В поисках выхода

В письме, повторяем, слышна мучительная интонация, даже отчаяние. Ясно, от чего «устал» Ф. Дзержинский - от бюрократизма и волокиты. Менее ясно

другое - где же выход из создавшегося к 1926 г. бюрократического тупика? Прямого ответа в данной записке нет, но между ее строк прочитывается ответ, в котором все надежды связываются с усилением как экономической, так и поли­тической централизации. «У нас сейчас нет единой линии и твердой власти.

Каждый комиссариат, каждый зам и пом и член в наркоматах – своя линия. Нет быстроты, своевременности и правильности решений... У меня полная уве­ренность, что мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правиль­ную линию в управлении на практике страной и хозяйством, если возьмем поте­рянный темп, ныне отстающий от требований жизни». И далее ставшие сегодня знаменитыми его, как многие считают, пророческие слова: «Если не найдем этой линии и темпа — оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдет своего диктатора похоронщика революции, — какие бы красные перья ни были на его костюме»¹³¹.

Комментаторы этого прогноза — современные исследователи Ж. Адибеков и О. Лацис - квалифицируют эти действительно пронзительные слова как «пред­чувствие грядущего сталинского перелома»¹³². Такая трактовка очень соблаз­нительна своей легко достигаемой внешней доказательностью, но нам она пред­ставляется по меньшей мере спорной. В самом деле, вчитаемся в текст. Ф. Дзержинский искал правильную линию в направлении, явно не совпадаю­щем с демократическим курсом повой экономической политики. Он считал, что только единство партии и твердая власть позволят успешно решить эту задачу, перечисленные же им в этой записке деятели (Л. Троцкий, Г. Зиновь­ев, Г. Пятаков и А. Шляпников) относились Ф. Дзержинским к противникам ис­комой им «правильной» линии. И это совершенно справедливо, ибо к 1926 г., к тому времени когда он высказал свои апокалипсические предсказания, все на­званные политики давно пребывали в оппозиции и страстно сражались с надви­гающимся диктатом И. Сталина, ратуя за демократические свободы, плюрализм мнений и т. н. И вот если не будет наконец взят новый курс на твердую власть и единство, то тогда появится «похоронщик революции», возможно, и кто-либо из представителей оппозиции, которая ведь «будет расти» при отсутствии «твер­дой власти». Такова наша интерпретация мрачного прогноза Ф. Дзержинского, которая хотя и менее приятна для слуха, зато более отвечает духу и букве истинных его воззрений.

А разве это не подтверждается и письмом Ф. Дзержинского И. Сталину с просьбой об отставке, хранящимся в Центральном партархиве при ЦК КПСС? Ведь здесь Ф. Дзержинский опять-таки сетовал на отсутствие «единого плана для всего советского хозяйства», на бессилие СТО и предлагал «уничтожить нынешнее распыление центрального руководства и создать единый центр хозяй­ственного руководства для всех отраслей и для всего СССР»¹³³, в состав кото­рого следовало, по его мнению, ввести членов Политбюро и самого генсека. Причем последний «там обязательно должен быть»¹³⁴. Предлагалось, как видим, не что иное, как идея дальнейшего сращивания партийной и хозяйственной вер­хушки, своеобразной личной унии, доведенной до максимальный отметки. Вот так и родились на свет «сиамские близнецы» в виде единой монопольной партийно-хозяйственной системы руководства.

Однако не следует и преувеличивать центростремительной тяги Ф. Дзер­жинского в вопросах хозяйствования. Как ни странно, он, и это чрезвычайно важно подчеркнуть, не сводил всю суть управления только к централизован­ному руководству, резко бичуя «слепое исполнение», догматический подход к решениям вышестоящих этажей управления. Важное значение он придавал

самостоятельности в выборе путей и способов реализации плановых заданий и административных указаний «сверху», которая, однако, должна была, по

его мнению, сопровождаться и всей полнотой ответственности. «Централизм здесь должен быть жестким, - говорил он, - но вместе с тем система управле­ния не может быть проводима путем приказов, Линия эта должна покоиться на доверии, т. е. на децентрализации. Тот, кому поручен трест, вручена организация того или иного местного органа, должен иметь и все доверие, и всю ответствен­ность, и возможность проявления инициативы. Политика проведения общей линии, политика руководства как хозяйственного, так и общего не может уклады­ваться в строгие приказы " быть по сему"»¹³⁵.

Как видим, Ф. Дзержинский тоже пытался поймать загадочную жар-птицу де­мократического централизма» «уловить» весьма хрупкую и трудноуловимую грань в соотношении административных и экономических методов управления.

Но «уловима» ли она вообще? Независимо от ответа на этот исключительно сложный и постоянно меняющий на разных этапах развития страны оттенки вопрос, нужно признать, что Ф. Дзержинский при всем своем влечении к сильной централизованной власти обладал немалым демократическим потенциалом, который он стремился реализовать в своей практической деятельности. Находясь на руководящих постах, Ф. Дзержинский всегда воспитывал в своих сотрудниках такие качества как, как инициативность, нестандартность решений, ответственность за порученное дело, учил их этому и не считал зазорным для себя учиться у них, что, к сожалению, не так уж часто наблюдается у современных руководителей.

