Глава 12. - Не подглядываю, - заверила я, стараясь не моргать

- ПОКА НЕ СМОТРИ, - предупредил Тео. – Не подглядываешь?

- Не подглядываю, - заверила я, стараясь не моргать. Он закрыл мне глаза руками, и мы куда-то шли.

- Хорошо. Еще немного… Мы почти на месте.

Даже несмотря на то, что я ничего не видела, мне было ясно, что мы идем по песку. Это сужало круг возможностей того, где может находиться Супер-Секретное Место, Выбранное Тео Для Лучшего Первого Настоящего Свидания. Ну, не слишком сильно, конечно, сужало, но все же. Мы были в Колби, я, кажется, наступила на что-то, похожее на попкорн, а это означало, что мы, наверное, где-то неподалеку от дороги. Однако ветер был довольно сильный, и мне было сложно сориентироваться.

- Так, теперь всего один шаг наверх, - он поддержал меня за локоть. – И еще один. Отлично. Теперь два шага назад, глаза не открывай. Теперь считай до десяти.

- Тео, - запротестовала я, когда он отпустил мою руку, однако глаза не открывала, - нам и в самом деле нужно…

- До десяти! – его голос раздался чуть в отдалении.

- Один, два, три, - начала я. Мне в лицо попала песчинка. – Четыре, пять, шесть…

- Давай помедленнее!

- Се-емь. Восемь. Де-евя-ять…

Внезапно он снова оказался рядом со мной и взял меня за руку. На счет «десять» я открыла глаза.

Первое, что бросилось мне в глаза, разумеется, океан. Затем я поняла, что мы стоим на деревянном настиле, усыпанном песком. Перед нами стояли деревянный столик и два стула. На столе стояла бутылка вина, два бокала и белый бумажный пакет. Я оглянулась, ожидая увидеть дом, но позади нам были лишь дюны.

- Ого, - пробормотала я. – Это...

- Разве не здорово? Я нашел это местечко, когда бегал утром. Прекрасный уголок в самом центре природы. А стулья и стул были вон там, - Тео махнул рукой в сторону дюны, - и я принес их сюда.

- Здорово, - подтвердила я. Тео сжал мою ладонь, явно довольный собой.

- Ладно, это еще не все. Это ведь только начало нашего Лучшего Первого Настоящего Свидания. Садись, я за тобой поухаживаю.

Я села за галантно отодвинутый им стул, и огляделась. Проход, по которому он привел меня сюда, был огорожен белыми перилами, на которых висели обрывки желтой ленты.

Спустя две недели или около, после того как мы с Тео стали выбираться куда-то регулярно, я узнала о нем несколько вещей. Во-первых, он обожал помпезность. Все было Событием с большой буквы. Так, например, наш первый поцелуй в магазине бытовой техники стал Началом Отношений В Самое Прекрасное Лето. Не поймите меня неправильно, я ничуть не была против: Люку постоянно приходилось напоминать то об одном, то о другом, он и про мой День рождения легко мог забыть. Так что со стороны Тео было мило помнить важные моменты.

Во-вторых, как бы странно это ни звучало, многое из того, что делал, говорил или думал Тео, казалось мне непонятным. Он находил очаровательным, прекрасным, очень интересным абсолютно все, что было в Колби, а мне это было в новинку, ведь я видела это всю свою жизнь. И историю родного города тоже знала.

Например, это место, куда он привел меня на свое первое свидание. Эти стол и стулья стояли здесь не просто так – годом раньше здесь была съемка, и они были частью декораций. Затем их отнесло к дюнам ужасным штормом, который разыгрался в сентябре, и никто не стал их искать. С вероятностью в 99% это были именно они, непонятно было лишь то, каким чудесным образом они не пострадали и не развалились в процессе экстремального путешествия.

