цКЮБМЮЪ ЯРПЮМХЖЮ яКСВЮИМЮЪ ЯРПЮМХЖЮ
йюрецнпхх:
юБРНЛНАХКХюЯРПНМНЛХЪаХНКНЦХЪцЕНЦПЮТХЪдНЛ Х ЯЮДдПСЦХЕ ЪГШЙХдПСЦНЕхМТНПЛЮРХЙЮхЯРНПХЪйСКЭРСПЮкХРЕПЮРСПЮкНЦХЙЮлЮРЕЛЮРХЙЮлЕДХЖХМЮлЕРЮККСПЦХЪлЕУЮМХЙЮнАПЮГНБЮМХЕнУПЮМЮ РПСДЮоЕДЮЦНЦХЙЮоНКХРХЙЮоПЮБНоЯХУНКНЦХЪпЕКХЦХЪпХРНПХЙЮяНЖХНКНЦХЪяОНПРяРПНХРЕКЭЯРБНрЕУМНКНЦХЪрСПХГЛтХГХЙЮтХКНЯНТХЪтХМЮМЯШуХЛХЪвЕПВЕМХЕщЙНКНЦХЪщЙНМНЛХЙЮщКЕЙРПНМХЙЮ
аВГУСТЕЙШАЯ МУЗА
|
|
Более тысячи лет русская культура развивалась в условиях монархии. Значительная часть её истории приходится на период правления Царского и Императорского Дома Романовых. Это, без сомнения, не может не привлекать нашего внимания к той роли, которую играла в культурной жизни России Царская, а, позднее, Императорская Фамилия.
Само собой разумеется, что Русские Государи и их Августейшие родственники, в силу самого своего статуса не могли не влиять на развитие искусства и науки. Но, зачастую, их значение для нашей культуры определяется только с точки зрения политических деяний. С подачи ангажированной либеральной истории мы представляем себе русских государей исключительно как государственных деятелей и военных, воспитанных, по словам поэта, " под барабаном". Что ж, издревле сложилось так, что государи были, прежде всего, мужами государственными и предводителями войска. В то же время, представители Царствующего Дома были, как правило, людьми, не только тонко понимавшими и ценившими искусство, но и высокоодаренными художниками, архитекторами, поэтами, музыкантами, учеными, в жизни которых художественное и научное творчество занимало далеко не последнее место. К сожалению, мало кто знает об этой странице истории нашей культуры и поэтому тема, если можно так выразиться, " Августейшей музы" представляется весьма и весьма интересной.
* * *
Едва ли кто-либо в России, не слышал о грозном Царе Иоанне IV Васильевиче (1530 — 1584), среди предков которого, кстати, был и родоначальник Романовых, Андрей Иванович Кобыла. Однако, вряд ли, многим известно, что первый Русский Царь был замечательным публицистом. И уж совсем мало кто знает, что Великий Правитель, чье царствование являет собой целую эпоху в истории России, был выдающимся духовным поэтом и композитором. Вот как характеризует Царя современник - воевода, князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский: " … Муж чудного рассуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело… ". Другой современник так оценивает Иоанна IV: " … во словесной премудрости ритор, естествословен и смышлением быстроумен". Уже в наши дни академик Д.С. Лихачев отмечал: " … в его писательской деятельности не меньше, чем в его деятельности государственной, сказалась его исключительная талантливость… Грозный был одним из образованнейших людей своего времени". В своих произведениях Царь показывает великолепное знание не одного лишь Священного Писания, но и трудов отцов Церкви - византийских богословов, русских, польских и литовских летописей. Совершенно свободно Государь оперировал примерами не только из библейской истории, но и из истории Византии. Прекрасно знал Иоанн IV и жития святых. В его литературных трудах встречается множество ссылок на произведения древнерусской литературы. Книги и отдельные произведения присылали Грозному из Англии, из Польши, из Константинополя (архидиакон Геннадий - сочинения Псалмы), из Рима (сочинения о Флорентийском соборе). Читал он " Хронику" Мартина Бельского, знал " Повесть о разорении Иерусалима" Иосифа Флавия, философскую " Диоптру" и др. К нему обращались со своими произведениями Максим Грек, митрополит Макарий, игумен Артемий, Иван Пересветов и многие другие. По списку Библии, переданному Царем через Михаила Гарабурду князю Острожскому, была напечатана знаменитая Острожская Библия - первый полный перевод Священного писания на славянский язык.
Был Иоанн Васильевич, несомненно, и одним их самых талантливейших литераторов средневековой России, быть может, самым талантливым в XVI веке. Никогда ещё русская литература не знала такой блестящей импровизации, такой эмоциональной речи, такого разнообразия лексики и смелого смешения стилей. Казалось, ничто не затрудняло речь Царя, она текла абсолютно свободно, непосредственно, все, свойственные тогда, грани между письменным и устным языком стираются, книжные цитаты смешиваются с просторечием. Державный автор, преследуя цель выражения живой правды, пренебрегает всеми искусственными писательскими приемами.
