Глава 7. Венчание состоялось две недели спустя в семейной церкви, расположенной рядом с замком

Венчание состоялось две недели спустя в семейной церкви, расположенной рядом с замком. Свадьба была довольно скромная, присутствовали только близкие родственники и друзья со стороны жениха. Со стороны невесты никого не было.

Рамон спрашивал Лорен, хочет ли она пригласить кого-нибудь из Англии, но она решила не делать этого. Ей трудно было бы разыгрывать роль счастливой невесты перед семьей и друзьями. Гордость заставляла ее скрывать тот факт, что сказочная свадьба с красавцем герцогом из Испании — всего лишь вынужденный брак ради блага сына.

— Я не хочу, чтобы мама и Алан прервали круиз, — объяснила она Рамону, когда они обсуждали приготовления к свадьбе.

— Кто такой Алан? — поинтересовался он.

— Мой отчим. Мама вышла за него замуж два года назад, и эта поездка — запоздалое свадебное путешествие.

— А где твой отец? — Рамон заметил, что Лорен напряглась. — Он умер?

Она не знала. Она ничего о нем не слышала с того самого дня, когда он покинул их.

— Мои родители развелись, — коротко ответила Лорен и постаралась сменить тему разговора.

Был ясный весенний день, и солнце сияло на безоблачном небе, когда Лорен прибыла в церквушку в сопровождении шафера.

Несмотря на теплую погоду, молодую женщину знобило. Сердце уходило в пятки от страха, пока она шла по проходу под любопытными взглядами гостей. Ее глаза остановились на красивом серьезном мужчине, ожидающем ее у алтаря. На несколько секунд нервы подвели Лорен, и у нее появился соблазн убежать. Но она поймала взгляд Мэтти, сидящего на коленях у Кэти Моррис. Лорен скорее умрет, чем разлучится с сыном, и ей придется выйти замуж за Рамона.

Юбка шелкового подвенечного платья цвета слоновой кости шуршала при ходьбе. Лорен собиралась надеть сиреневый костюм, который она купила к свадьбе матери два года назад, однако Рамон заявил, что его невеста должна выглядеть роскошно, и пригласил в замок известного кутюрье. Результатом визита явилось обманчиво простое платье, подчеркивающее ее тонкую талию. Декольте было отделано кристаллами, которые сверкали, как капельки слез.

Она остановилась рядом с Рамоном. Что-то мелькнуло в его карих глазах, когда он посмотрел на нее, но это было настолько мимолетно, что Лорен ничего не поняла. Через несколько мгновений начался обряд венчания.

— Ты не собираешься падать в обморок, не так ли? — тихо спросил Рамон, когда они вышли из церкви и остановились на ступенях, позируя фотографам.

«Лорен напоминает призрака», — мрачно подумал он.

Рамон винил себя за спешку со свадьбой. Следовало бы подождать, пока Лорен окончательно не поправится. Он уверял себя, что его нетерпение вызвано исключительно беспокойством за будущее Матео, но это была не вся правда. Его тянуло к Лорен, как ни к какой другой женщине. Когда она шла к алтарю в подвенечном платье, медовые локоны обрамляли ее лицо, а серые глаза смотрели на него. У Рамона перехватило дыхание.

На шее Лорен подрагивала жилка — единственный признак того, что она нервничает. Заметив это, Рамон расчувствовался. Он шантажом заставил ее выйти за него замуж, грозя судебной тяжбой, и до последнего сомневался, не откажется ли она. Но Лорен пришла в церковь, и, когда она посмотрела на него и осторожно улыбнулась, он ощутил давящую тяжесть в сердце.

— Со мной все в порядке, — заверила его Лорен.

Ни за что на свете она не призналась бы, какая волна эмоций захлестнула ее, когда священник объявил их мужем и женой.

Лорен взглянула на букет роз в руках и вдохнула их изысканный аромат.

— Спасибо за цветы, — пробормотала она робко. — Это был приятный сюрприз.

