Гиена есть гиена, или Се ля ви

Лисья нора, детская половина. Все потомство Ларссонов, кроме Лабана, в сборе. М а м а проверяет дневники.

МАМА. А это еще что за новость? Лаура, я тебя спрашиваю! Двойка по гастрономической зоологии!

ЛАУРА. Ну подумаешь, исправлю. До конца четверти далеко.

МАМА. Нет, и все-таки это дико. Любимый предмет, профилирующий! Чего ты не выучила?

ЛУИЗА. Она ни бум-бум не знала про утку-крякву и про курочку-камышницу!

ЛАУРА. А ты не ябедничай, крыса!

МАМА. Людвиг, что ты делаешь под кроватью?

ЛЮДВИГ (его не видно). Да так, ничего особенного...

ЛЕО. Он у нас вместо швабры!

МАМА. Действительно, ты же всю пыль на себя собрал... Лаура, а ты меня просто разочаровала. Не знать таких вещей! Утка-кряква, курочка-камышница... Это же прелесть, деликатес! Помню, мы с папой свои первые встречи назначали у того озера, где они сами шли в руки. Была дивная пора - пора массового гнездования кряквы... Кстати, Лаура, когда это бывает, ну-ка?

ЛАУРА. Ладно тебе, мам! В школе учеба, дома учеба...

ЛЕО. Я знаю! Ранней весной, в начале апреля!

МАМА. Молодец, Лео. Да-да, ранней весной... еще была корочка льда у берега. А моя первая личная добыча - это именно курочка-камышница... Черненькая, маленькая, ростом с голубя...

ЛУИЗА. Мать, ну до чего ж ты сентиментальная!

МАМА. Да, я всегда жила сердцем, это правда. Но я успевала и дело делать. А про вас не скажешь ни того, ни другого...

ЛЮДВИГ (появляется из-под кровати, что-то прячет за спиной). Мам, мне на улицу надо. Как раз по делу. По делу, которое я сделаю от всего сердца, - значит, про меня можно будет сказать и то и другое!

МАМА. Что это за секретные дела такие? Папа не велел тебе выходить одному!

Но он промчался как ветер, его уже нет здесь.

Ох этот Людвиг... Кто еще не сдал дневника? Будьте уверены, папа изучит их внимательно прежде, чем подписать... А за эту двойку, Лаура, тебе еще нагорит. Это ведь не по астрономии, где звезды считают, - без звезд ты еще как-нибудь обойдешься... Но, если ты ленива и бестолкова по части гастрономии, нам даже замуж тебя не выдать, тебя никто не возьмет. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, запомни! (Выходит с пачкой дневников.)

ЛАУРА. На все у них правила, формулы... А может, я свой путь найду? Совсем через другое?

ЛЕО. Я знаю! Через печенку и желчный пузырь, да?

ЛАУРА. Заткнись ты, отличник...

Появляется Л а б а н.

ЛАБАН. Привет, суслики! Знаете, что я думаю?

ЛИСЯТА. Что?

ЛАБАН. Я думаю... или, точнее, мне кажется... во всяком случае, я припоминаю, что где-то слышал...

ЛИСЯТА. Да что, что?

ЛАБАН. Что великолепная вещь - медовые пряники...

ЛУИЗА. Тоже мне открытие!

ЛАБАН. И еще мне кажется, что сейчас самое время полакомиться ими!

ЛЕО. Сперва их надо достать...

ЛАУРА. А у тебя - ни одной кроны, сам утром сказал!

ЛАБАН. Кроны действительно ту-ту! А вот пряников у меня - ровно пять фунтов!

ЛУИЗА. Не заводи нас! Не поверю, пока сама не понюхаю!

ЛАБАН. Вот это верно: понюхать вы сумеете - ароматом я, так и быть, поделюсь с вами. (Засунул руку между кроватью и стеной. Лицо его стало озадаченным. Полез под кровать сам и после тщетных поисков вылез взбешенный.)

ЛАУРА. Ну что? Полакомился?

ЛУИЗА. Даже аромата не унюхал!

ЛАБАН. Кто украл? Ну-ка открывайте свои глотки! Все! От кого пахнет медом, тот и вор. А ну, дыхнуть! (Обнюхивает каждого.)

В этот момент появляется запыхавшийся Л ю д в и г.

А ты где был? Ел мои пряники в уборной?!

ЛЮДВИГ. Во-первых, они не твои, во-вторых, можешь проверить. (Дыхнул.) Ну что? А в-третьих, я передал их моим друзьям, которых ты одурачил!

ЛАБАН. Ну берегись, юродивый! Если только это правда...

ЛЕО. Да точно! Сперва он ползал под кроватью, а потом выбежал.

ЛАУРА. Эти друзья тебе дороже, чем мы?

ЛУИЗА. Тогда сматывайся вообще к этим своим зайцам! Ты не Лис!

ВСЕ ВМЕСТЕ (окружая Людвига и припирая его к стене, скандируют). Ты не Лис! Ты не Лис! Ты не Лис!

ЛАБАН. А ну, дайте-ка я им займусь... С ним пытались по-хорошему, беседами да уговорами... Но лирика не помогает, - что ж, попробуем физикой!

Входят П а п а и М а м а.

ПАПА. Что здесь происходит?

ЛАБАН. Отец, Людвиг четырнадцатый обманул меня!

ПАПА. Тебя? Своего учителя? Значит, у вас обоих громадные достижения... Поздравляю!

ЛАБАН. Спасибо! Эти достижения в том, что пропали мои медовые пряники, заработанные так лихо, так здорово! Высшим пилотажем хитрости заработанные! А он их стащил, и сейчас их наворачивают безмозглые зайцы!