Тео восторгался всем: поездкой вдоль океана на автомобиле, пустынной дорогой вечером, кинотеатром под открытым небом, где можно смотреть фильмы из машины. Мы битых десять минут разглядывали трещину на стене в кафе, и ему это и в самом деле было интересно! Забавно, что у меня с этими местами были совершенно другие ассоциации: в кафе мы пришли с Люком на одно из наших первых свиданий (и на многие последующие), а кинотеатр был связан для меня с первой в жизни прогулкой допоздна и первым похмельем (чем я не горжусь). Я не спешила рассказывать об этом Тео, а вот он делился со мной каждой мелочью, которая привлекла его внимание. Таков уж он был, и его энтузиазм, кажется, не иссякал никогда. Тогда, в магазине Герта, меня удивил его восторг, но я подумала, что это была радость, связанная с находкой, полезной для фильма. Однако оказалось, что Тео вел себя так всегда. Он просто был таким человеком, а я рядом с ним становилась похожей на него, разделяя его энтузиазм и оптимизм. Пусть даже иногда мне и казалось это невероятно глупым.

- Итак, - сказал он тогда на нашем первом свидании, поднимая бокал. – Тост. За Самое Лучшее Лето. И за тебя.

- И за тебя, - повторила я. Мы чокнулись бокалами и сделали по глотку. Вкус вина до сих пор был мне непривычен, любовь Тео к красному вину я пока не разделяла.

- Ах, да, чуть не забыл, - он поставил бокал на стол и открыл белый бумажный пакет. – Я принес нам закуску.

- Закуску?

- Да, - он открыл пакет. – Мои родители каждый вечер между пятью и шестью часами накрывают на стол, у них там обычно напитки и закуска. Как правило, мартини, оливки, какие-нибудь бутерброды с лососем, ну и так далее.

Я никогда не ела ничего подобного, но не стала делиться этим фактом.

- Правда?

Он кивнул и достал из пакета контейнер.

- Не переживай, это не то, что я принес нам. Их еда… Она не для всех.

Я улыбнулась в ответ на это. Пока Тео выставлял контейнеры на стол, я вспомнила о папе, сидевшем с двумя бутылками холодного пива по вечерам. Ничего общего с родителями Тео, надо думать. Впрочем, я и не надеялась на большое сходство между нашими семьями.

Тео вырос в Нью-Йорке и окончил частную школу. Его отец был психиатром, мама – редактором в издательстве, специализировавшемся на выпуске книг о путешествиях и искусстве. Он был поздним ребенком, родители называли его «Наш приятный сюрприз», и Тео рос в окружении симфоний, картинных галерей и опер. У них не было телевизора, когда сын был маленьким, а фаст-фуд никогда не оказывался на полках их холодильника. Свою первую сырную палочку Тео попробовал со мной пару дней спустя после нашего первого свидания.

Не то что бы я специально хотела накормить его чипсами, просто упаковка их оказалась со мной, когда я заехала за ним. Вот, кстати, еще один факт о Тео: он не водил. Во всяком случае, водил неуверенно. У него были права, но за все то время, что он провел в Колби, они редко использовались. Ему было комфортнее на пассажирском сиденье, чем за рулем. Впрочем, меня это не смущало, ведь мне нравилось водить. С Люком мы постоянно спорили о том, кто поведет машину, и если я оставалась на пассажирском сиденье, то постоянно смотрела в зеркало заднего вида и на спидометр.

Так вот, в тот день, когда я заехала за Тео, он увидел пакетик с сырными палочками у меня на коленях и поинтересовался:

- Это твой ужин?

- Нет, просто перекус, - я закинула одну в рот. – Хочешь?

- Давай.

Я протянула ему пакет и наблюдала, как он осторожно достает сырную палочку, разглядывает ее, кладет в рот, осторожно жует и прогладывает.

- Хм. Интересно.

- Что?

- Вот эта… Штука.

- Сырные палочки, - улыбнулась я, заводя мотор. – И что, странный вкус у них?

- Не знаю. Это первое, что я когда-либо ел из чипсов.

Я так и нажала на тормоз.

- Ты никогда не пробовал чипсы?

- Ну, теперь уже пробовал.

- Тебе двадцать один, - поразилась я. – И это – первый раз?!

- Ага, - он расплылся в улыбке. – А что, это странно?