Сочинения Иоанна IV относятся, в основном, к публицистическому жанру. Среди них особое место занимает его переписка с А. М. Курбским, бежавшим в 1564 г. в Литву, откуда тот и переслал Царю “ укоризненное” послание. Ответом изменнику явилось обширное послание Царя, обозначенное как царское послание в “ Российское... государство”, своего рода " открытое письмо", адресованное не столько непосредственно Курбскому, сколько более широкой аудитории. В послании Иоанн IV излагал свою государственную программу: защищал свое право на самодержавную власть, осуждал “ бояр”, под которыми он подразумевал все противоборствующие ему силы, придавая, таким образом, термину “ бояре” более широкий смысл, чем это было тогда принято.
По форме это послание весьма нетрадиционно. В рамках одного и того же произведения мы можем заметить и высокую патетику, и дисгармонирующие с ней скоморошеские черты, по-видимому, популярные в опричнине. Здесь, в одном из главных публицистических произведений Иоанна Васильевича, обращает на себя внимание, прежде всего, его широчайшая эрудиция. Даже противник Государя князь Курбский признавал Царя как человека, " Священного Писания искусного". Он явно наизусть цитирует целыми книгами, целыми посланиями Ветхий и Новый завет.
Но, обращаясь ко всему Русскому народу, Царь не мог ограничиться только высокопарной риторикой, цитатами из Библии и святоотеческой литературы. Для того чтобы показать неправоту его противников, нужны были конкретные и выразительные детали, и Царь нашел их. Нарисовав картину своего “ сиротского детства” в период “ боярского правления” и боярских своевольств в эти и последующие годы, Иоанн Васильевич обличает оппонентов-клятвопреступников. Даже те, кто считает данные аргументы не совсем соответствующими исторической действительности, признают, что в выразительности и художественной силе Государю отказать нельзя.
Из других полемических произведений Иоанна VI заслуживает внимания его послание в Кирилло-Белозерский монастырь, вызванное характерным для того времени явлением. Дело в том, что крупные землевладельцы, стремясь обезопасить свою жизнь, постригались в монахи и отдавали свои земли в монастыри, что приводило порой к превращению их в замаскированные боярские вотчины. Естественно, что послание, в котором мы встречаем свойственное для подобных произведений Государя крайнее самоуничижение - “ А мне, псу смердящему: кому учити и чему наказати и чем просветити? ” - направлено против такой опасной для самодержавия тенденции.
Важное место в творчестве Иоанна IV занимает комплекс связанных между собой посланий (Ходкевичу, Полубенскому и др.), написанных после успешно завершившегося похода в Ливонию в 1577 г., а также посланий 1567 г. - ответов на перехваченные грамоты, призывавшие бояр к измене - отправленных за границу хотя и от имени бояр, но обнаруживающих явные признаки литературного стиля Царя. Сочетание “ подсмеятельного”, почти скоморошеского стиля с высокой риторикой, а иногда и с рассмотрением философских проблем — характерная особенность всех этих памятников.
Серьезные философские проблемы ставились Царем в его публицистическом введении к деяниям Стоглавого собора, а также в ряде его посланий, связанных с полемикой между православными и представителями других конфессий: протестантским пастором Яном Рокитой и иезуитом Поссевино. К числу таких посланий относится его ответ Яну Роките, а также “ Послание против люторов” Парфения Уродивого — литературный псевдоним Царя, под которым он выступал не только в полемическом, но и гимнографическом жанре (стихиры).
Царь был писателем не только талантливым, но достаточно широко известным. Современники и авторы начала XVII в. упоминали о переписке Царя с бежавшим от него князем Курбским, послания Курбского и Царя упоминались в дипломатической переписке XVI в. Относящиеся уже не к публицистическим, а к богослужебным произведениям стихиры Грозного Царя, почитаемого, кстати, в Московской епархии местночтимым святым, исполняются и по сей день.[9]
К принадлежавшим перу Иоанна IV произведениям духовной литературы относятся дошедшие до нас:
молитва Царя Иоанна Васильевича Божией Матери и святителю Петру, Митрополиту Московскому и всея России чудотворцу об избавлении от безбожных агарян;
тропари преподобному Даниилу, Переяславскому чудотворцу;
молитва Царя Иоанна Васильевича " О поможении Православному христианьству от безбожных и злых изменников казанских татар";
моление царское за Божественной Литургией перед взятием Казани";
хвала Царя Богу после взятия Казанского Царства; стихиры в день Сретения Владимирской иконы Божией Матери, праздника установленного в память спасения Москвы от нашествия ордынского царя Ахмата в 1480 г.;
тропарь Преподобному Никите, столпнику Переяславскому;
тропарь, кондак и послание на перенесение святых мучеников и исповедников благоверного Князя Михаила Черниговского, и болярина его Феодора, чудотворцев, казненных в 1246 году в Орде;
стихиры на преставление святителя Петра, Митрополита Московского и вся России чудотворца;
канон Ангелу Грозному, воеводе и хранителю всех человеков, от Бога посланного по вся души человеческие. К тому же разряду произведений можно с полным правом отнести и Духовную Царя и Великого Князя Иоанна Васильевича, Самодержца Всероссийского.
