Примеры почитания и доброго послушания родителям и случаи тяжких наказаний и грозных вразумлений Божиих непочтительным детям

      Святитель Иоанн Златоуст. Святитель Григорий Богослов. Преподобный Сергий Радонежский. Митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров).Блаженный Августин. Непочтительные дети теряют и Божие благословение.
      Библия представляет нам много примеров почтительных детей в лице ветхозаветных патриархов Сима и Иафета (сыновей Ноя), Исаака, Иакова и Иосифа; царя Соломона и др. (Быт. 9: 20—27, 22: 1—13, 28: 1—5; 3Цар. 2: 19). Высокие образцы почитания родителей особенно часто встречаем в христианское время. Многие из святых, имея уже в ранней юности стремление оставить отчий дом и посвятить жизнь свою Богу, были удерживаемы любовью к родившим их и сознанием сыновнего долга. Так, святой Иоанн Златоуст с отроческих лет был намерен с одним из духовных друзей проводить пустынную и уединенную жизнь. О его намерении узнала мать его Анфуса. Со слезами, взяв за руку сына, она сказала: «Сын мой! Бог не благоволил, чтобы добродетели твоего отца долго составляли счастье моей жизни, и его смертьсделала тебя сиротой, а меня вдовой. Не делай же меня вторично вдовой, не растравляй раны, которая начала заживать; дождись, по крайней мере, моей смерти: этот день, может быть, не далек: — тогда иди с Богом, куда хочешь». Святой Иоанн не мог противиться желанию своей матери. Он остался с нею, чтобы быть ей опорой и утешением до ее блаженной кончины.
Близкий друг святого      Василия Великого, Григорий из Назианза, впоследствии архиепископ Константинопольский, обладал необыкновенным даром красноречия. Великая и славная будущность предстояла Григорию на светском поприще. Но его любовь к престарелым родителям была так велика, что он решительно отказался от лестных предложений и решил жить в Назианзе до самой смерти своих родителей и помогать отцу в его епископских и хозяйственных трудах ⁶⁵⁷ . Неоднократно звал его в свое прекрасное уединение на реке Ирис и задушевный друг его святой Василий для совместных подвигов, которые были потребностью и усладою их родственных душ, но Григорий и от этого отказался из-за сыновнего долга. Посетив святого Василия и пробыв у него короткое время, он возвратился в Назианз и говорил своей пастве: «Меня возвратили к вам, во-первых, моя приверженность к вам и чувствование вашей взаимной ко мне приверженности, а во-вторых, собственная моя забота, собственное мое дело — седина и немощь священных родителей, болезнующих более обо мне, чем о летах своих... Для них быть жезлом в старости и опорою в немощи составляло первый данный мною обет, который и исполнял я по возможности, так что решился оставить и самое любомудрие, всего для меня драгоценнейшее» ⁶⁵⁸ .
В одном из своих духовных стихотворений святой Григорий писал: «Услуживая родителям... думал я исполнить угодное Тебе, Царь мой Христос, потому что Ты даруешь смертным детей, чтобы они имели в них себе помощь и ими, как жезлом, подпирали свои дрожащие члены»      ⁶⁵⁹ . А в описании своей жизни святой Григорий говорит: «И как всего благочестивее первую часть по Боге воздавать родителям, которым обязаны мы и тем, что познаем Бога, то я лелеял их старость, поддерживал всеми силами, водил их за руку, чтобы самому иметь счастливую старость, угождая их старости. И для меня это составляло часть образования в любомудрии (благочестии)» ⁶⁶⁰ .
Подобный пример заботливости и любви к родителям видим в лице нашего отечественного подвижника преподобного Сергия Радонежского. Преподобный, в миру Варфоломей, живя в Радонеже с родителями, давно томился мирской жизнью и стремился всей душой к подвигам строгой иноческой жизни. И вот он решился просить у родителей благословения вступить на монашеский путь. «Помедли, — говорили они ему, — мы стары, немощны и бедны; некому послужить нам; твои братья, Стефан и Петр, женились и заботятся о женах. Позаботься ты о нас; ты хорошо делаешь, что стараешься угодить Богу, но твоя благая часть не отнимется у тебя; проводи нас в гроб, и тогда исполнишь твое доброе желание!» Благодарный сын повиновался родителям. Он не последовал примеру своевольных детей, ни во что ставящих желания и нужды родителей, но с кротостью покорился их воле. Спустя некоторое время родители его, Кирилл и Мария, сами вступили в монастырь и, недолго прожив там, отошли ко Господу. Варфоломей сорок дней молился при гробе их, питал нищих, служил панихиды. Потом передал имущество младшему брату Петру и исполнил давнее желание своего сердца      ⁶⁶¹.
