Утро того же дня

Глава 1:

Данное утро, как и все прочие на протяжении десяти лет, для Инны было мало примечательным: отчего-то она всегда вставала в полудрёме, абсолютно не соображая, какой день сегодня, или какой час на дворе. Лишь после полного пробуждения мир начинал играть для неё некими красками, теряя монохромность сна, с которым всё равно не хотелось расставаться, но надо… Вот и на этот раз пришлось.

“Лето! ” – мысль, что звучала в голове девочки при каждом моменте полного отречения сна, и её было достаточно ей, чтобы стать счастливой до конца сих суток, после которых она вновь будет счастлива, ибо, опять же, ‒ лето. А что ещё нужно ребёнку?

Резво поднявшись с удобной, тёплой постели, которую девочка не страшилась покидать, ибо знала, что ещё вернётся, не чистя зубы, ребёнок направился на кухню: было около десяти часов утра, а это значит, что мама и папа ещё дома, только собираются идти на работу, перед этим нечто, как всегда, обсуждая за завтраком.

Своим появлением Инна как всегда хотела вызвать полную радости улыбку матери и смех отца, который после сразу поднимет её на руки и радостно сообщит, словно обращаясь ко всему миру, что его принцесса встала… Ну а после тут же опустит, потому как поймёт, что во рту до сего часа не побывала зубная щетка – это не хорошо. Но девочке нравилось вредничать: она ведь принцесса.

Голоса родителей стали слышны ещё в трёх метрах от двери, ведущей на кухню. Они нечто взволнованно обсуждали: как обычно последние несколько дней, однако на сей раз отнюдь не краткие, не мимолётно брошенные фразы, – такими были прежние их подобные разговоры – а именно долгая речь, произносимая в полголоса и с рассуждением о чём-то тревожном да неприятном, вынудила девчушку остановится, вжавшись в стену и с неким трепетом, даже опаской, вслушаться в речь. Да, подслушивать – тоже не хорошо, но сейчас подобное она себе позволила не потому, что принцесса, а потому, что слышать подобный говор мамы и папы ей доводилось крайне редко, и каждый раз ничего приятного подобное не сулило.

‒ Чего же он там всё стоит-то, а? – тихо, словно страшась, что его заметят, сказал отец, стоявший у выпуклого окна и неустанно следящий за двором у их небольшого, четырёхэтажного (такие строения – истинная редкость в теперешнее время) дома, что между собой делила две семье: их и соседей, что проживали выше.

‒ Его можно понять, он, как-никак… ‒ начала также тихо говорить мама, будто успокаивая не столько мужа, сколько себя.

‒ Да знаю я, знаю. Но что, он поэтому теперь ежедневно тут появляться будет? Уже неделю ходит и… Хотя чего это я, сына потерять – это чёрт возьми что. Но.. но по-моему не к добру это…

‒ Он просто там стоит?

‒ Стоит? Он, если ты не заметила, всё время за окнами соседей следит. Явно что-то замышляет. Это, этих же братьев выпустили уже, так? – вопрос относился явно к детям семьи сверху: два парня-близнеца по семнадцать лет.

‒ Ну да, неделю как. До сих пор из дома не вылезали…

‒ Во-от, а ведь это по их вине его сына не стало: связался с ними, а те его на Второй уровень со всей своей бандой поволокли во время “суточного сотрясения” – дебилы! Додуматься надо же, а, до такого! Перемены власти хотят! – мужчина говорил со злобой, шипя и сильно ругаясь – это пугало его дочь. – А чтобы ему электроимпульсом сердце разорвало, они хотели? Не уверен…

‒ Прекрати, прошу.. вот не надо. Зачем ты всё это вспоминаешь? Я и так знаю… Ну, вот.. вот зачем?... – мать почти плакала.

‒ Извини, извини. Я просто нахожу доводы, для его поведения, ‒ отец кивнул на окно. – Не нравится мне, к чему это ведёт.

‒ Так, всё, перестань. Всё будет хорошо… Просто, просто ему сейчас тяжело.

‒ А кому легко? Ещё и Ира и Геной… Тоже блин, революционеры. Дети вот их насмотрелись, что родители каждый день с плакатами марши эти тупые устраивать стали, вот и начали также хрень всякую творить. Да только они молодые, им меры кардинальней подавай… Доигрались, ай! – вспомнив родителей близнецов, глава семейства снова подошёл к окну. – Стоит. Смотрит, о-ох, ‒ прокомментировал печально спустя секунду ситуацию снаружи.

‒ Может выйти? Поговорить? – последовало предложение от жены.

‒ Надо… Надо. Да вот только вряд ли он советам последует, тут уже психолога неплохо бы вызвать. Как думаешь, стоит?

‒ Да он убежит сразу, как только дронов увидит, ты что…

‒ Так нет, а если с ним поговорить, а с согласия вызвать…

‒ Думаешь, сработает? Ну.. можно попробовать…

‒ Нужно, ‒ исправил отец, садясь обратно за небольшой круглый оранжевый стол. Но, будучи обыкновенным членом социума, не шибко вдающимся в дела и проблемы иных, добавил: ‒ завтра, если снова придёт, так и поступлю, а сейчас уже на работу пора…

‒ Не волнуйся, ‒ остановила его, взяв за ладонь, жена, как только тот попытался встать. Успокоила: ‒ Всё будет хорошо.

‒ Я верю, ‒ целуя супругу в лоб, отозвался обычный рабочий.

Чья дочка, подслушав не самый лучший на её памяти диалог родителей, чуть приободрившись благодаря словам мамы, вышла из “укрытия”, стараясь не показывать того, что недавно поступила нечестно.

‒ Я тоже! ‒ как можно радостней крикнула она, улыбаясь и расставляя руки для объятия.

‒ Э-эй! – устами главы семейства сразу овладела искренняя улыбка, а руки, ‒ на одной из которых был по локоть набит замысловатый, но красивый флюоресцирующий разными цветами при разном свете, узор, что очень нравился Инне, ‒ сами собой разошлись в стороны, принимая ребёнка в свои нежные путы.

Поднявшись над полом на метр полтора, девочка заметила и улыбающуюся маму, ‒ чьи глаза, к слову, были сухими, ‒ которая с истинной радостью наблюдала за разворачивающейся картиной, часто повторяемой в последнее время, но оттого ничуть не надоедающей.

‒ Кто у нас наконец встал? И давно мы бодровствуем? – последний вопрос прозвучал чуть сбивчиво: вмешалось понимание факта, что дочь могла уже некоторое время подслушивать их разговор, а следовательно не только ознакомиться с не самыми лучшими словами, но и просто воспринять волнение родителей, что довольно не хорошо для детского ума да организма.

‒ Нет, ‒ довольно качнула головкой Инна, догадавшись об подозрении, но не подав виду. – Только что.

‒ У-уф, ‒ мужчина зажал нос. – Верю: рот ещё не чищен. А ну-ка, быстро в ванну!

Состроив притворно-строгое выражение лица, отец опустил на пол свою принцессу, что тут же побежала, внемля указаниям, в соседнюю комнату.

Однако бег её остановился, как только она исчезла из поля зрения родственников: всё-таки разговор она слышала, и подспудная неуверенность в добром течении сегодняшнего, да и следующих дней поселилось у неё внутри.

Причём подобные беседы слышались ей не в первый раз: уже около недели каждое утро имеет подобное начало. Но ранее она не желала их замечать, сразу “врываясь” на кухню да одаривая родителей лучами радости, что, как ей казалось, исходили от неё. Но на сей раз, решив поступить иначе, лишь тревоги в себе добилась она, зародив это зерно беспокойства, что росло с каждым мгновением. Мгновением, что позволяло больше и больше осознать недавно подслушанный разговор.

