Житницкая улица.

Теперь перейдемъ къ обозрѣ нію дворовъ по улицѣ Житницкой, которая отъ Никольскихъ воротъ направлялась почтичто по линіи зданія Арсенала къ Троицкому подворью и къ Троицкиыъ воротамъ.

Справа отъ воротъ на планѣ Кремля временъ Годунова, слѣ д. въ концѣ XVI ст., здѣ сь отъ угловой Кремлевской башни Собакиной и до средней глухой башни у самой стѣ ны показанъ длинный рядъ городскихъ Житницъ, впереди которыхъ, по самой ихъ серединѣ, выходя на улицу, стояли хоромы и дворъ боярина Григорія Васильевича Годунова (1598), двоюроднаго брата Борису, заслужившаго добрую память за то, что держалъ себя передъ властителемъ Борисомъ независимо, не одобрялъ его злодѣ йскихъ козней и не пошелъ къ нему въ совѣ тъ для убіенія царевича Димитрія. Есть свидѣ тельство, что Борисъ уморилъ его отравою въ тотъ же годъ, какъ померъ царь Ѳ едоръ Иван., у котораго онъ былъ любимымъ ближнимъ бояриномъ, исполняя должность дворецкаго еще со временъ Грознаго.

Кто владѣ лъ этимъ дворомъ въ царствованіе Бориса Годунова, неизвѣ стно, новѣ роятно кто-либо изъ Годуновскаго же родства.

При царѣ Михаилѣ Ѳ едоровичѣ весь этотъ Кремлевскій уголъ, застроенный теперь Арсеналомъ, отъ самыхъ воротъ и до угловой Собакиной башни съ значительнымъ пространствомъ и по городовой стѣ нѣ со стороны Неглинной, находился во владѣ ніи боярина князя Бориса Михаиловича Лыкова-Оболенскаго, который былъ женатъ на родной теткѣ царя Михаила, Настасьѣ Никитичнѣ Романовыхъ. Онъ получилъ это мѣ сто не только по родству съ царемъ, по еще болѣ е за многую службу.

Лыковъ Б. М. появляется на царской службѣ въ 1596 г. рындою при пріемѣ Цесарскаго посла. Это даетъ поводъ предполагать, что молодой Лыковъ былъ красивой наружности, такъ какъ въ рынды избирались стольники дворяне, обладавшіе именно этимъ качествомъ. Въ 1600 г. онъ воеводствовалъ въ Бѣ лгородѣ. Но видимо, что онъ не сочувствовалъ Годуновскому царствованію и потому при появленіи Самозванца не помедлилъ передаться на его сторону и по его распоряженію усердно приводилъ къ кресту на его имя Украинные города. Въ это же время, идя съ полками наскоро къ Москвѣ, Самозванецъ указалъ ему быть воеводою въ Большомъ полку вторымъ подлѣ кн. Вас. Вас. Го-лицына. Въ тотъ же 1605 г., когда Самозванецъ возсѣ лъ на Московскомъ престолѣ, Лыковъ получилъ немаловажную должность крайчаго, а вскорѣ потомъ и важный санъ боярина въ 1606 г. Такое быстрое повышеніе объясняется поведеніемъ Самозванца, который въ качествѣ истиннаго сына Грознаго, сокрушивъ Годуновыхъ съ ихъ сторонниками, необходимо долженъ былъ тотчасъ же возвысить свое родство Нагихъ и частію Романовыхъ; а Лыковъ, какъ упомянуто, былъ женатъ на сестрѣ Ѳ едора (Филарета) Никитича Романова, Анастасіи Никитичнѣ. Этотъ бракъ и въ царствованіе царя Михаила Ѳ едоровича много способствовалъ его приближенію къ царской семьѣ и къ тому почету, какимъ онъ тогда пользовался.

Послѣ Самозванца онъ исправно служилъ царю В. И. Шуйскому во всѣ хъ важныхъ военныхъ дѣ лахъ, воеводствуя иногда и въ полках Скопина-Шуйскаго противъ Поляковъ и Русскихъ воровъ, противъ Лисовчиковъ и Тушинцевъ.

Во время Московской Розрухи, когда государствомъ управляли именемъ королевича Владислава и подъ руководствомъ Поляка Гонсѣ вскаго знаменитые сидячіе въ Кремлѣ бояре, Лыковъ, кажется, сидѣ лъ также въ ихъ числѣ.

Въ первые годы царствованія царя Мих. Ѳ ед. Лыковъ прославился усмиреніемъ разорителей Государства, повсюду рыскавшихъ для грабежа казаковъ, такъ что этотъ его подвигь заслужилъ даже вниманіе лѣ тописцевъ, описавшихъ его дѣ ла съ должною подробностью. Потомъ онъ отличился въ войнѣ противъ Владислава въ 1617 и 1618 гг.

Затѣ мъ въ 1632 г., во время новой войны съ Поляками, онъ былъ назначенъ идти подъ Смоленскъ въ товарищахъ съ кн. Дм. Мамстрюковичемъ Черкасскимъ. Такое назначеніе ему очень не понравилось и онъ билъ челомъ государю, что ему съ кн. Черкасскимъ быть нельзя, потому что у него, кн. Черкасскаго, обычай тяжелъ и передъ нимъ онъ, Лыковъ, старъ, служитъ государю 40 лѣ тъ, а лѣ тъ съ тридцать ходитъ своимъ набатомъ (турецкій барабанъ), а не за чужимъ набатомъ и не въ товарищахъ. Но кн. Черкасскій съ своей стороны билъ челомъ на Лыкова о безчестіи и оборони. Государь принялъ сторону Черкасскаго и указалъ за его безчестье доправить на бояринѣ князѣ Лыковѣ въ пользу Черкасскаго его окладъ жалованья вдвое -- 1200 р.

Однако вмѣ сто обоихъ на службу подъ Смоленскъ были назначены Б. М. Шеинъ и Д. М. Пожарскій.

Порядки и уставы мѣ стничества обездоливали тогдашнихъ людей большого и малаго чина. Въ самомъ началѣ царствованія Михаила Ѳ едоровича, въ 1613 г. сентября 8, на праздникъ Рождества Богородицы, государь велѣ лъ быть у чиновнаго стола боярамъ кн. Ѳ. И. Мстиславскому, Ив. Никитичу Романову и ему, кн. Лыкову, чѣ мъ оказывался ему не малый почетъ; но онъ заявилъ государю, что ему меньше Романова быть невмѣ стно, а Романовъ сталъ бить челомъ о безчестьи. Государь раскручинился и говорилъ Лыкову много разъ, чтобъ онъ у стола былъ, а подъ Романовымъ ему быть можно. Вѣ роятно, въ виду большой кручины государя, Лыковъ смирился и сѣ лъ за столъ подъ Романовымъ, и когда послѣ стола по обычаю государь жаловалъ бояръ, подавалъ имъ чаши, Лыковъ ходилъ къ чашѣ послѣ Ив. Ник. Романова, и послѣ стола уже не билъ челомъ о своей невмѣ стимости.

Но въ другой разъ 1614 г. на Вербное воскресенье, 17 апр., когда былъ назначенъ такой же чиновный и почетный столъ съ тѣ ми же самыми лицами, Лыковъ снова сталъ бить челомъ, что подъ Романовымъ ему быть невмѣ стно по отечеству. Въ свою очередь Романовъ билъ челомъ, что Лыковъ тѣ мъ его обезчестилъ, что быть съ нимъ у стола не хочетъ. Государь напомнилъ Лыкову о предыдущемъ случаѣ, когда онъ былъ ниже Романова и не жаловался на то, и что вообще ему Борису съ Романовымъ можно быть, повторялъ государь. Но Борисъ въ это время уперся необычайно и говорилъ, что меньше Романова ему никоторыми дѣ лы быть невмѣ стно. Лучше бы его велѣ лъ государь казнить смертью, а меньше Ивана быти не велѣ лъ. А если государь укажетъ быть ему меньше Романова по своему государеву родству, что ему государю по родству Иванъ Никитичъ дядя, и онъ Лыковъ тогда съ Ив. Никитичемъ быть готовъ. Государь говорилъ, что меньше Ивана Ник. тебѣ Лыкову быть можно по многимъ мѣ рамъ, а не по родству, и онъ бы Лыковъ его государя не кручинилъ, садился бы за столъ подъ Иваномъ Ник. Но Борисъ государева указу не послушалъ, за столъ не сѣ лъ и поѣ халъ къ себѣ на дворъ. Государь велѣ лъ послать за нимъ съ приказомъ, чтобъ ѣ халъ къ столу, а если не поѣ детъ, то государь велитъ его Лыкова выдать головою Ивану Ник. Посылали за нимъ два раза съ такимъ наказомъ, но послы возвращались съ отвѣ томъ, что Борисъ не послушался государева указу, къ столу не ѣ детъ, и говоритъ, что онъ ѣ хать готовъ къ казни, а меньши Ивана Ник. ему не бывать.--Послѣ стола государь послалъ двоихъ дворянъ и велѣ лъ имъ, взявъ кн. Бориса, отвести его къ Ивану Никитичу за его безчестье, сказать Ивану Ник. государево жалованье и выдать кн. Бориса ему головою. Такъ это и было исполнено.

Такія мѣ стническія стычки случались нерѣ дко и получившему должное по уставу мѣ стническое возмездіе нисколько не вредили и не измѣ няли занятаго имъ въ службѣ положенія.

Въ сентябрѣ того же 1614 г. Лыкову поручена была немаловажная служба--усмирять бродившихъ по всей землѣ разбойниковъ казаковъ.