Показательно в этом отношении следующее его высказывание, в котором он подчеркивал: «Для того, чтобы наш центральный аппарат (ВСНХ, - АВт.) действовал с точностью часового механизма, места должны иметь право возвышать голос и возражать, если они находят, что работа идет не так, как следует, и если вместо организации вносится дезорганизация; нельзя так слепо думать, что все, что исходит из центра, хорошо»¹³⁶.Нужно действовать так, как показывает жизнь, практика, ибо часто бывает, что приказ приводит к совсем другим действиям, чем ожидалось. Право действовать творчески не должно писаться «в консти­туции на договорных основаниях», оно должно вытекать «из сознания полной ответственности»¹³⁷. И тут же, со свойственной ему скромностью и тактом, не боясь «уронить» себя в глазах подчиненных, Ф. Дзержинский добавлял: «Я сей­час должен учиться делу и должен учиться этому у вас. Если я научусь, то этим я оправдаю то доверие, которое выразило мне правительство. Но это возможно лишь в том случае, если вы поможете приобрести мне те знания, без которых стоять во главе такого большого комиссариата невозможно»¹³⁸. Трудно даже представить себе, что это говорил сам «железный Феликс». Да, вот здесь есть, что перенять у выдающегося организатора!

Развивая свои взгляды на проблему сочетания централизованного планового

руководства народным хозяйством с широкой инициативой, предприимчивостью и ответственностью, Ф. Дзержинский изложил свои достаточно интересные и поучительные представления о хозяйственном расчете.

10.4.4. «Хозрасчет, ориентирующийся на советскую экономику»

По его мнению, перевод предприятий на полный хозяйственный расчет означает самостоятельное хозяйствование «без помощи центра, без помощи налогов, эмис­сии, без помощи государства»¹³⁹. Главным условием полного хозяйственного расчета является, считал Ф. Дзержинский, окупаемость затрат, которые должны покрываться выручкой. «Необходимо, — говорил он в докладе на Пленуме Цектрана, - создать соответствие между издержками и... ресурсами»¹⁴⁰, здесь должно быть определенное количественное соотношение, Жить действительно на хозрасчете — это «жить..., сообразуясь с имеющимися налицо средствами...»¹⁴¹. Придавая важное значение хозрасчету как методу управления, Ф. Дзержинский противопоставлял его методам -(бюрократического регулирования», т. е. «такого регулирования, которое требует, чтобы здесь, в центре, кто-то сидел, писал ордера и распределял, кому сколько, и т. д.»¹⁴². Изжить бюрократизм, чиновничество, главкистские формы руководства можно лишь с помощью полного хозяйственного расчета.

Будучи имманентным элементом системы управления, хозрасчет, так же как и вес другие элементы этой системы, и прежде всего план, должен быть нацелен на конечные народнохозяйственные результаты, ориентирован на до­стижение главной цели хозяйствования, которая заключается, как указывал Ф. Дзержинский, не в том, чтобы получить вообще прибыль, а в том, «чтобы удовлетворить потребности населения и, конечно, свои собственные потребно­сти»¹⁴³. Наш хозрасчет, говорил он, «это хозрасчет, ориентирующийся на совет­скую экономику...»¹⁴⁴.

Нужно отметить, что именно Ф. Дзержинский, отстаивавший едва ли не макси­мальную централизацию, борясь с хозяйственным сепаратизмом трестов и синди­катов, сумел как-то сдвинуть с мертвой точки решение, казалось бы, безнадежного вопроса об экономической самостоятельности предприятий, лишенных каких бы то ни было прав и буквально задушенных в крепких «объятиях» трестов. И если А. Рыков, как уже отмечалось, весьма холодно относился к возможной перспекти­ве хотя бы некоторого раскрепощения предприятий, наделения красных директо­ров более заметными полномочиями, то Ф. Дзержинский сочувственно относился к попыткам последних поднять роль предприятий, предоставить им право для самостоятельных хозяйственных маневров. Не случайно благодарные красные директора, объединившись и спой клуб с одноименным названием, присвоили ему имя Ф. Дзержинского.

Чрезвычайно важно и то, что Ф. Дзержинский рассматривал элементы систе­мы управления не как отдельные, автономные образования, а как целостный механизм, в котором, подобно часовому механизму, все «детали» должны быть «пригнаны» друг к другу. Подчеркивая это обстоятельство, он говорил о необходимости, «если мы желаем, чтобы фабрики, заводы шли вперед, все элемен­ты, от которых зависит управление производством, так сцепить, чтобы они соста­вили единое целое»¹⁴⁵ и, следовательно, исключали бы рассогласованность. Этот тезис имеет выдающееся значение для теории и практики управления обществен­ным производством и обращением и, разумеется, не утратил своей актуальности в настоящее время.