Эти произведения являются поистине жемчужинами русской литургической литературы, проникнутыми искреннею любовью к Богу, к уделу Пресвятой Богородицы - России и к своим подданным. Так, в молитве “ О поможении Православному Христианьству” с глубокой верой и чувством ответственности автора за своё царское служение Иоанн обращается к Господу со следующими прекрасными словами:
Боже, сотворивый небо и землю и вся, яже суть Твоа създаниа, и ведый Ты, Человеколюбец, тайная человеком, ничтоже есми иное помышлях, но токмо требую покою христианьского! Се же врагы креста Твоего злые казанцы ни на что иное упражняются, но токмо снедати плоти раб Твоих сирых и поругати имя Твое святое, Егоже не могут знати, и осквернити святыя церкви Твоя: мсти им Владыко! По пророку реку: не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу, настави нас, Господи, на путь спасениа и даруй ми пострадати за имя Твое святое и за порученное мне от Тебе христианство.
Неправда ли как величественно звучит эта молитва, к сожалению, актуальная и сегодня.
Патриаршая летопись сообщает, что после взятия Казани " видев же благочестивый Царь и Великий Князь Иван Васильевич всея Русии таковое милосердие Божие на собе и на всем своем христолюбивом воиньстве, и руце возведе ко Господу, благодарныя молитвы приношаше, сице глаголюще:
Слава Тебе, всемилостивый Господе Иисусе Христе Сыне Божий, давый нам победу на врагы наша! Что Ти въздам, Господи, за вся благая, яже въздал еси нам? Слава Тебе, Господи, яко малое въздыхание сердца моего услышал еси и прошениа наша исполнил еси и милость Свою излиял еси на нас с съпротивных наших до конца потребил еси! О премилостивая Владычице Богородице, слава Тебе, яко Твоими молитвами и заступлением побеждены враги наша! О всемилостивая Владычице Богородице, Ты с всеми святыми да и с нашими заступники новыми чюдовторцы Рускыми умолила еси Господа нашего Иисуса Христа с безначальным Отцем и животворящим Духом, да услыша Господь молитву Твою и дал нам победителная на супостаты и покорил врагы наша под ногы наша, и от всех их прославляется Пресвятое Имя Отца и Сына и Святаго Духа и ныне и присно и в векы веком, аминь. Ты убо, Владыко Господи, освяти место сие святому Твоему имени.
Примечательно, что ко многим своим литературным произведениям Царь Иоанн Васильевич сам писал музыку. А. Рогов отмечает в аннотации к выпущенному в 1989 году фирмой " Мелодия" альбому " Стихиры Ивана Грозного" в исполнении Мужского вокального квартета под руководством Игоря Воронова: " Музыку, хоровое церковное пение Царь любил смолоду, любил всей душой… В храмах Александровской слободы, которая с 1564-го по 1572 год была его резиденцией, Царь почти ежедневно читал и пел. В слободе была заведена целая музыкальная школа, а во главе её стоял знаменитый русский роспевщик Федор Крестьянин (Христианин) с учениками Иваном Носом и Стефаном Голышем. Все они были выходцами из Новгорода, славившегося своими певцами и роспевщиками. Царь не только любил хоровое пение и покровительствовал ему - известны и его собственные музыкальные произведения… Торжественно, словно поступь праздничного крестного хода, звучат стихиры Ивана Грозного. Как это было свойственно древнерусской музыке того времени, они строго унисонны, одноголосны. Поют только мужские голоса. Но строгая " соборность" характера пения не рождает однообразия или звуковой бесцветности. Великолепно " опеваются", многократно повторяясь, отдельные звуки, создавая как бы ювелирную огранку особо значимым по смыслу словам или фразам… Строгие и суровые, как сама эпоха, песнопения Ивана Грозного, вместе с тем, подлинно монументальны".
Иоанн IV Васильевич не был единственным художественно одаренным русским венценосцем[10]. Двоюродный правнук Грозного Царя Алексей Михайлович (1629-1645), второй представитель Династии Романовых на Царском троне, также оставил заметный след в культуре России допетровского периода. Как и его предков, Алексея Михайловича с детства учили церковному пению. Тогда же ему привили любовь к чтению. Позже Царь сам сочинял прозу и вирши. Примечательно, что именно ему принадлежат слова, ставшие затем народной поговоркой: " Делу время и потехе час". Отличался он и высоким художественным вкусом. Алексей Михайлович любил искусство Симона Ушакова и других талантливых русских мастеров. Под наблюдением Царя был создан чудесный дворец в Коломенском. В Измайлове под его руководством создавались пруды, строились оранжереи, разбивались сады и огороды, в которых росли даже " заморские" растения, например, виноград. Здесь же был устроен первый в России зоопарк - зверинец.