Послѣ войны съ королевичемъ Владиславомъ онъ въ 1619 г. управлялъ Разбойнымъ приказомъ, потомъ былъ (въ 1620 г.) назначенъ первымъ воеводою въ Казань, гдѣ и воеводствовалъ до 1622 г. Въ Москвѣ въ 1624 г. и 1626 г. на свадьбахъ государя онъ занималъ очень почетное мѣ сто конюшаго съ обязанностію ѣ здить всю ночь около сѣ нника или спальни новобрачныхъ. За царскими чиновными столами, какъ упомянуто, онъ также занималъ почетныя мѣ ста. Въ отсутствіе изъ Москвы государя ему поручалось иногда береженье города и царскаго двора въ 1629 и въ 1640 г.

Въ 1628--1629 г. онъ управлялъ Монастырскимъ приказомъ, съ 1629 по 1635--Ямскимъ приказомъ, потомъ въ 1635--1642 г. приказомъ Казанскаго дворца и въ 1638 г. Каменнымъ приказомъ. Вмѣ стѣ съ тѣ мъ онъ участвовалъ иногда въ переговорахъ съ иноземными послами. Его богатство или достатокъ выражались тѣ мъ, что при встрѣ чахъ пословъ онъ выставлялъ въ нарядѣ своихъ дворовыхъ людей отъ 12 до 16 чел., что должно обозначать среднее состояніе боярскаго житья, ибо болѣ е богатые выставляли по 30 человѣ къ.

Прослуживъ лѣ тъ 50 слишкомъ, Лыковъ померъ въ старости въ 1646 г., въ годъ вступленія на царство царя Алексѣ я Михаиловича.

Дворъ его оставался за его вдовою Анастасіею Никит., умершею въ 1655 г. Передъ кончиною она поступила въ монастырь и скончалась схимницею. При жизни она пользовалась тѣ мъ же почетомъ, какъ и ея супругъ.

Наслѣ дниковъ послѣ нихъ не осталось, и дворъ ихъ поступилъ во владѣ нье государя.

Дворъ боярина занималъ пространство отъ городовой стѣ ны до улицы со стороны сосѣ дняго двора боярина Шереметева 35 (33) саж.; съ другой стороны подлѣ Никольскихъ воротъ 38 саж.; поперекъ, по улицѣ, около 40 саж. и подлѣ стѣ ны около 45 сажень.

Лыковъ распоряжался въ своемъ дворѣ по-боярски, самовольно, задѣ лалъ даже и всходъ на Никольскія ворота особо выстроенною полаткою и возлѣ воротъ у городовой стѣ ны построиль каменную церковь во имя Всемилостиваго Спаса и Владимірской Богородицы. Долгое время и послѣ его смерти его дворъ прозывался Лыковымъ дворомъ. При царѣ Алексѣ ѣ Мих. на этомъ дворѣ, вѣ роятно, уже по кончинѣ боярыни, вдовы Лыкова, было устроено такъ называемое Архангельское подворье. Оно такъ именовалось по поводу принадлежности его Архангельскимъ владыкамъ, митрополитамъ, архіепископамъ и епископамъ, которые присвоивали себѣ это наименованіе не отъ города Архангельска, тогда бы они прозывались Архангелогородскими, а отъ Архангельскаго Московскаго собора, гдѣ они учреждались для почетнаго поминовенія по усопшимъ великимъ князьямъ и царямъ.

Сколько извѣ стно, первымъ изъ этихъ владыкъ былъ Еласунскій (Галасунскій) архіепископъ изъ Грековъ, прибывшій въ Москву съ патріархомъ Іереміею въ 1588 году, и по всему вѣ роятію въ то время, когда патріархъ поставлялъ на мѣ ста многихъ другихъ Русскихъ владыкъ, и Арсеній былъ учрежденъ богомольцемъ въ Архангельскомъ соборѣ. О немъ въ запискѣ (1610 г.) о царскомъ дворѣ сказано, что " безотступно живетъ у царскихъ гробовъ у Архангела и служитъ завсегда по родителѣ хъ государскихъ". При тѣ хъ гробахъ онъ находился и въ Смутное время, сидя съ боярами въ плѣ ну у Поляковъ въ Кремлѣ.

Въ это время къ концу сидѣ нья съ нимъ совершилосъ чудо. Онъ изнемогалъ отъ голода, какъ и всѣ Кремлевскіе сидѣ льцы, уже готовился къ смерти и отходную себѣ проговорнлъ, лежа въ своей кельѣ. Вдругъ слышитъ, кто-то подошелъ тихо къ кельѣ и творитъ входную обычную молитву: " Господи Іисусе Христе Сыне Божій, помилуй насъ". Архіепископъ едва уже могъ отвѣ тить -- аминь. Въ келью вошелъ чудотворецъ Сергій и въ кельѣ возсіялъ велій свѣ тъ. Святый чудотворецъ проговорилъ ему, что ради молитвъ Богородицы и всѣ хъ святыхъ Господь Богъ на утро градъ Китай предастъ въ руки христіанъ и враговъ низложитъ. Такъ и случилось 22 октября 1612 г.

При немъ же, еще въ 1610 г. октября 20, за 9 мѣ сяцевъ до низложенія съ царства Шуйскаго (17 іюля 1611 г.), слѣ довательно предъ началомъ настоящей Смуты, въ Архангельскомъ соборѣ совершилось особое чудо.

Въ полночь съ четверга на пятницу были услышаны гласы плачевные и шумъ большой, аки нѣ кія сопротивоборныя бесѣ ды и потомъ псальмское священнословіе, гласъ поющихъ 118 псалма и со аллилуями. И потомъ съ плачемъ прекратился гласъ. Слышали это соборные сторожа и разсказали людямъ. Многіе отъ народа тогда говорили, что царство Шуйскаго съ плачемъ окончится.

Кто же плакалъ плачевными голосами и шумѣ лъ въ соборѣ, какъ не погребенные въ немъ великіе князья и цари, созидатели Московскаго Государства, пришедшаго теперь къ конечному разоренію и опустошенію, прямо къ явной погибели. Какъ ярко и выразительно высказалось въ этой легендѣ религіозное чувство народа, глубоко сознававшаго политическую гибель Государства. Неизвѣ стно, въ какой мѣ стности Кремля находились кельи архіепископа Арсенія при началѣ его поселенія. По его указанію его домъ находился возлѣ древняго цейхгауза или Оружейнаго Дома, на планѣ Годунова обозначеннаго именемъ Хобро, о чемъ мы говорили выше, стр. 222. Во время сидѣ нья въ Кремлѣ Поляковъ въ 1611 г. этотъ домъ взорвало и онъ погорѣ лъ, а съ нимъ сгорѣ ла и нѣ которая часть дома Арсенія. Имѣ я въ виду мѣ стоположеніе упомянутаго цейхгауза за Хобро на восточномъ краю Кремлевской площади, мы указывали мѣ стность Арсеніева дома возлѣ домовой церкви во дворѣ князей Черкасскихъ, такъ какъ самъ Арсеній говоритъ, что " въ своемъ домѣ, находящемся вблизи дворца, онъ устроилъ церковь св. вмч. Димитрія Мироточиваго, украсивши ее и паперть ея внутри и внѣ, покрывши всю бѣ лою жестью" {А. Дмитріевскій, Архіепископъ Елассонскiй Арсеній. Кіевъ, 1899, стр. 156, 207.}.

У князей Черкасскихъ и въ началѣ XVII ст. существовала церковь того же воимя, о чемъ упомянуто выше, стр. 211. Потомъ она была освящена во имя Владимірской Богоматери.

При царѣ Алексѣ ѣ Мих. для помѣ щенія Архангельскихъ владыкъ, исполнявшихъ упомянутое поминовеніе въ Архангельскомъ соборѣ, было отдѣ лено мѣ сто во дворѣ Лыкова, вѣ роятно, вскорѣ послѣ кончины его вдовы, которое потомъ стало именоваться Архангельскимъ подворьемъ, по имени владыкъ Архангельскаго собора, какъ и они прозывались Архангельскими. Сколько намъ извѣ стно, первый съ этимъ наименованіемъ появляется въ 1660 г. Архангельскій архіепископъ Стефанъ. При немъ, вѣ роятно, и основалось подворье. За нимъ слѣ дуетъ Сербскій митрополитъ Ѳ еодосій (1662--1667), почему подворье именуется митропольимъ. Потомъ является Сербословенскій епископъ Іоакимъ (съ 1667--1673 г.), именовавшій себя Сербословенскимъ и Архангельскимъ.

Для устройства подворья изъ двора Лыкова былъ отдѣ ленъ его уголъ, прилегавшій къ Никольскимъ воротамъ и къ наугольной Собакиной башнѣ, на пространствѣ по улицѣ въ 15 или 20 саж. Для подворья тутъ же существовала и упомянутая Лыковская церковь Всемилостиваго Спаса.

Это подворье примѣ чательно тѣ мъ обстоятельствомъ, что сюда былъ привезенъ въ декабрѣ 1666 г. судимый тогда на соборѣ патріархъ Никонъ. Тогдашній пріѣ здъ его въ Москву и пребываніе на подворьѣ описываетъ его келейникъ, Иванъ Шушера, слѣ дующимъ образомъ:

Патріарху повелѣ но было прибыть въ Москву въ ночь 1-го декабря 1666 г. за 3 или за 4 часа до свѣ та съ небольшими людьми. Онъ и пріѣ халъ въ ночь часа за 4 до свѣ та на субботу на 1-е декабря.