Огромное внимание уделял Ф. Дзержинский вопросу о режиме экономии. Рачи­тельное, экономное хозяйствование должно быть важнейшим принципом функцио­нирования системы управления. Беседуя с представителями печати, он указал на то, что режим экономии должен быть проведен во всех областях работы не только сверху, но и низовыми органами, трестами, синдикатами, фабриками, торговыми предприятиями¹⁴⁶. Опираясь на обследование, произведенное «Торгово-промыш­ленной газетой», Ф. Дзержинский с сожалением констатировал, что работники гос­промышленности еще недостаточно уяснили себе необходимость максимальной бережливости «в отношении каждой народной копейки»¹⁴⁷.

В этой связи по инициативе и при личном руководстве Ф. Дзержинского ВСНХ развернул кампанию за строжайшую экономию и бережливость, быстро распрост­ранившуюся на все области народного хозяйства. Надо сказать, что с осени 1925 г. страна испытывала тягчайшие хозяйственные затруднения, такие, например, как серьезные заминки в хлебозаготовках, одновременное повышение хлебных и про­мышленных цен, товарный голод, а отсюда понижение курса червонца на внут­реннем рынке, падение реальной заработной платы и производительности труда. Сокращение хлебозаготовок, естественно, отозвалось на плане экспорта сельскохозяйственных товаров за границу – важнейшей статье нашего вывоза, отсюда уменьшение импортного плана, а значит, уменьшение ввоза, отсюда уменьшение импортного плана, а значит, уменьшение ввоза из-за границы оборудования для предприятий, сокращение капитального строительства. В этих условиях движение за экономию было жизненно необходимо. При этом Ф. Дзержинский дал развернутое теоретическое обоснование этой компании, предостерегая от опасности впасть в крайность, в «известную мещанскую узость»¹⁴⁸. Целью борьбы за экономию, отмечал он, является выполнение тех грандиозных задач, которые мы сейчас во всей конкретности ставим перед собой: укрепление социалистических элементов в нашем хозяйстве, напряжение максимума сил на проведе­ние индустриализации страны¹⁴⁹.

При выполнении этих задач СССР не мог рассчитывать на помощь извне. Следовательно, средства для осуществления этих задач надо было искать внутри страны. Естественно, что они не могли быть связаны с колониальной политикой, эксплуатацией несоциалистических укладов, прежде всего крестьянства, и други­ми источниками капиталистического накопления. Каковы же средства, отвечаю­щие социалистическому строю¹⁵⁰?

Поставив этот вопрос, Ф. Дзержинский дал на него яркий и убедительный ответ. Мы, отмечал автор, производим колоссальнейшие излишние расходы. Так, себес­тоимость наших изделий по оптовым индексам почти в два раза выше довоенной. А индекс розничных цен еще в 2, 5-3 раза больше. Это означает нецелесообраз­ную, неправильную систему производства.

Однако только ли система производства «повинна» в чрезмерных расходах и

таит в себе скрытые резервы? Нет, говорил Ф. Дзержинский, нельзя обойти

вниманием и систему управления. «Если посчитать, сколько у нас имеется лишних организаций, органов, насколько разбухли наши штаты в управлениях, сколько там ненужных расходов, без которых народное хозяйство могло бы обойтись, то получается так, что один с сошкой, а семеро с ложкой» ¹⁵¹.

Нельзя не согласиться с тем, что Ф. Дзержинский увидел большую проблему, а нижеследующее строки звучали вполне современно: «На непроизводительной работе сидят и питаются сотни тысяч людей, которые в интересах дела могли бы идти на фабрику, на завод, приобретать действительную квалификацию для про­изводства. Зачастую наши хозяйственники, где предприятие дает доход, не стес­няются ни подсобными учреждениями, ни организацией юбилеев и т, д. Не в меньшей мере это относится и к расходам в самом производстве. На фабриках и заводах очень часто излишнее количество рабочих. Лишние рабочие, лишняя рабочая сила в производстве превращает фабрику в собес (!! - Авт.). Это неправильный подход и неправильная точка зрения борьбы с безработицей. Мы знаем, что только при налаженности организации производства это производство

может успешно развиваться...»¹⁵²Вряд ли можно сказать сильнее.

Проанализировав сложившуюся в стране ситуацию, Ф. Дзержинский приходил к неопровергаемому выводу о том, что одним из центральных направлений борь­бы за экономию должна быть всемерная рационализация производства и управ лепия. Только она позволит сберечь труд и время. Неправильная же организация производства и управления им делает невозможным успешное развитие нашего хозяйства¹⁵³. Созданный в структуре ВСНХ специальный отдел рационализации производства был предметом особой заботы Ф. Дзержинского. На должность заве­дующего отделом был назначен крупнейший специалист в этой области В. Ледер¹⁵⁴.

Ф. Дзержинский подчеркивал политическое значение борьбы за режим экономии. Она не может быть основана «только на верхушке», а должна сверху донизу проникать в рабочие массы. Поэтому борьба с мелочами, которые массе бросают­ся в глаза, должна стоять на почетном месте. «Если приходишь к массе и гово­ришь о высоких целях и задачах, а она видит, что разбрасывают средства направо и налево, она верить не будет и правильно скажет: врач, исцели сам себя»¹⁵⁵.

