Глава 5. На следующий вечер Северуса привозят позже обычного, и я этому вначале даже рада – иначе авроры поняли бы

На следующий вечер Северуса привозят позже обычного, и я этому вначале даже рада – иначе авроры поняли бы, что я сегодня не вернулась домой вовремя. Зато разговор с Минервой закончился удачно – она кое-что вспомнила и обещала проверить в ближайшие неделю-две.

Взгляд у Северуса какой-то мутный, передвигается он с трудом и говорит тише обычного.

- Две порции костероста стандартной концентрации, - произносит он почти безразличным тоном, когда авроры уходят. - Порцию восстанавливающего и треть противоотечного. И потребуется заживляющее зелье.

Насчет последнего я и так поняла – на его спину невозможно смотреть без содрогания. Только, катись все мантикоре под хвост, на этот раз я нарушу правила.

- Такие раны нельзя лечить без обезболивающего, - говорю я скорее себе, чем Северусу, и лечу его так, как лечила бы любого другого в Мунго.

Вид при этом у Северуса растерянный и удивленный, но от растерянности не остается и следа, когда появляется Кингсли, чтобы отчитать меня, как первоклашку.

Он орет на меня так, что я радуюсь звукоэзолирующим чарам – если бы соседи его услышали, навнерняка вызвали бы полицию. Кингсли орет на меня до хрипоты, но злости в его глазах нет. Актер он никудышый, я слишком быстро понимаю, что он старается для Северуса. Поддерживает игру в хорошего и плохого аврора. Но самое паршивое, что Северус это тоже прекрасно понимает и наблюдает за происходящим едва ли не с ухмылкой.

Когда Кингсли уходит, я помогаю Северусу устроиться на диване и приношу чашку с бульоном, который сварила утром:
- Вы можете думать что вам угодно, но выпейте это, пожалуйста. Думаю, это ваш желудок выдержит.

- Хотите, чтобы я подольше продержался? Или это инициатива Кингсли?

- Да, хочу. Мне с вами читать интересно. А если вдруг выяснится, что вы невиновны, то вы хотя бы выйдете из всего этого не калекой.

Он иронично усмехается, но бульон выпивает. Почитать вместе сегодня все-таки не выходит – его тут же клонит в сон и он засыпает. А я до самой ночи сижу рядом и пытаюсь придумать, как еще можно доказать правдивость его слов. Потому что я очень хочу, чтобы Северус оказался невиновен. Я понимаю, что это почти нереально, но мне очень хочется верить. Доверять. И надеяться, что я сумею прекратить весь этот кошмар.

* * *

Не знаю, что он сказал Кингсли на следующий день, но когда авроры приводят его ко мне и говорят, что душ ему сегодня не потребуется, я даже не сразу понимаю, в чем дело. Вернее, я совсем ничего не понимаю. Особых повреждений у Северуса нет, но лицо какое-то странное и взгляд потухший.

Он говорит, что никакие зелья ему сегодня не требуются, и я запутываюсь еще больше. А после душа он вдруг спрашивает совершенно бесцветным голосом:
- У вас есть шоколад?

- Да, конечно, - моргаю я удивленно и ежусь от пришедшей в голову мысли: - Дементоры?..

Северус переводит на меня безразличный взгляд и идет в комнату, я закутываю его в плед и приношу шоколадку. Он есть ломтик за ломтиком, но лучше ему не становится. Даже на предложение почитать он реагирует с безразличием. Выпивает бульон и молчит. Я пытаюсь растормошить его разговорами о том, что беседовала со многими членами Ордена, из тех, кто выжил. Говорю, что есть шанс доказать его невиновность.

Он переводит на меня мутный взгляд и ничего не отвечает. То ли не понял, то ли не поверил, то ли считает все бесполезным. И я не знаю, что мне делать.

* * *

Кингсли присылает мне сову с запиской, что два вечера у меня свободны – авроры решили провести серию более интенсивных допросов. Мне становится страшно и я аппарирую к нему, пытаюсь отговорить. Он смотрит на меня как-то странно, а потом говорит с сочувствием, что я должна быть сильной и не думать о том, как мерзко выбивать из Упивающихся правду, а о том, сколько жизней мы можем этим спасти. Он в свои слова искренне верит. А я в него – уже нет.

* * *

Северуса привозят точно в условленное время. Он стоит на ногах только потому, что двое авроров крепко держат его за плечи, но стоит им отпустить Северуса и аппарировать восвояси, он тут же оседает на пол.

Круги под глазами почти черные, в лице ни кровинки, но серьезных ран не видно. Становлюсь рядом с ним на колени и пытаюсь сообразить, как теперь лучше поступить – на Мобилкорпус он может обидеться, так что лучше попытаться перенести его вручную.

- Сейчас, - произносит он хрипло и совсем без интонаций. - Сейчас встану. Зелий не надо. Душ тоже. Только чай.

Киваю и на какой-то миг сталкиваюсь с ним взглядом, отвожу глаза, но тут же понимаю – глупо. Северус слишком вымотан и измучен, чтобы напасть на меня, тем более, разрушив сдерживающую магию браслетов. И он не стал бы убивать меня, я не верю. Не хочу в это верить.

Руки сами тянутся за палочкой, еще до того, как я смогла сформулировать мысль окончательно. Я знаю, что делаю и уверена в своей правоте. Я ему доверяю. И он слишком слаб, чтобы сопротивляться.

- Северус, посмотри на меня, пожалуйста.

Глаза у него пустые, мертвые. Но это пройдет, я уверена. Главное, чтобы у меня все получилось.