" И везоша насъ (изъ Воскресенскаго монастыря) на Ваганково (за Прѣ сней), потомъ въ Смоленскія ворота (Арбатскія), на Каменный мостъ (у Троицкихъ воротъ Кремля); въ воротахъ Каменнаго моста многіе фонари поставлены, осматривали, кто и сколько людей ѣ детъ. Съ патріархомъ было 30 чел. и больше. И пріидоша къ Архангельскому подворью, что было въ Кремлѣ у воротъ Никольскихъ. Тѣ ворота тотчасъ затворили. Патріархъ прибылъ во уготовленный ему дворъ, существуетъ тотъ дворъ во градѣ Кремлѣ у Николаевскихъ воротъ въ углѣ града, что именуется Лыковъ дворъ {Современники отмѣ чаютъ о дворѣ: " что бывалъ боярина к н. Б. М. Лыкова, а теперь было подворье Архангелъскаго митрополита Ѳ еодосія; поставленъ на дворѣ Сербскаго митр. Ѳ еодосія, что былъ дворъ Б. М. Лыкова ".}. Въ храминахъ были уготовлены возженныя многія свѣ чи. Время было уже къ разсвѣ ту. Когда всѣ пріѣ хавшіе собрались во дворѣ, то къ воротамъ и окрестъ двора поставлены были крѣ пкія и великія стражи, чтобы отнюдь никто не могъ не только во дворъ войдти или изъ двора выйдти, но даже никому и мимо идти не было возможно, при чемъ и Николаевскія ворота затворили крѣ пко, дабы не было тѣ мъ путемъ проходу, и самый мостъ при воротахъ внѣ Кремля, черезъ ровъ, разобрали".

Все такъ устроивалось по повелѣ нію царя въ видахъ предупрежденія смуты въ Московскомъ народѣ, который принималъ живое участіе въ этомъ церковномъ замѣ шательствѣ. Привезенные Никономъ съѣ стные запасы для прокормленія своихъ людей, по случаю строгаго надсмотра за нимъ, были всѣ отправлены на его подворье Воскресенское, находившееся въ Китай-городѣ, такъ что на всю братію осталась случайно сохраненная только четвертина хлѣ ба. Люди цѣ лыя сутки голодали. Четвертина была раздѣ лена и съѣ дена. Оставалось умирать съ голоду. Тогда самъ патріархъ вышелъ на высшую храмину двора и возгласилъ къ сторожевымъ стрѣ лецкимъ сотникамъ (а стражи стрѣ лецкой было до 1000 человѣ къ), чтобы извѣ стили государю, что патріархъ Никонъ и протчіе съ нимъ помираютъ отъ голода. Одинъ изъ сотниковъ пошелъ и доложилъ объ этомъ боярамъ; дошелъ слухъ о томъ и до самого государя, повелѣ вшаго отпустить изъ дворца ѣ ствы и питіе. Немедленно подьячіе съ Кормоваго и Сытнаго дворцовъ привезли цѣ лые возы всякаго корму и питія. Однако Никонъ не принялъ этого царскаго угощенія, сказавши, что лучше зеліе ѣ сть (травы) съ любовію, нежели тельца упитаннаго со враждою. Онъ просилъ у государя дать людямъ свободу входить и выходить со двора невозбранно. Царь разгнѣ вался, но разрѣ шилъ зто только однимъ людямъ патріарха, которые тогда же и перевезли свои запасы съ Воскресенскаго подворья.

12 декабря Судъ Вселенскихъ патріарховъ постановилъ патріарха Никона отставить съ патріаршества и сослать его въ Ферапонтовъ монастырь. Въ народѣ это событіе произвело большое волненіе, и когда по царскому повелѣ нію назначенъ былъ отъѣ здъ Никона (рано утромъ на другой день, т.-е. 13 декабря). то весь Кремль наполнился множествомъ народа, желавшаго видѣ ть осужденнаго и проводить бывшаго своего архипастыря. Не было только извѣ стно, въ какія ворота Кремля онъ будетъ вывезенъ. По царскому указу стрѣ льцы, не яко съ яростію, но тихо выпроводили народъ въ Спасскія ворота, увѣ ряя толпу, что осужденный патріархъ пойдетъ въ эти ворота и потомъ по Срѣ тенской улицѣ. Между тѣ мъ, когда Кремль опустѣ лъ отъ народной толпы, Никона увезли по прежнему пути въ Троицкія ворота по Арбатской или Смоленской улицѣ.

12 дней жилъ патріархъ на дворѣ Лыкова и на Архангельскомъ подворьѣ, и описатель его житія Иванъ Шушера разсказываетъ, что чуть не каждую ночь и даже днемъ патріархъ принужденъ былъ слышать стоны и вопли, происходившіе близко за стѣ ною Кремля на Земскомъ дворѣ (гдѣ нынѣ зданіе Историческаго музея), отъ великихъ пытокъ, которымъ подвергались тамъ судимые по разнымъ преступленіямъ, какъ бы для того, чтобы устрашать патріарха и его людей, при чемъ въ послѣ днюю ночь проносилось слово (молва), что это мучатъ Ивана Шушеру, преданнаго патріарху его келейника.

За выдѣ ломъ мѣ стности на Архангельское подворье отъ двора Лыкова оставалось еще значительное пространство шириною по стѣ нѣ Кремля на 28 (30), а по улицѣ на 25 (24 ^1/2) сажень, и въ длину между стѣ ною и улицею на 37 (38) саж. со стороны подворья и на 35 (33) саж. со стороны сосѣ дняго Шереметевскаго двора. Въ стоявшихъ посреди двора хоромахъ боярина были впослѣ дствіи помѣ щены Иноземскій и Рейтарскій Приказы и тутъ же находился такъ называемый Опасный дворъ, особая стоянка стрѣ льцовъ для сторожбы и для полицейскихъ розыскныхъ надобностей. Въ 1675 г. съ этого двора были отправлены 50 человѣ къ стрѣ льцовъ для уголовныхъ розысковъ въ Тверской уѣ здъ.

Въ 1677 г. часть Лыкова двора была отдѣ лена для помѣ щенія переведеннаго сюда Симоновскаго подворья. Въ государевомъ дворцѣ въ это время поднимались происки со стороны партіи царевны Софьи противъ царицы Натальи Кирилловны и ея малолѣ тняго сына Петра съ коварною цѣ лью выселить ихъ изъ отцовскаго дома подальше кудалибо. Налицо оказался свободнымъ прилегавшій къ дворцовымъ строеніямъ дворъ боярина Семена Лукьяновича Стрѣ шнева, бывшій Бѣ льскаго и Голицына, на межѣ съ подворьемъ Симонова монастыря, почему для большаго пространства понадобилось присоединить ко двору Стрѣ шнева и это подворье, которое и было переведено на дворъ Лыкова съ отдѣ леніемъ для него земли мѣ ра въ мѣ ру, сколько оно занимало на своемъ старомъ мѣ стѣ. Пространство его земли заключало въ себѣ 35 саж. въ длину и 12 саж. въ ширину. То самое число сажень и было отдѣ лено возлѣ Архангельскаго подворья по улицѣ 12 саж., а вглубь двора къ городовой стѣ нѣ 35 саж.; въ томъ числѣ было занято и мѣ сто упомянутыхъ Приказовъ.

Въ томъ же году иноки на новую землю перевезли и построили кельи и всякое дворовое строеніе.

Въ 1678 г. имъ была выдана и жалованная грамота владѣ ть новымъ подворьемъ вѣ чно и впредь неподвижно.

Однако, какъ увидимъ, эта вѣ чность продолжалась не долго. Но и дворецъ для царицы Натальи Кирилловны на томъ мѣ стѣ, которое и было для него приготовлено, не былъ выстроенъ, и все мѣ сто поступило подъ новый дворцовый Запасный дворъ (см. статью о дворѣ Бѣ льскаго и Голицына), который со всѣ хъ сторонъ былъ обнесенъ каменною оградою.

Въ 1688 г. генваря 8 послѣ довалъ указъ царей, т.-е. царевны Софьи, чтобы подворья Симонова и Донскаго монастырей, устроившіяся на Лыковомъ дворѣ, были переведены на прежнія мѣ ста, чтобы хоромное и всякое дворовое строеніе было снесено и дворъ былъ бы очищенъ (быть можетъ для того, чтобы помѣ стить здѣ сь большой стрѣ лецкій караулъ).

Подворье Донскаго монастыря прежде находилось въ бывшемъ дворѣ С. Л. Стрѣ шнева, гдѣ потомъ былъ дворцовый плотничный дворъ и поварни. На томъ мѣ стѣ для подворья теперь было отведено земли возлѣ Симоновскаго подворья, въ длину 22 саж., въ противоположномъ концѣ по переулку 18 1/2 саж., поперекъ 12 саж., въ другомъ концѣ, опять возлѣ Симоновскаго подворья, 19 саж., на что была выдана крѣ постная даная {Наше " Описаніе Донскаго монастыря", изд. 2, М. 1893 г., стр. 120.}.

Неизвѣ стно, оставался ли рядомъ съ подворьями и Опасный стрѣ лецкій дворъ, для котораго свободнаго мѣ ста оставалось еще слишкомъ 12 саж.

Необходимо также упомянуть, что на мѣ стѣ, отведенномъ для новаго Симоновскаго подворья и дальше на всемъ пространствѣ двора, повидимому, назначалась постройка Житницъ, планъ которыхъ изображенъ въ изданіи " Планы города Москвы ХVІІ в.", стр. 11. Были ли построены такія Житницы, --неизвѣ стно.

Въ концѣ XVII ст. на мѣ стности Лыкова двора существовалъ уже дворъ Вас. Ѳ ед. Салтыкова, кравчаго у царя Іоанна Алексѣ евича изъ комнатныхъ стольниковъ. Дворъ Салтыкова между прочимъ занялъ мѣ стность и Донскаго подворья, которое по этому случаю было переведено на старое свое мѣ сто, какъ упомянуто выше.