10.4.5. «Не мы управляем своим аппаратом, а наш аппарат управляет нами»

Огромное внимание Ф. Дзержинский уделял организационным вопросам управ­ления, стилю и методам руководства. Для характеристики его взглядов на эти проблемы особое значение имеют статьи «Об улучшении работы госаппарата», опубликованная в «Правде» от 23 июня 1926 г., речь на Совещании ответствен­ных работников ВСНХ СССР 9 июля 1926 г. «На борьбу с болезнями управ­ленческого аппарата», а также ряд других выступлений, писем, записок, в ко­торых были поставлены задачи совершенствования организации управления,

улучшения его стиля, методов подбора и расстановки руководящих кадров и

многие другие.

Решение организационных проблем управления Ф. Дзержинский органически увязывал с решением народнохозяйственных проблем, исходя прежде всего из интересов общества и подчинения последним деятельности всех предпри­ятий, трестов, синдикатов, наркоматов и ведомств. Он страстно обличал такие негативные, но очень устойчивые, живучие явления, как ведомственность и местничество. К сожалению, говорил он, «наши самые ответственные хозяй­ственные работники не сознавали в достаточной степени единства всей государ­ственной промышленности и транспорта. Это было самым основным нашим дефектом, и надо прямо здесь сказать, - добавлял Ф. Дзержинский, - что тресты, синдикаты и другие хозяйственные органы в борьбе с неслыханно тяже­лыми условиями нередко забывали о том, что мы восстанавливаем не только то или другое предприятие, не только ту или иную дорогу, а что мы строим новое государство»¹⁵⁶. Следствием этого, указывал он, явилось местничество и ведом­ственность, благодаря которым «хозяйственные органы не искали путей для преодоления создающихся в фактической жизни противоречий между интереса­ми одного треста с интересами другого треста, одной отрасли промышленности с другой отраслью промышленности, промышленности с транспортом, - не искали путей для уничтожения и изыскания возможностей разрешения этих противоречий, но, наоборот, прибегали к тем методам противопоставления интересов, которые являются наследием капиталистического государства»¹⁵⁷. Поэтому Ф. Дзержинский призывал к поискам новых форм и методов преодоления организационной разобщенности, «изживания этой замкнутости, наилучшего приложения колоссальной энергии, которая необходима для надлежащей постановки вверенного каждому из нас дела»¹⁵⁸. Этот призыв видного руководителя и сегодня звучит как нельзя более свое­временно.

Для Ф. Дзержинского не было «мелочей», он не делил вопросы совершенствова­ния механизма управления на основные и «второстепенные», допускающие отлага­тельство. От его острого взгляда не ускользали ни один дефект, ни одна «боляч­ка», казалось бы, внешне неприметная, управленческого аппарата. До самого конца своей, к сожалению, короткой, но до предела насыщенной важнейшими и многооб­разными государственными делами жизни он гневно обрушивался на бюрокра­тизм и волокиту, чрезмерную, неоправданную централизацию и сопутствующую ей безответственность в области руководства народным хозяйством, рассматринае-мые им как естественный результат, порождаемый изъянами существующей много­ступенчатой, ведомственной организационной структуры управления.

Повторяем, это действительно любопытный феномен: проводя в ВСНХ меро­приятия по усилению централизации, неоднократно высказываясь о необходи­мости ее дальнейшего наращивания, Ф. Дзержинский сам же и, как кажется, искренне выдвигал в адрес существующей системы многочисленные обвинения в «тперцентрализацш», волоките, бюрократизме. Выступая на XII съезде РКП(б) с докладом в секции по организационному вопросу, Ф. Дзержинский указывал: «По структуре своей наш аппарат унаследовал от допотопных времен подразделе­ние на департаменты, которые теперь называются управлениями, отделами, отделе­ниями, частями и т. д. Построенные на принципе наименьшей инициативности от­дельных работников, по своей структуре и громоздкости не дающие руководителям возможности овладеть аппаратом, а, наоборот, сорганизованные так, что руководите­ли их находятся в полной их власти, эти аппараты создали так, что в результате их деятельности мы имеем страшный бюрократизм и волокиту... Ни в одной западно­европейской стране нет такого умопомрачающего бюрократизма, который был в царское время в России н который перешел к нам по наследству и не изжит до сих пор, к сожалению»¹⁵⁹.

Конечно, писал через три года после XII съезда РКП(б) Ф. Дзержинский в статье «Об улучшении работы госаппарата», известные положительные сдвиги в организации управления за.пот период произошли. Но все же нужно признать, что управленческий аппарат до сих пор в малой степени отвечает своему назначе­нию важнейшего фактора по осуществлению индустриализации нашей страны. Эти сдвиги удовлетворить не могут. По-прежнему аппарат страдает большой ведомственной и межведомственной путаницей, за которую страна расплачивается высокими розничными ценами, повышенной себестоимостью изделий, медленной оборачиваемостью оборотных средств, недостаточным темпом социалистического накопления. По-прежнему он продолжает оставаться бюрократическим, «архицен­трализованным» и громоздким. «Глубоко идущее вмешательство регулирующих органов в текущую оперативно - административнуюработу трестов лишает их не­обходимой самостоятельности. В свою очередь взаимоотношения трестов с заво­дами, основанные на непосредственном, централизованном оперативном управле­нии, связывают самодеятельность предприятий. Мелочная опека, необходимость получения санкции за каждый предпринимаемый шаг парализуют инициативу и затрудняют возможность маневрирования»¹⁶⁰.

