Отщепенец

Г. Полонский

«НИКТО НЕ ПОВЕРИТ»

Песенка

Пролога

В играх своих забываются дети,

Им только шаг от забавы до слез!

Это чистейшее дело на свете -

Если играют всерьез!

Мир деловит, он играет все реже,

Чем он так занят - не разберу!

Но все равно - мы по знаку помрежа

Втянем вас в нашу игру!

П р и п е в:

Кого-то обмануть,

Кого-то обдурить -

Не та мечта, чтоб стоило стараться!

Играем, чтоб до правды доиграться -

И вам ее с поклоном подарить!

В играх бывают безжалостны дети:

«Ты будешь конюх! Я буду король!»...

Это труднейшее дело на свете -

Ждать свою лучшую роль...

В сказке не будет царей и министров -

Чтоб свергать не пришлось их потом;

Сказка - лесная, и верьте артисту,

Если он выйдет с хвостом!

П р и п е в.

Будет вам лес, его тьма и прохлада...

След убегающий в ночь от норы...

Дикие нравы, в которых не надо

Видеть намек до поры...

Просто сыграем, как делают дети:

Что вне игры, то для них мишура...

Это сладчайшее дело на свете -

Общая наша игра!

П р и п е в:

Кого-то обмануть,

Кого-то обдурить -

Не та мечта, чтоб стоило стараться!

Играем, чтоб до правды доиграться -

И вам ее с поклоном подарить!

Действие

Первое

Картина первая

Отщепенец

Лисья нора - дом семейства Ларссонов. Гостиная. П а п а и М а м а обсуждают внутрисемейную сенсацию.

ПАПА. Он так и выразился? Нет, ты повтори точно, как он сказал!

МАМА. Он не сказал, он заорал: «До чего же вы все бессовестные вруны! Лучше вообще не родиться, чем вырасти таким же!» Я поперхнулась, питье пошло у меня через нос, девочки стали колотить меня по спине, - в общем, ужас!

ПАПА. Он поет с чужого голоса, это ясно. Кто-то наболтал ему насчет совести... Кто?

МАМА. Понятия не имею! А если он брякнет такое при чужих? Я просто сползу под стол... я не перенесу этого...

ПАПА. Что мне чужие! Это зараза прежде всего для наших детей - похуже любой скарлатины. А что сказал бы наш мудрый старый дедушка? Завкафедрой хитрологии, академик обмановедения, - он достиг этого, когда я был еще юнец! От таких речей своего правнука он, бедный, на всю оставшуюся жизнь закашляется!

МАМА (к дочерям). Луиза, Лаура! В чем дело? Кто вам позволил подслушивать?

ЛУИЗА. Мамуля, мы на секундочку! Я уточку забыла резиновую...

ЛАУРА. И шарик от пинг-понга закатился куда-то...

ЛУИЗА. А Людвиг, если хотите знать, он давно такой!

ЛАУРА. Потому что он дружит с зайцами!

ЛУИЗА. Потому что он просто дурак!

ПАПА. Вас пока не спрашивают, убирайтесь. И пусть он явится сюда, этот правдолюб.

Девочки убегают.

МАМА. Отец, только не пори его, это не метод!

ПАПА. Я прижму его к сердцу и подарю портрет прадедушки!

Входит Л ю д в и г 14 - й, самый младший персонаж в семье.

ЛЮДВИГ. Тебе чего, пап?

ПАПА. Прекрасное воспитание! Образцовое! А ну-ка, вынь руки из карманов и войди еще раз. И обратись к отцу как интеллигентный лисенок, а не как дворняжка!

Людвиг вздохнул и убрался. Входит снова.

ЛЮДВИГ. Ты звал меня, папа?

ПАПА. Вот видишь? Ты все умеешь, оказывается! Да, звал. Говорят, ты считаешь нас бессовестными - меня, маму, дедушку - словом, весь наш род?

ЛЮДВИГ. Все нас такими считают.

ПАПА. Меня не интересуют все! Меня интересуешь ты. Сообщи-ка нам, что выткано на коврике, под которым ты спишь?

Людвиг молчит.

Ну? Я жду!

ЛЮДВИГ. А я больше не сплю под этим ковриком, я его перевесил... Потому что я не согласен.