Дворецкий передал ей цветы, когда она направлялась в церковь, сообщив, что букет — от герцога.

Лорен вспомнила, как Рамон послал ей тридцать семь красных роз в тот день, когда они познакомились. В букете была записка. Он пригласил ее на ужин. Может быть, розы в день свадьбы имеют особое значение?

— Было бы странно, если бы моя невеста осталась без цветов, — холодно сказал он.

Лорен, услышав это, тем не менее продолжала улыбаться. Она взяла себя в руки и отбросила сожаления о том, чего не может изменить.

После венчания состоялся торжественный обед в замке. Повара превзошли самих себя, и блюда были великолепны. Напоследок подали пятиярусный торт, который Рамон и его супруга разрезали вместе.

Лорен догадывалась, что среди гостей ходят сплетни, касающиеся того, что герцог де Велакес женится на матери своего сына, рожденного почти год назад, и его жена не принадлежит к испанской аристократии. Но, по крайней мере, ей никто ничего не сказал, и все выглядело так, будто родственники Рамона рады принять ее в свою семью.

Только единственная гостья не разделяла всеобщее веселье. Во время праздничного обеда Лорен несколько раз ловила на себе взгляды очень красивой испанки, пристально рассматривающей ее.

— Пилар выглядит ослепительно, не так ли? — пробормотала Джанита, присоединившись к Лорен у открытого французского окна, и выглянула на террасу, где Рамон сосредоточенно беседовал с грациозной, элегантной женщиной, копна черных кудрей которой спускалась до середины спины. — Ты, вероятно, слышала о ней или видела ее фотографии, — продолжила сестра Рамона. — Пилар Фернандес — топ-модель мирового уровня. Только с ее фантастической фигурой можно носить такие короткие юбки. Я полагаю, теперь она с головой уйдет в модельный бизнес, так как… — Она запнулась.

— Теперь?

— Теперь, когда Рамон женился на тебе, — пробормотала Джанита, сожалея, что затронула эту тему. — Были кое-какие ожидания… Пилар ценят кутюрье всего мира, и, думаю, она будет посещать замок так же часто, как раньше.

Слова Джаниты не сильно обнадежили Лорен. Рамон уверял ее, что отношения с Пилар — не более чем дружба, но, очевидно, дело обстояло не совсем так, поскольку были ожидания, что он выберет Пилар в жены.

Это было бы логично. Пилар принадлежала к тому же кругу, что и Рамон. Элегантная, утонченная, образованная, она идеально подходила на роль герцогини. В добавление ко всему, она была сногсшибательно красива.

Сомнения охватили Лорен. Она не могла конкурировать с Пилар ни в каком смысле. Молодая женщина взглянула на свою руку. Рядом с вызывающе дорогим старинным перстнем красовалось широкое обручальное кольцо из белого золота.

Ревность охватила Лорен, когда она увидела, как испанка положила руку на плечо Рамона и придвинулась ближе, шепча что-то ему на ухо. Внезапно Лорен почувствовала себя, как в тот день, когда она, четырнадцатилетняя, в новом платье, разносила сладкие пирожки на рождественской вечеринке, которую устроили ее родители. Мама хлопотала у праздничного стола, но улыбка ее стала натянутой, когда она подошла к Лорен и спросила, не видела ли та отца.

— Я поищу его, — обещала Лорен.

Она обшарила дом в поисках Донни и обнаружила его в оранжерее — с Джин. Большегрудая блондинка работала секретаршей в гольф-клубе. Джин прижималась к ее отцу и что-то шептала ему на ухо. А отец улыбался.

— Привет, малыш. Что ты нам принесла? Пирожки? — Донни подошел к ней, загораживая Джин, лихорадочно расправляющую платье.

Тогда Лорен ничего не поняла, но после того, как отец бросил жену и дочь ради стриптизерши, она вспомнила этот эпизод, и мать объяснила ей, что Джин была одной из многочисленных любовниц Донни…

Роясь в недрах памяти, Лорен вышла на террасу и побрела прочь. Неожиданно кто-то заговорил с ней. Ее сердце екнуло, когда она подняла голову и встретила надменный взгляд Пилар.