Такая организационная система, справедливо подчеркивал автор, несет на себе печать прежнего недоверия к местам, к возможности подбора руководителей, которым можно поручить дело без излишней опеки в мелочах. Излишний, как писал Ф. Дзержинский, «сверхцентрализм» порождает инертность управленческо­го аппарата. «Несмотря на внешнюю и фактическую суету деятельности наших оргов, достаточно проследить за прохождением какого угодно вопроса, любой учрежденческой бумажки, чтобы убедиться, с какой черепашьей подвижностью работает наш аппарат... Разрешение и окончательная санкция даже мелочных вопросов восходит до самых верхних руководителей»¹⁶¹. Такой порядок оправ­дывался и был необходим в первые послереволюционные годы. Но сохранение его на данной стадии нашего строительства, убежденно писал автор, «есть вред­нейший пережиток», создающий многоступенчатую иерархию бюрократических инстанций и сопровождающийся огромной волокитой.

К волоките и волокитчикам Ф. Дзержинский был беспощаден, Выступая на I Всесоюзном съезде отделов экономики труда и тарифно-нормировочных бю­ро (1926 г.), он возмущенно рассказал о случае, происшедшем в правлении Резинотреста, куда обратились из саратовского отделения с запросом о цепах на какие-то конкретные изделия. И эта бумажка в правлении Резинотреста проходила через 32 руки для того, чтобы по почте был послан ответ: такие-то изделия стоят по калькуляции столько-то. Причем мало того, что над этой бумажкой работало 32 человека, по ней в аппарате в двух местах заводились дела. «Этот пример, — заключал Ф. Дзержинский, — характеризует всю нашу систему»¹⁶².

И в самом деле, говорил Феликс Эдмундович, давайте посмотрим, а как у нас поставлена работа в ВСНХ? Например, его заинтересовал вопрос о розничных ценах на текстиль. «Я передаю этот вопрос члену президиума, ведающему этим делом, член президиума передает начальнику отдела, начальник отдела передает своему помощнику, его помощник передает начальнику подотдела. У начальника подотдела есть подчиненная ему часть, он передает в часть. Не забудьте, что почти у каждого из названных имеются еще секретари. Наконец, приходит дело к тому, кто должен дать ответ, кто должен над этим поработать. Очень часто бывает и так, что он совершенно не знает этого вопроса, и поэтому он давай писать бумажку: как же — председатель ВСНХ требует срочно, экстренно. И вот он обращается в Текстильный синдикат, к Килевецу. Килевец, конечно, этим заниматься не может, он передает следующему. Это может произойти в течение дня, если боятся Дзержинского, а если это не Дзержинский, будет идти целую неделю, целый месяц, тогда как, скажем, если бы я, вместо того чтобы идти по инстанциям и по чинопочитанию, раз меня интересуют камвольные изделия, взял телефон и, зная, что такой-то занимается этим, протелефонировал бы ему, получил бы ответ, то вся эта переписка отпала бы совершенной»¹⁶³.

Все это, по мнению Ф. Дзержинского, — результат чудовищной централизации, унаследованной от старого аппарата и снимающей всякую ответственность с руководителей. Нет бумаги по тому или иному вопросу, исходящей из ведом­ства, чтобы на ней не было подписи наркома или заместителя. И вот все руково­дители загружены целым ворохом бумаг, из которых они не в состояния вылез­ти. Организационная структура, таким образом, такова, что «не мы управляем своим аппаратом, а наш аппарат управляет нами»¹⁶⁴.

Но это лишь одна сторона проблемы. Мало того, что сам управленческий аппа­рат обладает плохой структурой, в нем, к сожалению, подчас находятся люди, не желающие его улучшать. Так, иллюстрируя эту мысль в докладе на XII съезде партии, Ф. Дзержинский едко заметил, что на недавнем судебном процессе по делу десятков руководителей, ведавших квартирным вопросом, обнаружилась интерес­ная деталь: когда нэпман давал взятку, тогда удивительным образом куда-то исче­зали бесконечные инстанции и «в три счета находилась квартира»¹⁶⁵.

Следовательно, проблема упиралась, по Ф. Дзержинскому, не только в необхо­димость совершенствования организационного механизма, поив человеческий фактор в управлении. Нужно постоянно улучшать методы подбора и расстанов­ки руководящих кадров, ибо сфера управления — область человеческих отноше­нии, прежде всего работа с живыми людьми. И эта глубокая мысль о роли и значении человеческого фактора в управлении проходит лейтмотивом через мно­гие статьи и выступления Ф. Дзержинского. Не отрицая важности организацион­ных вопросов, необходимости их научной разработки, наоборот, постоянно это подчеркивая, он вместе с тем указывал на опасность гипертрофии организацион­ного аспекта управления. Одним из первых Ф. Дзержинский предостерегал от непомерных и широко распространенных в 1920-е годы увлечений организацион­но-технической стороной управления, объективно приводящих к ее фетишизации и забвению другой социальной стороны. «Мы страдаем организационным фетишиз­мом. Нам кажется достаточным взять карандаш и начертить генеалогическое де­рево с развернутыми кружками. Поставить там кружок, — иронизировал Ф. Дзер­жинский, — тут кружок, один кружок этим ведает, другой кружок другим ведает, третий — третьим и т. д.; и пот, нарисовав картину, организовали. При этом орга­низационном фетишизме, при этом бюрократизме стираются живые люди, между тем как работу руководства и управления нельзя механизировать. Это работа мозговая, индивидуальная, хотя вместе с тем она глубоко коллективна, глубоко общественна. Не учреждения работают, а люди работают в учреждениях, центр тяжести должен заключаться в ответственности работающих, в противопоставле­нии организационному фетишизму живых людей, ответственных людей».¹⁶⁶

