаемые театром, с нравственными началами и действиями.     
Нас могут спросить: неужели можно отрицать пользу таких театральных постановок, как «Иван Сусанин» Глинки или «Фауст» Гете, трилогия А.К. Толстого, «Гамлет», «Король Лир      >, «Макбет» и другие произведения Шекспира, драмы и комедии Фонвизина, Грибоедова, Гоголя, Островского и многих других? На этот недоуменный вопрос можно ответить словами одного церковного писателя: едва ли бы кто решился похвалить библиотеку, в которой на тысячу охотно читаемых книг порнографического содержания есть сто книг добрых, но редко читаемых и не всем понятных ¹³³ . К этому можно добавить, что и в классических пьесах, вроде перечисленных, встречаются места не совсем полезные в нравственно-педагогическом отношении и могущие быть соблазнительными в театре для молодежи, как, например, сцены Фамусова с горничной в «Горе от ума». Правда, они взяты из жизни, но ведь в том-то и дело, что показ в театре «в духе реализма» всякого рода пошлости и порока, «взятых из жизни», является нарушением заповеди Спасителя не соблазнять ни одного из малых сих (Мф. 18: 6; Мк. 9: 42; Лк. 17: 2). Да, горе теперь миру от соблазнов! А их-то во множестве и видит современный человек, ненасытно ищущий зрелищных развлечений и чувственных удовольствий.
Страстное увлечение театром, кино и телевидением, а так же азартными играми ведет к забвению нравственных обязанностей, к богозабвению, к огрубению нравов, умножению пороков. Епископ Феофан (Говоров) в «Письмах о христианской жизни» писал, что христианину всячески надо избегать всего, что ведет к богозабвению. «Но такого ли свойства театры? — пишет святитель. — Припомните, что бывает с душою в театре и что после? У турок нет театров, его заменяют опиумом. Опиум и театр одно и то же. Театр есть вещь нехристианская»      ¹³⁴ . Сказанное епископом Феофаном в конце XIX века о театре еще в большей мере относится в наше время к кино. Не служит ли оно, особенно для молодежи, «заменителем опиума»?
Известный отечественный подвижник, святитель Димитрий, архиепископ Херсонский, писал, что зрелища под видом научения потворствуют человеческим слабостям и страстям, дают пищу нашей склонности к осмеянию и осуждению ближних      ¹³⁵ . Западный инославный моралист прошлого века епископ Мартенсен обращал внимание на опасность увлечения театральными зрелищами «для убивания времени». Чем более душа наполняется этими пустыми зрелищами, тем она и сама становится более пустою и ленивою, более теряет в себе жизненности, умственных сил ¹³⁶ .
«В театре изображается обыденная ситуация, исполненная страстей, надежд, очарований и разочарований, человеческая жизнь; и вот человек, как в зеркале, любуется в театре, забавляется собою и часто своими пороками, рукоплещет им, одобряет их» (о.      Иоанн Кронштадтский) ¹³⁷ .
«В театре зрителям представляют обычно сцены из народной жизни (в духе реализма), — пишет о.      Амвросий Оптинский, — и по времени эти сцены бывают очень грязны. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в громких криках, или увлекающихся сладострастными чувствами, сопровождающимися неумолкаемым смехом и азартными рукоплесканиями и проч.? Это ли школа нравственности, как утверждают многие? Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки нравственности, если она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди — спорливые, упорные, раздражительные, — что они учатся нравственности в театрах. Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом Церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться — что театр есть порог Церкви, только с заднего крыльца» ¹³⁸ .
«Театр, — пишет отец Иоанн Кронштадтский, — усыпляет христианскую жизнь, уничтожает ее, сообщая жизни христиан характер жизни языческой»      ¹³⁹. Театр производит в людях гибельное духовное усыпление. Театр — школа грехолюбивого мира сего и князя мира сего — диавола.
По воззрениям святого Отца IV века      Иоанна Златоуста, театр приучает людей к жизни праздной и рассеянной, порождает холодность к обязанностям семейным и общественным и к святому благочестию. Увлечение кино-театральными развлечениями порождает нравственное легкомыслие и опустошенность, развращение жизни, расстройство брачных уз, распри и ссоры в семействах, неуважение к Церкви и ее установлениям, безверие и всякое нечестие. «Среди самых законов научаются (в театрах) тому, что запрещается законами», — пишет другой святой Отец, живший в III веке, Киприан Карфагенский ¹⁴⁰ .
