Глава 8. — Нужно организовать свадебное путешествие.

— Нужно организовать свадебное путешествие.

Лорен открыла глаза. Рамон лежал рядом с ней и выглядел выспавшимся, несмотря на то что они оба почти не спали ночью.

— Хорошо, — пробормотала она, закутываясь в одеяло.

— Куда бы ты хотела поехать? Лорен посмотрела на часы и зажмурилась:

— Мы должны это решить в семь часов утра?

Рамон отметил, что от солнечных лучей, просачивающихся сквозь балдахин, ее волосы стали золотыми. Губы Лорен слегка припухли от поцелуев. Вспоминая их вкус, он ощутил неодолимую тягу овладеть ею снова. Но женщина была слишком утомлена после бурной ночи, и Рамон смирил свой сексуальный голод. Ему не нужно торопиться. Лорен — его жена, и у них впереди целая жизнь.

— Мы должны составить план, чтобы я мог мобилизовать персонал, — заявил он.

Лорен поняла, что заснуть не удастся.

— Ты говоришь об этом, как о военной операции. Зачем персоналу ехать в наше свадебное путешествие?

— У меня есть вилла в Барселоне. Мы можем взять с собой Матео. Кроме того, в центре города есть много бутиков. Но нам придется захватить с собой повара и дворецкого, ну и, конечно, Кэти Моррис для Матео.

— Слишком многолюдное свадебное путешествие у нас получается, — пробормотала Лорен; ее энтузиазм пошел на убыль. — Честно говоря, я думаю, что Матео слишком мал для пляжа. Мы будем все время следить за тем, чтобы он не наелся песка. А из одежды мне ничего не нужно.

Перед свадьбой Рамон несколько раз свозил Лорен в Мадрид, и ее шкафы были набиты эксклюзивными нарядами.

— А можем ли мы поехать куда-нибудь одни — только ты, я и Мэтти? Помнишь выходные, которые мы провели в Шотландии? — Они занимались любовью у пылающего камина, и Лорен влюбилась в него еще сильнее. — Хорошо бы отправиться в тихое местечко, — сказала она с тоской.

Пока готовилась свадьба, они почти не оставались одни. Замок заполнили многочисленные родственники.

Рамон нахмурился:

— В Шотландии холодно в это время года. Но если ты любишь горы, я знаю тихое и безлюдное место. Только журчание ручья за окном будет беспокоить нас.

— Звучит восхитительно, — заверила его Лорен.

Муж чмокнул ее в нос:

— Тогда решено. Я распоряжусь, чтобы собрали наши вещи, и через пару часов мы сможем уехать.

* * *

— Здесь очень живописно! — восхитилась Лорен, выходя из джипа.

Рамон привез ее в Кантабрийские горы. Внизу виднелась зеленая долина с точечками фермерских домиков и апельсиновыми и миндальными рощами в цвету. Маленькая речушка, пересекающая долину, сверкала, как серебряная лента. Домик, в котором они остановились, окружали сосны, а чуть вдалеке высились вершины, прикрытые шапками снега.

Домик был скромный, но комфортабельный, с большой гостиной, кухней и спальней с примыкающей к ней ванной. Имелась в нем еще одна маленькая комнатка, где они разместили дорожную кроватку Мэтти.

Молодожены достали вещи из машины. Пока Рамон занимался с сыном, Лорен расстелила на траве ковер и открыла корзинку со снедью, которую повар приготовил для них.

— Божественное место, — пробормотала она, разглядывая горы. — Ты часто приезжаешь сюда?

Рамон аккуратно засовывал ложку с йогуртом в ротик Мэтти, пока малыш играл с ключами от машины.

— Не так часто, как мне хотелось бы. Дела по управлению компанией и поместьем оставляют мне мало свободного времени, но мальчишкой я приезжал сюда почти каждые выходные, гулял по горам или ловил рыбу в горном озере.

Лорен подхватила:

— Мне очень нравится здесь. Я люблю пикники и, кажется, ем на свежем воздухе в два раза больше. — Она откусила кусочек сэндвича с копченой семгой. — Должна признаться, мне это больше по душе, чем официальные обеды в замке — с дворецким и дюжиной слуг.

Рамону не понравилось ее признание.