Нам представляется, что подобное понимание места организационио-техниче скоп стороны управления выгодно отличается от многих современных пред­ставлений, в соответствии с которыми все наши сегодняшние проблемы лежат в области совершенствования структуры и техники управления и т. п., при этом как-то «задвигается» социальный аспект, забывается, что управление -прежде всего сложнейшая и тончайшая система человеческих отногиений, не поддающихся формализации, а уж затем это структура, техника, технология.

В числе недугов управленческого организма, с которыми Ф. Дзержинский, не жалея сил и времени, сражался «с открытым забралом», были обезличка и бумаготворчеетво. Возьмите доклады, говорил он, которые мной формально подписы­ваются, «казалось бы, не может быть на свете более умного и всезнающего человека, чем Дзержинский. Он пишет доклады о спичках, о золоте, о недрах, он лышет абсолютно обо всем, нет такого вопроса..., по которому бы Дзержинский не писал, и доклада, под которым бы не подписывался. А это ведь и есть выражение нашей бюрократической, никуда не годной системы, ибо тот, кто фактически рабо­тает, кто прорабатывает вопрос, его не видно нигде, он скрыт. И поэтому нам надо внимательно подойти к нашему аппарату, чтобы он работал четко и ясно, чтобы была полная ответственность всех»¹⁶⁷.

Одним из первых Ф, Дзержинский поставил очень важный вопрос о произво­дительности труда в сфере управления и о необходимости ее измерения. Пока таких измерителей нет. Если в металлургии мы указываем, говорил он, что столько-то удалось выплавить чугуна на такое-то количество рабочих и такой-то срок при таких-то издержках, то мы получаем все элементы для определения производительности труда. «Если же мы скажем, — саркастически продолжает автор, — что данный трест прислал в другой орган 25 пудов бумаги, — этим ли нужно измерять его производительность? Где же и в чем нам нужно искать продуктивность и производительность труда управленческого аппарата? Я дол­жен сказать, что у нас еще этого измерителя нет, ибо наши измерители определя­ются именно пудами, фунтами или, может быть, длиной наших ведомостей и найти неслыханной, страшной волокитой. Если производительность труда измерять из­держками энергии, то у нас в бюрократических органах управления и канцеляри­ях энергии тратится очень много, но толку, я должен это прямо сказать, толку безобразно мало»¹⁶⁸.

Таким образом, управленческий аппарат нуждался в решительных коррективах. Что же нужно сделать, как излечить его от многочисленных болезней? Следует сказать, что Ф. Дзержинский не ограничился лишь перечислением болезней, но и указал пути избавления от них, оздоровления механизма управления. Преж­де всего необходим переход от «архицентрализма» к системе доверия. Со­хранение общего контроля и руководства за вышестоящими регулирующими и управляющими органами не должно связывать по рукам самодеятельности и инициативы управляемых. Переход на систему доверия вместо повседневного дергания и опеки тесно связан с необходимостью особо тщательного подбора хозяйственных руководителей. «Эта проблема требует сугубого внимания»¹⁶⁹.

Далее, указывал Ф. Дзержинский, мы должны заменить систему централизо­ванной ответственности ответственностью всех работников. Должны быть четкость и ясность, кто чем занимается, что изучает и за что отвечает, «Каждая работа должна быть подписана, а не визирована тем, кто ее сделал, на какой бы стадии иерархической лестницы он ни находился»¹⁷⁰.

Следующее, безотлагательное мероприятие, по мнению Ф. Дзержинского, — вве­дение режима личного общения с теми, кем мы управляем и кому поручаем ту или иную работу. «Нужно видеть живого человека, чтобы знать что-нибудь по тому или по другому делу. Никакой отчет и доклад не может сказать того, что сам живой человек скажет»¹⁷¹.

Далее. Следовало категорически отказаться от больших докладов. Доклады дол­жны быть краткими, предложения четкими, реальными и конкретными. А не так, добавлял Ф. Дзержинский, «как у нас часто бывает, когда мы хотим решить задачу, а в голове у нас ничего нет, и пишем поэтому что-нибудь вроде: " Принять меры"» и т. п.¹⁷²

Необходимо максимально сократить совещания и комиссии, поскольку расширя­ется система личной ответственности. Согласование часто превращается в кари­катуру: «...преют, в то время как наперед можно сказать, какое будет решение. Наконец, сплошь и рядом согласовать вполне можно простым телефонным разго­вором»¹⁷³.

