So I stayed in the club Just rewarding myself.

Ну конечно Сехун всё прекрасно знал. Он вообще всегда всё узнавал первым – это был его скрытый дар и проклятье Чонина, потому что сейчас из него пытались вытрясти всю доступную информацию. Просто так. Из любопытства.

«А у тебя будет отдельная комната? Иначе, как вы будете спать»
«Ты будешь обращаться к нему, как к хёну?»
«Какой он? Расскажи мне всё»
«А он сильно болен?»
«Ты теперь будешь меньше со мной тусоваться, да?»

Казалось, что поток его слов был нескончаем. В конце концов, Чонин махнул на это рукой, что помешало ему обратить внимание на последний вопрос, в котором витала такая детская и искренняя тревога.
Поэтому Сехун замолчал на несколько минут, погружённый в свои мысли. Кай прекрасно знал, что его друг так уходил в себя, только если чем-то действительно сильно был расстроен. Но сейчас его слишком тревожил разбор собственных полётов.

Как-то тяжело вздохнув, Сехун наконец заговорил, натягивая на себя притворную широкую улыбку:
- Эй, Ким Чонин, я тебе завидую. Ты будешь жить с таким симпатяжкой.
- Прекрати всех ровнять под себя.
- Не груби мне, я всё-таки помогаю тебе сейчас собирать вещи. И вообще, ты собрался ночевать сегодня у меня.
- Я помню, - Чонин как раз заклеивал коробку с учебниками и прочей медицинской литературой, которую он взял почитать на досуге.
- Прими моё великолепие как должное и целуй мои ноги!
Кай хохотнул и потрепал друга по волосам.

Сегодня они собирались хорошенько оттянуться вместе. Сехун назвал это «пирушкой в честь начала новой жизни». И он аккуратно перевёл тему разговора, после того как Кай спросил, в чём же будет заключаться начало новой жизни для самого Сехуна.

Вообще, их гулянки, в большинстве своём, были совершенно одинаковыми. Именно поэтому они спасали Чонина от тоскливой обыденности лишь на короткий срок.
Он мог бы начать прыгать с парашютом.
Он мог бы выучить какой-нибудь язык.
Он мог получить права.
Он мог бы научиться играть на гитаре.

Мог бы?
Мог бы.

Но ему не хотелось. Всё это было ему не интересно.
Каждый день был похож на предыдущий. И он лишь пытался приукрасить это серое уныние каким-то жалким подобием красок. Пьяные вечеринки, которые каждый раз мало чем отличались друг от друга. Доступные девушки, которые тоже мало чем отличались друг от друга. И даже недоступные, с которыми у Чонина, обладающего особым обаянием, никогда не возникало трудностей. В таких девушках была лишь одна проблема – правильно, они мало чем отличались друг от друга.

Страсть, похоть, желание, но не любовь.

Сехун же просто смеялся над ним, говоря с сарказмом: «Ты пока не встретил ту единственную», а потом добавлял, хитро прищурив глаза: «Или единственного».

В этот раз, они решили пойти в клуб. Как всегда, привычная схема: как можно больше алкоголя и сигарет. Остальное не так важно.
Обычно Чонин выпивал что-нибудь особенно крепкое, параллельно ища глазами какую-нибудь привлекательную девушку, дальше ход событий зависел от некоторых нюансов:
А) была ли она красивой, сексуальной или милой;
Б) к какой категории она относилась: доступных или недоступных;
В) сколько выпил сам Чонин.
Для него ни один пункт из вышеперечисленных не вызывал особых неудобств. Все недоступные под его напором превращались в доступных. Ведь по-настоящему невинные особы не ходили по таким заведениям.

Он любил очаровывать женщин в танце. Отточенные движения, чувственный шёпот каких-то слов, лёгкие прикосновения – перед Ким Чонином трудно устоять.
В конце концов он вёл её к себе домой. Или не вёл - в некоторых клубах были «специальные» отдельные комнаты, а в других клубах были довольно приличные туалетные кабинки.

И пока Кай клеил кого-нибудь, Сехун сидел в одиночестве и напивался. Напивался так сильно, как только мог. До полнейшей кондиции. А потом шёл в толпу и танцевал один, улетая под действием алкоголя куда-то в свои мысли.
Раньше он так же высматривал девушек в клубе, шептал им какие-то сладострастные слова и добивался своего, но с появлением в его жизни рыжего преподавателя, всё пошло наперекосяк.

***

Одна рюмка, две, три... А Чонин всё никак не мог выбрать. Сехун удивлённо на него пялился, пока не сказал:
- Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы предложил тебе поискать себе кого-нибудь в более приличных местах. Но и такие у тебя уже были. Чего тебе не хватает, Ким Чонин?
- Если бы я сам знал.
- Как на счёт вон той в красном платье?
- Посмотри на её декольте, из него скоро будет виден пупок.
- Ладно, тогда, может быть, вот эта особа в шортиках?
- У неё слишком короткая стрижка и этот топ без лямок… Зачем вообще надевать топ без лямок, если ты всё равно постоянно его подтягиваешь повыше, потому что он вот-вот оголит твою грудь?
- Слушай, может тогда тебе обратить внимание на свой пол, раз уж на то пошло?
- Нет, этот вариант исключительно по твоей части.
- Как будто что-то плохое.
- Я и не говорю, что геи — это плохо.
- Я - не гей, я — бисексуал, - Сехун закрыл глаза и поднял свой указательный палец, разъясняя, - это совершенно разные вещи. Так что подумай об этом варианте.
- Нет, спасибо. Я как-нибудь сам, - Кай наигранно поморщился.
- О! Смотри, как за той стойкой на тебя смотрят. Сразу две! Возьми кого-нибудь и наслаждайся. Или сразу обеих, - он пошло облизнулся.
- Они такие...
- Какие? Развратные? Вульгарные? Порочные? Распущенные?
- У тебя потрясающий запас синонимов. Но да, ты прав.
- Тебя это никогда не останавливало, другие сюда и не ходят. Что с тобой случилось, Ким Чонин?

Он и сам не знал. Всё в этом клубе стало казаться на редкость омерзительным. Распутные девушки, которым нужно было только одно, парни, которым нужно было то же самое, пропитые и прокуренные стены.
Почему он вдруг начал видеть под другим углом?

Но Чонин, как известно, ненавидел копаться в себе. Поэтому опрокинув в себя остатки алкоголя, он подошёл к противоположной стойке и схватил за руку первую попавшуюся девушку, уводя за собой.

Он пытался отвлечься в танце от её бюста, слишком выглядывающего из декольте, от приторного запаха духов, от похотливого взгляда из-под накладных ресниц. Но всё это слишком бросалось в глаза, и Кай не выдержал. Резко остановившись, он направился обратно к Сехуну, схватил его за шкирку и выволок наружу. И его совсем не беспокоили возмущённые крики вслед.

- Что это значит? – друг недоумённо смотрел на Кая, когда тот закуривал сигарету.
- Ничего. Просто надоело всё. Пошли домой.
- Ко мне домой, - поправил Сехун и вдруг запрыгнул на его спину, закричав: - Покатай меня, большая черепаха!
- Чёрт, Се. Я же курю, - он подавился дымом, - эгоистичная твоя жопа. И очень тяжёлая, к слову сказать.
- Тащи, тащи. Это твоя плата за ночлег.
Кай засмеялся, потому что Сехун всегда мог его отвлечь.