Высокий образец сыновнего почитания родителей видим в лице знаменитого Киевского митрополита-подвижника      Филарета (Амфитеатрова). Его отец, священник села Высокова Орловской губернии, так рассказывал о своем посещении сына-архиерея в Калуге в 1825 году.
«Ну вот и меня сподобил Господь увидеть сына моего... Боюсь уже назвать его Феденькой, как прежде называл его. Я видел преосвященного епископа Филарета. Вот как это было. Собрался я после ярового посева в Калугу: запрягли мне пару в простую телегу; взял с собой деревенского мальчика и поехал. Дорогой, конечно, сам и запрягал лошадей, сам и подмазывал тележку: мальчик-то был мал. Въезжаю я в Калугу, взял сам вожжи и правлю лошадьми. Это было часу в первом пополудни. Погода была прекрасная. Должно быть, был тогда какой-нибудь небольшой праздник; идет народ из церкви, и я расспрашиваю у проходящих: где архиерейский дом? Вдруг слышу, позади меня кричит форейтор      ⁶⁶² : правей с дороги! — Я тотчас поворотил в сторону, и мимо меня проехала карета четверней в растяжку, с форейтором. Не успел я поворотить моих лошадок на дорогу, вижу: карета остановилась впереди; отворяется дверца, и из нее выходит архиерей. Я не знал, что и делать: так испугался отчего-то, что бросил вожжи из рук, схватил с себя шляпу и стал навытяжку в своем поношенном и запачканном подряснике. А это был мой сынок, что я называл Феденькой. Он увидел меня из кареты, тотчас же велел кучеру остановиться и вышел ко мне. Народ проходивший по улице, увидел, что архиерей среди города зачем-то вышел из кареты, сбежался посмотреть, зачем он вышел. А он, мой драгоценный...»
Старец не мог говорить при этом — заплакал; потом продолжал:      
«А он обнял меня, запачканного и запыленного, и крепко стал целовать меня; мало этого — схватил было мою руку и хотел поцеловать ее, но я вырвал ее у него и, бросив шляпу на землю, протянул к нему обе свои руки и говорю:      
— Благослови, преосвященный Владыко!      
Он благословил меня, и когда я стал целовать его руку, то он сам ухватил мою и поцеловал ее. Слезы покатились у меня градом. Такое смирение, такая любовь сыновняя!      
Потом он взял меня под руку и повел к своей карете, чтобы посадить в нее. А я упираюсь и говорю:      
— Владыко! что ты? Мне ли, деревенщине, с тобою в карету! Я поеду на своей тележке.     
— Нет, нет, — говорит, — ни за что не сяду теперь один.     
Так он силой посадил меня с собой, приказал мальчику ехать за нами — и мы отправились в архиерейский дом. Поверите ли, я не мог ничего есть в тот день. Он меня потчует и тем, и сем, а я и рта не раскрою, чтоб проглотить кусок; так был рад и так смущен, что усердный сынок мой беспрестанно спрашивал меня:      
— Да чем мне вас, батюшка, потчевать? да чем мне угостить вас?      
О, Боже, какое счастье иметь такого сына. Прожил я у него в архиерейских покоях два месяца, и времени не видал — словно в раю пожил. Бывало, приедут к нему важные гости: я иду в свою комнату, чтобы скрыться от них, а он как будто занят одним мною, начнет всякому рассказывать:      
— А ко мне мой родитель приехал, уж как я рад ему! — пойдет и приведет меня к ним, да еще станет при них благодарить за воспитание.     
А я скажу ему:      
— Какое же мое воспитание, Владыко? Не я, грешный, простак, а Господь милосердый воспитал тебя и теперь призвал на величайшую степень архиерейства»      ⁶⁶³ .
Здесь же, для сравнения, приведем рассказ о другом возвысившемся из низов человеке, зазнавшемся и забывшем о родивших его — о том, как приходил повидаться с министром финансов Ф. П. Вронченко (1844—1852) его отец. Девяностолетний сельский священник, до которого каким-то необычным случаем донесло весть, что его Федя — сиятельный князь, не без труда и не сразу уразумев такое чудо, решил в нем убедиться, посмотреть собственными своими старыми глазами, пока они еще что-нибудь видят, на своего сына — графа. Приехал к нему, спрашивает повидать его. Разумеется, старцу отказали:      
— Граф сию минуту с докладом во дворец едет.     
В самый царский дворец, может, и до самого царя, — приходит в священный ужас деревенский батюшка и оправляет на себе плохонькую рясу. Ждет. Вдруг с лестницы спустился курьер с портфелем в руках; за ним, тяжело шагая большими ботинками, сошел в звездах и ленте сам граф.     
— Здравствуй, твое сиятельство, сынок мой любезный, — выступил нерешительно старик, — дай поглядеть на тебя, голубчика, в твоей лепоте превыспренной.     
— Что это за человек? — сердито спрашивает Вронченко. — Что ему от меня надо?      
— Феденька, родной! Федюшенька! Не узнал ты меня, отца-то своего? С каких пор не видались, и то правда!      