Да, подумала я. Но вслух сказала:

- Не то что бы странно, скорее, неожиданно. Просто это, ну, вроде как часть нашей жизни. Они, - я указала на пакет, - всегда были у нас дома, даже когда мы были маленькими.

- Ну надо же, - он снова посмотрел на чипсы. – Они такие… Оранжевые.

- Это же сыр.

- Да. Конечно.

Вот в тот момент я и поняла: его жизнь была далека от моей. Он не знал сырных палочек, а я не знала оливок и лосося. Забавно. Но все же мы стали ближе друг другу, даже несмотря на столь явные различия.

В том пакете, что Тео принес на наше свидание, оказалась еда на вынос из ресторана, где он покупал еду для Айви в тот вечер, когда на парковке встретились я, Люк, отец и он сам.

- Бобы с васаби, ореховый микс, креветки и твое любимое куриное сате, - с улыбкой перечислил он.

- Ого, - честно говоря, бургеры были мне по душе больше, чем куриное сате, которое я взяла тогда, лишь чтобы показать пример Бенджи, и уж тем более бобы с васаби. Но я не сказала ни слова. – Выглядит аппетитно.

- Это твой телефон?

- Что?

Тео кивнул на мой карман.

- У тебя телефон звонит, кажется.

- О. Точно, - я вынула мобильник. И как я не услышала, что он звонит у меня в кармане? – Извини, - я отключила телефон. – Это отец. Оставит сообщение, ничего страшного.

- Ты не хочешь с ним разговаривать?

Я попробовала бобы с васаби, затем глотнула еще вина. Не помогло.

- Мы редко разговариваем, если честно.

- Да? – удивленно переспросил он. – А вы выглядели, как настоящие друзья. Ну, в тот день, когда он приехал помочь Клайду с потолком.

- Это был папа, - я подцепила вилкой кусочек курицы.

- Твой… - нахмурился он. – Ах, да, их ведь двое.

- Папа только один. И отец один.

- Слова почти одинаковые, - заметил Тео.

- Но значения разные. Во всяком случае, в моей жизни, - с каждой секундой я чувствовала себя менее и менее голодной. – Долгая история.

- Ну, у нас есть время, - Тео сделал глоток вина. – В смысле, если ты хочешь рассказать об этом.

На самом деле, я не хотела. Но вдоль дороги шла женщина, и она откровенно разглядывала нас и наше свидание, так что мне нужно было отвлечься.

- Отец и мама познакомились в юности, здесь, в Колби. Он поступал в университет, а она шла в последний класс школы. Но, когда она забеременела, он исчез из нашей жизни. Мама вышла замуж за папу, когда мне было три, а с отцом у меня не так уж много общего. Все связано со школой, в основном.

- Со школой, - повторил Тео, подливая еще вина. Я кивнула.

- Да. Я училась, читала, узнавала новое. В шестнадцать он посоветовал мне присмотреться к колледжам, покупал книги для подготовки, давал ценные советы, хотел, чтобы я поступила в Университет Лиги Плюща.

- Разве это плохо?

Я взглянула на Тео. Он слушал меня, водя пальцем по ободку бокала с вином. Это, видимо, было его привычкой, словно вино от этого стало бы приятнее на вкус.

- Нет. Но, когда я поступила в Колумбию, оказалось, что он не может платить за мое обучение, хотя и обещал это сделать. А затем, вместо того, чтобы что-то объяснить, он просто исчез.

Теперь Тео по-новому взглянул на меня.

- Ты поступила в Колумбию?

Не уверена, с восхищением или с подозрением это было сказано, но неважно.

- Да.

- Ого. Да, ты и впрямь хорошо знаешь словарные слова.

- Неплохо.

- Так почему ты туда не пошла?

- Я не смогла бы оплатить обучение.

- Ну, есть же студенческие ссуды для этого. Кредит частенько является частью высшего образования.

- Вряд ли в моей семье это так, - пожала плечами я.

- Твои родители не хотели, чтобы ты училась в Колумбии? – пораженно переспросил Тео. – Они хоть знают, как сложно туда поступить?