Святой Иоанн Златоуст в весьма резкой форме обличал христиан, посещавших театр, который носил в его время явно языческий и безнравственный характер. «Это сам диавол, — пишет он, — изобрел такое искусство, чтобы привлекать к себе воинов Христовых и ослаблять силы духа. На то и построил он в городах театры и, обучив смехотворов, этою язвою поражает целые города»      ¹⁴¹ .
Не погрешит тот, говорит он, кто театральную сцену, это пагубнейшее место, полное всякого рода нравственных болезней, назовет и седалищем пагубы, и публичной школой бесстыдства и распутства, и училищем невоздержания, и всего что ни есть постыднейшего. Там, на сцене, лицедеи представляют чужие несчастья, измены, прелюбодеяния, убийства, там можно слышать восхваление порока, высмеивание добродетели и религии, богохульные речи и самые негодные песни, так что болезнь проникает в душу и через глаза и через слух      ¹⁴² . И множество людей, исполненных беспечности, ходят на такого рода зрелища; они смеются и забавляются представлениями, рукоплещут смехотворам и лицедеям, их кощунственным и срамным речам, хвалят их игру, встречают их как каких-то знаменитостей, тем самым всячески их поощряя, потворствуя «демонской работе» развращения людей ¹⁴³ . Да, пороки в наше время сделались искусством, и с каким стараньем и уменьем их изображают на сцене! ¹⁴⁴
Подвижник нашего времени протоиерей Иоанн Кронштадтский решительно осуждал характер современных театральных зрелищ      ¹⁴⁵ . «Оправдывают, — пишет он, — игру в театре и называют ее полезною и нравоучительною, или безвредною, или, по меньшей мере, меньшим злом в сравнении с пьянством и распутством, и с этой целью стараются заводить повсюду театральные зрелища. Удивительное дело, что христиане не нашли лучшего средства для провождения драгоценного времени, как театр, и по происхождению и по значению своему сохраняющий доселе характер языческий, идолопоклоннический; характер суетности, пустоты, вообще показывающий в себе полнейшее отражение всех страстей и безобразий мира сего, похоти плоти, похоти очей и гордости житейской (1Ин. 2: 16), и лишь редко, редко — доблестей сынов отечества, и то, конечно, сынов отечества земного, а не небесного. Все небесное, святое, носящее печать христианства, чуждо театру; если же когда и входит на сцену, то как предмет насмешки; самое имя Божие, страшное для всей твари, произносится здесь лишь легкомысленно, иногда со смехом, кощунственно; звания священные, например монашеское — это ангельское звание, — осмеиваются; уважение к начальству, к родителям, к священным лицам (духовенству) подрывается — когда публично осмеиваются некоторые предосудительные действия этих лиц, пред лицом всего общества, пред лицом легкомысленной молодежи, даже детей, для которых должны быть освящены имена их родителей и начальников. Иногда довольно одного неуважительного или непристойного слова относительно старших, чтобы подорвать к ним должное уважение. Так ли стали христиане легкомысленны, что не находят лучшего средства к провождению драгоценного времени, кроме театра, и из-за него оставляют храм Божий, богослужение, и драгоценное праздничное время, данное Богом для поучения в Слове Божием, в спасительных размышлениях и в делах добродетели, безумно расточается на пустые дела, на смехотворство и глупые рукоплескания в театрах? Нет, как хотите, а театр — богомерзкое учреждение. Только вникните в дух его, и вы согласитесь: это училище безверия, глумления, дерзкой насмешки над всем и разврата. Горе тому обществу, в котором много театров и которое любит посещать театры. Иногда, правда, театр бывает меньшим злом для любящих злое... Только слепые, у которых бог века сего [сатана] ослепил умы (2Кор. 4: 4), говорят, что театр и кино нравоучительны... Нет, христиане должны неотменно поучаться в законе Божием, читать чаще Евангелие, вникать в богослужение, исполнять заповеди и уставы церковные, читать писания святых Отцов, духовные книги и журналы, чтобы проникаться духом христианским и жить по-христиански. Вот ваши зрелища!» ¹⁴⁶