— Это старая традиция. Герцог и герцогиня обедают в большом зале. Даже когда я и мои сестры были маленькими, мы должны были переодеваться к обеду и высиживать пять перемен блюд, ведя вежливые застольные беседы и не выказывая признаков утомления.

— Ты хочешь сказать, что никогда не ел пиццу перед телевизором? Или не приглашал приятелей на барбекю? — изумилась Лорен.

— Конечно нет. Мне с детства внушали, что я должен осознавать свою роль и вести себя соответствующе.

Лорен скорчила гримасу.

— Неудивительно, что ты был шокирован, увидев, как я ем мороженое прямо из коробки. А еще я как-то заказала китайские блюда и хотела устроить пикник на полу в гостиной твоей квартиры, — пробормотала она, краснея от воспоминаний.

Едва ли Пилар Фернандес стала бы экспериментировать с палочками для еды, пытаясь подцепить ими кисло-сладкие куриные шарики. Это еще раз доказывало, что новая герцогиня не принадлежит к миру Рамона.

— Я подумал, что ты забавная, — произнес он. — Я никогда не встречал таких, как ты. Ты любишь совершать сумасшедшие поступки: прогуливаться под дождем, готовить сэндвичи с беконом после того, как мы часами занимались любовью. Я любил своих родителей, но мое детство было полно ограничений, — признался Рамон. — Мной занимались, в основном, гувернантки и гувернеры. Я общался со своим отцом каждый вечер на протяжении часа. Меня вызывали в его кабинет, и он рассказывал мне историю наших предков и нашего замка. Обучал меня обязанностям, которые лягут на меня, когда я стану герцогом.

— А ты хотел быть герцогом? — с любопытством спросила Лорен.

Рамон засомневался, отвечать ли. Отец внушил ему, что герцог должен быть сильным и контролировать свои эмоции. С раннего детства Рамон усвоил, что не должен плакать — даже когда лошадь сбросила его, и он сломал руку. Ему было нелегко поверять свои мысли и чувства. Но Лорен — его жена, и ему необходимо научиться быть откровенным с ней.

— Вообще-то мне хотелось стать космонавтом, — сказал он улыбаясь. — У меня была склонность к наукам — особенно к физике. После окончания университета мне предложили работу в НАСА.

Глаза Лорен расширились.

— Ты не согласился? Почему?

— Я не мог. — Рамон пожал плечами. — Я был единственным сыном и наследником титула.

— Ты принес в жертву свою мечту? — медленно проговорила она. Рамон промолчал, и Лорен решила сменить тему. — Так ты никогда не приезжал сюда со своим отцом?

— Нет. Только с одним из гувернеров. Он любил природу и часто сопровождал меня. Я учился в замке, так как отец считал, что я могу завести неподобающие знакомства в школе, — объяснил Рамон, когда Лорен с удивлением посмотрела на него. — Я общался исключительно с молодыми людьми моего круга.

Только в университете я понял, как меня ограничивали.

— Удивляюсь, как отец согласился на университет, — вставила она.

— Мне пришлось долго убеждать его, — вздохнул Рамон. — А вскоре он пожалел об этом, так как я безумно влюбился в модель-стриптизершу и объявил о своем намерении жениться на ней.

Лорен ощутила укол ревности оттого, что Рамон, чье сердце, казалось, было высечено из гранита, когда-то был безумно влюблен.

— Что же сказал твой отец?

— Он был в ужасе, пытался всячески отговорить меня. Но мне было восемнадцать лет, и я был опьянен чувством свободы. Тогда отец принял меры. — Улыбка Рамона увяла, он вспомнил душевную боль, вызванную предательством женщины, которую он любил. — Отец нанял частного детектива, который обнаружил, что у Каталины есть любовник. Он был наркоманом, ему постоянно требовались деньги на дозы, и Каталина разработала план: соблазнить желторотого сыночка богатого герцога, убедить его жениться, а затем сорвать куш — большое содержание при разводе. Узнав об этом, отец потащил меня в отель, где встречались Каталина и ее любовник, и показал мне их обоих, когда они голые лежали в постели.

— Ох, — сочувственно пробормотала Лорен, — это, должно быть, очень неприятный момент.

— Была еще масса неприятных моментов, так как эта история попала в прессу. Мое унижение было очень сильным, — сухо продолжал Рамон. — Я чувствовал себя полным дураком. И понимал, что сильно расстроил отца. Но эта история научила меня осторожности. Состояние Велакесов — очень серьезный стимул для многих женщин.