Пусть она толком и не понимает, о чём же была беседа, однако уже только манеры произношения да изобилия неприличных слов ей достаточно, чтобы понять: не всё так хорошо, как хочется.

А ещё больше смятения в душу приносят всё же ясные по своему содержанию ей слова, словно ветра входящие в распластанные двери детского разума: она помнит, что такое “суточное сотрясение”. Это было не так давно, чтобы забыть, да и вряд ли спустя года она умудриться абстрагироваться целиком от чувств, пережитых в тот день. Революция до того момента была для неё словно всеобщий созсовет, собираемый ежедневно теми, кому он нужен: они просто выходили на улицы и расхаживались маршем среди домов, что-то выкрикивая и держа плакаты с неясными записями над головами. Она не осуждала подобное: в конце концов, в данных демонстрациях участвовала тётя Ира с дядей Андреем – соседи сверху, – а они хорошие, как и сыновья их, который позже тоже начали участвовать в революции, только иначе… Каждый день они, как только родители уходили, вылезали на улицу, полностью переодевшись в одежду серого цвета и обмотав лицо тряпками – это напугало при первом впечатлении Инну, которая, по обыкновению, осталась дома одна и случайно заметила братьев. Лишь вечером они вернулись, уставшие и потрёпанные, но почему-то они смеялись.. в тот же день по проекционному визуализатору передали в новостях, что некоторым людям был причинен, впервые в данной кампании, физический вред. Пострадавшими были исключительно представители богатого класса, которые волей случая (на созсовете, в гостях или по работе) оказались на Первом уровне – это по-настоящему напугало девочку, и заставило заволноваться семью, ибо ранее жертв не было. Да, люди ввиду случайностей и подобного гибли ежедневно – это девочка к своим десяти годам уже поняла да смирилась даже, пусть и хранит мечту когда-нибудь и подобное прекратить, ‒ но чтобы один человек бил другого – это чуждо ей, всецело чуждо и до дикости непонятно.

Тогда отец сказал, что это единичный случай: явно повздорили пару людей, вот по такой случайности и резонанс – пройдёт.

Но уже на следующий день произошло резкое оживление молодёжи, подобной братьям-близнецам: как девочка поняла, не они одни ходят, закрывая лица, в тёмной одежде и бьют богатых людей… И они же тогда начали пытаться попасть на Второй уровень Города – туда, куда “пока ещё”, как говорит отец, нельзя.

Но не только это было крайне странно: они начали громить всё вокруг, переворачивать перерабатывающие автоматы, бить стёкла, бросаться даже на обычных прохожих или подобных им демонстрантов, которые по-прежнему однообразно шагали среди кварталов, словно ³⁰старые молотки из древнего, единожды ею виденного мультфильма, что был довольно пугающим.

В тот день на улицах царил хаос и горел огонь. Инне было крайне страшно, но папа, пришедший с работы раньше обычного, прижал к себе и успокоил, сказав, что всё будет хорошо. А он никогда.. никогда не обманывал.

Потому до сих пор девочка, медленно двигая щёткой, утешала себя лишь его словами, потому что уверенность в их правдивости ничто не может выгнать из её души: не было такого, что бы не сделал, пообещав, её папа. Не было такого, что бы не подтверждалось или опровергалось, когда это подтвердил либо опроверг её папа – не было. И для неё – быть не может!

“Всё будет хорошо” – вспоминая взволнованный тон родителей да смотря на себя в зеркало, про себя прошептала Инна, неловко улыбнувшись своему отражению, также держащему зубную щетку во рту. А обеспокоенная речь отца и матери всё не желала “уходить” из головы…

Глава 2:

Инна осталась одна: родители ушли на работу, оставив дом на ответственность дочки, которая до селе их в этом плане не разочаровывала. И теперь не собиралась, сразу решив сделать некоторые дела по учёбе, а после сходить в магазин, дабы к приходу старших сотворить приятный сюрприз в виде вкусных блюд, которые уставшие люди явно будут не против опробовать.

Волнение из-за подслушанного шёпота всё ещё не улеглось на сердце, но чуть притупилось, что и позволило относительно спокойно заняться запланированным.

Сначала она села за текст, в очередной раз пробежалась глазами по уже давно исписанным рукой трём листам, полностью отвечающим своим содержанием теме, что была дана ей: история развития Беларуси начиная с двадцатых лет двадцать первого века и заканчивая сегодняшним днём. Конечно же ясно, что больше всего учитель пожелает, чтобы внимание в данном творении было заострено именно на Городе и его возникновении, однако и иное также следует освятить, посему, нужно сказать, работа досталась Инне не легкая. Но она привыкла ввиду постоянно не падающей с отметки “отлично” успеваемости, на неё частенько взваливают ту работу, которая иным ребятам в классе не совсем под силам, или же которую они выполнят не с полной отдачей. И для себя девочка вновь доказала собственную состоятельность в данном плане, ибо до школы был ещё целый месяц, а надобное сообщение уже готово.

‒ Отлично, ‒ прокомментировала свои труды Инна и пошла на кухню: она всё ещё не перекусила.

Да, возможно она довольно самонадеянная и эгоистичная девочка – не без этого: подобное поведение сформировалась ввиду огромной любви семьи – она единственный ребёнок, ‒ и постоянного лидерства по успеваемости в школе, в каких-либо конкурсах, устраиваемых опять же школами между собой, и так далее. Но никогда она не вела себя возвышенно со своими ровесниками – нет. Никогда не принижала их, однако изредка ощущала себя особенной и рождённой для чего-то, чего не достигнут иные. Лишь в последнее время, пред началом подросткового периода, она начала понимать, что не всё так просто и подобные убеждения – глупость. Но из-за всё ещё главенствующей детскости в мыслях не может от этого избавиться, да и не совсем желает, серьёзно отдавая себе отчёт: со временем это пройдёт.

Медленно перёжевывая только что подогретую пищу, что оставили родители перед уходом, девочка всё думала о происшествии сегодня утром. Уже был полдень: есть в такое время на каникулах, для неё является нормой.

И тут, плутая в лабиринте бессвязных дум и неподкреплённых своим мнением страхов, лишь чувствами близких, девочка решила, что сделает уборку дома, в качестве ещё одного подарка родственникам. И такой ход мыслей отнюдь не плох: когда человек приходит уставший с работы для него вред ли найдётся что-либо лучше, чем понимание того факта, что дома ему ничего, кроме отдыха, делать не придётся.

Зачастую ввиду частых отвлечений на какие-либо бесполезные, но привлекательные, особенно в контексте большого количества свободного времени, занятия, вроде игр или просмотра сериалов, Инна проводила за трапезой от часа до полтора, время от времени “отрываясь” от еды, а после возвращаясь к ней вновь. Сегодня же процесс поедания часто подогреваемой пищи занял целых два часа: десятилетняя хозяйка, почувствовав вкус самостоятельности, то отходила от стола, дабы помыть и пропылесосить одну комнату, затем возвращалась вновь, и после повторяла то же самое с иной частью квартиры. А так как жилплощадь довольно немалая, два этажа всё же, потому и заняла сие занятие такой долгий час. Но даже, порядком устав и допив остывший давно чай, посмотрев на время, девочка не огорчилась: до прихода мамы и папы ещё полтора часа, чего хватит, чтобы сбегать в магазин, купить продуктов и что-либо им приготовить.