— Не узнал. Да и не знаю вовсе, — отвечал граф и последовал к карете, стоявшей у подъезда.     
Бедняга отец на минуту оторопел; потом ринулся с отчаянием на сына.     
— Федька, подлец! — завопил он. — Отца родного не признаешь! Будь же ты анафема, проклят! — и рухнул на пол, разбитый параличом. К приезду графа тело бедного деревенского священника убрали, а граф даже не спросил, куда оно делось      ⁶⁶⁴ .
В христианское время уже не применяется строгий ветхозаветный закон, по которому непочтительных детей побивали камнями. Но      это не значит, что суд Божий не совершается над такими детьми: рано или поздно они понесут наказание.
В церковной истории известно множество примеров наказания Божия за непочитание родителей.     
Блаженный Августин, епископ Иппонийский, живший в V веке, рассказывает следующий несчастный случай, постигший в его время целое семейство в Кесарии Каппадокийской от неосторожных клятв матери. «Одна мать, будучи сильно оскорблена старшим из сыновей в присутствии младших, которые не только не удержали брата от дерзкого поступка против матери, но и не подали ей никакой защиты, несмотря на то, что всех их было числом девять, как бы в отмщение за нанесенное ей оскорбление тут же стала проклинать страшными клятвами всех их, без разбора, — и более, и менее виновных.     
Сила материнских клятв была так действенна, что старший из них, как виновнейший, дерзнувший даже нанести побои своей матери, тотчас был разбит параличом, так что все его члены пришли в непрестанное дрожание и биение; вслед за тем, по очереди старшинства, подверглись такому же недугу в течение года и все прочие. Стыдясь своих сограждан и самих стен города, среди которых еще тягостнее становилось для них это состояние, они принуждены были оставить их и, рассеявшись в разные стороны, блуждали по стране. А мать, не находя где укрыться от укоризн и угрызений совести, с отчаяния удавилась, приложив к неумышленному злодеянию явный грех»      ⁶⁶⁵ .
Это происшествие, в достоверности которого нам не позволяет сомневаться свидетельство блаженного Августина и всей Иппонийской Церкви, показывает, как велика сила не только родительского благословения, но и самого проклятия, даже неумышленного. И весьма погрешают те родители, которые или в гневе, или от злости, или вообще по безрассудной привычке проклинают своих детей; и те дети, которые доводят своих родителей до такого состояния, что они решаются, часто без размышления, изрекать на них проклятия.     
Вот еще один подобный случай из русской церковной истории. В одной из центральных губерний в селе жила вдова, у которой был единственный сын по имени Марк, имевший дерзкий нрав. Он женился и имел уже детей. Мать надеялась иметь в нем доброго кормильца и опору в своей старости, но сын своими грубыми поступками часто доводил ее до слез. Однажды Марк в присутствии матери побил жену. Мать со слезами стала уговаривать и усовещать его, чтобы он сколько-нибудь образумился, но раздраженный сын бросился на мать с бранными словами, в припадке исступления схватил ее за грудь и несколько раз тряхнул с такой силой, что она больно ударилась о стену головой... Стоны матери, крик жены и плач детей заставили его выпустить из рук старушку-мать и уйти из дома. Тогда глубоко оскорбленная неблагодарным сыном мать, вся в слезах, падает на колени пред святыми иконами и говорит: «Господи! Ты видишь скорбь и обиду, причиненную мне моим родным неблагодарным сыном, который за мою любовь и попечения о нем заплатил мне бранью и унижением: да будет он отныне проклят, да не будет ему ни моего, ни Твоего благословения!» Горяча и от сердца была      молитва обиженной матери, ибо Господь не замедлил совершить Свой суд. В тот же самый день Марк, кроме угрызений совести, почувствовал лихорадочный озноб и дрожь по всему телу: эта дрожь с каждым днем усиливалась более и более, и дошло, наконец, до того, что он, дотоле сильный и здоровый работник, не мог не только владеть косой или сохой, но даже ложкой — с трудом передвигался с места на место и не иначе принимал пищу, как из рук жены и детей. Несмотря на то, что он, чувствуя величину своей вины, испросил прощения у матери, которая в скором времени умерла, стал смирен и тих, как дитя, жизнь его час от часу становилась все тягостней как для него самого, так и для его жены и детей: кроме горьких упреков от всего семейства, ему часто приходилось томиться по целым дням и от голода, и от жажды, особенно в летнее время, когда жена и старший его сын были в поле, а он оставался под надзором двух своих маленьких