— Но не для меня, — твердо проговорила Лорен. — Я всегда хотела сама зарабатывать деньги и не зависеть от мужчин.

— Твое стремление к независимости похвально, — согласился Рамон. — Но ты не считалась с интересами нашего сына.

Лорен закусила губу:

— Повторяю, я не думала, что ты обрадуешься ребенку, поскольку собираешься жениться на девушке из высшего общества.

Напряженную тишину нарушил Мэтти, которому надоели ключи от машины. Он запустил руку в баночку с йогуртом, а потом махнул ею, и йогурт оказался на рубашке отца.

Лорен опасалась, не рассердится ли он. Но Рамон расхохотался и подбросил Мэтти в воздух. Малыш завизжал от восторга.

— Должен признаться, даже если бы ты сказала мне, что беременна, я вряд ли смог бы осознать, что это такое — иметь ребенка. Я не подозревал, что способен испытывать такую сильную любовь к сыну, — тихо сказал Рамон. — Очень долго я считал продолжение рода Велакесов своей обязанностью. Я не представлял, что буду готов с удовольствием отдать жизнь за честь моей семьи.

— Я понимаю тебя, — согласилась Лорен. — Когда я впервые взяла Мэтти на руки, меня охватила такая любовь к нему, что все остальное, включая мою карьеру, показалось незначительным.

Их взгляды встретились. В первый раз она почувствовала, что правильно поступила, согласившись выйти за него. Но, слушая, как Рамон рассказывает о своей любви к сыну, Лорен молилась, чтобы он полюбил и ее.

— Меня учили, что мужчина должен быть сильным и скрывать свои эмоции. Однако мужья моих сестер — отличные отцы, и они не считают слабостью открытое проявление любви к своим детям. Я хотел бы стать похожим на них, но это очень трудно. — Рамон помолчал. — Помоги мне стать хорошим отцом, Лорен.

Его просьба тронула ее до глубины души. Сильный человек признался в своей слабости. Она полюбила его еще сильнее — за честность. Лорен импульсивно поцеловала его в щеку:

— Ты великолепно справляешься. Мы будем учиться вместе.

— Отлично, querida.

Рамон повернул голову так, что его губы прикоснулись к ее губам.

Мэтти заснул, и Рамон отнес его в дом. Родители уложили малыша и на цыпочках вышли из комнаты. Только теперь Лорен осознала, что это их медовый месяц.

Рамон как будто прочел мысли жены, подхватил ее на руки и понес в спальню. Голодный блеск в его глазах заставлял сердце женщины биться чаще.

— Мне нравится, что наш сын вспомнил о сиесте. — Он уложил Лорен на кровать и начал расстегивать ее юбку.

— Ты собираешься поспать? — усмехнулась она.

— Нет. Я собираюсь заняться с тобой любовью.

Рамон быстро раздел ее. Он торопился, но Лорен не обратила внимания на треск разрывающейся юбки. Ее нетерпение было таким же. Рамон занимался с ней любовью и с нежностью, и со страстью. Каждое его движение поднимало женщину выше и выше — до тех пор, пока она с криком не достигла пика наслаждения.

Они провели восхитительную неделю в горах. Лорен решила, что они будут приезжать сюда хотя бы раз в месяц. «После свадебного путешествия наши отношения стали совершенно другими», — думала она несколько недель спустя, входя в комнату в элегантном шелковом платье, которое надела на крестины новых племянников Рамона. Валентина родила мальчиков-близнецов. Обряд крещения проходил в той же церкви, что и их свадьба. Поскольку Валентина была очень занята, Лорен взяла на себя прием гостей.

Рамон вышел из ванной. Его шаги замедлились, когда он увидел жену.

— Ты чудесно выглядишь, mi corazon.

Уже не в первый раз Рамон называл ее «мое сердце». Лорен уговаривала себя, что не стоит надеяться, однако они становились все ближе друг другу. Этому, несомненно, способствовал секс.

Рамон много работал, и это была официальная причина того, что вечером они рано уходили в спальню и долго нежились в кровати по утрам в выходные. Кроме того, Рамон часто вырывался домой в середине дня, и его приезд — по счастливой случайности — совпадал по времени с послеобеденным сном Мэтти.