Именно ввиду пятницы родители девочки должны прийти не вечером, то есть в часов шесть-семь как обычно, а за три-два часа до него: укороченный рабочий день перед выходными на их предприятии – это, пожалуй, единственное, что будет устраивать семейную пару в их работе всегда.

И потому Инна довольно резво, словно легендарная ³¹няня-фантазия Памелы Трэверс, взялась за мытьё посуды: всё-таки и это требуется ещё успеть. Когда же она взяла в руки последнюю, свою, тарелку, то невзначай бросила взгляд в окно, и невольно отшатнулась, ежесекундно впав в оторопь: на улице стоял тот самый мужчина, что приходит сюда уже целую неделю и который так взволновал её родителей.

Они видят его лишь по утрам, однако девочка знает, что на самом деле к дому он ходит дважды в день – это, соответственно, утром и вот, в три-четыре часа дня. Но так как является к их жилищу он лишь с этого понедельника, то ни мама, ни папа не могли его застать по вечерам, так как, просмотрев за окнами около часа, мужчина всегда уходил, а только лишь потом приезжали с работы родственники Инны. Но сегодня всё может сложиться иначе… И вот именно возможная встреча данного человека да её отца почему-то более, чем серьёзно беспокоила детский организм.

С утра они так и не поговорили. Во-первых: сам глава семейства не шибко сильно желал этого, а во-вторых: мужчина ушёл со своего “поста” примерно за тридцать минут до выхода пары.

Он стоял и как обычно смотрел на дом, а точнее на пресловутые округлые окна. В плетью свисающих вдоль туловища руках, то бишь в одной, левой, он сжимал ключ от автомобиля, вторая же кисть, правая, сильно дрожала, словно на нервной почве. Даже отсюда под глазами виднелись мешки, а худобу не мог скрыть обширный тёплый свитер, который было довольно странно наблюдать на человеке летом. В сменяющемся свете разномастной рекламы, исходящем словно отовсюду – всё же почти центр города, ‒ его лицо выглядело как-то зловеще и неестественно бледно, почему девочке становилось ещё больше не по себе. Но всё-таки она решила взять данную проблему в свои маленькие, но уже, как ей казалось, способные на многое руки, которыми она расставила предварительно домытую посуду.

Сразу после она принялась собираться к походу на улицу: надела синее платье да довольно органичные с ним красные сандалии.

Она не первый день видела его, незнакомца, днём у дома. Раньше просто этот тип не сильно волновал девочку, а сегодняшний инцидент заставил пересмотреть отношение, и из-за этого ей было довольно жутко осознавать, что придётся не просто к нему подойти, но и поговорить. Но она верила, что так поможет маме с папой и те уж точно больше не будут так всклокочены по разному поводу: ведь именно ввиду тревоги, поселившейся в сердцах отца и матери, она стремилась их так обрадовать при приходе домой. “А это будет главным подарком, ” – думала девочка, предвкушая увидеть лица родителей завтра с утра, когда они не обнаружат сего мужчину на его необычном “посту”.

Оставался примерно час и десять минут до прихода родителей, когда Инна, взяв деньги, что она копила неделю с карманных сбережений, вышла с дома.

Незнакомец, увидев её, лишь окинул ребёнка мимолётным взглядом, тут же вернувшись к созерцанию верхнего этажа. Это проявление полной безынтересности к её персоне чуть поддело девочку, что лишь придало сил и она, уже уверенней стоя на ногах, быстрым шагом подошла к высокому мужчине, который всё отказывался её замечать, да сказала, смотря на него снизу вверх:

‒ Прекратите, ‒ прозвучало, как ей показалось, твёрдо, но в контексте детского девичьего голоса нисколько не пугающе или сурово – лишь смешно.

Но человек даже не улыбнулся. Он бесцветными, скучающими глазами посмотрел на ребёнка, затем также медленно поглядел по сторонам, словно убедился, что никого вокруг ещё нет, и лишь после этого, проявив во взгляде толику некоего любопытства, вновь обратился к Инне, теперь спросив, указывая на себя:

‒ *Ты… Мяне?

*(перевод) Ты… Меня?

‒ Да, вас.

Человек ещё раз осмотрелся. Он явно считал себя чистокровным белорусом, или просто всем сердцем любил эту страну, которая, вполне возможно, и является его родиной, в любом случае – он говорил на белорусском. Но девочке, которую подобно и другим детям с детсада обучают трём языкам, дабы в будущем они сделали для себя выбор, на каком им говорить, на это было наплевать: пониманию между ними это никак не помешает.

‒ *А-а-а… Што спыніць? – абсолютно искренне поинтересовался человек, теперь согнувшись, дабы быть ближе к собеседнице.

*(перевод) А-а-а… Что прекратить?

Инна выложила всё, как есть. Притом сделала это на белорусском, чтобы подчеркнуть своё уважение к культуре мужчины – это считается хорошим тоном:

‒ *Вы кожны дзень прыходзіце сюды і палохаеце сваёй прысутнасцю маіх бацькоў. Я не ведаю, што вам трэба, але я спачуваю вам, бо ведаю пра вашу бяду, і паверце - гэта праўда. Але ведаеце, з-за вас турбуецца і тата і мама, а калі яны хвалююцца, турбуюся і я - гэта не выносіцца, і проста тады становіцца не па сабе... І.. і... – она не знала, что ещё сказать, ей было просто страшно, а как это объяснить.

*(перевод) Вы каждый день приходите сюда и пугаете своим присутствием моих родителей. Я не знаю, что вам надо, но я сочувствую вам, так как знаю о вашей беде, и поверьте - это правда. Но знаете, из-за вас беспокоится и папа и мама, а когда они беспокоятся, беспокоюсь и я - это не выносимо, и просто тогда становится не по себе... И.. и...

Но человек спас ситуацию.

‒ * Цішэй-цішэй, малая. Прабач, калі напалохаў цябе і тваіх тату з мамай. Ты мне даруеш?... Выдатна. Давай зробім наступным чынам: ты зараз кудысці збіраешся, дакладна... О, ну вось выдатна. Ты цяпер ідзеш па сваіх справах, а я знікаю з вашага жыцця. Дамовіліся? Ну ўсё тады. Яшчэ раз прабач, ‒ отступив на шаг назад, мужчина, добродушно улыбаясь, развернулся и пошёл во двор.

*(перевод) Тише-тише, малышка. Извини, если напугал тебя и твоих папу с мамой. Ты меня простишь?... Прекрасно. Давай поступим так: ты сейчас куда-то собираешься, верно... О, ну вот отлично. Ты сейчас идёшь по своим делам, а я исчезаю из вашей жизни. По рукам? Ну всё тогда. Ещё раз извини.

“К своей машине, наверное, ” – подумала Инна, которой данный несчастный тип теперь не казался таким уж страшным.

И она, переполненная радости и гордости за себя, отправилась дальше: в магазин, что находился за десять минут от дома. Благо, ей разрешали так далеко гулять, опять же основываясь на её ответственности, которую, в некотором роде, она вновь продемонстрировала… По крайней мере, так казалось ей.

Глава 3:

Довольно резво двигаясь по начавшейся рекламной дороге, что своим светом, включаемым по вечерам и ночам, просто завораживала жителей и гостей города, девочка думала о продуктах на покупку, притом не поднимая головы и изредка пробегая глазами по предложениям, буквально лежащим у её ног. Кто-то продавал авто, кто открывал новый магазин одежды и обуви, кто-то сообщал, что через месяц начнёт работу новый торговый центр и многое-многое иное слабо подсвеченными буквами формировало сплошным ковром путь к центру Первого уровня. Конечно, ничто из вышеперечисленного её не интересовало, ‒ разве что где-то она заприметила сообщение об открытии детского аквапарка, ‒ но даже так её мысли сейчас плутали совершенно в иных реалиях.