Епископ и мученик III века святой Киприан Карфагенский в «Книге о зрелищах» писал следующее: «В      Священном Писании запрещено смотреть на то, что запрещается делать... Что же делает на этих зрелищах христианин, верующий, которому непозволительно и помышлять о пороках? Какое удовольствие находит в изображениях похоти, могущих довести его до того, что и сам, потерявши здесь стыд, сделается более отважным на преступления? Приучаясь смотреть, он приучается и делать... Но даже если на сцене и не показывают что-либо постыдное и нравственно-недозволенное... однако тут есть величайшая и вовсе неприличная верным (христианам) пустота... Верующие, христиане, должны убегать этих столь пустых, пагубных и нечестивых зрелищ, надо блюсти от них и зрение наше, и слух. Мы скоро привыкаем к тому, что слышим и что видим. Человеческий ум сам по себе склонен к порокам — что же он сделает сам с собою, если будет иметь скользкие образцы телесной природы, которая охотно предается пороку; что он сделает, если она будет еще поощрена к тому? Да, нужно удалять душу от всего этого» ¹⁴⁷ .
«Если хочешь найти увеселение, — говорит святой Иоанн Златоуст, — то иди не в театр, а в рощи, леса, к текучей реке, на озера, в сады, слушай поющих птиц и кузнечиков, чаще посещай гробницы мучеников (в виде паломничества — места, освященные подвигами святых, монастыри), где здравие для тела и души и никакого вреда»      ¹⁴⁸ .
Преподобный      Ефрем Сирин пишет, что христиане не должны предаваться предосудительным забавам. Слово Божие осуждает нецеломудренные бесстыдные пляски и другие забавы (Ис. 5: 12; Лк. 6: 25; Еф. 4: 29, 5: 1—5 и др.). «Не прилично христианам, — говорит преподобный Ефрем, — играть на гуслях и свирелях бесстыдно, плясать или скакать на улицах и в домах или бесчинно и бессмысленно кричать, шуметь и безобразничать, или упиваться, или иные творить беззаконные дела. Не христианам это свойственно, но неверным язычникам, не покорившимся Евангелию (Мф. 5: 47), это свойственно тем, которые не имеют у себя перед очами будущей (вечной) жизни и страха Божия. Научает их этому древний змий, враг истинных христиан, губитель всякой чистоты. Научивший любодействовать научил и плясать, научивший служить идолам научил и играть» ¹⁴⁹ . Где бесстыдные танцы, неистовый разгул, возбуждающая чувственность музыка — там «омрачение мужей и жен и праздник диавольский» ¹⁵⁰ .
«Нет ничего в человеческой мысли, в сердце и в воле или произволении человека, — пишет Иоанн Кронштадтский, — столь нечистого, скверного, лукавого, безобразного, несмысленного, глупого, злого, завистливого, гордого, дерзкого, убийственного для души, чего не внушил и не вложил бы обезумевший от злобы, гордости и лукавства диавол; нет ничего самого святого, чего он не похулил бы, нет ни одного члена в теле человеческом, над которым он не поругался бы и не внушил бы о нем самых нелепых, скверных, хульных мыслей; нет предмета, животного, растения, ткани, металла или минерала, к которым он не породил бы пристрастия самого нелепого, чтоб отвлечь, отчуждить мысль и сердце человека от Бога и привлечь к себе — осквернить, растлить душу и тело человека!»     
Примером тому служит древнее и новое идолопоклонство и различно идолопоклонствующее современное      христианство с его зрелищами, изящными искусствами, в которых человеческая нагота, особенно женская, пластическая (красивая гармоничность форм и движений) играет первую роль.... «О, блудное человечество, употребляющее изящество, красоту и совершенство творения Божия в повод к соблазну, к удовлетворению своих страстей, а не во славу Божию! Увы, человеческая близорукость, ничего не видящая дальше своего носа! Ибо что делается не сегодня — так завтра с этой красотой человеческого тела? Она делается смрадным, безобразным трупом, пищей червей — землею и прахом. А где душа, служившая прелести, осквернившаяся прелестью? — Ничто ведь скверное и нечистое не войдет в Царство Божие (Откр. 21: 27)» ¹⁵¹ .
      Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего) (1Ин. 2: 15—16). Современный новоязыческий культ плоти (похоть плоти и похоть очей) находит свое выражение в повальном увлечении различными «культурами»: физической культурой, пляжами и т.п., где, ради служения идолу здорового тела и красоты, мужчины и женщины не стыдятся обнажать друг перед другом свои тела, насыщая свои любодейные взоры и оскверняя свои сердца нечистыми пожеланиями.
В век Златоуста Отцы Церкви решительно восставали против остатков языческого бесстыдства — общих для мужчин и женщин бань. «Мужчинам, — писал святой      Нил Синайский (V в.), — мыться с женщинами никак не позволяли ученики Христовы, но отвращались сего, гнушались сим, запрещали это, и как нечто неприличное и вредное для христиан, отвергли и осудили» ¹⁵² .
Нечто подобное возникло в наш XX век, особенно в последние пятнадцать-двадцать лет, на Западе и у нас в России — в виде массового увлечения общими пляжами, на которых сотни и тысячи почти совсем обнаженных мужчин и женщин купаются и принимают «солнечные ванны».     
В нравственном отношении общие пляжи — это место, где «оскорбляется честь и мужского и женского пола»      ¹⁵³ , где «уважение к воздержанию и скромности, благоговению к целомудрию подрываются, вся слава и честь и доброе имя христианина предаются поруганию» ¹⁵⁴ . Пляжи — это «сонмище блудных жен и непотребных юношей» ¹⁵⁵ . «Лучше, — говорит Златоуст, — грязью или навозом вымарать себе все лицо, чем смотреть на такое беззаконие, потому что для глаза не так вредна грязь, как любострастный взгляд и вид обнаженной женщины» ¹⁵⁶ .
Священномученик Киприан Карфагенский писал: «Что же можно сказать о тех (женщинах-христианках), которые ходят в общие бани, которые любопытным и страстным к похотям очам (мужчин) выставляют свои тела, посвященные девственности и целомудрию, которые как сами смотрят на нагих мужчин, так и мужчинам дают возможность видеть себя нагими? Не служат ли они приманкою для пороков? Не сами ли возбуждают и подстрекают похоть присутствующих на собственный свой разврат и поругание? Приходят туда, — скажешь ты, — с какими кто хочет мыслями, а я прихожу только для того, чтобы омыть и освежить свое тело. Не защитит тебя такое оправдание, не извинит оно твоего распутства и наглости. Это омовение марает тебя, а не очищает, не убеляет членов, а чернит. Положим, ты ни на кого не смотришь с бесстыдством, но на тебя устремляют бесстыдно свои взоры другие. Ты своих очей не осквернишь нечистым услаждением, но, услаждая других, сама оскверняешься. Из бани (общего места купанья) ты делаешь зрелище, которое становится гнуснее самого постыдного зрелища. Там совлекается всякая скромность, вместе с одеждою отлагается все украшение тела и стыд; девство разоблачается как бы напоказ и публичную выставку. Рассуди же теперь сама, в состоянии ли ты сохранить скромность среди мужчин — ты, у которой смелость быть нагою пред ними помогает бесстыдству»      ¹⁵⁷ .
Завсегдатаи пляжей, молодые женщины и девушки, являются первейшими последовательницами эпидемически распространяющихся современных бесстыдных мод (в одежде, наружном виде и др.). Привыкнув к свободному обращению и бесстыдству на общих пляжах, они потом без всякого стыда щеголяют и в общественных местах в непристойных нарядах — в безмерно укороченных и декольтированных платьях, с дико всклокоченными, растрепанны      ми или взбитыми волосами на голове, с размалеванными лицами, все делая к тому, чтобы привлекать на себя, на свое тело взоры мужчин. На них оправдываются мудрые слова святого Отца Церкви: «Одежда человека и смех обнаруживают его качества» ¹⁵⁸ . Одежда является «свидетелем наших нравов» ¹⁵⁹ . «Поднятая выше колен одежда обличает бесстыдство души» ¹⁶⁰ . А другой великий святой отец сказал: «О целомудрии твоего (женщина) сердца я заключаю по неукрашенной красоте твоего лица» ¹⁶¹ .
Один современный русский писатель пишет: «Какая-то страшная эпидемия охватила род человеческий... Болезнь состоит в повальной зависимости людей от вещей»      ¹⁶² . Вещи приобрели гигантскую власть над людьми. Жизньчеловека сосредоточилась на внешности, а внутреннее души остается в запустении. Обуяла людьми погоня за наслаждениями, развлечениями, удобствами жизни, страсть к нарядам, суетным украшениям тела, щегольству, душепагубной роскоши.