- Мой папа – плотник, - напомнила я. – А Калифорнийский университет предлагает мне полную стипендию. Нет смысла влезать в долги при таком раскладе.

- Да, но это далеко не тот уровень. В смысле, без обид, но, если честно… - он покачал головой. – Далеко не тот.

- Да. Наверное, - я прикусила губу. Тео смотрел на меня, но я отвернулась, глядя на океан и изо всех сил стараясь ровно дышать. Вот она я: сижу за столом, прибитым к берегу во время шторма, пью вино, которое мне не нравится, и ем еду, которую терпеть не могу, а еще вспоминаю худшую часть прошлого года. Иногда бывает так, что ты смотришь на все, что теперь тебя окружает, и не понимаешь, как там оказался.

- Ого, - выдал Тео, спустя секунду. Я все еще изучала волны. – А вот и наша Первая Ссора. И это лишь Первое Свидание!

Да. Каждый момент был обозначен большой буквой. Я поняла, спасибо.

- Разве мы поссорились?

- Я обидел тебя, - это было утверждение, а не вопрос. Я посмотрела на него. – Прости, Эмалин. Я просто… Образование – важная вещь в моей семье.

- Понимаю.

- И, - добавил он, - я не поступил в Колумбию.

- Нет? – я удивленно подняла брови.

- По баллам рассчитывать было не на что, - он вздохнул. – Это был мой первый выбор, на самом деле.

- Не может быть!

- Точно. Не пойми меня неправильно, мне нравится в Нью-Йорке, но иногда я жалею об этом.

Я ничего на это не ответила, посмотрев на стол. Ветер от океана принес туда несколько песчинок, и я провела по ним пальцем.

- Наверное, многие люди нашли бы способ учиться в Колумбии. Но у меня бы так не вышло. Плюс к тому, он исчез, ничего не объяснив… От этого стало только хуже.

- Слишком серьезное обещание, чтобы нарушить его, - согласился Тео.

- Он не пришел и на мой выпускной. На приглашение так и не ответил. Я вообще ничего от него не слышала вплоть до того дня, когда ты впервые его увидел у ресторана.

- Серьезно? Тогда, пару недель назад? – я кивнула. – Ничего себе.

- Да.

Он помолчал.

- Он хотя бы сказал тебе, что произошло? В смысле, почему он внезапно не смог оплатить твою учебу.

Я покачала головой.

- Сейчас я знаю, что его брак распался, но он никогда не называл это причиной. Он вообще не заговаривал об университете. Тема всплывала несколько раз, но ее обходили стороной, вот и все.

Пауза. Затем Тео произнес:

- Наверное, он просто смущен, ему стыдно.

- Почему ты так думаешь?

- В этом есть смысл, - сказал он. – Смотри: парень, который не исполнял родительские обязанности. Наконец, у него появился шанс, пусть и спустя годы. Он собирается использовать этот шанс и помочь тебе с колледжем. Конечно, это не исправит всего, но хотя бы что-то. Колумбия – это Колумбия. Мечта исполнилась, разве нет?

Едва ли, подумала я, но вслух не сказала.

- Но затем, - продолжил Тео, - он и здесь не справился. Унижение и позор. Вот и все.

С минуту я обдумывала его слова.

- Все было нормально, пусть даже я и буду учиться в Калифорнийском университете. Я бы сказала ему об этом, если бы он был честен со мной!

- Готов поспорить, ему было важно, чтобы ты оказалась не в каком-то университете, а именно в престижном, не в хорошем, а в отличном, - заспорил Тео. – У него был шанс дать тебе ту жизнь, которой ты заслуживаешь, но он упустил его. Неудивительно, что теперь ему так стыдно, ведь он мог бы и искупить свой проступок.

- Дело-то даже не в нем.

- Верно. Но смысл в том, что мы все люди, мы все эгоисты. Мы всегда заботимся о том, чтобы было хорошо нам, - он подался вперед, глядя на меня. – Я не говорю, что он поступил хорошо. Я имею в виду… Возможно, все запутаннее, чем ты думаешь.