- Легилименис! - шепчу я и проваливаюсь в его воспоминания.

Допрос в аврорате. Насколько я понимаю из разговоров авроров, длится он уже не первые сутки без перерыва. На Северуса страшно смотреть, и я догадываюсь, что это - сегодняшние события. Только его привели в более-менее нормальный вид, прежде чем отправить сюда.

Другой допрос. Вернее, допросом это назвать нельзя – авроры стоят вдалеке и с безопасного расстояния наблюдают, как дементоры скользят по телу Северуса своими жуткими конечностями, высасывая все жизненные соки.

Мне страшно, я хочу вырваться, я хочу узнать совсем другое. И я с силой ломлюсь в глубь его воспоминаний - к тем, которые он защищает больше всего. А когда вижу их, понимаю, что лучше бы я этого не делала. Это тоже допрос, только за пару недель до того, как Кингсли поручил мне Северуса. Меня мутит от того, что я вижу, да и от злости тоже. Мыслей только две – как можно опускаться до такого насилия и что будет, если меня вырвет прямо сейчас.

Грубый рывок – Северус выталкивает меня из этого воспоминания и буквально швыряет в другие. Как он оставлял Минерве информацию о ловушках, как пытался предупредить Хагрида и Невилла, как...

Картинки сменяют одна другую, и я успокаиваюсь. Они нормальные. Совершенно нормальные. И с Северусом тут все хорошо. По крайней мере, он цел и глаза у него живые. И голос привычно-язвительный, а не бесцветный.

Я вижу, что Северус не пытался убить или покалечить Джорджа, напротив, он прикрывал членов Ордена, как мог. Вижу, как он подсунул Флетчеру гениальную идею с семью Поттерами.

И вижу его разговор с Дамблдором. От которого у меня в жилах стынет кровь.

Не успеваю толком придти в себя, как картинки сменяются дальше. Дамблдор, говорящий Северусу, что Лили погибла. Просьба Северуса защитить Лили и его готовность отдать за это все, что угодно. Ссора с Лили. Детство.

Детские воспоминания самые приятные, они заставляют меня улыбнуться и расслабиться. И я тут же оказываюсь на полу в своей прихожей. Поднимаюсь на четвереньки, пытаясь придти в себя, и смотрю на Северуса. Взгляда он не отводит, но на лице у него нет никаких эмоций. Да и в самом взгляде пустота.

- Извини, я не хотела, - бормочу я тихо. - Я думала, там что-то, связанное с Упивающимися.

Он ничего не говорит, только прикрывает глаза. Я встаю и иду в ванную, чтобы умыться и начать соображать хоть что-то. Холодная вода отрезвляет и успокаивает. И я понимаю, что мне теперь делать. Все просто.

Идти напрямую к Кингсли бесполезно, значит, я должна сначала поговорить с Минервой и семьей Уизли. Да, я нарушу этим все те обещания, что я давала Кингсли, но Нерушимого обета я не давала, так что... Мы добьемся сеанса насильственной легилименции и докажем невиновность Северуса. Во что бы то ни стало.

Возвращаюсь в прихожую. Северус лежит все в той же позе и кажется спящим.

Осторожно обнимаю его за плечи и пытаюсь поставить на ноги:
- Давай и уложу тебя нормально. Чтобы было удобно...

Он с трудом встает и я помогаю ему дойти до своей кровати.

- Тут тебе будет лучше, чем на диване. Мягче и вообще...

Он никак не реагирует, и я выпаливаю на одном дыхании:
- Северус, поклянись, что ты ничего такого не сделаешь.

- Я не собираюсь нападать.

Бесцветный голос, ни единой эмоции. Словно не человек, а голем какой-то.

- Северус, я имею в виду, с собой. Я... я хочу снять с тебя наручники. Я могу взломать сигнальные чары так, что авроры не заметят.

- Они заметят это утром.

- Я знаю. Это неважно. К утру я добьюсь, чтобы Кингсли согласился на сеанс легилименции. Я хочу поговорить с Минервой Макгонагалл – к ней он прислушается наверняка. Да и к Артуру и Молли Уизли тоже.

Он долго смотрит на меня и молчит. Прежде я бы ожидала насмешливого или изучающего взгляда, но сейчас он просто пустой. И от этого мне жутко.

- Это бесполезно.

- Северус, пожалуйста... - мямлю я. - Мистер Снейп, ну нельзя же так сдаваться. Вы... Я уверена, что Кингсли вас отпустит. Ведь если вы на нашей стороне... Вы же разбираетесь в темной магии как никто другой и наверняка сможете понять, что же случилось с Гарри.

- Теперь-то какая разница. Поттер мертв. Все закончилось.

Голос у него по-прежнему бесцветный, но я без труда могу дорисовать звучащую в нем горечь и услышать непроизнесенное „я так и не смог спасти сына Лили“.

- Сэр, это неправда. Кингсли не хотел вам говорить о Гарри, чтобы вы не использовали какую-нибудь темную магию и не добили его. Гарри в магической коме.

- После дуэли с Волдемортом?

- Да, Волдеморт погиб, а Гарри впал в кому.

Северус кивает и прикрывает глаза.

Осторожно снимаю сигнальные чары, расстегиваю браслеты наручников и железный пояс. Приношу заживляющую мазь и смазываю ему запястья и следы от пояса. Северус молчит, и только когда я уже собираюсь уходить, спрашивает:

- Поттера пытались вывести из комы?

- Безрезультатно. Кингсли говорит, что там след темной магии, но ее природу он определить не в силах.

- Понятно, мисс Грейнджер.

Целую его в щеку и тут же сбегаю.