Вера в то, что теперь всё будет хорошо, как раньше крепилась внутри с каждой секундой. Ей хотелось улыбаться и кричать о счастье, что она принесла своей семье, лишь бы все это услышали. Однако этикет, воспитанный в Инне с ранних лет, не позволял сделать второе деяние, посему она вершила лишь первое, и этим была довольна.

Пусть солнце крайне слабо проникало своим светлом на Первый уровень, а множественные биллборды и экранные вывески лишь создавали некий фон из мельтешащих цветов, зеркала, установленные на “потолке” нижнего “этажа”, по совместительству являющегося полом Второго уровня, неплохо размножали попадающие на них редкие лучи небесного светила. Делясь ими с людьми, давая необходимый обществу витамин и словно в довесок прибавляя радость, которая, связываясь с внутренним ощущением людей, могло или их немного лишь заставить улыбнуться, или переполниться счастьем, чуть ли не заставляя танцевать. Сосудом, полнящимся искренней отрадой, сейчас ощущала себя Инна. И вот так, в припрыжку, она дошла до гипермаркета, находящегося на расстоянии примерно в полкилометра от её дома.

Зайдя внутрь, ей открылся зал, в плане разнообразия содержащегося здесь товара являющийся полным антиподом полкам магазинов времён ³²“эпохи застоя”, про которые она крайне любила читать отдельно от школьной программы: она часто посвящала себя самообразованию, опять же основываясь на принципе своей многозначности, и на стремлении поддерживать данную уникальность, которую сама со временем начала признать лишь иллюзорной.

Не удивительно, что сразу на входе её обнаружил отслеживающий дрон и, не выявив поблизости потенциальных родителей, подлетел к малолетнему ребёнку, дабы узнать, в чём дело:

‒ Прошу прощения. Представьтесь, пожалуйста, ‒ озвучил динамик давно озвученный, и вставленный в память прибора текст, ввиду чего никакой механизации в нём слышно не было.

‒ Алутьева Инна, ‒ абсолютно спокойно отнеслась к данному девочка, понимая, что если бы прошла весь магазин, так и не заполучив внимание охраны, то, возможно, не только бы расстроилось за работу блюстителей порядка, но и попросила родителей написать жалобу на такой беспорядок: дети без присмотра быть не должны.

‒ Где твои родители, Инна? Ты потерялась?

‒ Нет. Я не далеко живу, потому меня отпустили одну. Если вам не трудно, проследуйте за мной, чтобы убедиться в моей безопасности, ‒ последнее ребёнок сказал, дабы избежать аналогичного предложения, которое обязано было последовать после того, как дрон узнавал, что всё в порядке: не в первой она ходит одна, задерживаясь у дверей для разговора с роботом из системы слежения.

‒ Так точно, ‒ квадрокоптер отлетел в сторону, пропуская девочку вперёд.

Как только та пошла, он полетел, поднявшись чуть выше, следом.

Присутствие кого-то ещё, а подобные приспособления никак теперь не считаются за обычные предметы интерьера, Инну не смущало. Наоборот. Под чутким, пусть и неодушевленным, взором она чувствовала себя спокойней и уверенней. В конце концов, вокруг людей много, все они разные, кто-то со вживлёнными модулями, кто-то без, кто-то толстый, кто-то худой, кто-то обозначил себя множеством флуоресцентных тату-хамелеонов, кто-то любит классику и обыкновенные татуировки, а кто-то вовсе чист в плане перманентных рисунков на теле. В любом случае, в данном разнообразии народа нет-нет да могут найтись те, чьи помыслы не чисты, касательно случайно примеченной одинокой девочки: человечество в последние полторы сотни лет переживает, так сказать, пубертатный период, в котором иногда само не знает, чего хочет, почему вдаётся в крайности, или, наоборот, зажимает себя в некие рамки то мыслей, то дел, то ещё чего-либо. Из-за любви к истории, Инна уже начала понимать, что с момента своего развития именно в промышленном плане, повысив свой уровень жизни до необыкновенных высот, человек, как выражается изредка её отец, “зажрался”. Ему, бывает, наскучивает что-то постоянное, и он всё чаще и чаще ищет нечто, что способно ещё удивить и преподнести новые ощущения, причём в разных, абсолютно разных планах. Так, например, во время особого “воспаления” проблемы сит-ванитанской депрессии люди просто с крыш скидывались потому, что разуверились в жизни и прочем – они не находили больше ничего, что радовало или даровало непознанные ощущения, почему и болей не зрели смысла в своём существовании. Сейчас же человек начал сам создавать эти смыслы и ставить их, как основные. Так, например, с редирумом, который в своей идеологии более чем сильно нравится Инне, почему она и хочет после пятнадцати лет (ей кажется, что тогда она сумеет быть уже действительно полезной для социума) вступить в ряды его приверженцев. Однако не все люди однобоки в решениях, принципах и прочем. Посему и по сей день, который девочка, после долгого общения с учителем психологии и истории, назвала про себя чуть ли не окончанием “подросткового” периода человечества, есть люди, которые также создали для себя смысл собственного бытия, но только является он крайне аморальным и на расценку обществу его лучше не выявлять. И подобные личности могут быть где угодно, так что в любом случае следует быть как можно более осторожней, особенно когда тебе лишь десять лет – это девочка поняла для себя давно, года полтора назад, и полностью пытается данного правила придерживаться, а родители всегда помогают ей в этом, полностью поддерживая её стремление к порядку.

Лишь сегодня, по случаю такого дня, она позволила себе чуть отойти от собственного порядка, быстро дойдя до магазина, где теперь, слушая тихий рокот множества пропеллеров за спиной, чувствовала себя спокойней, чем даже на улице: там она не ощущала дискомфорта просто ввиду настроя, который вобрала в себя из-за решённой ею же проблемы.

Выбрав быстро необходимые продукты, девочка примостилась у более-менее внушающей доверие толпы у кассы. Смотря на рядки с шоколадам, она слюной заливалась: так ей хотелось приобрести данное лакомство. Но стоит оно, после “Бобового кризиса”, довольно дорого, почему девочка беспокоилась, что на иное может не хватить… Однако желание взяло своё: всё-таки взяв небольшую пятидесятиграммовую плитку, она пристроила её в дистанционной корзинке с прочим товаром, для себя решив, что это – ей за сегодня награда.

Вокруг было шумно, и внутри данной какофонии звуков, где смешивались слова разных тонов, голосовые тембры не похожие друг на друга, а иногда и вовсе различные языки, внутри сего гама и человеческой городской жизни, очередь, являющаяся лишь каплей в море людей, продвигалась довольно быстро.

Рядом о чём-то спорила молодая пара, а их ребёнок, ровесник Инны, стоял рядом, держа маму за руку и слушая музыку в кинестетических модулях, почему его тело то и дело одолевали мурашки – даже с расстояния было заметно.

‒ Да чего ты? Что не так? ³³У тебя явно менструации, ‒ говорил с откровенным непониманием некой обиды со стороны жены молодой отец, выявляя улыбку.

‒ ³³Почему, когда мне что-то не нравится, ты сразу говоришь, что у меня менструации? – немного обиделась девушка.