Он мог не любить ее, но занимался с ней любовью со страстью, граничащей с наваждением. И хотя их взаимоотношения были далеки от того, о чем мечтала Лорен, она уговаривала себя, что ее все устраивает. Закоренелый плейбой Рамон становился преданным мужем и отцом.

— Надеюсь, я ничего не забыла, — пробормотала молодая женщина, вспоминая, что еще нужно сделать.

— Все будет в порядке. Я знаю тебя, querida, — заверил ее Рамон. — Не сомневаюсь, что ты все спланировала с военной точностью — так же как и три приема, которыми тебе пришлось заниматься.

На него произвело впечатление, с каким энтузиазмом Лорен организовала два деловых ужина и банкет для представителей местных властей. Однако Рамон понимал, что жизнь в замке иногда утомляет ее. Многие женщины были бы счастливы целый день заниматься шопингом с безлимитной кредитной картой и посещать салоны красоты, но его жена была не похожа на других.

Он приблизился к Лорен и вынул из кармана узкую бархатную коробочку:

— Это, несомненно, подойдет тебе. — Рамон приподнял ее волосы и застегнул на шее замочек жемчужного ожерелья.

Ожерелье было очень красивое. Жемчужины отделялись друг от друга крошечными бриллиантами. Ослепленная их блеском, Лорен зажмурилась.

— Это очаровательно, но, пожалуйста, прекрати баловать меня, — запротестовала молодая женщина.

— Сегодня особенный день. — Рамон ощутил трепет, который пробежал по ее телу, когда он прикоснулся губами к чувствительному месту за ухом Лорен. — Ровно шесть недель назад мы поженились. Неужели ты думаешь, что я забыл?

— Ты же говорил, что не придаешь значения годовщинам и датам, — заметила она.

Рамон улыбнулся:

— Я изменился, querida. Мне кажется, что шесть недель семейной жизни стоит отпраздновать. А ты как считаешь?

Ее ответ заглушило жадное давление его губ, и Лорен пришлось обновить помаду на губах перед тем, как спуститься, чтобы поприветствовать гостей.

После красивой церемонии крещения начался праздник в честь близнецов Валентины — Санчо и Тадео.

Лорен уже забыла, как малы новорожденные дети. Мэтти был великаном по сравнению с ними. Он уже ходил и любил пошалить вместе со своими старшими кузенами. Его день рождения они отпраздновали несколько недель назад. И мать, и отец испытывали смешанные эмоции. Лорен показала Рамону фотографии крошечного Мэтти. Некоторые были сделаны, когда ему было всего несколько часов от роду. И теперь, наблюдая, как Рамон качает люльку одного из своих новых племянников, она не сомневалась, что он грустит о драгоценном времени, которое пропустил в жизни собственного сына.

— Вы должны завести еще одного ребенка, Лорен, если хотите догнать нас, — весело сказала Джанита. — У Алисы трое, у меня двое, а у Валентины целых четверо. Сейчас ваша очередь.

Любопытные взгляды гостей устремились в сторону Лорен. Заметив, с какой серьезностью Рамон смотрит на нее, она поспешила улыбнуться:

— Матео всего один год, и пока нам для счастья достаточно его одного.

Неловкий момент миновал, но разговор с Джанитой не выходил из головы Лорен.

Почему для нее материнство не так важно, как для сестер Рамона? Лорен обожала Мэтти и любила возиться с ним, но иногда она — стыдно признаться — скучала по работе. «Возможно, когда Мэтти подрастет, я смогу начать работать», — надеялась она. Лорен не собиралась трудиться полный рабочий день — она слишком любила сына и не смогла бы оставлять его надолго. Однако она рассчитывала вернуть себе хоть немного независимости.

Рамон вышел, потому что зазвонил его телефон. Как показалось Лорен, он не возвращался целую вечность, и она догадалась, что звонок связан с делами «Велакес корпорейшн». Оставалось надеяться, что он не помчится в центральный офис в Мадрид. Наконец Рамон вернулся в гостиную.