Бѣ дственную исторію этого подворья кратко излагаетъ архимандрить монастыря Антоній (1689--1705) въ челобитной царю Петру Алексѣ евичу.

" Въ прошлыхъ, государь, годѣ хъ, по вашему, великаго государя, указу дано намъ было богомольцамъ твоимъ подворье въ Кремлѣ городѣ, возлѣ Никольскихъ воротъ, ради соборнаго пѣ нія, и то подворье у насъ взято и отдано боярину Ѳ еодору Петровичу Салтыкову (отцу упомянутаго Вас. Ѳ ед.). Да по вашему же великаго государя указу вмѣ сто взятаго нашего подворья дано намъ иное подворье въ Кремлѣ жъ городѣ, позадь Патріарши конюшни. И на тѣ подворья даны намъ жалованныя грамоты и даныя. И послѣ того и тое подворье у насъ взято и отдано Симонову монастырю, а намъ велѣ но пріискивать подворья въ иномъ мѣ стѣ. И по сіе число мы, богомольцы твои, пріѣ зжая въ соборную святую церковь, не имѣ емъ никакова нигдѣ пріюту и скитаемся по всему граду Москвѣ, аки заблуждшія овцы, не имѣ ющія пристанища".

Архимандритъ просилъ отдать монастырю пустовавшій дворъ за Москвою-рѣ кою у новаго Каменнаго моста (Описаніе Донскаго монастыря, стр. 127).

Дальше по Житницкой улицѣ, за дворомъ Лыкова слѣ довалъ смежный ему дворъ боярина Ѳ ед. Ив. Шереметева, принадлежавшій потомъ князьямъ Одоевскимъ. По межѣ отъ Кремлевской стѣ ны до мостовой улицы онъ простирался на 35 саж., но дальше улица уклонялась нѣ сколько вправо и потому дворъ къ своему концу по этой линіи долженъ былъ иыѣ ть меньше 35 саж. Какъ далеко этотъ дворъ простирался по линіи стѣ ны, точныхъ указаній не имѣ емъ. Существовавшая на этомъ дворѣ церковь Бориса и Глѣ ба стояла вблизи глухой башни, раздѣ ляющей стѣ ну между Троицкими воротами и наугольною Собакиною башнею на двѣ равныя половины.

Можно полагать, что Шереметевскій дворъ по линіи стѣ ны занималъ пространство сажень на 40 или на 50 отъ межы Лыкова двора.

Въ концѣ ХVІ и въ началѣ XVII ст., при Годуновѣ, этотъ дворъ принадлежалъ дядѣ царя Бориса, боярину конюшему Дмитрію Ивановичу Годунову, по смерти котораго (въ 1605 г.) при царѣ Шуйскомъ былъ отданъ знаменитому племяннику царя Михаилу Васил. Скопину-Шуйскому, а послѣ Смуты тотчасъ же былъ отданъ по приговору правящихъ бояръ во владѣ нье боярину Ѳ ед. Ив. Шереметеву, сидѣ вшему во все Смутное время въ Кремлѣ съ Поляками и по всему вѣ роятію сидѣ вшему на этомъ самомъ дворѣ, такъ какъ послѣ Скопина и въ Смутное время дворъ несомнѣ нно пустовалъ.

Дм. Ив. Годуновъ находился въ большомъ приближеніи у Грознаго, получивъ въ 1571 г. самую приближенную къ царю должность постельничаго. Въ 1573 г. былъ возведенъ въ санъ окольничаго, а въ 1578 г. въ санъ боярина. Можно сказать, что онъ открывалъ широкую дорогу къ возвышенію рода Годуновыхъ, потому что первый изъ этого рода выдвинулся на поприщѣ царской службы. За нимъ слѣ довалъ его родственникъ Степанъ Вас, получившій въ 1576 г. санъ окольничаго. Потомъ за ними уже слѣ довалъ и Борисъ Ѳ ед. Годуновъ, получившій въ 1578 г. тоже важнѣ йшую должность по приближенію къ царю, именно должность кравчаго, а потомъ, въ 1581 г., боярскій санъ. За Борисомъ шелъ братъ Степана, Иванъ Вас, въ тотъ же годъ получившій санъ окольничаго, а въ 1584 г. и боярскій санъ вмѣ стѣ съ братомъ Григоріемъ Вас, о которомъ говорено выше.

При Грозномъ Дмитрій Ив. въ служебномъ распорядкѣ постоянно двигался впереди Бориса, который перегналъ его только при воцареніи Ѳ едора Ив. и при собственномъ воцареніи далъ ему высокую должность конюшаго (въ 1599 г.). Въ этой должности онъ померъ въ 1605 г. во время крушенія царственной семьи Годуновыхъ.

Въ супружествѣ за нимъ была Аграфена, занимавшая на свадьбѣ Грознаго на Маріи Нагой, въ 1580 г., третье мѣ сто въ сидячихъ боярыняхъ.

Бояринъ Ѳ ед. Ив. Шереметевъ очень позаботился укрѣ пить за собою упомянутый дворъ Д. И. Годунова. 26 ноября 1612 г., то-есть спустя только мѣ сяцъ послѣ выхода Поляковъ изъ Кремля, бояринъ получилъ отъ временныхъ правителей князя Трубецкаго и кн. Пожарскаго слишкомъ поспѣ шную какъ бы законную даную на владѣ нье этимъ дворомъ, въ которой сказано, что дворъ данъ взамѣ нъ стараго его собственнаго двора, при чемъ перечислены и существовавшія на этомъ дворѣ различныя постройки въ томъ видѣ, какъ онѣ оказывались послѣ Московской Розрухи и Кремлевскаго сидѣ нъя. " А на дворѣ храмъ (Бориса и Глѣ ба), а въ немъ четыре престола, да подъ ними три полаты, да три погребы; да полата каменая. а подъ нею подклѣ тъ, да погребъ, да двѣ хлѣ бни каменыхъ не покрыты, да мыльня, да поварня каменые; да у храму подъ лѣ стницею избушка каменая, да къ стѣ нѣ (городовой) придѣ ланы два погреба каменые безъ сводовъ, не покрыты. И боярину Ѳ. И. Шереметеву, заключаетъ даная, на томъ мѣ стѣ дворъ строить и владѣ ть тѣ мъ мѣ стомъ, чѣ мъ владѣ лъ бояринъ Дм. Ив. Годуновъ".

По вступленіи на царство Михаила Ѳ едоровича, черезъ полгода отъ написанія упомянутой даной, это владѣ ніе было утверждено за Ѳ. Ив. царскою жалованною грамотою отъ 19 мая 1613 г., въ которой опись построекъ не приведена вполнѣ, но упомянуто, что храмъ былъ каменный во имя Бориса и Глѣ ба да четыре предѣ ла, а подъ ними три полаты и пр., и сказано, что мѣ сто отдается боярину взамѣ нъ стараго его двора, что у него взялъ царь Борисъ въ Кремлѣ же городѣ, а на томъ его старомъ мѣ стѣ было полатъ и передѣ ловъ и погребовъ и поваренъ и сушилъ каменныхъ 26.

Къ концу своихъ дней бояринъ завѣ щалъ свой дворъ зятю своему князю Никитѣ Ив. Одоевскому, женившемуся въ 1622 г. на его дочери Евдокіи Ѳ едоровнѣ.

Въ написанной, имъ 29 ноября 1645 г. весьма обстоятельной духовной грамотѣ бояринъ разсказалъ и о томъ, что онъ вновь выстроилъ на своемъ дворѣ, и по какому случаю этотъ дворъ поступилъ въ его владѣ ніе: " А поставилъ я на томъ своемъ дворѣ трои хоромы каменные, а на нихъ верхніе полаты, а подъ ними полата жъ да мыльня; а у всѣ хъ хоромъ сѣ ни и крыльцы да сушилы и чердакъ и поварня и хлѣ бня каменные; а что была поварня, и я подъ нею сдѣ лалъ ледникъ, а въ поварнѣ полату. А тѣ мъ дворомъ пожаловалъ меня блаженныя памяти государь царь и вел. князь Михайло Ѳ едоровнчъ всеа Русіи вмѣ сто взятаго моего двора, что взялъ у меня дворъ съ полаты царь Борисъ Ѳ едоровичъ въ Кремлѣ городѣ, противъ Николы Гостунскаго (нынѣ Малый Николаевскій дворецъ) и тоть мой дворъ разорилъ: двадцать шесть житей полатныхъ и погребныхъ велѣ лъ разломати. А тотъ дворъ былъ государя царя Ивана Васильевича роднова брата, князя Юрья Васильевича. И царь Иванъ Васильевичъ тотъ дворъ далъ отцу моему Ивану Васильевичу, а за тотъ дворъ велѣ лъ взяти у отца моего, у Ивана Вас., двема дворами и денгами 7800 рублевъ".

Почтенный авторъ " Исторіи рода Шереметевыхъ", А. П. Барсуковъ, присовокупляетъ къ вышеизложеннымъ свѣ дѣ ніямъ, что " Ѳ. Ив. Шереметевъ крѣ пко сѣ лъ на пожалованномъ мѣ стѣ. Онъ развелъ въ немъ два сада, исправилъ старыя зданія и выстроилъ много новыхъ", что впослѣ дствіи дворъ Шереметева заключалъ въ себѣ будто бы 62 полаты (быть можетъ покоевъ). Намъ кажется, что эта цифра слишкомъ велика для того пространства, какое могъ занимать описанный дворъ.