детей, заботившихся более о своих играх со сверстниками, чем об отце... Через несколько лет, по совету родственников и с помощью милосердных людей, Mapкy купили лошадь и повозку, и он, чтобы не быть в тягость собственному семейству, стал ездить по ярмаркам, испрашивая себе Христовым именем подаяния. Ездил он также и по святым местам, надеясь получить исцеление: был в Киеве, Почаеве, Воронеже и других местах, но Богу не было угодно, несмотря на его слезные мольбы, даровать ему исцеление. Так протекло тринадцать лет его страннической жизни. В начале 1857 года болезнь Марка до того усилилась, что он почти не мог говорить и есть. Позвали священника. Исповедавши со всей искренностью и сокрушением свои грехи, он почувствовал облегчение и стал свободно говорить и, наставив своих детей и родных словами о том, как тяжек грех непочтения к родителям, мирно скончался ⁶⁶⁶ .
Непочтительные дети, лишаемые благословения родителей, теряют и Божие благословение. От таковых Бог не принимает ни молитв, ни жертв. В житии преподобного      Александра Свирского (память 30 августа) повествуется о таком поучительном случае: после освящения одного храма народ стал подходить к преподобному Александру, принося посильные жертвы на благоукрашение храма и святой обители. Поселянин, по имени Григорий, тоже хотел подать от себя что-то, но Преподобный не принял жертвы. Два или три раза Григорий пытался положить свой дар в епитрахиль святого Александра. Но прозорливый старец сначала молча отталкивал его руку и, наконец, сказал:
— Рука твоя смердит, ты бил ею свою мать и тем навлек на себя гнев Божий.     
— Что мне делать? — спросил Григорий.     
— Ступай, испроси прощения у своей матери и впредь не смей оскорблять ее, — ответил ему святой.     
Дети, которые непочтительно и жестоко обращаются со своими родителями, лишаются покрова и милости Божией, подвергаются наказаниям от Бога. Так было с одним юношей, о котором повествуется в житии преподобного Парфения Лампсакийского, жившего в IV в. (память 7 февраля).     
Однажды к преподобному Парфению был приведен юноша, которого жестоко мучил нечистый дух. Святой Парфений, человек праведный, любящий людей, как братьев, от всего чистого сердца, обыкновенно, когда видел страждущего, сам, без всяких просьб, помогал своими молитвами. Но посмотрев на этого юношу, он высказал недовольство. Родители, припадая к ногам человека Божия, слезно умоляли его, чтобы он умилосердился о сыне их и избавил от лютого недуга. На это святой Парфений сказал им:      
— Ваш сын недостоин исцеления, ибо дух-мучитель дан ему в наказание за то, что он почти отцеубийца.     
Родители ужаснулись Парфений спросил их:      
— Сын ваш часто оскорблял вас?      
— Так, — отвечал отец     
— Вы молились в горести души вашей, — продолжал Парфений, — чтобы Господь наказал его?      
— Согрешили пред Господом! — со вздохом отвечали отец и мать. Тогда Парфений сказал:      
— Пусть же он и страдает, как заслуживший это наказание.     
Но чадолюбивые родители, болезнуя сердцем о своем сыне, не переставали проливать слезы и умолять Преподобного, чтобы он испросил у Бога прощение их сыну. Преклоненный такими горячими мольбами, преподобный Парфений благословил юношу и, помолившись, исцелил его      ⁶⁶⁷ .
Известно множество случаев грозного вразумления Божия непочтительным детям. Вот один из таких случаев.     
В одном украинском селе жил с матерью молодой крестьянин — пьяница, грубиян, ругатель и буян. Никого он не боялся и не уважал — ни старых крестьян, ни сельского старосты, ни даже своего приходского священника. Была у него мать, уже старая женщина, добрая, тихая, благочестивая. Все любили ее и слушались ее советов; сын же не только не почитал матери, но даже часто оскорблял старушку. Все жалели ее и говорили ее сыну:      
— Накажет тебя Бог!      
А он, бывало, усмехнется и скажет:      
— Ну и пусть наказывает!      
И что же? Наказал Господь непочтительного сына! Раз в праздничный день поехал сын с матерью в город на торг. Вечером, когда они возвращались домой, сын стал говорить грубости матери. Больно стало материнскому сердцу, и говорит женщина:      
— Вот ты ругаешься. Чего доброго, еще и ударишь меня, старую! Станет с тебя!      
— А что ж такого? Отчего бы и не ударить тебя? — закричал сын и замахнулся на мать, подняв на нее свою руку. И в эту же минуту почувствовал боль в руке. Боль все увеличивалась, так что он громко стонал, когда подъезжали к селу, и править лошадьми не мог. Чрез несколько дней рука непочтительного сына была суха, как щепка. Ужас охватил все село      ⁶⁶⁸ .