¹³⁰ См.: Бабура В., свящ. Развлечения и удовольствия с христианской точки зрения // Православное русское слово. 1903. № 6. С. 475.     

¹³¹ Такое мнение можно услышать из уст даже некоторых либеральных русских священников и богословов. Среди них видное место принадлежит киевскому профессору, доктору богословия протоиерею П. Я. Светлову, который утверждал, что театр стоит на службе не Велиару, а Христу, служит “вспомогательным орудием создания Царства Божия на земле”. По словам о. Светлова, “театр есть расцвет и соединение почти всех искусств; тут праздник искусств, живописи, пластики, музыки, пения, поэзии, призванных для воплощения драмы. Этим соединением искусств объясняется и более интенсивное художественное действие и нравственно-воспитательное значение театра”. Осуждение      Церковью театрального искусства как недозволенного для христианина было бы равносильно, по Светлову, “отречению Церкви от всей цивилизации и культуры, отречением от образованного общества”. Осуждать современный театр, значит, по мнению о. Светлова, осуждать современную цивилизацию. “В театре, — говорит он, — дается наглядное изображение человеческой жизни, как она есть, театр расширяет наше познание жизни и людей, увеличивает в нас понимание их, а вместе с тем и сочувствие к людям” (Светлов П., прот. Идея Царства Божия // Богословский вестник. 1902. Ноябрь. С. 281—288. Срав.: Остроумов П., прот. По вопросу о религиозном значении театра: По поводу статьи о. П. Светлова // Православное русское слово. 1903. № 1. С. 67—73).