- Даже если так все и было, он мог бы сказать, - твердо заявила я, устав от этого разговора. – Он взрослый человек и может подобрать слова.

- Абсолютно верно, - согласился Тео. – Но он сейчас здесь, верно? Может, он хочет все исправить? Снова хочет попытаться.

- Возможно. Но я бы не стала на это рассчитывать.

Тео подцепил креветку.

- Извини. Мой оптимизм иногда раздражает.

Мне вспомнился Бенджи, который пытался развлечься всеми возможными способами. А еще я подумала об отце и родителях Тео – и он, и мой брат, выросли в семьях со строгими правилами, хотя их и окружала изысканность и лоск большого города. Наверное, в этом было что-то очень значительное, вот только я не чувствовала в себе желания разбираться в том, что именно.

- Не раздражает, - сказала я. – Просто это непривычно.

Тео улыбнулся, встал со своего места и поднял бокал. Я сделала то же самое.

- За оптимизм!

- За оптимизм, - мы чокнулись бокалами, затем он забрал бокал из моей руки и, приподняв мой подбородок, поцеловал меня. Я закрыла глаза, позволив себе забыть, кто я, где я и что я делаю. Это было почти легко, вот только песчинки покалывали лицо и напоминали о настоящем. Наверное, прошлое и настоящее остается с нами точно так же – ты не видишь его, но оно всегда рядом.

* * *

Проснувшись следующим утром, я услышала звук передвигаемой мебели. Субботнее утро, семь тридцать. Я проснулась. Уснуть под этот скрежет все равно бы уже не удалось, и я пошла выяснять, в чем дело.

Однако далеко мне уйти не удалось. Дверь открылась лишь на пару сантиметров, а затем наткнулась на что-то, что мешало ей распахнуться дальше. Я надавила снова. Бесполезно. Наконец, приложив все усилия, я открыла ее настолько, чтобы можно было хотя бы выглянуть наружу.

- Какого черта? – завопила я, глядя на собственное отражение. Кто-то вытащил из гостиной всю мебель, и теперь мою дверь блокировала тумбочка с зеркалом, ей помогал кофейный столик, несколько стульев оказывали моральную поддержку, а завершал эту баррикаду стол, раньше стоявший в гостиной. – Эй!

Нет, это было бесполезно: за шумом меня не было слышно. Дверь не открывалась. Я никогда не боялась замкнутых пространств, но теперь, кажется, это меня нервировало. Ладно. Окно – так окно.

Наверное, вылезать из окна собственной комнаты, потому что дверь заблокирована, странно, не говоря уж о виде, который открывался соседям. Но, если честно, я едва задумалась об этом, перекатываясь через подоконник в пижаме. Мистер Варенс, наш сосед, подстригал розы в саду и помахал мне в знак приветствия. Я помахала в ответ, отряхнулась и, как ни в чем не бывало, подошла к черному ходу у кухни.

Мама сидела у раковины, мыла чашку. Она не заметила меня, стоящую за дверью, пока не выключила воду и не повернулась в мою сторону.

- Боже мой! – воскликнула она, подпрыгнув от неожиданности. – Ты напугала меня до смерти!

- Мне пришлось вылезать через окно, потому что дверь в комнату была забаррикадирована, - пояснила я. Мама выглянула из кухни: в коридоре папа как раз перетаскивал диван на улицу.

- Ох, - вздохнула она. – Прости, он, наверное, думал…

- Можно, я войду? – перебила я.

- Разумеется, - она повернула замок и придержала дверь для меня. – Он, наверное, думал, что ты уже ушла.

- Моя машина стоит там, - махнула я рукой за окно. – И еще нет даже восьми. И сегодня суббота.

- За всем этим стою не я, - с сожалением улыбнулась мама, - поговори с ним.

В кухню вошел Моррис.

- Хорошо выглядишь, - заметил он, окинув меня взглядом. – Ты всегда спишь в траве?

Я оглядела себя. Ну да, правильно, пока я пробиралась по подстриженной вчера траве, успела местами окрасить пижаму в зеленый.