— Почему ты сказала Джаните, что не планируешь заводить еще детей, поскольку карьера для тебя важнее? — требовательно поинтересовался он. Увидев его потемневшее лицо, Лорен поняла, что он в ярости и только присутствие в замке гостей заставляет его сдерживаться. — И кстати, почему ты не предупредила меня, что собираешься работать в Лондоне одну неделю каждый месяц? Неужели благополучие нашего сына настолько не важно для тебя?

— Конечно же Мэтти важен для меня, — резко ответила Лорен. — Он самый главный человек в моей жизни. — Она нахмурилась. — А как ты узнал…

— …что тебе предложили работу в юридической фирме в Англии? — закончил за нее Рамон. — Мама просила показать ей альбом с фотографиями новорожденного Матео. Он лежал в твоем комоде. Вместе с альбомом я случайно захватил письмо, которое было спрятано под ним.

Лорен растерянно посмотрела на письмо.

— Я могу объяснить, — начала она, но Рамон ее остановил.

— Не сомневаюсь, — язвительно заметил он. — Но объяснять ты будешь не мне, а Матео, когда он немного подрастет.

— У меня не было намерения бросать его, — возразила Лорен. — И я могу напомнить, что ты отсутствовал по делам компании три дня на прошлой неделе и не беспокоился по поводу того, что оставил сына.

— Я — генеральный директор «Велакес корпорейшн», и поездки по делам бизнеса иногда необходимы. Но у тебя нет никакой необходимости работать. Я даю тебе все, что ты хочешь.

«Нужны ли мне драгоценности, которыми Рамон задаривает меня, или дизайнерские сумочки, или гардероб, набитый эксклюзивными платьями?» — спросила себя Лорен. Рамон считает, что материальные блага имеют для нее решающее значение. Значит, он ее совсем не знает.

— Я ценю, что у меня нет необходимости работать, — сказала она спокойно. — Но что плохого в том, что я хочу заниматься делом, которому обучалась? Что хочу немножко независимости, которая вернет мне чувство собственной значимости?

— Ты и твоя проклятая независимость! — прорычал Рамон. Он не понимал, что ей нужно. Он заваливал жену подарками в надежде сделать ее счастливой, и разговоры про независимость оскорбляли его. — Место моей жены и матери Матео здесь, в замке. Я не позволю тебе бросать нашего сына из-за твоих эгоистичных капризов.

— Что значит — ты не позволишь? Я твоя пленница, Рамон? — горько усмехнулась Лорен.

Пара гостей заглянула в гостиную, заинтригованная повышенным тоном хозяев.

— Сейчас неподходящее время для таких разговоров, — отрезал Рамон и ушел.

«Похоже, он не помнит, что начал первым», — вздохнула Лорен.

— Привет, дорогая! Что, неприятности в раю?

У окна стояла Пилар Фернандес. Было очевидно, что она слышала их перепалку с Рамоном, но хорошие манеры не позволили Лорен обвинить ее в подслушивании.

— Все хорошо, — солгала она.

Модель явно не поверила ей. Невозможно было отрицать, что выглядит она сногсшибательно. Алое шелковое платье облегало ее сказочную фигуру, как вторая кожа. Лорен было известно, что семья Пилар дружила с Велакесами на протяжении нескольких поколений, а Пилар училась в школе вместе с Валентиной. Ей сообщил об этом Рамон, когда она спросила, почему Пилар оказалась в списке гостей, приглашенных на крестины. У ее отца, Кортеса, случился удар шесть месяцев назад, и с тех пор он не покидал свое имение Каса-Мадалена.

«Значит, Пилар прибыла на прием одна — и провела почти весь день, флиртуя с Рамоном», — размышляла Лорен.

— Проблема в том, что вы не в состоянии понять такого человека, как Рамон, — протянула Пилар.

— А вы, я полагаю, можете? — процедила Лорен сквозь зубы.

— Конечно. Мы с ним принадлежим к одному кругу.

— И вы считаете, что были бы для Рамона лучшей женой? — спросила Лорен, решив, что прямота — единственный путь борьбы с Пилар.

Испанка пожала плечами:

— Только Рамон может решать это. — Она изучала свои длинные наманикюренные ногти. — А вам известно, где бывает Рамон во второй половине дня каждую пятницу?

— Он объезжает виноградники вместе с управляющим. — Лорен нахмурилась. — Почему это вас интересует?

— Просто так. — Пилар подарила ей улыбку чеширского кота и грациозно выскользнула из гостиной.