Инна не смутилась данного слова – оно ей знакомо опять же благодаря самообразованию, которое она распространяла и на другие, кроме истории, предметы. Биология в их числе. Однако то, чего при ней никто из семьи сказать не решается, и вызвало у неё смех: зажав рукой рот и отведя взгляд, девочка выпустила чувство от данной сцены из себя. Как же эти двое напомнили ей её родителей. Они также могли говорить о подобном, лишь когда дочь либо не слышит, либо вовсе не присутствует при разговоре… Тут ребёнок понял, что прошло лишь пару часов с их встречи, а она уже соскучилась.

Посему факт, что уже в следующую секунду она оплачивала покупки, сильно её порадовал.

Не в силах больше пребывать вдали от квартиры, в которую уже явно вернулись отец с мамой (что не сильно расстраивало, потому как воспрепятствовать приготовлению еды это никак не сумеет: в данный момент ничто не сумеет воспрепятствовать десятилетней особе с пакетом в руках), она, оставив свой номер телефона дрону, чтобы тот осведомился через десять минут о её прибытии домой, побежала к выходу.

Пакет, будучи не совсем тяжелым, но ощутимым для десятилетней девочки, в данный момент возвышения духовного настроя, совершенно не отягощал собой. Шоколадка уютно расположилась в маленьком кармашке сбоку платьица, дожидаясь своего часа, который обещалось провести в компании горячего чая.

Но момент сей был прерван, как только Инна вышла на улицу, где большая масса людей, явно привлечённая чем-то, бежала вглубь улицы, прочь от центра: туда, где был её дом, и откуда исходила ввысь струя тёмного дыма…

Глава 4:

Дыхание перехватило, сердце изначально пропустило ход, а теперь и вовсе словно замерло – девочка не слышала его, ибо единственное, что сейчас отыгрывало на её внутреннем ухе, это звуки трескучего пожара, медленно пожирающего её дом.

Смертельный танец пленил взор своими ярившимися красками багряного оттенка, которые, сливаясь с общей канонадой цветов, дарили зрителю нечто новое, притягательно необузданное и до ужаса опасное. Нечто, что приковывало, и грозилось.

И Инну обуяла эта неестественная краса, в которую вовсе было крайне тяжело поверить не только из-за её необычайности, а и из-за того, что в подобное не хотелось верить.

Мысли путешествовали под черепной коробкой в огромных хаотичных потоках. Изредка некая из них являла себя основной и самой важной, однако тут же заменялась иной. Ребёнок, одиноко стоявший среди кутерьмы скопившегося у пожара народа, никак не мог определиться, о чём мыслить, какую из миллиона проблем попытаться решить первой, какие вопросы задавать и как теперь вообще быть…

Зеваки, наползшие на сие зрелище, то нечто выкрикивали, то что-то вопрошали у окружающих, которые также ничего не понимали, то глупо снимали всё на камеры электронных устройств. Но девочку это не волновало: всё это не было ей видно, так как происходило за спиной, а она сама стояла по ту сторону загородительного противопожарного поля, то есть там же, где в данный момент, словно муравьи, в беспорядке носились дроны МЧС. Их оператор, человек, и пустил сюда маленькую девочку, что прибежала на место общего резонанса и сообщила свою фамилию, которая была приписана к данному строению – мужчине это было известно. Он попытался её успокоить, мол, никого из жильцов ни в каком состоянии пока не нашли, так что вполне вероятно всё обошлось… Но надежды потерпели крах через минуту, когда квадрокоптеры вылетели из беснующегося пламени, неся на тросах шесть обгорелых до неузнаваемости тел.

Дабы не тревожить детскую психику, которая теперь и так претерпевала неописуемые измены, мёртвые были накрыты с ног до головы противовозгараемыми брезентами ещё будучи в доме, а сам оператор, как только жертв вытащили на улицу, поспешил отвести ребёнка куда-нибудь подальше от места сего ужасающего спектакля. Он напористо настоял, чтобы она пошла в пожарный автомобиль, но Инна его словно не слышала. Вместо этого она медленно подняла обгоревшего львёнка – её старую игрушку, с которой она не возилась с лет пяти, и который теперь показался ей единственным доказательством того, что дом у неё всё ещё есть, ибо верить глазам не хотелось до неописуемого сильно. Также не хотелось и потому, что очи заприметили на руке одного из мёртвых людей, что обгоревшей культёй вылезла из-под брезента: флюоресцирующий причудливыми цветами вычурный узор она узнает из тысячи…

Ноги ослабли, к горлу подкатил неприятный ком, пот выступил по всему телу, тамтамом забилось сердце, будто злорадно отыгрываясь за прежнюю тишину. Это был момент непостижимого страха и печали, а также истинной невозможности принятия решения и конкретного отношения к ситуации: она была до истерии растеряна, она не знала как быть и что делать, она была готова кричать, рвать волосы и одежду, убивать или умереть сама, но всё это уже переживалось – внутри, так как снаружи она оставалась недвижимым изваянием, в чьих глазах читалось всё и ничего одновременно.

Наконец одно действие она выполнить смогла.

‒ Девочка, ты меня слышишь? – немного тряся Инну за плечи, раз десятый повторил оператор, и в этот момент девочка, резко извернувшись к его не шибко сильных объятиях, побежала назад, проскальзывая низенькой, хрупкой фигурой среди неповоротливой толпы, взывая к которой, пожарный просил остановить беглянку.

Но не удалось: девочка вырвалась из сей массы и мигом скрылась в дворах, приближаясь к центру. За ней погнались пару людей, но спрятаться для столь юной особы не было делом трудным. Зато трудным оказалось иное: вытерпеть психологическое давление, оказанное только что случившимся…

Ей хотелось нечто делать, но она не могла. Она всем сердцем желала проснуться, но не выходило. Непостижимым вожделением являлось прерогатива, как маленькой и беззащитной, поплакать, разреветься – сделать то, что никогда она себе не позволяла… А сейчас просто не получалось.

На ватных ногах выйдя из небольшой выемки в стене дома, где должен был располагаться проводник энергии из-под асфальта в жилые квартиры, она побрела дальше, поняв вдруг, что всё ещё сжимает за лапу льва. Ничего иного в руках у неё не было: пакет с покупками она выпустила сразу, как только увидела возгорание, к которому опрометью бросилась.

Пребывая в полной апатии, Инна не знала кто она, не знала куда идёт и зачем это делает. Не было мыслей, не было осознания реальности, не было теперь и её.

³⁴“Большой Брат не будет следить за тобой: ему наплевать! ” – прочла про себя девочка красивую надпись на стене, что была написана словно мхом, и ничего из неё не поняла, почему без какого-либо интереса пошла дальше: всё ближе и ближе к центру, где уже также собиралась толпа. Которую привлек чем-то невероятно недовольный человек, стоявший посреди площади, прямо рядом с главной из девяти несущих колонн, поддерживающих Второй и Третий уровни.

На нём почти не было одежды. Лишь брюки покрывали его ноги, всё остальное тело облепили листы, явно специально нацепленные непонятным сумасбродом, что яростно махал руками, притом крича нечто на белорусском.

Голос-то и услыхала с расстояния Инна. Сцена, которая в сей момент из-за скопища людей, была ей не видна, всё-таки привлекла внимание хотя бы потому, что её наблюдало большинство. Посему нельзя сказать, что девушка осмысленно пошла к колонне, она сделала это рефлекторно, ибо на иное в данный момент способна не была.