¹³² См.: Тарновский В.М. Половая зрелость. С. 12.     

¹³³ Послесловие ред. к ст. свящ. В. Бабуры “Развлечения и удовольствия с христианской точки зрения” (Православное русское слово. 1903. № 6).     

¹³⁴ Феофан (Говоров), еп. Письма о христианской жизни. С. 63. “Сравни, христианин, — говорит Златоуст, — каким бываешь по возвращении из церкви и каков по выходе из театра, сравни сам, и увидишь, сколько пользы от пребывания в храме и вреда от пребывания в театре” (Иоанн Златоуст, свт. Беседа 3-я о Давиде и Сауле // Творения. Т. 4. С. 857,       неточ.).

¹³⁵ См.: Остроумов С., прот. По вопросу о религиозном значении театра // Православное русское слово. 1903. № 1. С. 70.     

¹³⁶ Мартенсен Г. Христианское учение о нравственности. T. 2. С. 693—712.     

¹³⁷ Цит. по: Остроумов С., прот. По вопросу о религиозном значении театра // Православное русское слово. 1903. № 1. С. 70.     

¹³⁸ Четвериков С., прот. Описание жизни блаженныя памяти оптинского старца иеросхимонаха Амвросия... С. 156—157.     

¹³⁹ Сергиев Иоанн, прот. Моя жизнь во Христе. Ч. 2. С. 80.     

¹⁴⁰ Киприан Карфагенский, сщмч. Книга о зрелищах // Творения. Ч. 2. С. 359. “Развращаясь на театральных зрелищах, — говорит Златоуст, — муж, придя домой, не будет ценить целомудренной жены, подруги своей жизни, будучи очарован, пленен чужим обольстительным лицом, виданным на сцене, и всей блестящей обстановкой театра... Слова о целомудрии и чистоте он будет слушать с неудовольствием” (Беседа 3-я о Давиде и Сауле // Творения. Т. 4. С. 856—857      (неточ.).

¹⁴¹ Иоанн Златоуст, cвт. Творения. Т. 7. С. 69.     

¹⁴² Иоанн Златоуст, свт. Беседа 3-я о Давиде и Сауле // Творения. Т. 4. С. 856. См. также: Киприан Карфагенский, сщмч. Книга о зрелищах; Письмо к Донату о благодати // Творения. Ч. 2. С. 359; Ч. 1. С. 94—95.     

¹⁴³ Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 7. C. 69—70; Т. 5. C. 641; Т. 8. С. 124, 211.     

¹⁴⁴ Иоанн Златоуст, свт. Беседа 12-я на Послание к Колоссянам // Творения. Т. 11. С. 467.     

¹⁴⁵ Его слова особенно относятся к современному нам кино- и телевидению.     

¹⁴⁶ Сергиев Иоанн, прот. Моя жизнь во Христе. Ч. 2. С. 102—104.     

¹⁴⁷ Киприан Карфагенский, сщмч. Творения. Ч. 2. С. 356, 359—361.     

¹⁴⁸ Иоанн Златоуст, свт. О женщинах и красоте // Творения. Т. 12. С. 580.     

¹⁴⁹ Ефрем Сирин, прп. Творения. Ч. 3. С. 47—48, 108.     

¹⁵⁰ Ефрем Сирин, прп. Творения. Ч. 3. С. 409.     

¹⁵¹ Сергиев Иоанн, прот. Во свете Твоем узрим свет. С. 191—192.     

¹⁵² Нил Синайский, прп. Письмо 201 // Творения. Ч. 3, кн. 2. С. 118.     

¹⁵³ Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 7. С. 70.     

¹⁵⁴ Киприан Карфагенский, сщмч. Книга об одежде девственниц // Творения. Ч. 2. С. 142      (неточ.).

¹⁵⁵ Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 7. С. 697.     

¹⁵⁶ Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 7. С. 71; см. также: Т. 2. С. 353.     

¹⁵⁷ Киприан Карфагенский, сщмч. Книга об одежде девственниц // Творения. Ч. 2. С. 142.     

¹⁵⁸ Иоанн Златоуст, свт. Отрывки на книгу блаженного Иова, 13 // Творения. Т. 12. С. 1112.     

¹⁵⁹       Тертуллиан. О женских украшениях // Творения. Ч. 2. С. 190.

¹⁶⁰ Ефрем Сирин, прп. Творения. Ч. 3. С. 52.     

¹⁶¹       Григорий Богослов, свт. На женщин, которые любят наряды // Творения. Ч. 5. С. 236.

¹⁶² Пришвин М. Из дневника // Литературная газета. 1968. № 14.