Царю Алексею обязан своим рождением и русский театр. Для своей молодой жены Натальи Кирилловны Алексей Михайлович по совету боярина А.С. Матвеева приказал " учинить комедию". В селе Преображенском под Москвой была построена специальная комедийная хоромина, где и состоялось несколько спектаклей. Сами пьесы, написанные, разумеется, на библейские сюжеты, перемежались веселыми интермедиями. Первое представление так понравилось Царю, что он смотрел его " в продолжение целых десяти часов, не вставая с места". При Алексее Михайловиче был поставлен и первый в России балет. После смерти Алексея Михайловича театральное дело в Москве прервалось, возобновившись лишь при Петре Великом.
Сын " тишайшего" Царя Федор Алексеевич (1661-1682) также получил прекрасное образование. Его учителем был Симеон Полоцкий. Именно он приобщил державного ученика к западной (в то время, в основном, польской) культуре. Учитель еще в детстве привил царевичу любовь к стихосложению. Псалмы, сочиненные Федором Алексеевичем вошли в " Псалтырь" Симеона. Некоторые молитвы Федор Алексеевич положил на музыку, мы и сейчас можем услышать его произведения. Федору Алексеевичу преподавали философию и риторику, польский язык и латынь. Учился царевич и церковному пению. Даже будучи Царем, он неоднократно во время службы пел на клиросе. Федор Алексеевич собрал большую библиотеку, в которой хранились книги и на иностранных языках. Была у него и отдельная нотная библиотека. Именно в его правление было положено начало государственному профессиональному образованию в России. В 1682 году Царь издал указ об основании школ для нищих детей с обучением всевозможным ремеслам. Без преувеличения Царя Федора можно назвать просвещенным монархом. Очень любил Федор Алексеевич живопись и прикладное искусство, всячески поддерживал мастеров Оружейной палаты, интересовался вопросами архитектуры. По его чертежам были построены Малый дворец в Кремле и Алексеевская церковь Чудова монастыря. В любимом подмосковном селе Воробьёве стараниями Царя был возведен новый дворец. В подмосковном селе Воскресенском Федор устроил " государев" сад и зверинец.
Если в доимперский период русская культура развивалась в основном в рамках Православия, то преобразования Петра Великого дали огромный толчок в развитии светского искусства, ярким представителем которого в XVIII веке была Императрица Екатерина II Алексеевна (1729-1796). Еще будучи принцессой Анхальт-Цербстской, София-Фредерика-Августа (в семье её звали Фике) получила основательное по тем временам образование. Она прекрасно знала немецкий и французский языки, могла изъясняться на итальянском и понимала английский.
С момента приезда в Россию Фике, нареченная после принятия Православия Екатериной Алексеевной, прилагала все усилия, чтобы сделаться истинно русской. В молодости Екатерина делала выписки из летописей, собирала рукописи и исторические материалы. Государыне обязана своим появлением на свет " Древняя Российская Библиотека", первое собрание исторических актов и документов. Затем, Екатерина снаряжала ученые экспедиции Палласа, Вельяминова, Лепехина, привезшие богатый археологический и исторический материал. С 1783 года она сама принялась за описание русской истории. Внешним толчком для этого труда было составление учебников по русской истории для внуков Александра и Константина, а уже в мае 1792 года Екатерина писала Гримму: " Я ничего не читаю, кроме относящегося к XIII веку". Два года спустя Екатерина писала ему же: " У меня множество благодарных дел: я читаю летописи и пишу. Вот такая страсть… Как приятно разбираться о Рюрике, Дмитрии Донском и др.; я люблю их до безумия". В 1796 году Екатерина писала, что через год надеется кончить свой труд по русской истории. Но судьба не благоволила ей в этом отношении: Екатерина умерла раньше, чем поставила последнюю точку.
Екатерина много времени уделяла и своим литературным занятиям. В 1769 и в 1770 годах она была негласным редактором журнала " Всякая всячина", а в 80-х гг. участвовала в юмористическом отделе журнала " Быль и небылицы".
Из написанного ею можно составить целую библиотеку. Некоторые из ее литературных произведений занимают довольно видное место в истории русской литературы XVIII века. Екатерина писала сказки, учебники, сатиры и драмы. Екатерина II была также автором либретто (из-за отсутствия музыкального слуха в музыке она, в отличие от своего супруга Императора Петра III Федоровича, [11] таланта не проявила) пяти опер: " Новгородский богатырь Болеславич" Фомина, " Горе-богатырь Косометович" Мартин-и-Солера, " Февей" Пашкевича, " Федул с детьми" Пашкевича и Мартин-и-Солера, " Начальное управление Олега" Сарти, Каноббио и Пашкевича.