ПАПА. С чем ты не согласен, сопляк?!

МАМА. Отец, ради бога, сдерживайся! От крика никакой пользы. Лео, закрой там дверь и оттащи от нее Луизу!

ПАПА (расстегивая ремень). Ты скажешь или нет?

ЛЮДВИГ (тоскуя). Да сказать я могу, не жалко:

Да здравствует хитрость во веки веков,

Что за нос успешно водить простаков!

ПАПА. Это девиз семьи Ларссонов с незапамятных времен! Если ты с этим не согласен, тебе не следовало рождаться лисом! А может быть, ты и вправду не лис? Признайся! Может быть, ты зяблик? Или морская свинка? Даже если ты осел, нечего краснеть - такова уж твоя природа, то извини - тогда тебе не место в лисьей норе... Молчишь? Все-таки, значит, неохота менять свой дом на конюшню или скворечню?

ЛЮДВИГ. Я лис, я такой же, как вы... только я хочу попробовать жить по-другому... без хитрости, без обмана...

МАМА. О боже! Отец, его надо лечить!

ПАПА. Сначала надо выяснить, откуда идет инфекция. Людвиг, отвечай мне: с кем ты связался? С какой шпаной?

ЛЮДВИГ. Это не шпана, это зайцы, они безобидные. Их зовут Юкке-Ю и Туффа-Ту. У них есть книжки, там говорится, что ложь и коварство - это то, из-за чего все несчастья на земле. И еще там сказано, что обманывать доверчивых - самая большая подлость.

ПАПА. Вот оно что... Ясно, все мне ясно... Миленький, тебе же подсунули пропаганду вегетарианства и пацифизма! Откуда эта гадость у твоих друзей?

ЛЮДВИГ. Что-что? Я не понял...

ПАПА. Вот именно! Ты не понял, но ты поверил этой макулатуре! Этой опасной чепухе! Там не говорилось, случайно, про высокие душевные качества кур и уток? Что мы должны по-братски любить их и помогать им высиживать яйца? Сынок, ты ведь не станешь клевать просо и коноплю, правда? Или возьми капусту - как бы аппетитно ни хрустели ею твои зайцы, у тебя от нее только раздует живот и будут колики. Вот так же и с этим чтивом! Оно не для нас. Думаешь, я его не пробовал когда-то? Лев подружился с маленькой собачкой, облизывал ее, делился с ней пищей, а когда она сдохла, чокнулся от горя, перестал есть... Читали мы эти басни! И покупались на них в детстве, и плакали... Ты помнишь, Лорочка?

МАМА. Еще бы! Вот такими слезами! (Показывает.)

ПАПА. А жизнь, сынок, смеется над этими сказками. Она учит совсем другому... Сурово учит - железными капканами, охотничьими ружьями, зубами легавых псов... И еще голодом - таким, что, бывало, брюхо прилипало к спине!

ЛЮДВИГ. А я все-таки попробую, папа. Вдруг у меня получится?

ПАПА. Что именно?

ЛЮДВИГ. Не врать, не обманывать... Потому что противно.

ПАПА. Да? Тогда свою честную жизнь ты начнешь натощак! Мама подаст к завтраку половину той индюшки, которая так понравилась тебе вчера, но ты не дотронешься до нее...

МАМА. Отец!

ПАПА. Молчи, Лора! Черта с два появилась бы индюшатина на столе, если б не моя хитрость! Я был виртуозом хитрости, я исполнил шедевр коварства! А нашему младшему сыну это, видишь ли, противно - что ж, не насильно же кормить его такой нечестивой добычей! (Маме.) Людвиг не завтракает, поняла?

МАМА. Но он и так худенький...

ЛЮДВИГ. Мам, не заступайся, не надо. Папа прав: раз я так считаю, я не должен есть.

ПАПА. Он так считает! Философ! Жан-Жак Руссо! А ну, марш в детскую!

Людвиг уходит. Из детской слышны голоса, скандирующие: «Людвиг - балда! Людвиг - балда!»

«Чур, его порцию мне!» - кричит Луиза.

«Фигушки, пополам!» - вопит Лаура.

Тихо там! Я весь взмок от этого разговора...