Передавая дворъ въ наслѣ дство своему зятю к н. Н. И. Одоевскому, бояринъ Шереметевъ въ своей духовной приказывалъ зятю отдать дворъ никому иному изъ своихъ дѣ тей, какъ только сыну князю Якову, любимому внуку боярина. " Дѣ темъ своимъ никоторому не дати, а дати сыну своему, а моему внуку князю Якову".

Такъ это и исполнилось, но зять Никита Ив., далъ Богъ здоровья, прожилъ до 1689 г., когда 12 февраля и скончался. Внукъ Яковъ Никит. скончался въ 1697 г. Послѣ него дворомъ владѣ ла его вдова кн. Анна Михаиловна, при которой по повелѣ нію Петра I въ 1701 г. дворъ былъ назначенъ къ разборкѣ по случаю постройки на этой мѣ стности нынѣ шняго Арсенала лодъ названіемъ Цейхгауза.

Ѳ ед. Ив. Шереметевъ появляется, сколько извѣ стно по Разряднымъ записямъ, въ 1592 г. дворяниномъ, занимавшимъ мѣ сто довольно почетное за царскимъ столомъ по случаю крещенія новорожденной дочери царя Ѳ едора Ив., Ѳ еодосіи.

За этимъ столомъ безъ мѣ стъ присутствовали въ числѣ бояръ, большею частью Годуновыхъ, только два дворянина и вторымъ изъ нихъ былъ Шереметевъ.

Женитьбою на княжнѣ Иринѣ Борисовнѣ Черкасской, дочери Марѳ ы Никитичны Романовой, сестры Ѳ едора, впослѣ дствіи Филарета Никитича Романова, Шереметевъ породнился съ домомъ Романовыхъ и потому съ одной стороны пріобрѣ лъ подозрительность и гоненіе отъ Годунова, заодно съ Романовыми, а съ другой, какъ родственникъ Романовыхъ, пріобрѣ лъ впослѣ дствіи весьма знатное положеніе въ боярской средѣ. Воцарившійся Годуновъ сначала отправилъ его на службу въ Черниговъ, а потомъ въ 1601 г., когда произошла опала на Романовыхъ, въ Сибирь, въ Тобольскъ воеводою, гдѣ онъ оставался до 1603 г.

Явное дѣ ло, что сочувствовать Годунову онъ не могъ, а потому при появленіи Самозванца, когда престолъ Годунова сталъ колебаться, посланный противъ ложнаго царя подъ Кромы (гдѣ и рѣ шилась судьба Годунова), а потомъ въ Орелъ, Шереметевь передался Самозванцу вмѣ стѣ съ В. В. и И в. В. Голицыными и встрѣ тилъ его въ Орлѣ какъ истиннаго царя, за что потомъ и возведенъ былъ въ санъ боярина, и занялъ свое мѣ сто 16-мъизъ 31. Затѣ мъ, отъ кого получилъ боярство, того самаго вмѣ стѣ съ В. Ив. Шуйскимъ и долженъ былъ уничтожить.

При царѣ Шуйскомъ смута разгорѣ лась со всѣ хъ сторонъ. Самозванцы стали расти какъ грибы. Въ Астрахани появился Петръ царевичъ, будто сынъ царя Ѳ едора Иван. Усмирять Астраханскій мятежъ Шуйскій послалъ Шереметева. Но воевода не осилилъ мятежниковъ и безъ успѣ ха пошелъ къ Москвѣ, однако со славою очищая и приводя на сторону Шуйскаго всѣ Понизовскіе Поволжскіе города.

Царь послаль ему жалованное слово за этотъ походъ, но выѣ стѣ съ тѣ мъ и выговоръ, что государевымъ дѣ ломъ не радѣ етъ, идетъ къ Москвѣ мѣ шкотно, такъ какъ Москвѣ со всѣ хъ сторонъ угрожала опасность.

Такъ онъ дошелъ до Суздаля, гдѣ встрѣ тилъ полки Лисовскаго и былъ безславно побитъ, потому что не доглядѣ лъ, что подъ Суздалемъ нѣ тъ крѣ пкаго мѣ ста, гдѣ пѣ шимъ людямъ укрѣ питься, все пришли поля. Конные полки Лисовскаго скоро разгромили пѣ шихъ въ числѣ 6000 человѣ къ.

Вообще прославляемый походъ Шереметева хотя и ободрилъ Москву вначалѣ, но не принесъ ни малѣ йшей пользы Шуйскому, дни царствованія котораго уже были сочтены. Все оставалось попрежнему. Смута разгоралась все сильнѣ е, и вскорѣ несчастнаго боярскаго царя смѣ стили съ престола и даже постригли въ монахи.

Знаменитые семь бояриновъ стали править Государствомъ и заставили народъ присягнуть этому управленію, поставляя непремѣ ннымъ условіемъ, чтобы народъ слушался и повиновался имъ и чтобы избраніе царя, кого Богъ дастъ, было совершено голосомъ всей Земли, сношеніемъ со всѣ ми городами.

Шереметевъ вошелъ въ составъ этой семибоярщины, которая тотчасъ и нарушила уставъ крестоцѣ ловальной записи, склонившись безъ опроса всей Земли и городовъ къ избранію въ цари Польскаго королевича Владислава.

Черезъ мѣ сяцъ послѣ сверженія Шуйскаго, 17 августа былъ подписанъ договоръ съ Гетчаномъ Жолкѣ вскимъ объ этомъ избраніи, въ которомъ между прочимъ говорилось, чтобы Поляковъ не пускать въ городъ безъ согласія бояръ и безъ нужды, безъ дѣ ла. Но прошелъ еще мѣ сяцъ и 17 сентября 1610 г. Поляки благополучно вошли въ Кремль и поселились тамъ на долгое житье.

Таковы были дѣ ла семибоярщины. Она себѣ же надѣ ла на шею польскую петлю. Конечно, все это творилось изъ опасенія предъ Тушинскимъ Воромъ. Но здѣ сь же высказывались и коренныя стремленія боярства, заботы о своемъ кормленіи, которое возможнѣ е было добывать, когда существовалъ уже избранный дарь законный, раздающій такое кормленіе.

Договоръ утвердили избранные старшіе бояре Мстиславскіе, Голицыны и Шереметевы.

Спустя недѣ лю или около того, какъ Поляки водворились въ Кремлѣ, Шереметевъ уже послалъ къ Польскому королю и новому Московскому царю Владиславу усердное челобитье о вотчинныхъ деревнишкахъ и счелъ необходимымъ писать объ этомъ и къ канцлеру Сапегѣ, милостивому пану и добродѣ ю, дабы онъ смиловался, помогъ ему въ посланномъ къ королю и царю челобитьѣ. Къ тому бояринъ прибавлялъ, что служба его и правда королю и царю вѣ домы гетману Станиславу Станиславовичу Жолкѣ вскому (А. И., II, 355).

30 ноября 1610 г. боярину данъ листъ на отчину его прародительскую на Рязани, село Спасово и пр.

Вслѣ дъ затѣ мъ бояринъ получилъ въ помѣ стный и денежный боярскій окладъ вотчину въ Борисоглѣ бскомъ уѣ здѣ на тысячу четвертей (500 десятинъ) пашни, но снова билъ челомъ, что тою вотчиною ему съ людьми прожить невозможно и просилъ пожаловать его по отечеству и по службѣ его къ королю, вѣ рной и зычливой, дать ему въ Суздальскомъ уѣ здѣ Корсаковскую волость, гдѣ пашни 2000 четвертей (1000 десятинъ), а денежныхъ доходовъ 1000 руб. Король пожаловалъ мая 4, 1611 г., въ то самое время какъ въ Москву собралось Ляпуновское ополченіе. Кремлевскіе бояре присягнули Владиславу и вмѣ стѣ съ тѣ мъ служили вѣ рою и правдою и самому Сигизмунду, а потому и писали во всѣ города, чтобы народъ не поднимался противъ Поляковъ.

Шереметевъ подписывалъ эти грамоты не изъ страха, а съ увѣ ренностыо въ своей правдѣ, т.-е. въ присягѣ Владиславу.

Всенародное множество во всѣ хъ городахъ мыслило иначе. Почитая Поляковъ съ ихъ королемъ, какъ католиковъ, богохульными еретиками, народъ собирался очистить Москву именно отъ владычества Поляковъ и съ своей, вполнѣ Русской, точки зрѣ нія справедливо называлъ Кремлевскихъ бояръ измѣ нниками Русскому дѣ лу.

Проживая въ Кремлѣ, Шереметевъ занялъ для своего поселенія пустовавшій дворъ Д. И. Годунова, о чемъ говорено выше.

При царѣ Михаилѣ Ѳ ед. Шереметевъ занимаетъ одно изъ первенствующихъ мѣ стъ въ тогдашнемъ служебномъ порядкѣ. Избравшій царя Земскій Совѣ тъ посылаетъ его въ челобитчикахъ къ новому царю, чтобъ успокоилъ царство, шелъ бы царствовать немедля. Извѣ стно, что избранный молодой царь и его мать Марѳ а Ивановна вначалѣ не очень радовались этому избранію, опасаясь, что и съ этимъ царемъ можетъ случиться то же самое, что случилось съ боярскими царями, Годуновымъ, Самозванцемъ, Шуйскимъ. Поэтому и требовалось большое челобитье и крѣ пкое увѣ реніе, что теперь такихъ случаевъ не произойдетъ. Какъ передовой представитель Земскаго Совѣ та изъ боярской среды, Шереметевъ тѣ мъ самымъ выдвинулся главнымъ дѣ ятелемъ этого всенароднаго челобитья, конечно, въ подчиненіи общему совѣ ту духовныхъ властей и всѣ хъ посланныхъ челобитчиковъ, а ихъ изъ всѣ хъ званій было очень много, цѣ лый полкъ.