Нужно отметить, что Императрица не была сторонником " искусства для искусства". Екатерина сама сознавалась, что она не прочь действовать сочинениями на умонастроение общества. Так, патриотическая драма " Олег" представляет собой иллюстрацию турецкой войны.
Нередко бралась Государыня за перо, чтобы в своих комедиях и комических операх остроумно и колко высмеивать общественные пороки. В своей комедии " О, время! " Императрица выступает против крепостного права. Главная героиня комедии госпожа Ханжихина после молитвы чешет свою кошечку и поёт: " Блажен человек, иже и скоты милует". А в то же время барыня и " нас милует", рассказывает её девушка, - " жалует пощечинами". Затем Ханжихина идет к заутрене и там, то бранит своих крепостных, то шепчет молитвы, то посылает кого-нибудь пороть на конюшню.
Сатира российской Царицы распространялась и на ее иностранных " сестер" и " кузенов", в числе которых был и шведский король Густав III[12]. Созданию оперы-памфлета " Горе-богатырь Косометович" предшествовал военный конфликт между Россией и Швецией, возникший в 1787 году по инициативе шведского монарха. Эти события и подтолкнули Екатерину в острогротесковой форме представить " горе-богатырей", стремившихся любой ценой завоевать авторитет на политической сцене Европы. Либретто написано в жанре лубка, что позволило коронованному драматургу с веселой иронией не на поле брани, но на театральной сцене " расправиться" со своим шведским оппонентом. Сюжет " Горе-богатыря Косометовича" Екатерина извлекла из сказки о Фуфлыче-Богатыре. Опера приобрела такую известность, что великие князья Александр и Константин Павловичи выучили ее наизусть.
Некоторые из произведений Екатерины ставились в Большом театре, а большей частью в придворном. К этому были свои причины. В отношении комической оперы " Горе-богатырь Косометович", премьера которой состоялась 20 января 1789 г. в Эрмитажном театре, Императрица на напечатанном либретто написала: " На городском театре не давать, ради Иностранных Министров". В Москве же играть " Горе-богатыря" в городском театре было разрешено, так как " там не находятся Иностранные Министры".
Наверное, императрица с трудом бы поверила, узнав, что в конце ХХ столетия опера не просто переживет новое сценическое рождение, но и отправится на гастроли в страну ее политического оппонента. В преддверии 270-летия Императрицы в 1998 году в результате творческого содружества московского театра " Глобус" и Александринского театра Санкт-Петербурга опера, как одно из мероприятий грандиозного праздника " Стокгольм - культурная столица Европы-98", была представлена в здании Посольства России в Швеции.
Постановщиком оперы выступила режиссер Светлана Миляева, балетмейстером - Николай Реутов. Роль Екатерины Великой сыграла заслуженная артистка России Инесса Просаловская. Было найдено остроумное сценическое решение с опорой на музыку и гротесковый танец. Зрители словно попали в домашний театр, где разыгрывается озорное представление. Идея " императорского раешника" была усилена оформлением художника Александра Дубровина в стиле русского лубка. Литератор и переводчик Стаффан Скотт так оценил этот спектакль: " Шведы любят шутить со своей историей. К сожалению, наш Густав III был одержим плачевной идеей-фикс воевать с Россией. Он был предпоследним шведским королем, который не мог понять, что это бессмысленная затея. А спектакль у вас - легкий, остроумный, с отличными актерскими работами... Получился настоящий императорский капустник... Современному человеку полезно иметь представление о театральных войнах XVIII века - они дают нам пример цивилизованного спора. А если картонные мечи и способны кого-то поранить, то это не смертельно".
Но это не было единственной постановкой " Горе-богатыря" в наши дни. Спустя два с лишним века опера вновь ставится в России, в частности, она входит в состав репертуара Театра старинной музыки Московского университета.