⁶⁵⁷ Григорий Богослов, свт. Стихотворение, в котором св. Григорий пересказывает жизнь свою // Творения. Ч. 6. С. 13.     

⁶⁵⁸ Григорий Богослов, свт. Творения. Ч. 1. С. 75—76.     

⁶⁵⁹ Григорий Богослов, свт. Стихи о самом себе... // Творения. Ч. 4. С. 28      2.

⁶⁶⁰ Григорий Богослов, свт. Творения. Ч. 6. С. 15.     

⁶⁶¹ Филарет (Гумилевский), архиеп. Русские святые, чтимые всею      Церковью и местно. Кн. 3. С. 130—131.

⁶⁶² Кучер, сидящий на передней лошади при упряжке цугом (одна за другой).     

⁶⁶³ Две высоты // Воскресный благовест. 1909. № 47. С. 22—25.     

⁶⁶⁴ Две высоты // Воскресный благовест. 1909. № 47. С. 24—26.     

⁶⁶⁵ Цит. по: Дьяченко Г., свящ. Общедоступное изъяснение учения Православной Церкви о христианской вере, надежде и любви... С. 872.     

⁶⁶⁶ Гончаров В., свящ. Следствие материнского проклятия // Странник. 1861. Июль, отд. 1. С. 26—28.     

⁶⁶⁷ Последние два примера взяты из журнала “Воскресное чтение”.     

⁶⁶⁸ Воскресное чтение. 1882. № 21. С. 187—188.