Важнейшее направление улучшения работы управленческого аппарата — опо­ра па массы. «Только тот председатель треста, только тот директор завода сможет выполнять возложенные на него партией и рабочим государством задачи и обязанности, который сумеет найти крепкую связь с рабочими массами, уча­ствующими в данном производстве, данном тресте. Только тот хозяйственник справится со своей задачей, который сумеет искоренить до конца чисто формаль­ные отношения с рабочими массами и сумеет вызвать к жизни полную актив­ность рабочих масс, создать полное понимание и глубокую сознательность их по отношению к стоящим перед хозяйством задачами и совместно с ними, на основе полного товарищеского и полного взаимного доверия, сумеет шаг за шагом улучшить производство»¹⁷⁴.

Но завоевать доверие масс, авторитет очень и очень непросто. Для этого, считал Ф. Дзержинский, «не надо бояться критики, не надо затушевывать недостат­ки — наоборот, надо облегчать их выявление и не видеть во всем дискредитирова­ния»¹⁷⁵. Дискредитирован может быть только тот, кто скрывает свои недостатки и не желает бороться со злом. Идти же вперед можно лишь тогда, «когда шаг за шагом отыскиваешь зло и преодолеваешь его»¹⁷⁶. И следует сказать, что в своей практической деятельности на всех постах Ф. Дзержинский никогда не изменял -этому важнейшему сформулированному им принципу руководства. Знаменательныв этом отношении его слова, обращенные к участникам июльского (1926г.) Плену­ма ЦК и ЦКК ВКП(6) и явившиеся реакцией на реплику Л. Каменева: «Вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя, Каменев, никогда (голоса с мест: «Правильно!»). И, поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите. Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них»¹⁷⁷. Да, многие черты стиля Ф. Дзержинского действительно могут служить образцом управленческой деятельности для совре­менных хозяйственных руководителей.

Список литературы стр. 256-260.

Глава 11

ДИСКУССИИ В ГОСПЛАНЕ

Характеристика организационно-управленческой мысли в России была бы непол­ной без рассмотрения интереснейшихдискуссии, проходивших и 1920-е годы в Госплане СССР. Одним из центральных вопросов этих острых научных баталий был вопрос о наиболее эффективныхспособах (системах) народнохозяйственно­го регулирования.

Должно ли государственное регулирование принять форму всеохватывающего планового управления экономикой страны, осуществляемого из единого Центра и «подминающего под себя» рыночные отношения вплоть до их полного вытесне­ния из хозяйственной жизни? Или разумнее была бы система регулирования, сочетающая сознательные плановые воздействия на экономические процессы с «работой» стихийных рыночных сил?

Решение главного вопроса подразумевало ответы на более частные. Если плани­рование экономики необходимо, то каким оно должно быть: директивным или индикативным? Что должно быть отправной точкой в планировании и как оно соотносится с рынком? Какие закономерности следует положить в основу плана: общеэкономические, действующие в общецивплизацнонном потоке, или специфи­ческие, присущие лишь новому, задуманному марксизмом-ленинизмом строю?

При всем многообразии дискуссионных вопросов центром полемики, «водоразде­лом» взглядов и позиций, определившим два принципиальных подхода к способу народнохозяйственного регулирования, стал вопрос о роли в нем сознательного, планового начала и его соотношении с рынком. Сторонники планово-централизо­ванной системы хозяйствования, в число которых вошло подавляющее большин­ство отечественных экономистов, составили телеологическое направление в рус­ской экономической мысли, поскольку оно исходило из необходимости жесткого целеполагания, волевого, административно-командного регулирования хозяйствен­ной жизни страны.

Приверженцы комбинированной системы хозяйственного регулирования, вклю­чавшей в себя как рыночный инструментарий, так и ограниченное плановое нача­ло, образовали второе направление, получившее название генетического, посколь­ку оно ставило планирование в зависимость от «поведения» рынка, от степени изученности процессов и тенденций сю развития.

Телеологическое направление (Г. Кржижановский, Н, Ковалевский, А. Леонтьев, В. Милютин, В. Моты лев, И. Смилга, С. Струмилин и многие-многие другие, а с на­чала 1930-х годов практически все экономисты, занимавшиеся этими проблемами), как уже отмечалось, активно ратовало за всеобъемлющую планово-централизо­ванную систему, за примат целевых установок в плане, за директивные мето­ды управления, словом, за командно-административную систему. Наиболее крапине представители этого направления считали, что государство вправе дать установку на любые темпы экономического роста, что оно может до мельчайших подробностей регламентировать производство и распределение, охватить целевыми установками н подчинить централизованному контролю самые мел кие п удаленные от центра производствен но-хозяйственные единицы. Телеологи оценивали возмож­ности плановой системы как «безграничные», ссылаясь, как правило, на высказыва­ние Ф. Энгельса о «царстве свободы».

Вторая отличительная черта этого направления — негативизм в подходе к частной собственности и товарно-денежным отношениям, которые рассматри­вались ими как временное зло, подлежащее устранению уже в ближайшем буду­щем.