Несмотря на столь живое участие в театральной жизни России, правды ради, надо признать, что Екатерина Великая сама не выступала на подмостках, но если уж мы заговорили о театре, следует отметить, что многие члены Российской Императорской Фамилии обладали весьма заметными актерскими способностями. Конечно же, в силу своего Августейшего статуса они не могли играть на публичной сцене и, поэтому не были профессиональными актерами. Однако в домашних спектаклях, где зрителями были, как правило, представители высшего света, многие из них участвовали с большим успехом. Наиболее видным " служителем Мельпомены" среди Романовых был праправнук Екатерины II, Великий Князь Павел Александрович (1860-1919). Графиня М. Кляйнмихель вспоминала: " Он был… талантливым, выдающимся драматическим артистом, и не будь он принцем царской крови, он достиг бы громкой славы". На одном из спектаклей в Эрмитажном театре итальянский трагик Сальвини, увидевший игру Павла Александровича, сказал: " Как жаль, что такой талант погибает для сцены… "
Не был равнодушен к театру и Император Николай I Павлович (1796 - 1855), прозванный народом Незабвенным. Актер Федор Алексеевич Бурдин (1827-1887) вспоминал: " По обилию талантов русский театр тогда был в блестящем состоянии. Каратыгины, Сосницкие, Брянские, Рязанцев, Дюр, Мартынов, Самойловы, Максимов, Асенкова, не говоря уже о второстепенных артистах, могли быть украшением любой европейской сцены… Балет тоже отличался блеском, имея во главе первоклассных европейских балерин: Тальони, Фанни Эльслер, Черито, Карлоту Гризи, а из русских - Андреянову, Смиронову и Шлефот. Французский театр по своему составу мог соперничать с Comé die Franç aise (Комидеи Франсез - театр в Париже); довольно назвать супругов Аллан, Брессана, Дюфура, Плесси, Вольнис, Мейер, Бертон, Руже, Готи, Верне, позднее Лемениль и других… Русская опера только что зарождалась, не имея ещё родных композиторов до появления Глинки, хотя и в ней были выходящие из ряда таланты, как, например, Петров и его жена. Петров как певец и актер исполнял Бертрама в " Роберте" в таком совершенстве, которого, по мнению знатоков, не достигал никто из иностранных артистов, появлявшихся на петербургской сцене". Этому блестящему состоянию русского театра искусство было обязано, прежде всего, Высочайшему вниманию. Ф.А. Бурдин пишет далее: " Театр был любимым удовольствием Императора, и он на все его отрасли обращал одинаковое внимание; скабрезных пьес и фарсов не терпел, прекрасно понимал искусство и особенно любил haute comedie (высокая комедия - фр.), а русскими любимыми пьесами были " Горе от ума" и " Ревизор". " Ревизора" Государю прочел В.А. Жуковский. Император с удовольствием выслушал комедию, смеялся от души и приказал поставить на сцене. Впоследствии он, по воспоминаниям Гоголя, говаривал: " В этой пьесе досталось всем, а мне в особенности". Между прочим, оказавшись в Италии без средств к существованию Николай Васильевич обратился за помощью лично к Государю и получил от него пять тысяч рублей (очень большие по тем временам деньги). В письме Гоголя Жуковскому мы можем прочесть: " … Я думал, думал, и ничего не мог придумать лучше, как прибегнуть к Государю". Девять лет спустя, великий русский писатель писал: " Спасен я был Государем... Мне было приятно в эту минуту быть обязанным ему, а не кому-нибудь другому… Не забывайте же, меня бы не было, может быть, на свете, если б не Государь".
Как здраво и глубоко понимал Николай I искусство, может служить следующий рассказ. В Москве, в 1851 году, с огромным успехом была сыграна в первый раз комедия Островского " Не в свои сани не садись". В конце того же сезона ее поставили в Санкт-Петербурге. Государь, страстно любя театр, смотрел каждую оригинальную пьесу, хотя бы она была в одном действии. Зная это, при постановке комедии Островского, чиновники ужасно перетрусили. " Что скажет Государь, - говорили они, - увидя на сцене безнравственного дворянина и рядом с ним честного купчишку!.. всем - и нам, и автору, и цензору, будет беда! " Начальство трепетало… Но, просмотрев комедию, Император остался отменно доволен: " Очень мало пьес, которые бы доставили мне такое удовольствие, как эта. Ce n'est pas une piè ce, c'est une leç on" (это не пьеса, это урок - фр.). В следующее же представление Государь опять приехал смотреть пьесу и привез с собой всю Августейшую семью: Государыню и Наследника с супругой. Потом Николай Павлович еще раз приезжал смотреть комедию, весной после Святой недели.
Николай Павлович так хорошо был знаком с составом труппы, что без афиши знал фамилию каждого маленького актера. Милости Императора драматургам и артистам были неисчерпаемы. Доказательством тому служат не только неоднократные пособия Н.В. Гоголю, но и драгоценные подарки всем авторам, писавшим для сцены: Кукольнику, Полевому, Каратыгину, Григорьеву, а Полевому Государь, ввиду его стесненного положения, пожаловал пенсию. Во время болезни Дюра он прислал к нему своего доктора. Узнав о плохом здоровье Максимова, приказал его отправить лечиться за счет дирекции императорских театров за границу. Любовь артистов к Царю доходила до обожания. Ф.А. Бурдин писал: " Трудно передать тот восторг, который он вселял своим ласковым словом, в котором равно выражались и приветливость, и величие. После представления каждой новой пьесы, имевшей мало-мальски порядочный успех, все главные исполнители получали подарки и были лично обласканы Государем". Во время пребывания Государя в Царском Селе, при дворе, постоянно были спектакли. Артисты приезжали с утра, завтракали во дворце, обедали, после обеда, если кому угодно, катались по парку в придворных линейках, предоставленных им по приказанию Государя. После спектакля ужинали и возвращались в Петербург. За эти спектакли все артисты были награждаемы Высочайшими подарками.