Медленно, лениво проходя к главному действующему лицу, сокрытому от неё множеством представителей общественности, она слышала его взывания к толпе, даже не пытаясь понять, что они значат. Ей просто казалась, что здесь, где кругом столько народа, она сможет придумать, что делать дальше, или ей помогут. Главное, чтобы её заметили, а потому надо двигаться к свободной ото всех площадке, где скакал из стороны в стороны крайне странный индивид:

‒... * скажыце, што робіцца! Што робіцца?! – кричал неистово, сверх сил, неведомый глашатай. – Чаму.... Чаму мы павінны пакутаваць?! Мы ‒ адна сям'я. Усе Мы! Усе мы ‒ Людзі! Чаму мы не пагаджаемся адзін з адным і ўвесь час прымушаем блізкага ставіцца да сябе дрэнна, проста з-за таго, што нашы погляды не супадаюць?! Чаму мы не пакідаем сваё меркаванне пры сабе, чаму не дзелімся ім мірным спосабам, а не распальваючы забойствы і нянавісць?! Навошта?! Навошта мы так паступаем? Бо мы забіваем... – на мгновение прервался: сглотнул нервно. – Забіваем блізкіх людзей! Чаму з-за нас павінен хтосьці пакутаваць?! Чаму з-за чужых інтарэсаў павінен пакутаваць Я?! Чаму так?! Чаму?! Скажыце!... – Голос сквозил разочарованием и бессилием, с которым он, человек, смотрел на бестолково смотрящую на него толпу, для которой это было лишь очередным примечательным представлением. Утвердил спустя секунду: – Не можаце. І я не магу! У гэтым увесь чалавек... Мы ж заб'ем ў канцы і сваіх блізкіх, і незнаёмцаў, нават не разумеючы, што жыццё не мае кошту! Спыніцеся! Прашу! Хопіць... ‒ Он бесспорно устал, хрип слабыми протуберанцами выходил из его хилой груди, продолжая, когда девочка уже различила разлетающиеся в стороны листовки, почти добравшись до инстинктивной цели: ‒ Мяне не паслухаюцца, ніхто не паслухаецца. Але я прашу вас: зараз ‒ Пачуйце! Я не заслугоўваю жыцця, але мой сын яго заслугоўвае! Дык чаму ўсё так выйшла, а браты мае, сёстры. О! Мой ³⁵родны край. Я грэшны! Я бязмежна грэшны, і кара мая жорсткая!...

*(перевод)... скажите, что делается! Что делается?! Почему... Почему мы должны страдать?! Мы ‒ одна семья. Все Мы! Все мы ‒ Люди! Почему мы не соглашаемся друг с другом и всё время вынуждаем ближнего относится к себе плохо, просто из-за того, что наши взгляды не совпадают?! Почему мы не оставляем своё мнение при себе, делясь им мирным способом, а не навязывая его?! Зачем?! Зачем мы так поступаем? Ведь мы убиваем... Убиваем тех, кто нам дорог, или дорог кому-то ещё! Почему из-за нас должен кто-то страдать?! Почему из-за чужих интересов должен страдать я?! Почему так?! Почему?! Скажите!... Не можете. И я не могу! В этом весь человек... Мы ведь убьём в конце и своих близких, и незнакомцев, даже не понимая, что жизнь ‒ бесценна! Остановитесь! Прошу! Хватит... Меня не послушают, никто не послушает. Но я умоляю вас: сейчас ‒ Услышьте! Я не заслуживаю жизни, но мой сын её заслуживал! Так почему всё так вышло, а братья мои, сёстры. О! Мой родной край. Я грешник! Я лютый грешник, и кара моя жестока!...

Как незнакомец подымает сосуд со спиртом и обливает им себя, девочка уже видела, находясь рядом с шепчущейся о чём-то, снимающей происходящее на разномастные девайсы, полуживой толпой, которая была и взволнована, и словно неживой: люди не проявляли интереса к этому, как к чему-то реально происходящему, глупо снимая всё на телефоны и наблюдая, будто за неким шоу… Шоу, которое, после малой искры, созданной самим незнакомцем, превратилось в кошмар и канонаду криков неверия и ужаса, обуявшего людей. Отдельным соло в этом слышался вой мужчины, что продолжал скакать, будучи объятым внушающим страх пламенем, которое из своих пут выпускало лишь всё ещё слетающие с тела сумасшедшего обгорелые рисунки некого круглого красного символа, что посреди себя имел словно центр из неких трёх волнистых лопастей. Подобные располагались и у краёв окружности, также три, а разделяли их волны, исходившие с середины – и чем дольше летели эти непонятные рисунки с умирающего в страшной агонии, тем меньше удавалось разобрать их орнамент и вообще картину.

Но иное интересовало Инну: она успела увидеть лицо человека. Это был тот самый незнакомец, которого с утра она прогнала от дома. Он мог нечто знать, или вовсе быть виновным, в любом случае – он нужен ей. И девочка, встрепенувшись словно от крайне долгого сна, устремилась прочь от не отреагировавших почти никак на неё зевак к полыхающему мужчине, страшно вопящему от боли.

Она не знала, что делает, хоть где-то очень далеко внутри сознания понимала, что подобное сотворить нельзя: огонь. Но данные мысли скрывал барьер из чувств утраты родителей, дома, прошлой жизни… И спасла её только чья-то жёсткая рука, что, схватив железно за руку, потащила прочь от сего места, в то время, как девочка всё стремилась выпутаться из хватки да сделать некие действия, в которых сама себе не отдавала отчёт. Также, как не отдавала себе отчёта она и в том, что кричала в тот момент, ибо своих же слов Инна не слышала.

OPEN 5…

Сообщение

Тема: Краткое описание развития мира в период с двадцатых годов двадцать первого века по сегодняшнее время

Составила: Алутьева Инна

Язык: русский

Первый настораживающий “звоночек” явил себя ещё тогда, когда немалую обширность приобрели споры между Баку и Арменией, впоследствии переросшие в военный конфликт. Который был в информационных источниках всё же “заглушён” в ближайшее время иным событием: Северная Корея нанесла ядерный удар по Соединённым Штатам Америки.

Резонанс, что приносит в политическую сферу данное событие, заставляет многих одуматься: всеобщего Апокалипсиса не выходит, так как ООН и ЕС, приходя к мирному объединению, регулируют ситуацию с Америкой, которая всё же сразу после атаки по себе наносит ответный удар по Корее. Таким образом: два ядерных удара случилось, у США изолированы от иных территорий два штата, а Северная Корея больше не существует как государство. Иных применений столь грозного оружия удаётся избежать стараниями союза ООН и ЕС.

Далее Америка меняет внешнюю политику касательно Российской Федерации. Ситуация с их конфликтом больше не актуальна: США ослаблена и в знак дружелюбия отменяет санкции, вместе с тем РФ, понимая мотивы США таковыми лишь ввиду их состояния, а также их гордость, “добровольно” оказывает помощь пострадавшим районам, населению и государству в частности.

Данная стабильность чуть ли не терпит крах, когда в Белоруссии находят нефть.

Таким образом запасы дают возможность отойти из-под экономического “крыла” России, укрепив свой суверенитет. Но данная цель привлекает Америку как ещё один возможный дешёвый поставщик топлива. Войной идти она не собирается и, оказывая влияние на ЕС, а также, в особенности, на граничащие с Беларусью страны со стороны Европы, оттесняет в угол сложного экономического положения нашу страну. России это, конечно, не нравится.

Заступаясь за соседку, как за братское государство, РФ, восстановив своё влияние в данном международном политическом клубе, во время саммита Большой 8-и ослабевает влияние США в 6-и странах – важных игроках экономической арены. Зреет очередной конфликт, но Америка, будучи ещё “не в лучшей форме”, во время визита к главе Российской Федерации договаривается о компромиссе: урегулировав стоимость нефти на бирже, они прибегают к подписанию договора, в котором свою подпись ставит и президент Белоруссии. Согласно нему, договору, Беларусь поставляет нефть как первой, так и другой стороне по одинаковой цене за барль, однако ввиду сложной переправки с США оклад получается выше, что справедливо и устраивает все три стороны. Между двумя основными сверхдержавами вновь мир.