- А ты что тут делаешь?

- Работаю, - отозвался он, как будто это было обычным делом.

- Ну ладно, теперь давай-ка… - вслед за ним вошел папа, но остановился, увидев меня. – Ого! Что с тобой случилось?

- Пришлось вылезать из окна, - сумрачно сказала я.

- Почему это? – я лишь посмотрела на него. – А, ну да, точно. Коридор. Ну, ты же знаешь, что я сегодня занимаюсь полами, нужно было вывезти мебель.

- Откуда я должна была это знать?

- Про полы?

- Да.

- Потому что стены наверху мы покрасили, теперь настала очередь пола.

Можно подумать, это все объясняло для меня.

- Пап, я же не плотник.

- Нет, - потянулся он, - но ты оказалась на нашем пути, – он подмигнул и хлопнул Морриса по плечу. – Пойдем.

Мы с мамой налили себе кофе и направились в комнату Эмбер.

- Было бы неплохо, если бы он записку оставил, что ли, - проворчала я.

- Думаю, он хотел предупредить тебя вчера вечером, - отозвалась мама. – Но ты вернулась… Поздно.

Ой. Я прикусила губу. Ну да, верно, с Лучшего Первого Настоящего Свидания я и впрямь вернулась уже тогда, когда папа лег спать – а он редко ложился спать раньше, чем все члены семьи приходили домой.

- Потеряла счет времени, - смущенно пробормотала я. – Прости.

Мама ничего на это не ответила и открыла дверь в комнату Эмбер. Сестра – теперь блондинка – сидела на кровати, листая журнал. Мы с мамой сели по разные стороны от нее.

- Я просто не понимаю, - сказала я, глотнув кофе, - почему нельзя все оставить, как есть.

- В смысле?

- Ну, папа. Почему он не может оставить дом в покое. Почему это, - я махнула рукой в сторону двери, за которой бушевал ремонт, - продолжается вечно. Риторический вопрос.

Мама пожала плечами.

- У летчика есть небо, у папы есть талант плотника.

- Но все было хорошо и с предыдущим вариантом! И с тем, который был до него, если честно.

- «Хорошо» - это не самый приемлемый вариант, - заметила мама. – Папа хочет, чтобы все было отлично. Чтобы мы могли видеть прекрасную комнату, в которой будет приятно находиться.

- Пока что мы видим мебель посреди коридора, и среди нее не то что бы приятно находиться.

- А по тебе и не скажешь, мисс Кое-как-выбралась-из-своей-комнаты, - съязвила сестра. Я толкнула ее в бок.

- Поговори еще тут.

- Кто бы возмущался, - расхохоталась Эмбер. – Я, в отличие от тебя, спала ночью, когда ты только пришла домой. Кое-кому, знаешь ли, на работу сегодня.

Одно утро в неделю Эмбер проводила в местном салоне красоты, укладывая волосы посетительницам – это было частью ее практики в школе косметологии. Однако об этом несчастном утре она говорила так, словно трудилась там не покладая рук двадцать пять часов в сутки восемь дней в неделю. Я снова толкнула ее. Эмбер толкнула меня в ответ.

- Девочки, - предупредила мама, как предупреждала миллионы раз.

Какое-то время мы сидели в тишине. Наконец, мама вздохнула.

- Я и правда, редко вижу тебя, Эмалин. Скучаю по тебе, милая.

- Мы же видимся на работе каждый день.

- Верно, – согласилась она. – Но это ведь не одно и то же. К тому же, ты уезжаешь в конце лета.

- Мам, сейчас июнь, - напомнила я. – А я уеду в августе. До этого еще недели!

- И теперь у тебя новый парень, - отозвалась она, поднося чашку к губам.

Я взглянула на нее.

- Тео тут не при чем.

- А вот мамина несправедливость очень даже причем, - хихикнула Эмбер. – Эмалин уезжает, но все остальные-то на месте!

- Но она уезжает, - мама со вздохом пожала плечами.