— Матео очаровательный ребенок. Рамон, очевидно, гордится им, — холодно проговорила испанка.

— Мы оба гордимся, — вежливо ответила Лорен, чувствуя себя неловко.

— Рамон женился на вас, чтобы заполучить сына, конечно.

Это звучало как утверждение. Лорен промолчала. Глаза Пилар походили на отполированный черный гранит.

— А как вы собираетесь справляться с обязанностями герцогини? — продолжала она. — Я полагаю, жизнь в Лондоне не подготовила вас к этому.

— Я уверена, что как-нибудь справлюсь, — сказала Лорен.

Пилар пренебрежительно пожала точеными плечами:

— Возможно, вы будете герцогиней не очень долго, поскольку сын теперь принадлежит Рамону.

Лорен стало очень холодно, словно туча закрыла солнце.

Самым крупным предметом мебели в громадной спальне Рамона была кровать под бархатным балдахином. «Кровать слишком велика для одного человека, но, возможно, Рамон нечасто спал в ней один», — мрачно подумала Лорен. Неужели Пилар Фернандес разделяла с ним это ложе в течение восемнадцати месяцев, что они провели врозь?

«Так, остановись!» — приказала себе Лорен. Она раздувает из мухи слона, поверив злобной реплике Пилар.

Рамон был до сих пор внизу, прощался с последними гостями, но через несколько минут он присоединится к ней. После стычки с прекрасной испанкой Лорен сделала над собой усилие и вернулась на праздник. Она улыбалась и смеялась, пока челюсти не стало сводить от боли, и заверяла проницательного Рамона, что все идет замечательно. Он торжествовал.

С тяжелым вздохом Лорен прошла в смежную комнату, которая, как объяснял Рамон, была спальней герцогини. Она не знала, была ли Пилар его любовницей, и не хотела это знать. Но не могла забыть Рамона, стоящего рядом с испанской красавицей.

Лорен отчаянно захотелось снять свой пышный наряд. Это платье и розы были частью иллюзии, созданной Рамоном, хотевшим, чтобы все поверили, что герцог де Велакес и его супруга счастливы. Но она-то знала правду и трясущимися руками стала снимать подвенечное платье и тончайший кружевной бюстгальтер. Лорен порылась в ящиках и вытащила просторную хлопчатобумажную ночную рубашку, которую вместе с другими ее вещами прислали из Англии.

Она стояла перед туалетным столиком и причесывалась, когда вошел Рамон.

— Не совсем то, что я рассчитывал увидеть, — протянул он, оглядев мешковатую ночнушку, полинявшую от многочисленных стирок. — Твой выбор оставляет желать лучшего, querida. Хотя даже это неподобающее случаю одеяние не уменьшает моего желания, — добавил он иронично, когда она повернулась лицом к нему, и он заметил неясные очертания сосков под тонкой тканью.

Рамон ослабил узел галстука, расстегнул верхние пуговицы рубашки и прислонился к притолоке. Темные волосы спадали на его лоб, в глазах горел чувственный огонь. Он выглядел настолько сексуально, что у Лорен подкосились ноги от пронзительного желания, и она презирала себя за эту слабость.

— Чего же ты ждал? — поинтересовалась она. — Что ты ворвешься сюда и потребуешь исполнения супружеских обязанностей?

Рамон прищурился. Интуиция не обманула его. Что-то расстроило Лорен во время свадебного приема. Сейчас она раздражена и находится на грани нервного срыва.

— Не потребую, — спокойно возразил он. — Я не думаю, что мне это понадобится. Ты — моя жена, и я предполагал, что мы проведем нашу первую брачную ночь, предаваясь страсти, которая всегда пылала в наших телах.

— Я — твоя жена, потому что ты решил сделать Мэтти своим наследником, — упрямилась Лорен.