Баку и Армения по-прежнему не прекращают войны. Проблема миграции в Азии, ставшая актуальной ещё с “Корейской трагедии”, выходит на новый уровень обострённости, почему страны южной части Азии вынуждены искать помощи на малозаселённых землях Сибири. Однако на них же уже давно “косо” смотрит дружественный РФ Китай.

Понимая абсурдность нападения на имеющую столько старых и новых политических союзников Федерацию, страны Азии, более всего терпящие поражения на экономическом фронте, вынуждены просить входа в Таможенный Союз, дабы для беженцев из-за той стороны Каспийского моря, которым сбежать из Армении на южную сторону, более всего Турцию (Ирак, Иран и прочие уже тогда были под большим влиянием ИОС), было сподручнее и дешевле, нежели в объезд, пересекая границы нескольких стран, добираться до России. И в то же время жители Азейбарджана свободно идут в РФ, но такой большой стране это мало чувствительно. Хотя тогда же это дополнительные траты, увеличивающиеся с приростом людей, то есть Российкой Федерации требуется больше ресурсов и денег, ввиду чего она сама агитирует страны на подобный Союз. Путём долгих переговоров, к которым примыкает и Китай, главы государств приходят к согласию, ввиду чего Таможенный Союз расширяется в несколько раз и территориальным, и политическим влиянием. Также на довольно быстрое принятие этого решения влияет и то, что южная Азия “припоминает” события середины второго десятилетия второго тысячелетия, когда волнения в Сирии, Иране и так далее достигали своего апогея, ввиду чего из данных стран в самые развитые государства Европы (Германия, Франция) “идёт” огромный поток беженцев, ставя эти страны в неблагоприятное экономическое и политическое положение. Не желая повторения подобного, Азия и прибегает так споро к данному ответственному, сильно меняющему геополитическую карту, шагу.

Вернёмся же к нашей стране. Договоры с РФ и Америкой подписаны, впредь мы, по большей части, - площадка для утверждения дружеских отношений. Большое количество экспериментальных проектов этих товарищеских государств получают развитие именно здесь, за что мы, конечно, получаем мощное индустриальное развитие во всех отраслях общественной жизни: то есть наука, то есть промышленность, то есть образование и так далее. Но вехой “треугольного” сотрудничества становится до этого нигде не виданный образовательный комплекс - Институт Изучения Ноосферы И Мыслительного Порядка, он же И.И.Н.И.М.П. Возводится он на территории Беларуси, где быстро получает развитие. А спустя два десятка лет всецело отходит к нашей стороне, так как по результатам общего саммита, где обсуждался вопрос по разделению акций и ресурсов Института, эксперимент был признан неудачным, с чем я, к слову, не согласна. В пример можно поставить хотя бы теперешний уровень престижа этого учреждения. Другие же товарищеские проекты остаются функционирующими для трёх стран.

К середине 21-го века идёт уклон на возникновение триполярности мира, выраженной теперь не во вражде, а на развитии общемирового уровня жизни. С распространением неодемократии, а также с территориальным развитием РФ и иные страны решают создать подобные союзы: Америка укрепляет свою положение, воссоединяясь более политически, нежели территориально, по аналогии с прошлым Таможенным Союзом, с Канадой и Мексикой, таким образом решается давнишняя проблема с иммигрантами ввиду обширных земель Канады; как восполняемый, так и не бесконечный сырьевой баланс удаётся урегулировать, а вся Северная Америка принимает политику неодемократии. Европа также идёт на подобные меры, дабы стабилизировать ситуацию и энергетических ресурсов, и иммигрантов – отголосок проблемы первой четверти 2000-ых годов. А также с целью всецелого обновления да развития тяжелой промышленности, что сыграло здесь немалую роль, ибо автомобильные заводы Германии и Франции, частично объединившись, “поработили” под себя около 60-70% общемирового авторынка, тем самым нормализуя и шаткую экономику, укрепляющуюся в союзе.

Общего языка ни в одном из союзов не “берётся”, с чем были связаны немалые споры тогда, однако на данный момент проблема более-менее решена, путём внедрения в школьную программу дополнительных занятий и большего “напора” именно на данный предмет – английский. Он негласно выбран, как общий язык, ибо он легче всех иных, он более всего распространён, а в условиях шатких союзов, где в любой момент любая из стран может вновь принять суверенитет – это наилучший выбор.

Подобно иным объединяются и Австралия с Океанией, образуя Тихоокеанский островной Союз (ТООС). Но большой роли на внешнеполитической арене он не играет, более занявшись внутренними проблемами.

Страны Африки вовсе не поддерживают политики объединения и придерживаются старых устоев, полностью отвергая, в большинстве, неодемократию. Война и сейчас тревожит северную часть континента. В южной и экваториальной части конфликты тоже не редки, но куда менее разрушительны, из-за принятой политики частичной веротерпимости. Сейчас страны Европы, Америки и так далее уже куда меньше лезут в тамошние бои на почве различных церковных каст, что имеют место быть с первого десятилетия данного века. Теперь больше преобладает иная цель: отгородиться от терроризма, почему вдвое уменьшено корабельное сообщение между Союзниками и развитыми странами Африки (ЮАР). Авиация вовсе упразднена над землями жаркого континента, ввиду чего развитые страны страдают ещё больше, ибо больше затрат, следовательно меньше процент доходов, следовательно меньший стимул развития, однако до сих пор соседей, находящихся в военном положении, чужая ситуация не волнует. В последнее десятилетие был развёрнут крупный план по спасению политической ситуации в северной части Африки, что предусматривал вмешательство не “извне”, а именно со стороны юга – ЮАР. Но сейчас всё зашло в тупик, из-за недавно разошедшейся по миру революции. Но я верю, что, когда всё вновь успокоится в этом плане, человечество вернётся к решению проблемы Африки да урегулированию конфликта с ИОС.

Однако мы отошли от темы. Позвольте озвучить список стран, что по сей день сохранили свою самостоятельность и играют довольно важную роль в мировой политической ситуации: Япония – остров, не принявший Азиатский союз из-за Китая – давняя вражда, - а также с целью сохранения культуры и её наследия. Англия – вновь остров, чья цель идентична Японской, только уже более с промышленной точки зрения, а не духовной.. по крайней мере, мне так кажется. Итак, далее. Беларусь – это я уже говорила, мы независимы не от кого, в то же время помогая двум державам регулировать свои отношения. ОАЭ – сохранность полностью своих капиталов. Исландия – ох, эту тему я люблю, так как данная страна является основным, так сказать, пацифистом, государством отчуждённым (островной) и самообеспеченным, почему и не сильно вдаётся во всемирные политические прения. К слову: именно она выбрана центром общих мирных переговоров, почему сами военные действия на её территории являются нарушением правил видения войны, согласованных ООН, ЕС и так далее. В народе Исландия даже зовётся интересно: “Земля нравственности”… Но это я отвлеклась.

Ну что ж, также упомянуть следует тот же ЮАР – выражает большой интерес во вступлении в какой-либо Союз, однако “оторвана” от подобных федераций землями основных военных конфликтов, что я уже говорила. И Бразилия – является приверженцем неодемократии. В последние годы ввиду моды на самосовершенствование здесь сильно возрос социальный уровень жизни. Преступность в процентном плане упала, безработица также идёт “на спад”, в отличие от уровня образования, который только растёт. По последним её политическим тенденциям можно понять, что и Бразилия хочет стать частью ею же созданного Союза, где основными претендентами на объединение на данный момент являются Венесуэла и Чили, которые, кстати, и не против.