ЛЮДВИГ. Они не глупее тебя! Просто они доверчивые и добрые...

ЛАБАН. Все, предки, я отказываюсь учить этого рахита!

ЛЮДВИГ. Нет, это я отказываюсь учиться у этого бандита!

ПАПА. Тихо! Прекратите базар! Где были пряники?

ЛАБАН. Там, в углу под кроватью. Здоровенный кулек, целых пять фунтов!

ПАПА. И как же они попали к зайцам?

МАМА. Людвиг вылез из-под кровати и, как пуля, пронесся мимо меня на улицу... Я кричала ему вслед, чтоб он не смел...

ЛЮДВИГ. Да я же на минуточку! Я даже не сам бегал к зайцам - я сразу встретил Гиену Берту и попросил ее доставить пакет. Она ведь теперь почтальонша, да? И потом, это ей по дороге, она сама сказала...

ПАПА. И ты поверил гиене?! О боже, какой простофиля!.. Все, весь лес знает, что доверить продуктовую посылку Гиене Берте - это значит пиши пропало! Она дважды попадала за это под суд, но судьей была Росомаха Дагни, с которой она, видимо, делится наворованным, и эта дрянь дважды выходила сухой из воды... Да, ты отличился, малыш... Скорее луна упадет твоим зайцам в суп, чем они дождутся Берту с пряниками!

ЛЕО, ЛУИЗА, ЛАУРА (хором). Так им и надо! Так им и надо!

ЛЮДВИГ (в слезах). Но почему вокруг такое жулье?! Почему нельзя никому верить?!

ПАПА (Маме). Он все-таки трогательный. (Людвигу.) То же самое, малыш, я когда-то спросил у старого мудрого Барса, сбежавшего из парижского зоопарка. Полиция и охотники нескольких стран шли по его следу, палили в него - и остались ни с чем... И вот перед ним я с моими наивными вопросами... Помню, как его желтые глаза, повидавшие самое страшное в жизни - неволю, усмехнулись печально... Он положил свою мощную лапу мне на спину и сиплым голосом ответил мне, молокососу... знаете, что?

МАМА. Ну не томи же! Ты не рассказывал этого даже мне...

ПАПА. «Се ля ви, - сказал он, - се ля ви».

ЛЕО. А что это значит?

ПАПА. Проговорив это, старик впал в такую глубокую задумчивость, что я не решился приставать к нему... А вскоре Барс ушел куда-то на юг - ему был вреден наш климат... Так я и не узнал перевода. Но с того дня на самые трудные вопросы я отвечаю себе и другим: «Се ля ви...»

ЛАБАН. Я могу тыщу раз сказать «Се ля ви», но мои пряники от этого не вернутся ко мне!

ПАПА. Оставь эту тему, Лабан. Будь выше, не мелочись. А ты, Людвиг, надеюсь, поймешь, что обманывать собственных братьев и сестер р а д и ч у ж и х - нелепость. Ты совершил ее и, как видишь, наказал сам себя...

ЛУИЗА. Себя-то ладно, ему поделом...

ЛАУРА. Но он всех оставил без пряников!

МАМА. Ну хватит! Отец вам толкует о высоких истинах, а вам все как об стенку горох... Людвиг, прекрати всхлипывать и укладывайся. Всем спать! Я считаю до трех и гашу свет... Раз!

ЛЮДВИГ. Папа, а Гиена Берта не могла исправиться? Вдруг она уже честная?

ПАПА. Во сне тебе могут показать еще и не такое. А наяву Гиена есть Гиена, малыш.

МАМА. Я больше не жду! Два... Два с половиной... Три!

ЛАБАН. Пять! Пять фунтов, черт возьми... Вот идиот, а?

МАМА. Гашу! (Выключает свет.) Спокойной всем ночи, и чтоб я не слыхала больше никакой возни... (Наклонилась над Людвигом.)

ЛЕО. Что ты делаешь, мама? За что ты целуешь этого психа?!

ЛАБАН. Людвига? Нечего сказать, весьма педагогично!

МАМА (смутилась). Он самый маленький, и у него нехорошо на душе...

ЛАУРА. Скажите какие нежности...

ПАПА. Ну довольно, Лора, пойдем. Спокойной ночи, дети.

МАМА (выходя вместе с ним). Меня как-то взволновал твой рассказ, дорогой... Се ля ви - это звучит так интригующе... Ты должен дознаться, что это такое...

ПАПА (вдруг взорвался). Может быть, ты упечешь меня в парижский зоопарк, чтобы я это выяснил?

Мама отошла оскорбленная, взялась за вязание. А в детской вдруг зажегся фонарик - это Лабан направил его луч прямо в глаза Людвигу.

ЛАБАН (свистящим шепотом). Эй ты, урод! Следующей ночью я иду на дело... Понял куда? Нет? (Подражает курам.) Куд-куда, куд-куда!.. Это в самый раз будет - тем более в холодильнике у нас негусто, от индюшки уже одно воспоминание... В общем, пусть Гиена Берта тешится этими детскими пряниками - завтра я буду с настоящей добычей!

ЛЮДВИГ. Если тебе позволит пес Максимилиан...

ЛАБАН. Он позволит! Не так страшен черт, как его малютка. Такая, как ты... Ладно, поговорили, теперь дрыхнуть все - завтра мне будет не до сна. (Погасил фонарик.)

В гостиной.

МАМА. Ты сердишься, что я поцеловала малыша? Пойми - не то чтобы я одобряла его несусветные поступки, конечно же нет, но...

ПАПА. Да понимаю! Кто ж его сейчас приласкает, если не мать? Ясно одно: от жизни, от леса он не дождется ласки, он будет у них пасынком...

Мама всхлипнула.

Картина четвертая