Либеральные " историки" изображают Императора Николая I этаким грубым солдафоном, жестоким и недалеким фрунтовиком. Но что сказали бы они по поводу следующего, являющегося примером отношения Государя к воинской чести и не только к ней, ответа на вопрос актера Максимова: можно ли на сцене надевать настоящую офицерскую форму? Государь ответил: " Если ты играешь честного офицера, то, конечно, можно; представляя же человека порочного, ты порочишь и мундир, и тогда этого нельзя! ".
Нигде так не выразилась снисходительность и любовь Государя к артистам, как в следующем происшествии. Однажды, после спектакля во дворце в Царском Селе, во время ужина в знаменитой янтарной комнате два маленьких артиста Годунов и Беккер, выпив лишнего, поссорились между собою. Ссора дошла до того, что Годунов запустил в Беккера бутылкой. Бутылка пролетела мимо, разбилась о стену и попортила её - от удара бутылки от стены отскочил кусок янтаря. Все страшно перепугались. Ни поправить скоро, ни скрыть этого нельзя. Государь, ежедневно проходивший по этой зале, не мог не заметить попорченную стену. Действительно, через несколько дней Государь спросил у министра двора, князя Волконского, указывая на стену: " Что это значит? " Министр ответил, что это испортили артисты, выпив лишний стакан вина. " Так на будущее время давай им больше воды", - сказал Государь. Тем дело и кончилось.
Российская интеллигенция поколение за поколением относилась к Николаю I отрицательно – его проклинали, его имя стало нарицательным - выражение “ николаевская Россия” означало только одно: Россия, где правила жесткая, бездушная власть. Однако если посмотреть на Государя не ангажированным взглядом либерала или революционера, то он оказывается совсем не таков, каким многим хочется его представить. Эпоха Николая Первого не была периодом регресса, в том числе и в области культуры. Император хорошо сознавал необходимость в образованных, знающих людях, важность развития науки, искусства и образования. При нем увеличилось число гимназий, число учащихся в них почти утроилось. Получили развитие научные общества. Царь поддерживал научные издания. В Казани, Киеве и Санкт-Петербурге были построены обсерватории, причем Пулковская обсерватория была оборудована так, как никакая другая в мире. При Николае Павловиче были не только восстановлены закрытые ранее учебные институты, но и созданы новые. Говоря о культурном строительстве в ту эпоху, нельзя не отметить ориентацию Николая I на национальные традиции и допетровские ценности. Это проявляется и в бережном отношении к памятникам церковного искусства. Так, в 1834 году архитектор К. Тон (будущий создатель храма Христа Спасителя, инициатива создания которого принадлежала Царю Николаю I) получил указание приступить к работам в Ипатьевском монастыре Костромы и, по указанию Царя, “ придать оному более наружного величия и благолепия... вместе с тем сохраняя все уцелевшие доселе остатки архитектуры и вкуса того времени, применяясь к ним в новой отделке монастыря”.
Имя Царя Николая Павловича Романова никогда не предавалось забвению, хотя бы из-за связанности с именем Пушкина. Первая встреча Императора, по праву называемого " Рыцарем Самодержавия", с поэтом состоялась в московской резиденции Николая Павловича, в Чудовом дворце.[13] После личной беседы с А.С. Пушкиным Николай I, заявив, что разговаривал с " умнейшим человеком в России", представил Александра Сергеевича своим приближенным. Конечно же, поэт не мог не оценить великодушие, мужество, отзывчивость, честность, прямоту, верность слову и долгу, самоотверженность, служение родине, а не идее государства, любовь к рядовому человеку, желание блага и сознание своей ответственности перед Богом, присущие Николаю Павловичу. Это находит подтверждение в творчестве поэта. Как не пытаются некоторые " литературоведы" выставить Пушкина " певцом революции", немыслимо вымарать из творчества великого русского поэта ни “ Стансы”, ни “ Друзьям”. Вот эти вдохновенные строки:
Нет, я не льстец, когда Царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Яз ы ком сердца говорю.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет! Хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный;
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.
Текла в изгнаньи жизнь моя;
Влачил я с милыми разлуку;
Но мне он царственную руку
Простер - и с вами снова я.
Во мне почтил он вдохновенье;
Освободил он мысль мою.
И я ль в сердечном умиленье
Ему хвалы не воспою?..
(Друзьям, 1828 г.)