Ну да это была так, ремарка во всеобщее рассмотрение. Сейчас же хочу ещё раз вернуться к нашей с Вами родине, которая особенно сильно себя также продемонстрировала и в развитии добычи электроэнергии, чем только доказала свою целостность и самостоятельность как государство.

А именно: в той же середине 21-го века в свою максимальную стадию распространения входит мода на выработку энергии из альтернативных источников.

Беларусь, став центром взаимоотношений США и РФ, из-за продаж нефти, новых экономических соглашений, сделок и союзов, а также ввиду некоторого изменения в основных целях, ставящихся в политических кругах, начинает вкладывать немалые средства на развитие добычи и переработки альтернативной энергии. Немалые масштабы имеют строительства рукотворные платинные ГЭС, ВЭС строятся на обширных территориях “созданных” с помощью массовой вырубки лесов и мелиорации, что вызывает волнение в рядах защитников природы, чьи выступления и акции быстро и довольно тихо сходят на “нет” – понимание удачной стороны данной идеи. Вместе с тем идёт разработка ещё одного альтернативного способа добычи, после распространившегося по всему миру: разработка Инаевых, по которой немалую перестройку претерпевают автотрассы и городские дороги с целью внедрения в них принимающих вибрации от постоянного движения машин либо людей внутри страны и перерабатывающих в электроэнергию нанодинамо установок. Результат оправдывает затраты: более половины загрязняющих энергопредприятий закрываются, однако большое количество рабочих мест, открывшихся в связи с обслуживанием данного дорожного полотна, с производством электроустройств, строительством подобных дорог и прочим, регулирует данную проблему.

В данное время на передний план “выходит” иная неприятная деталь: революции, первые очаги которой имеют местоположение именно в Беларуси. После же, спустя буквально пару недель, они начали “разгораться” и в иных суверенитетных странах. Основной целью демонстраций становится приход к власти одного основного политика, то есть обратный переход от неодемократии к демократии.

В общем, за чем нам с вами следить ‒ имеется, однако я попрошу: давайте не будем оставаться в стороне. Спасибо.

Примечание:

1 – речь идёт о ритм-блюз композиции “Feeling good”.

2 – отсылка к песне“No church in the wild”, в которой главными темами речитатива были общество и революционные движения.

3 – герой вспоминает анимационный фильм 1988-го года “Акира”.

4 – речь идёт о возможной экранизации, которую по последним слухам в качестве продюсеров собираются курировать такие люди, как Кристофер Нолан и Леонардо ДиКаприо.

5 -отсылка на известное выражение комедиографа Плавта, написанное им в его комедии “Ослы”. Оригинал: (лат.) Homo homini lupus est, что переводится как “Человек человеку волк”.

6 – аллюзия на инициалы великого белорусского революционера Калиновского Константина Семёновича.

7 – отсылка к роману Уильяма Голдинга “Повелитель мух”, где главные герои, для того, чтобы говорить на общих сборах, брали в свои руки ракушку, напоминавшую по форме рог.

8 – (перевод) “Я не хочу придумывать или понимать причину. Я несчастна. Этого мне достаточно” – цитата из предсмертной записки пятнадцатилетней девушки, что была оставлена ею на её же электронной страничке в соц. сети перед самоубийством.

9 – Цитирование речи М.Ю. Лермантова, написанной им в качестве примечания к повести “Герой нашего времени”.

10 – цитирование фразы из манги “Голограф на радужном поле”, где тема жизни являет собой муку, проходящую через существование людей, в котором настоящей Жизнью можно назвать лишь секундные моменты красоты е столько человеческой, сколько мира вокруг них.

11 – отсылка на роман “Мир Мрака 2037”, написанный тем же автором, что и данный текст, где одна из глав несёт в себе данную фразу, как одну из основополагающих тем.

12 – речь идёт о картине русского художника Исаака Левитана (1860-1900), которая была написана им в 1895 году – именно в этом, ибо существует иная картина от того же мастера с тем же названием но 1896 года написания. Различия видны во многом, но в большей степени в детализации, почему автором и выбран первый вариант, что подчёркивает стремление Максима к особому слежению за деталями и нюансами.

13 – речь идёт о полотнах, и о самом художнике, Иеронима Босха: одного из ярчайших представителей изобразительном искусстве времён эпохи Возрождения, которую он переживал, пребывая на стороне Северного Возрождения и переплетая в своих картинах гротескный стиль, эзотерику средневековья, сюрреализм и многое иное.

14 – отсылка на китайского общественного и политического деятеля 20-ого века Мао Цзэдуна, являющегося одним из известнейших и вместе с тем ужаснейших диктаторов всех времён.

15 – отсылка к Джорджу Оруэллу и его книге “1984”, в которой и присутствует текс, что произнёс, перефразировав, Максим.

16 – аллюзия на палату из романа Олдоса Хаксли, в которой умирала мать главного героя, там же он потерял последнюю толику веры в людей.

17 – цитирование импровизации Джо Пеши в фильме Мартина Скорсезе “Славные парни”.

18 – отсылка на подобные акты самосожжения, совершённые тибетскими монахами, а также прочими представителями общества, в знак протеста против политических систем или ситуаций в разные временные периоды и между разными народами или государствами. Самыми известными случаями являются самосожжение Тхить Куанг Дыка в июне 1963-го года и аналогичный акт, предпринятый Яном Палахом в январе 1969-го года.

19 – Славянский знак “Перун” – талисман, дарующий победу, мужество и успех. Очищает землю от нечестии, возвращает плодородие, приносит достаток и богатство в дом.

20 – цитирование фразы Сократа из сочинения Платона “Апология Сократа”.

21 – отсылка на произведение Александра Солженицына “Один день Ивана Денисовича”, где рассказ ведётся об одном дне из жизни советского заключенного.

22 – отсылка к роману Уильяма Голдинга “Повелитель мух”, где герой мальчишка Джек, обзаведясь властью, чуть ли не привёл иных мальчишек, выходцев из благородного общества, к существованию в социуме первобытного строя.

23 – речь идёт о событиях 8 сентября 1978 года, когда на площади Жале, в ходе Исламской революции, в центре Тегерана были расстреляны сотни людей-демонстрантов.

24 – аллюзия на роман Олдоса Хаскли “О дивный новый мир”.

25 – аллюзия на роман Джорджа Оруэлла “1984”.

26 – речь идёт об экранизациях романа 1956 и 1984-ых годов, в качестве третьего фильма имеется в виду будущая возможная экранизация.

27 – отсылка к фильму Стэнли Кубрика “Цельнометаллическая оболочка”.

28 – отсылка к Тевтонскому ордену и Крестовым походам, провозглашаемыми римскими папами.

29 – аллюзия на одноименную серию комиксов и сериал.

30 – аллюзия на культовый мультфильм 1982-го года “Pink Floyd The Wall”.

31 – речь идёт о Мэри Поппинс: няне-волшебнице, героине сказок Памелы Трэверс.

32 – альтернативноеназвание периода с середины 60-ых по середину 80-ых годов в СССР. О данном периоде в тексте и идёт речь.

33 – цитирование диалога, между героем Вуди Аллена и героиней Дайаны Китон из фильма 1977-го года “Энни Холл”.

34 – отсылка на роман Джорджа Оруэлла “1984”.

35 – цитирование текста из песни группы BRUTTO “Родны край”.