На походѣ съ избраннымъ государемъ въ Москву, во время стоянки въ Ярославлѣ, Шереметевъ нашелъ это время очень удобнымъ для челобитья государю о своихъ личныхъ дѣ лахъ, именно о томъ, чтобы разбѣ жавшіеся и расхищенные въ Смутное время изъ его вотчины крестьяне были неуклонно собраны и водворены попрежнему въ старыхъ своихъ дворахъ въ его вотчинѣ. Здѣ сь вновь выразилась особенная заботливость Шереметева о своемъ боярскомъ кормленіи.

Какъ только царь прибылъ въ Москву (2 мая 1613 г.), бояринъ не помедлилъ выпросить у него подтвердительную грамоту на владѣ нье дворомъ въ Кремлѣ, принадлежавшимъ прежде Дм. Ив. Годунову. Грамота дана 19 мая того года. Другая грамота, выданная 23 мая, доставляла ему льготы по сбору денежныхъ доходовъ съ его Нижегородскихъ вотчинъ. Затѣ мъ въ теченіи полугода года имя Шереметева не упоминается въ служебныхъ Разрядахъ. При торжествѣ царскаго вѣ нчанія 11 іюля онъ также не участвуетъ. Есть свѣ дѣ ніе, именно въ книгѣ объ избраніи на царство Михаила, стр. 61, что Ѳ ед. Ив. Шереметевъ во время церемоніи держалъ яблоко великодержавное, т.-е. державу, но офиціальныя Разрядныя записи свидѣ тельствуютъ, что яблоко держалъ к н. Д. М. Пожарскій. Это подтверждаетъ и новый лѣ тописецъ.

Надо замѣ тить, что книга объ избраніи составлена знаменитымъ А. С. Матв ѣ евымъ лѣ тъ 60 послѣ событія, уже при царѣ Алексѣ ѣ Михаиловичѣ, и о царскомъ вѣ нчаніи многое въ ней описано съ преувеличеніемъ уже согласно чину вѣ нчанія царя Алексѣ я Михаиловича. Вѣ нчаніе царя Михаила на самомъ дѣ лѣ было проще и бѣ днѣ е.

Достопамятная служба Ѳ ед. Иван. началась въ 1618 г. по случаю переговоровъ о мирѣ съ Поляками, проведенныхъ съ большимъ успѣ хомъ на радость царя и всѣ хъ людей Московскаго Государства. Миръ былъ заключенъ, плѣ нные размѣ нены и въ томъ числѣ возвратился въ Москву и отецъ государя, Филаретъ Никитичъ, что и представляло для царя самую великую радость.

Хотя миръ былъ счастливо заключенъ только на 14 ^1/2 лѣ тъ, но это событіе было важнѣ йшимъ дѣ ломъ для Государства и лично для самого царя, а потому заслуга Ѳ едора Ив. возвысила его въ боярской средѣ особымъ приближеніемъ къ царю, какъ одного изъ самыхъ довѣ ренныхъ лицъ.

Съ этого времени и молодой государь и отецъ его Филаретъ Никитичъ, возведенный въ санъ патріарха и взявшій въ свои руки управленіе Государствомъ, оказывали Ѳ ед. Ив. полнѣ йшее расположеніе и довѣ ріе. Во время выѣ здовъ царя изъ города ему почти всегда поручалось береженье и охрана царской семьи, царскаго дворца и всей Москвы.

Когда въ 1632 г. срокъ перемирія съ Поляками оканчивался, снова поднялась съ ними несчастная Смоленская война, послѣ которой заключенъ былъ уже вѣ чный миръ, установлять который опять было поручено Ѳ ед. Ив. съ товарищами и опять дѣ ло окончилось съ должною славою для боярина-дипломата.

На ратномъ поприщѣ Ѳ ед. Ив. не отличался и повидимому не проявлялъ никакой склонности воеводствовать, хотя одно время при Шуйскомъ, какъ упомянуто, побѣ доносно двигался отъ Астрахани по Поволожью, поражая мятежныя скопища, а потомъ былъ побитъ Поляками подъ Суздалемъ, гдѣ его воеводская неосмотрительность выразилась во всей полнотѣ.

Зато въ гражданскомъ управленіи онъ пользовался большимъ довѣ ріемъ царя и въ разное время управлялъ весьма значительными Приказами: въ 1617 г.-- Разбойнымъ, 1638 г.-- Стрѣ лецкимъ и Болъшой Казны, 1638--1645 гг.-- Приказомъ, что на сильныхъ бьютъ челомъ, 1645 г. -- Новой Чети, 1644--1646 гг. -- Аптекарскимъ.

Въ ряду боярскихъ родовыхъ отношеній онъ занималъ среднее положеніе, какъ и относительно своего богатства, которое можно измѣ рять числомъ такъ называемыхъ даточныхъ (дворовыхъ) людей, выставляемыхъ по случаю въѣ здовъ иноземныхъ пословъ. Онъ высылалъ для этой церемоніи 16--20 человѣ къ, въ то время какъ другіе богатые бояре выставляли по 25 и 30 человѣ къ, а менѣ е достаточные 8--10 человѣ къ.

Бояринъ скончался въ 1650 году и дворъ свой завѣ щалъ своему зятю князю Никитѣ Ивановичу Одоевскому съ неотмѣ ннымъ наказомъ передать дворъ никому другому изъ его сыновей, какъ только одному князю Якову, любимому внуку Шереметева.

Кн. Никита Ивановичъ Одоевскій знатностью своего рода (отъ Михаила Черниговскаго) и большимъ приближеніемъ къ царю Михаилу, а потомъ къ его сыну Алексѣ ю Михаиловичу и внуку Ѳ едору Алексѣ евичу, занималъ въ боярской средѣ первенствующее доложеніе почти до самыхъ дней прямого воцаренія Петра въ 1689 г. Видное это положеніе при царскихъ особахъ онъ получилъ по наслѣ дству отъ своего отца, боярина Ивана Никитича Одоевскаго Большаго, получившаго боярскій санъ при Разстригѣ въ 1606 г.

Это обстоятельство даетъ поводъ предполагать, что онъ находился въ родствѣ съ семьею Романовыхъ, быть можетъ по женитьбѣ на ихъ родственницѣ. Онъ померъ въ 1616 г.

Вскорѣ послѣ его смерти его сынъ Никита въ 1619 г. уже столничаетъ стольникомъ 1-й статьи при царскихъ столахъ и смотритъ въ большой столъ, т. - е. распоряжается угощеніемъ сидѣ вшихъ за этимъ почетнымъ столомъ; въ другое время онъ вина наряжаетъ, т.-е. ведетъ угощеніе винами. Кромѣ того, въ извѣ стныхъ церемоніальныхъ случаяхъ исполняетъ должность рынды, стоя у царскаго трона съ топоромъ-бердышемъ. Такія должности свидѣ тельствуютъ, что князь Никита въ эти годы былъ уже въ возрастѣ, по крайней мѣ рѣ, 20 лѣ тъ и притомъ былъ красивъ собою, такъ какъ въ рынды, какъ мы упоминали, ставились молодые люди, отличавшіеся своею осанкою и красотою.

Въ 1633 г. Никита былъ назначенъ второстепеннымъ воеводою подъ начальство кн. Дмитрія Мамстрюковича Черкасскаго идти подъ Смоленскъ выручать несчастнаго боярина Шеина.

Стольникъ и воевода кн. Одоевскій по мѣ стническимъ соображеніямъ заявилъ государю, что съ бояриномъ кн. Черкасскимъ ему быть сомнительно, въ его версту никто съ нимъ не былъ, а потому чтобы тѣ мъ бытьемъ съ кн. Черкасскимъ не случилось его отечеству, роду Одоевскихъ, порухи. На это кн. Черкасскій отвѣ тилъ, что Одоевскій тѣ мъ наноситъ ему безчестіе, и просилъ государя оборонить его отъ такого безчестія. Государь рѣ шилъ, что Одоевскій не правъ, и повелѣ лъ за безчестіе кн. Черкасскаго посадить его въ тюрьму. Въ тюрьму его повелъ кн. Горчаковъ, но, не доходя Спасскихъ воротъ, государь пожаловалъ велѣ лъ его воротить и въ тюрьму не сажать. Такія мѣ стническія стычки нисколько не служили помѣ хою въ остальныхъ отношеніяхъ къ государю.

1640 г. кн. Одоевскій былъ пожалованъ въ бояре и отправленъ главнымъ воеводою въ Астрахань, гдѣ и находился на службѣ до 1642 г. Возвратившись въ Москву, онъ занялъ среди бояръ выдающееся мѣ сто. Въ отсутствіе изъ Москвы государя сталъ вѣ дать царскій дворъ и городъ Москву, т.-е. исполнять должность нынѣ шняго генералъ-губернатора. Ему же поручаются дипломатическіе переговоры съ Датскими послами, по случаю сватовства Датскаго королевича Волдемара за дочь царя Михаила Ѳ ед. Ирину; въ 1644 г. и потомъ въ 1645 г. съ Литовскимъ посломъ.