Вместе с тем следует иметь в виду, что телеологическая концепция формирова­лась экономистами, имеющими нередко блестящую теоретическую (еще предрево­люционную) подготовку. Поэтому к их работам необходим серьезный научный подход, в них содержалось немало интересных, рациональных предложений и рекомендаций, особенно касающихся конкретных методов планово-регламентиру-ющей деятельности (разработка балансового метода, экономико-математических методов и др.).

Экономисты-генетики (В. Базаров, В, Громан, Н. Кондратьев, Л. Юровский и др.) сопротивлялись абсолютизация планового руководства народным хозяйством, предупреждали о неизбежности негативных последствий командно-бюрократи­ческой системы управления. Исходя из этих основополагающих взглядов, они отстаивали необходимость предоставления значительного объема народнохо­зяйственного регулирования стихийным рыночным силам, изучения рыночной конъюнктуры, законов рыночного ценообразования. И не приходится ставить генетикам в вину тот факт, что их научные разработки оказались на долгие десятилетия невостребованными, не реализованными на практике.

К сожалению, оказавшись не в состоянии обеспечить победу в честной научной дискуссии, телеологи перевели ее из научной плоскости в политическую. Тем более что политический климат для неординарных личностей, имевших и отстаи­вавших свое мнение, к этому времени изменился далеко не в лучшую сторону. В новой плоскости соотношение сил сторон резко изменилось: люди, привычные к научным доказательствам, не могли использовать в качестве решающего аргу­мента политический донос.

К началу 1930-х годов школа экономистов-генетиков была полностью разгромлена, как видим, задолго до разгрома биологов-генетиков. Н. Кондратьев и Л. Юровс­кий, В. Базаров и В. Громан, Л. Литошенко и А. Чаянов и многие-многие другие экономисты были репрессированы, а их научные идеи на долгие годы были заперты за прочными дверями спецхранов.

Рамки учебного пособия не позволяют проанализировать концепции всех телеологов и генетиков. Поэтому характеристика телеологического течения дастся на основе критического анализа концепции С. Струмилина, идеи которого наибо­лее репрезентативно отображают существо всего этого направления.

Характеристика генетической школы опирается на исследование концепции В. Ба­зарова, В. Громана и Н. Кондратьева, которые также весьма репрезентативны.

11.1. Концепция С. Струмилина

Марксистская идея объединения экономических сил нации в координируемое целое, разнимающееся по единому заранее разработанному плану, показалась по­давляющему большинствурусских экономисте» весьма привлекательной. Эта идея покоилась па уверенности, что только таким образом можно покончить с бедствиями строя хозяйственного индивидуализма и свободного предприни­мательства, отличающегося несбалансированным ростом и отсутствием ко­ординации экономического поведения участников производства и обмена.

Однако вышеозначенный строй при всем желании не может воспользоваться идеей согласованного ведения хозяйства из единого Центра, поскольку она несов­местима с частной собственностью и рыночными отношениями. Лишь социализм, сделав большую часть промышленности государственной собственностью, спосо­бен осуществить разумное планирование национальной экономики с помощью специального компетентного органа, состоящего из квалифицированных экспер­тов. На основе точной и полной статистической информации, поступающей с национализированных предприятий в авторитетную государственную службу, мо­гут быть заранее определены потребности в каждой группе товаров, а также соответствующим образом распределены фонды и трудовые ресурсы и таким образом разработан единый народнохозяйственный план.

Одним из наиболее последовательных представителей этого идейного течения был С. Струмилин.

Станислав Густавович Струмилин (1877-1974) — видный отечественный эко­номист, академик. С 1921 г. работал в Госплане, занимая в нем различные, доста­точно крупные, должности (зам, председателя, член президиума, начальник отде­ла и т. д.). Одновременно вел огромную научную работу, о чем красноречиво свидетельствуют свыше 700 его публикаций по различным проблемам экономи­ческой науки, планирования, социологии, статистики и др.

Исследованию многогранного творчества патриарха отечественной экономиче­ской мысли посвящено немало работ, и вплоть до конца 1980-х гг. все современ­ные историки-экономисты исключительно единодушно, в унисон говорили об огромном вкладе С. Струмилина в российскую (а точнее, в советскую) экономи­ческую науку.

Однако с конца 1980-х годов тональность оценок резко меняется, и в начале 1990-х годов в историко-экономическои литературе намечается не менее едино­душная, чем прежде, перемена отношения к воззрениям С. Струмилина, теперь звучат преимущественно отрицательные отзывы. И те и другие оценки нам представляются односторонними, недостаточными, отражающими лишь часть истииы. Следовательно, в настоящее время возникла необходимость по-новому взглянуть на экономическое наследие С. Струмилина, бесспорно, самого крупно­го участника составления первых пятилетних планов, осуществление которых на практике продемонстрировало всему миру определенный экономический эффект, оказавшийся пусть кратковременным, но вполне достаточным для того, чтобы вынудить даже западных экономистов говорить о необходимости использования регулирующих и корректирующих стихийно-автоматическую работу рынка ры­чагов целенаправленного государственного вмешательства.

Планирование как искусство,