Рамон сжал зубы:

— Он мой сын и по праву является моим наследником. Если бы не ты, все было бы по-другому.

— Ты четко мне дал понять, что я могу быть только твоей любовницей. В твоих глазах я была недостаточно хороша для великолепного герцога де Велакеса. Естественно, я была убеждена, что ты будешь чувствовать то же самое по отношению к моему ребенку.

Лорен наконец поняла, в чем причина ее обиды. Рамон женился на ней из-за ребенка. Без Мэтти он по-прежнему рассматривал бы ее как любовницу.

— Я не думаю о Матео как о своем ребенке или твоем. Он — часть и тебя, и меня, и мы поженились, чтобы вместе заботиться о сыне, — сказал Рамон. Его акцент неожиданно стал очень заметным. — Я думаю, мы обязаны сделать все, чтобы у нас были хорошие отношения.

— А что с сексом? — пробормотала Лорен едко.

— Секс — основа. С него все начинается. Я увидел тебя в ночном клубе и захотел так, как никогда не хотел ни одну женщину. — Он сделал паузу и добавил мягко: — И до сих пор хочу. А ты, Лорен, судя по всему, настроена отрицать, что тоже хочешь меня.

Она не рискнула посмотреть на Рамона и уставилась в пол потухшими, растерянными глазами. Может быть, он прав? Секс был только началом. Он связывал их в течение шести месяцев. А по прошествии полутора лет не было никаких признаков того, что желание Рамона пошло на убыль.

И справедливо ли ополчаться на него из-за того, что он не любит ее? Справедливо ли отвергнуть его и избегать того, чего они хотят оба, только потому, что Рамон может оказаться таким же закоренелым ловеласом, как ее отец?

— Я не прекрасная аристократка голубых кровей, — пробормотала Лорен, будучи не в силах забыть о Пилар.

— Для меня ты самая красивая женщина в мире, — убеждал ее Рамон. — Твоя кровь может быть хоть светло-зеленой, меня это не интересует. Ты — мать моего сына. И эта причина будет самой весомой для меня всю жизнь.

Волосы спадали на спину Лорен, словно река из золота. В глазах мелькала озабоченность. Но Рамон до боли желал обладать ею.

— Я взял на себя обязательства, Лорен, и я хочу преодолеть наши разногласия, сделать наш брак счастливым, — строго сказал он. — Но и ты должна хотеть этого, потому что семью создают двое. — Их взгляды встретились, и она уловила скрытую теплоту в его глазах. — Ты хочешь сделать наш брак удачным?

Она могла сказать «нет», цепляясь за свою гордость, или могла согласиться с Рамоном. Выбор оставался за ней.

— Да, — прошептала Лорен и затрепетала, увидев, как засияли его глаза.

— Тогда иди ко мне, — попросил Рамон. Он двинулся к Лорен, встретил ее в середине комнаты и обнял. — Ты выглядела такой красивой сегодня, querida. Должен признаться, что, увидев тебя в подвенечном платье, я тут же начал мечтать, как сорву его с тебя. — От чувственной улыбки мужа у женщины перехватило дыхание. — Но для меня будет еще большим удовольствием снять это уродство, — прорычал он, стянув с нее ночную рубашку и жадно рассматривая крепкие груди, плоский живот и крошечные кружевные трусики.

Рамон со стоном подхватил ее на руки и понес к кровати. Опустив Лорен на матрас, он лег на нее, прижавшись к губам женщины в головокружительном сексуальном поцелуе. Затем Рамон поднял голову и несколько минут любовался Лорен.

— В постели мы всегда понимали друг друга лучше, — слегка улыбнувшись, заметил он.

— Тогда люби меня, — предложила она нежно.

Рамон издал горловой стон и опять прильнул к ее губам. «Как мне нравится его манера целоваться!» — расчувствовалась Лорен. Ее инстинкты возобладали над рассудком. Она обняла его за шею и прижала к себе так крепко, что слышала гулкое биение мужского сердца, звучавшее в унисон с ее собственным.