Въ этотъ разъ Одоевскому случилась другая мѣ стническая стычка. Вести переговоры съ посломъ назначенъ былъ кн. Никита и въ товарищахъ къ нему бояринъ же Иванъ Петровичъ Шереметевъ, который тотчасъ же билъ челомъ государю въ отечествѣ на кн. Никиту, что ему съ нимъ быть невмѣ стно. Черезъ три дня боярину Шереметеву въ переднихъ сѣ няхъ царскихъ хоромъ думнымъ разряднымъ дьякомъ былъ сказанъ слѣ дующій государевъ указъ: Билъ ты челомъ на боярина к н. Н. И. Одоевскаго въ отечествѣ и ты билъ челомъ не по дѣ лу. Родители ваши при прежнихъ государяхъ безпрестанно съ Одоевскими бывали, а на нихъ государямъ не бивали челомъ; быть тебѣ меньше боярина к н. Н. И. Одоевскаго можно по многимъ случаямъ; вездѣ Шереметевы съ Одоевскими бывали въ товарищахъ безсловно, и потому за безчестье боярина к н. Н. И. Одоевскаго велѣ лъ государь тебя послать въ тюрьму. Отводилъ въ тюрьму дворянинъ Ив. Толбузинъ.

Въ 1645 г. іюля противъ 13 числа въ 4-мъ часу ночи (по теперешнему счету въ 12-мъ часу ночи) скончался царь Михаилъ Ѳ ед. Кн. Никита Ивановичъ не помедлилъ присягою сыну покойнаго, царевичу Алексѣ ю Мих., и какъ первенствующій бояринъ тотчасъ сталъ всѣ хъ приводить ко кресту.

Повидимому, кн. Никита Ив. обладалъ такими достоинствами своего ума и познанія, и своего характера и поведенія, которыя во многихъ случаяхъ давали ему передовое мѣ сто въ боярской средѣ и особенно привлекали къ нему доброе расположеніе молодого 16-лѣ тняго государя, въ высокой степени чувствительнаго ко всякому добру и общему благу и къ доброй, честной и правдивой службѣ своихъ любимыхъ бояръ.

Въ 1648 г. князю Никитѣ было поручено важнѣ йшее государственное дѣ ло--составленіе своднаго Соборнаго Уложенія, едва ли не по мысли князя и поставленное на очередь къ исполненію.

Нѣ сколько разъ ему поручалось и воеводство въ полкахъ: въ 1646 г. противъ Татаръ въ Бѣ лгородѣ, въ 1651--1653 гг. онъ былъ главнымъ воеводою въ Казани, куда были написаны ему царемъ Алексѣ емъ самыя дружелюбныя и любезнѣ йшія письма, одно о принесеніи въ Москву св. мощей Филиппа митроп., другое въ утѣ шеніе ему о смерти его сына Михаила, гдѣ въ полной мѣ рѣ раскрывается сердобольная любовная душа достопамятнаго царя.

Во время очень счастливой войны съ Польшею въ 1654--1656 гг. подъ предводительствомъ самого государя кн. Никита былъ воеводою въ передовомъ полку и влѣ стѣ съ другими полками въ 1654 г. взялъ Оршу и разгромилъ полки Гетмана Радивила.

Въ это же время, когда началась война и со Швеціей и когда съ Поляками велись уже мирные переговоры, кн. Никита былъ посланъ въ Вильну полномочнымъ посломъ на съѣ здъ съ польскими комиссарами, на которомъ Поляки заявили, что царь Алексѣ й избранъ королемъ Польскимъ. Это было для царя очень радостное событіе, о которомъ онъ поспѣ шилъ увѣ домить и царицу, при чемъ въ очень выгодномъ свѣ тѣ поминалось и имя Никиты.

Но это былъ коварный обманъ, котораго кн. Одоевскій съ товарищи не сумѣ ли разсмотрѣ ть и въ простотѣ души повѣ рили ему. А обманъ былъ устроенъ только для того, чтобы прекратить несчастную для Литвы войну.

Надо замѣ тить, что въ Вильну на съѣ здъ кн. Никита отправился съ двумя своими сыновьями -- кн. Ѳ едоромъ, уже бояриномъ, назначеннымъ къ отцу въ товарищи, и съ младшимъ кн. Яковомъ. Кн. Ѳ едоръ вскорѣ на съѣ здѣ же и скончался.

Въ послѣ дующіе годы кн. Никита въ качествѣ полномочнаго посла велъ всѣ переговоры съ Поляками не только о временномъ, но и о вѣ чномъ мирѣ. Однако по возникшимъ политическимъ обстоятельствамъ безъ малѣ йшей удачи.

Опять началась война уже не совсѣ мъ счастливая, окончившаяся въ 1664 г. перемиріемъ на 13 лѣ тъ, которое съ трудомъ заключилъ уже болѣ е искусный дипломатъ Ордынъ-Нащокинъ.

Принадлежа къ небольшому кругу бояръ ближнихъ, именуемыхъ также и комнатными, т.-е. кабинетными, кн. Никита и между ними пользовался выдающимся положеніемъ. Чаще, чѣ мъ другимъ, ему поручалось обереганіе царскаго двора и Москвы въ отсутствіе государя. Въ придворныхъ обрядахъ онъ также всегда занималъ очень почетныя мѣ ста. Во время посольскихъ пріемовъ стаивалъ у царскаго трона съ правой стороны.

На свадьбѣ царя Алексѣ я Мих. съ Марьею Ильиничною Милославскихъ, въ 1648 г., занималъ мѣ сто дружки государя, а на свадьбѣ съ Натальею Кирилловною Нарышкиною, въ 1671 г., занималъ мѣ сто посаженаго отца.

Нерѣ дко во время выѣ здовъ государя сиживалъ съ нимъ въ его каретѣ, что почиталось великимъ почетомъ.

Въ Вербное воскресенье водилъ иногда осля подъ патріархомъ, что означало. что онъ занималъ мѣ сто самого государя.

Само собою разумѣ ется, что и за царскими столами онъ всегда первенствовалъ, когда былъ приглашаемъ.

Въ гражданскихъ, городскихъ и государственныхъ дѣ лахъ ему также поручались наиболѣ е важныя и довѣ ренныя обязанности. Такъ, въ 1663 г. онъ былъ посланъ съ духовными властями въ Воскресенскій новаго Іерусалима монастырь къ Никону для духовныхь дѣ лъ, т.-е. разбирать дѣ ло бывшаго патріарха. Въ 1668--1671 гг. онъ управлялъ Приказомъ Большой Казны, въ 1643 г.--Приказомъ Казанскаго Дворца, Сибирскимъ Приказомъ-- въ 1644--1646 гг.

Въ 1659 г., когда, по слухамъ, въ Москвѣ ожидали нашествіе Крымскаго хана и стали укрѣ плять городъ, кн. Никитѣ было поручено дѣ лать вокругъ всего города земляной валъ и по валу острогъ, деревянный тынъ изъ стоячихъ бревенъ.

Въ 1675 г. мая 30, по особому порученію государя, кн. Никита Ив. производилъ розыскъ о вѣ домой ворихѣ и ворожеѣ слѣ пой дѣ вкѣ Ѳ енькѣ, которая жила въ дому кн. Ѳ. Ѳ. Куракина, дядьки царевича.

Дядькѣ тотчасъ было приказано сидѣ ть въ своемъ дворѣ и до указу никуда не выѣ зжать, а дѣ вку и людей его лучшихъ у него взять и пытать ихъ жестокою пыткою накрѣ пко.

Дѣ вку на пыткѣ разспрашивали, гдѣ она ѣ здила и по которымъ боярскимъ дворамъ, и по скольку жила въ которомъ дворѣ съ людьми своего боярина кн. Куракина и съ дѣ вками, и съ женскимъ поломъ, и сколько ихъ человѣ къ ѣ здило съ нею, и бояринъ кн. Куракинъ про то вѣ далъ ли и княгиня его, какъ она, Ѳ енька, ѣ здила съ людьми его, и съ дѣ вками и съ боярскими боярынями и съ работными женками; и будучи у князя въ домѣ, съ кѣ мъ она ѣ ла и жила?

Показанія Ѳ еньки коснулись и стороннихъ людей и въ томъ числѣ коснулись стольника и ближняго человѣ ка Никиты Ивановича Шереметева и съ женою. Допросъ имъ былъ слѣ дующій:

Почему Ѳ енька ему, Шереметеву, и женѣ его знакома, и за что онъ ее дарилъ и тѣ логреи на нее дѣ лалъ атласныя и камчатныя, и сколь давно у нихъ съ нею учинилось знакомство, и сколько у него она, Ѳ енька, въ домѣ жила, и часто ль къ нему приходила и въ которые мѣ сяцы, недѣ ли и дни?

При этомъ велѣ но было разспросить и его дворовыхъ людей и дѣ вокъ и боярскихъ боярынь и верховыхъ ребятъ, которые у нихъ въ верху живутъ, и работныхъ дѣ вокъ и женокъ, которыя съ нею ходили и ѣ здили и куда?

Коснулось дѣ ло и тестя Никиты Шереметева, Смирнова Григорьева Свиньина, который съ женою долженъ былъ отвѣ чать на тѣ же самые вопросы.

Несчастная Ѳ енька съ пытокъ умерла и погребена въ Убогомъ дому.

Доклады объ этомъ дѣ лѣ государь принималъ при комнатныхъ боярахъ, окольничихъ и думныхъ дворянахъ, что свидѣ тельствуетъ о немаловажномъ значеніи дѣ ла для самого государя.

Въ 1678 году и по день своей кончины (12 февр. 1689 г.) кн. Никита управлялъ Аптекарскимъ Приказомъ, которое управленіе тогда же, февр. 15, перешло къ его сыну Якову Никитичу.

По случаю кончины царя Алексѣ я Мих., въ 1676 г. генв. 30, въ 4-мъ часу ночи, ему, какъ старѣ йшему изъ бояръ, снова выпало на долю быть главнымъ распорядителемъ по приведенію всѣ хъ чиновъ къ присягѣ царевичу Ѳ еодору Алекс.