МАМА. А меня трясет. Послушай, но, может быть, мы зря так уж паникуем? Он ведь оставить эту блажь, когда подрастет...

ПАПА. Он не подрастет! В том-то и дело! Если Людвиг не будет хитрым, он не подрастет...

МАМА. Он играет не с теми детьми. Эти зайчата тошнотворно положительные, от них не наберешься ума...

ПАПА. Стало быть, он один не выйдет из дому! Только в сопровождении старших!

МАМА. Но старшие и так перегружены в школе, а у меня дом, хозяйство... одной стирки - невпроворот!

ПАПА. А Лабан? Он принес аттестат и лоботрясничает с тех пор. Между тем, он, как никто другой, унаследовал талант прадедушки и мой опыт... Вот он и возьмет мальчика под свою опеку... Покажет ему, что хитрость настоящего лиса - это искусство, это артистизм! А главное, это - единственный способ выжить, черт возьми! Лабан! Лабан! Я поговорю с ним, а ты накрывай на стол, Лора! И помни: Людвиг 14-й - не завтракает! (Отправился в детскую.)

МАМА. Оставить моего младшенького голодным? Нет, это слишком... Даже если он дурачок... Никто еще, кажется, не умнел от голода. Людвиг! Людвиг!

Л ю д в и г появляется.

А ну, марш в кухню!

ЛЮДВИГ. Зачем?

МАМА. Там увидишь, негодяй! Полюбуйся на себя: колготки забрызганы зубным порошком, обшлага мокрые...

ЛЮДВИГ. Вот ты ругаешься, а глаза добрые. Это тоже такая хитрость, да?

МАМА. Ну-ка, не рассуждай. Сказано: пошел в кухню!

ЛЮДВИГ. Я знаю, ты мне подсунешь кусок индюшки, да? Хочешь надуть папу?

МАМА. Тссс! Невозможный ребенок... (Шепотом.) Ты видишь сам: без хитрости шагу не ступишь... такова жизнь!

ЛЮДВИГ. Может, она и такова, а я теперь не таков. Не хочу есть исподтишка, не хочу никого водить за нос! (Убегает из норы, в дверях выкрикивает.)

Да здравствует правда во веки веков!

А плуты достойны одних тумаков!

(Исчез.)

Выходят П а а а и Л а б а н.

МАМА (в слезах). Вы слышали? Слышали, как он перевернул наш семейный девиз?

ПАПА. Да, да - яснее, чем хотелось бы! Я отвинчу ему голову! Где он?! Где этот выродок?! Лабан, сынок, ты видишь, дело серьезное, он далеко зашел... Лора, я тебя спрашиваю: где мальчишка?

МАМА. У-удрал...

ЛАБАН. Спокойно, предки. Он не стоит того, чтобы так психовать. Будьте уверены: под моим чутким руководством эта белиберда в два счета выскочит из его головы. Тебе, отец, не придется краснеть за него перед дедушкой...

ПАПА. Я надеюсь, Лабан... Иначе я его сам, своими руками...

ЛАБАН. Папа, ну зачем такие слова? Увидишь, я приведу его в норму... К общему знаменателю, так сказать.

МАМА. Только помни, Лабан: в этом возрасте дети страшно ранимы!

ЛАБАН (со смехом). Да? По-моему, ты говоришь о цыплятах, мама. Мы, лисы, несколько от них отличаемся. Да... Ну что ж, пойду повожусь с этой малявкой... раз уж вы в такой истерике. Были у меня другие планы, куда более занятные, ну да ладно... Привет!

МАМА. А завтрак?

ЛАБАН. Мерси, я уже навернул там индюшатины - вы слишком долго бились с этим ранимым, мне надоело ждать. (Уходит.)

МАМА. Знаешь, отец, я бы не хотела видеть своего младшенького точно таким, как Лабан. Меня что-то пугает в нем...

ПАПА. Я знаю, он - хам! Но лучше все-таки хам, родной и понятный, чем благородный отщепенец, от которого неизвестно чего ждать!.. Накапай-ка мне, дорогая, валокардинчику...

Мама дрожащей рукой начинает капать лекарство в рюмку. На два голоса они подавленно считают капли...

Картина вторая