Возможно ли после этих слов удивляться политическому кредо поэта, который и в последние минуты жизни, уже будучи смертельно раненным, оставался преданным своему Государю: " Зачем нужно, чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самого закона? Затем, что закон - дерево, в законе слышит человек что-то жесткое и не братское. С одним буквальным исполнением закона далеко не уйдёшь; нарушить же его или не исполнить никто из нас не должен: для этого нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномочной власти. Государство без полномочного Монарха - автомат: много, много, если оно достигнет того, чего достигли Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты? - Мертвечина. Человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полномочного Монарха то же, что оркестр без капельмейстера. Как ни хороши будут музыканты, но если нет среди них одного, который бы движением палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт".
Помимо театра, неподдельный интерес проявлял Император Николай Павлович и к изобразительному искусству. Об этом свидетельствует вице-президент Академии художеств, граф Федор Петрович Толстой (1783-1873), кисть которого сам А.С. Пушкин в своем письме к В.И. Григоровичу назвал " чудотворной". Вот, что рассказывает о встрече Государя с посланными в Италию для практики талантливых русскими художниками этот известный медальер, график, живописец и скульптор, авторитет которого в художественном мире был безусловен:
" Государь был, во-первых, у живописца Иванова. Нашел его картину прекрасной, сделал некоторые замечания; удивлялся его труду, рассматривая его этюды, и на слова одного из присутствующих, что столько тут наделано рисунков и, кажется, было сказано: “ Для чего? ” Государь изволил сказать: “ Чтоб сделать картину; иначе и нельзя”. Очень расхвалил картину и велел Иванову оканчивать, с Богом.
В мастерской у Ставасера Император был восхищен статуею, вылепленною из глины, но не совсем еще в безделицах конченною, представляющею Нимфу, разуваемую молодым Сатиром. Хвалил сочинение, грациозность и отделку этой группы и велел произвести ее в мраморе. Очень хвалил начатую в мраморе и уже приходящую к концу статую Русалки; рассматривал его эскизы и сказал: “ Не ленитесь только, а то у меня будет вам много работы! ”
Был у Илимчен, который вылепил Нарциза и готовится рубить его из мрамора, и спросил " есть ли мрамор? ", он показал. Спросил “ довольно ли? окончательно ли сделана модель, чтоб рубить ее из мрамора? ” — и когда художник отвечал, что — да, он сказал: “ Вещь будет, кажется, хорошая; оканчивай”.
Государь был у Иванова (скульптора - А.С.), рассматривал оконченную им в мраморе статую Ломоносова в юности, был доволен и очень хвалил. Видел начатую им статую, изображающую молодого человека-простолюдина, замахнувшегося, чтоб убить камнем змею; это академическая фигура и еще не совершенно приведенная в порядок. Государь отнесся, что “ нельзя много об ней судить, потому что она не кончена, но надо ожидать, что будет хороша; оканчивай[14]” …
В мастерской Рамазанова Государь был чрезвычайно доволен его статуею “ Нимфа, ловящая у себя на плече бабочку”; хвалил очень постановку, грациозность и отделку; рассматривал его эскиз, сделанный для статуи в пандан к Ставасеровой группе, тоже Нимфа, у которой Сатир просит поцелуя. Эскиз этот очень понравился Государю, он только сказал: “ Это уже очень выразительно; смягчи ее, а не то мне нельзя будет поставить ее в моих комнатах”. Приказал ее сделать и произвести в мраморе.
Его Величество видел рисунки архитекторов и доски граверов у себя в кабинете. Потом призвал их к себе, расхвалил их чрезвычайно, насказал им столько лестного, что они вне себя от радости. Его Величество кончил свои похвалы сими словами: “ Молодцы, вы и скульпторы меня порадовали”."
Изобразительное искусство постоянно было предметом особенной любви и заботы Российского Императорского Дома. Об этом свидетельствуют хотя бы те прекрасные собрания, которые и по сей день являются гордостью лучших музеев мира. Неудивительно поэтому, что многие члены Императорской Фамилии, обладая тоником эстетическим вкусом, сами были талантливыми художниками.
Заметный след в этой области искусства оставила супруга Императора Павла I Петровича, Императрица Мария Федоровна (1759-1828). Все свои силы она отдала делу милосердия, общественного воспитания и образования, в том числе женского, которому начало положила еще Екатерина Великая. Мария Федоровна возглавляла множество учебно-воспитательных и благотворительных заведений, для управления которыми было организовано состоявшее первоначально из 14 женских учебных заведений и 25 медицинских и благотворительных учреждений специальное " Ведомство учреждений Императрицы Марии". Этот государственный орган просуществовал с 26 октября 1828 года до 4 марта 1917 г., когда число его заведений достигало уже нескольких сотен.
В.А. Жуковский, бывший чтецом Императрицы, накануне ее погребения написал восторженные строки:
Благодарим! Благодарим…
Тебя за жизнь Твою меж нами!
За трон Твой, царскими делами
И сердцем благостным Твоим
Украшенный, превознесенный…
… За благодать, с какою Ты
Спешила в душный мрак больницы,