Въ ту же ночь въ деревянныхъ хоромахъ государя, въ Передней, къ вѣ рѣ приводили всѣ хъ, кто тутъ прилучился, князь Никита да сынъ его Яковъ Никитичъ, а послѣ того въ Столовой приводилъ къ присягѣ Яковъ Никитичъ. Въ Успенскомъ соборѣ во всю ночь также совершалась должная присяга.

Царь Ѳ едоръ столько же, если еще не больше, благоволилъ и къ отцу и къ его сыну Якову Одоевскимъ.

Въ 1681 г. мая 9 царь учредилъ нѣ что въ родѣ Сената, особую Комиссію, указавъ у расправныхь дѣ лъ быть и вѣ дать Москву, когда государь бываетъ въ походахъ, избраннымь лицамъ: 3-мъ боярамъ, 3-мъ окольничимъ, 3-мъ думнымъ дворянамъ и 12 думнымъ дьякамъ, подъ главнымъ начальствомъ кн. Никиты Ивановича.

При царѣ Ѳ еодорѣ Ал. и по кончинѣ его кн. Никита Иван. почти каждый годъ на празднествѣ Новолѣ тія, 1 сентября, по обыкновенію говорилъ отъ лица всѣ хъ чиновъ поздравительныя рѣ чи сначала самому государю, а затѣ мъ патріарху, властямъ и всему освященному собору.

Въ послѣ дній разъ (въ годъ своей кончины) онъ говорилъ такія рѣ чи 5 генваря 1689 г. въ праздникъ навечерія Богоявленія, а 12 февраля его уже не стало. Несомнѣ нно, въ это время ему было лѣ тъ девяносто.

Изъ частной жизни кн. Никиты Ив. выдается одинъ случай, записанный даже въ государевой Разрядной книгѣ, какъ необыкновенное явленіе.

" Въ 1675 г. іюня 14", свидѣ тельствуетъ эта записка, " изволеніемъ Божіимъ были громы великіе и молніи большія. Въ то число ѣ халъ бояринъ к н. Н. И. Одоевскій изъ подмосковной своей вотчины изъ села Выхина, и его на дорогѣ самого оглушило и во всемъ раздробило, да у него жъ дву робятъ верховыхъ {Такъ именовались робята -- мальчики, жившіе въ верху, т.-е. въ боярскихъ комнатахъ, исполнявшіе должности пажей.}, которые съ нимъ сидѣ ли въ коретѣ, оглушило жъ и привезли къ Москвѣ чють живыхъ и нынѣ лежатъ при смерти. Да у него жъ, боярина, убило двухъ человѣ къ служивыхъ людей до смерти, а человѣ къ съ десять оглушило жъ и молніею обожгло; да у него жъ, боярина, убило громомъ въ коретѣ дву возниковъ (лошадей) до смерти".

На другой день, 15 іюня, снова " былъ громъ великій и молніи большія и отъ того грому убило сокольника до смерти, да 3 человѣ къ за Москвою рѣ кою посадскихъ, да на Устрѣ тенской улицѣ и за Покровскими вороты и за Яузскими побило всякихъ розныхъ чиновъ людей громомъ 20 человѣ къ; да отъ молнія многія башни и дворы загоралися".

Однако послѣ такого страшнаго случая кн. Никита черезъ нѣ сколько времени оправился въ своемъ здоровьѣ и 10 іюля того же года, когда государь выѣ халъ на Воробьеву гору, сидѣ лъ съ нимъ въ коретѣ, что, конечно, составляло для него великую почесть.

Въ бытность кн. Никиты на воеводствѣ въ Казани (1652 г.) царь Алексѣ й Мих. написалъ къ ему достопамятное письмо, извѣ щая его о печальной кончинѣ его сына Михаила. Царь въ то время, 1 ноября, выѣ халъ въ село Покровское тѣ шиться охотою и, разъѣ зжая по полямъ, завернулъ въ подмосковную вотчину князя въ село Вешняково. Описывая, какъ разболѣ лся его сынъ, государь пишетъ между прочимъ: " И (въ) тотъ день былъ я у тебя въ Вешняковѣ, а онъ (сынъ) здравъ былъ, потчивалъ меня, да радъ (радостенъ) таковъ (былъ), а его такова радостна николи не видалъ. Да лошадью онъ да (братъ его) князь Ѳ едоръ челомъ (мнѣ) ударили, и я молвилъ имъ: Потомъ я пріѣ зжалъ къ вамъ, что грабить васъ? И онъ, плачучи, да говоритъ мнѣ: Мнѣ де государь тебя не видать здѣ сь. Возьмите государь для ради Христа, обрадуй батюшку и насъ. Намъ же и до вѣ ка такова гостя не видать. И я, видя ихъ нелестное прошеніе и радость несумѣ нную, взялъ жеребца темносѣ ра. Не лошадь дорога мнѣ, всего лучше ихъ нелицемѣ рная служба и послушанье и радость ихъ ко мнѣ, что они радовалися мнѣ всѣ мъ сердцемъ. Да жалуючи тебя и ихъ, вездѣ былъ, и въ конюшняхъ, всего смотрѣ лъ, во всѣ хъ жилищахъ былъ, и кушалъ у нихъ въ хоромѣ хъ; и послѣ кушанья послалъ я къ Покровскому тѣ шиться въ рощи въ Карачельскія. Онъ со мною здоровъ былъ и пріѣ халъ (я) того дни къ ночи въ Покровское. Да жаловалъ ихъ обоихъ виномъ и романеею и подачами и корками (пряниками) (?). И ѣ ли у меня, и какъ отошло вечернее кушанье, а онъ всталъ изъ-за стола и почалъ стонать головою, голова де безмѣ рно болитъ, и почалъ бить челомъ, чтобъ къ Москвѣ отпустить для головной болѣ зни да и пошелъ домой..."

Царю, конечно, самому было не безъ особой печали, что смертная болѣ знь случилась именно у него на вечернемъ пиру, и потому его письмо исполнилось самаго сердечнаго соболѣ знованія и утѣ шенія бѣ дному отцу. Царь увѣ домлялъ также, что и на выносъ и на все погребальное онъ послалъ, сколько Богъ изволилъ, потому что впрямь узналъ и провѣ далъ про васъ, пишетъ государь, что, опричь Бога на небеси, а на земли опричь меня никаво у васъ нѣ тъ. И я радъ ихъ и васъ жаловать. Только ты, князь Никита, помни Божію милость, се наше жалованье. Какъ живова его пожаловалъ, такъ и поминать радъ...

Въ концѣ письма царь собственноручно приписалъ: князь Никита Ивановичъ! Не оскорбляйся, токмо уповай на Бога и на насъ будь надеженъ.

Таковы были отношенія государя къ своему комнатному боярину и его семьѣ.

Сельцо Вешняково съ пустошами, находящееся возлѣ Кускова, принадлежало боярину Ѳ ед. Ив. Шереметеву, и по духовному завѣ щанію, написанному еще въ 1645 г., назначалось въ собственность любимому внуку, кн. Якову, который и получилъ его по смерти дѣ да боярина Ѳ. И. Шереметева въ 1650 г.

Кн. Яковъ Никитичъ по стопамъ родителя началъ свою службу въ 1650 г. ближнимъ человѣ комъ въ обычныхъ должностяхъ стольника, чашника, рынды, ясаула, а затѣ мъ въ 1663 г. возведенъ въ санъ боярина и занялъ тѣ же мѣ ста, какія всегда занималъ и его отецѣ. Пожалованный бояриномъ, онъ тогда же, дней черезъ 10, назначенъ главнымъ воеводою въ Астрахань, гдѣ по заведенному порядку воеводствовалъ года три и потомъ въ 1671 г. опять былъ отправленъ на это воеводство тоже на три года. Кромѣ обычныхъ дѣ лъ главнаго воеводы, государь поручалъ ему призывать изъ-за моря, буде въ Астрахани и на Теркѣ нѣ тъ тутовыхъ и виноградныхь садовъ садовниковъ, присылать тутовое деревье, арбузныя и иныя сѣ мена, шелковыхъ червей, поставлять бумагу хлопчатую при посредствѣ уговорщиковъ иноземцевъ. Все это требовалось для разведенія знаменитаго Измайловскаго государева хутора.

Въ 1675 г. марта 17 онъ былъ посланъ въ Ростовъ для государева тайнаго дѣ ла и для сыску и съ нимъ въ товарищахъ бояринъ Артемонъ Серг. Матвѣ евъ съ думными дьяками и подьячими цѣ лою канцеляріею. Велѣ но разспросить жену стольника Алексѣ я Богданова Мусина-Пушкина {Онъ былъ стольникомъ изъ комнаты и упоминается съ 1649 г.; въ 1654 г. былъ посланъ съ жалованнымъ словомъ и о здоровьѣ спросить къ боярину кн. Алексѣ ю Никит. Трубецкому.}, Арину, и велѣ но ее пытать накрѣ пко.

Какое это было дѣ ло, неизвѣ стно, но оно сопровождалось слѣ дующими распоряженіями государя:

Въ одно время съ посылкою на розыскъ бояръ и канцеляріи были отправлены для заставы въ дворцовыя села по Троицкой дорогѣ въ Танинское, Братовщину, Воздвиженское головы Москов. стрѣ льцовъ разныхъ Приказовъ, каждый со своимъ Приказомъ-полкомъ, и велѣ но имъ допрашивать, кто съ Москвы поѣ детъ или къ Москвѣ, какого чину и для