Лорен задрожала от предвкушения, когда Рамон накрыл ладонями ее груди.

— Шикарные — и мои, — довольно пророкотал он и очертил пальцем розовые соски так, что они мгновенно набухли. — Имей в виду, что твой муж — страшный собственник, querida, — предупредил Рамон и прикоснулся губами к одному из набухших сосков, а затем к другому и сосал его, пока Лорен, извиваясь всем телом, не начала умолять его никогда-никогда не останавливаться.

Рамон обожал те моменты, когда холодная английская роза отбрасывала все свои комплексы и ограничения и становилась в его руках готовой на все. Секс с Лорен всегда был умопомрачительным. Ни с какой другой женщиной он настолько не терял контроля над собой. Сдерживаться было невероятно трудно. «Постепенное соблазнение, которое я спланировал, отложим на потом», — решил он. Сейчас у него была одна цель — как можно скорее слиться с Лорен.

Лорен блаженно жмурилась, пока Рамон прокладывал дорожку из поцелуев от ее грудей к животу, а потом еще ниже. Она услужливо приподняла бедра, чтобы ему было легче снять с нее трусики. Горячая влажность указывала на то, что Лорен готова принять его, однако Рамон собирался доставить ей максимальное удовольствие и принялся ласкать женщину с удвоенной силой.

Как только Лорен почувствовала приближение оргазма, он приподнялся и вошел в нее одним толчком. Она вскрикнула.

— Тебе больно? — испуганно спросил Рамон, всматриваясь в ее лицо.

— Нет. — Лорен обвила ногами его спину и взмолилась: — Не останавливайся.

Рамон двигался энергично. Они оба пребывали в неописуемом возбуждении. Лорен цеплялась за его плечи, ее глаза были закрыты. Нарастающее по спирали напряжение ощущалось сильнее и сильнее. Рамон изменил позу и положил ее ноги себе на плечи.

— Доверься мне, querida. Так тебе будет только приятнее, — пообещал он.

И не солгал. Удовольствие переполнило женщину до краев и достигло такой силы, что его невозможно было выдержать.

Наконец она выгнулась и впилась ногтями в руки Рамона, потрясенная нахлынувшей волной экстаза.

Лорен чувствовала, что он тоже приближается к вершине, и приподняла бедра, чтобы встретить последний дикий толчок…

Какое-то время она приходила в себя. Рамон лежал на ней, его расслабленное тело вдавливало Лорен в матрас. Наконец он скатился с нее и тут же нежно обнял.

— Слезы, querida? — удивленно спросил Рамон, проводя пальцами по ее лицу.

Она не могла признаться ему, что в такие моменты ощущает, как не только их тела, но и души сливаются воедино.

— Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, — прошептала Лорен, представляя, как они занимались бы сексом, если бы Рамон любил ее. Наверное, он шептал бы нежности ей на ушко, а она была бы более открытой, поскольку не надо было скрывать эмоции.

Рамон нахмурился:

— Неужели быть замужем за мной так невыносимо?

— Конечно нет. Мы правильно поступили. Ради Мэтти.

— Да, потребности нашего сына — это самое главное. Но сегодня я собираюсь удовлетворить твои нужды, впрочем, как и мои. — Он страстно поцеловал ее в губы, чтобы вновь разжечь костер обоюдного желания. — Теперь ты моя жена, — пробормотал Рамон с нескрываемой радостью, в то время как его рука скользнула по ее самому интимному местечку, и он убедился, что она снова готова принять его. — Сейчас мы доказали, что страсть и стремление дать все самое лучшее нашему сыну сделают наш брак удачным. Особенно страсть. Ты согласна, querida?

Лорен не была согласна, однако не стала возражать. Вместо этого она отдалась изысканному наслаждению, которое мог подарить ей только Рамон. Но позже, когда Лорен лежала и слушала его ритмичное дыхание, она с грустью размышляла о том, что ей всю жизнь придется хотеть больше, чем он может предложить.