- Когда Марго отчалила в колледж, все было хорошо.

- Я набрала семь килограммов!

Да, и правда. Я совсем забыла о маминой привычке заедать стресс батончиками Twix.

- Нечестно использовать такие аргументы. Ты сама бы расстроилась, если бы я не поехала в колледж.

- Ты же любимица, - вставила Эмбер.

- Нет у меня любимчиков, - шикнула на нее мама, а для меня добавила: - Я просто надеялась видеть тебя чаще дома, к тому же, вы с Люком расстались, но теперь… - она замолчала.

- Значит, дело в Тео, - подытожила я.

- Ага, - согласилась сестра.

- Не то что бы, - запротестовала мама. – Он милый парень, и я хочу, чтобы ты была счастлива. Просто это… другое.

Я уже устала слышать от всех, что Тео – это «другое». Во-первых, я чувствовала себя счастливой, а у молодого человека я, кажется, была одна – и это не могло не радовать. У Люка, конечно, были недостатки, но он был знакомым, а Тео был и впрямь другим, однако мне нравилось узнавать его. Вот только другие почему-то это порицали.

- Люк мне изменил, - напомнила я маме. – С той девушкой, в «Таллихо».

- Плюс к тому, - добавила Эмбер, - у него уже новая подружка.

Я резко повернулась к сестре.

- Что?

- Ты не знала? – я покачала головой. – Ох. Прости.

- А кто это?

- Подруга Брук, Жаклин Бест, мы учились с ней вместе. Ну, ты знаешь ее, наверное, она такая рыжеволосая, симпатичная. Водит черный «седан».

Ничего из этого не помогло мне представить загадочную девушку, и я этому, в общем, порадовалась. Иногда лучше не знать дьявола – или девушку – в лицо.

- На полке стоит ежегодник, можешь посмотреть, - предложила Эмбер. – Раскритиковать ее наряд или замазать чем-нибудь глаза.

Именно так бы она и сделала – половина девичьих фотографий в ежегоднике Эмбер были украшены таким образом. У моей сестры был длинный список врагов, точнее, врагинь.

- Нет, спасибо, - отказалась я. – Я ведь тоже двигаюсь дальше.

Сестра пожала плечами.

- Как хочешь.

Я посмотрела на маму и откинулась на кровать.

- Я думала, ты будешь рада, что я не сижу безвылазно дома, оплакивая разбитое сердце.

- Разумеется, я рада, - сказала она. – Просто… - и снова она замолчала. Предложения, оборванные на середине – хуже всего на свете. Тебе словно нужно заполнить пропуски в задании из рабочей тетради, но ты понятия не имеешь, чем их заполнять.

- Просто – что? – уточнила я.

Несколько долгих мгновений было тихо, единственный звук доносился из-за двери, где папа с Моррисом двигали мебель.

- Просто ты все еще моя маленькая девочка. И я буду по тебе скучать. Вот и все.

Я закусила губу.

- Я тоже буду по тебе скучать. Но ведь я еще никуда не уехала.

Сев на кровати, я увидела, что мамины глаза наполнились слезами. Отставив чашку на столик Эмбер, я обняла маму.

- Я люблю тебя, - прошептала она, обнимая меня в ответ. – А ты сможешь дотянуться до Луны – и выше.

- И выше, - согласилась я.

Мы сидели так с минуту, пока сестра сонно не завозилась на кровати.

- Принесите мне кофе, что ли, - буркнула она. – Оккупировали тут мою кровать…

Мама подтолкнула ее локтем, и сестра рассмеялась.

- Хорошо. Но лишь потому, что мне все равно нужно идти.

Мы вышли из комнаты сестры: мама – на кухню, а я направилась на улицу. Часть мебели папа с Моррисом вытащили на подъездную дорожку. Высокое голубое небо и яркая зеленая трава едва ли нуждались в переработке, как полы в нашем доме, но, тем не менее, всегда казались разными. Может, в этом и есть весь смысл? Ты думаешь, что что-то непоколебимо и неизменно, а на самом деле оно каждый раз способно предстать в новом свете.