Что в итоге? Кто куда, парни? – надо было что-то придумывать, и поскольку никто решения принимать не торопился, я задал вопрос предельно прямо.

Так, мне надо метнуться на Александра Невского, туда-сюда, часа полтора, и я за любые движения, - вернулся к нам Минус, закончив трепаться по телефону.

С Минусом все ясно, он как всегда в обойме, но только после того, как «надо-метнуться- туда-сюда-часа-полтора». Федя? Зеленый?

Да мне, в принципе, по хер, на тачку бабла жалко, до метро еще два часа, можем взять крепыша и пойти на набережную, можем пойти в другой бар, можем… да что угодно можем, - Черчилль аналогично домой не торопился.

Классный ты парень, на тачку бабла жалко, но в другой бар мы пойти можем.

Ай иди в задницу, Штольц, - отмахнулся Черчилль и прикурил сигарету.

- Я вообще планировал до Иры сегодня доехать, а то как-то некрасиво вчера получилось, - Зеленого определенно веселили воспоминания о вчерашних водных прогулках. – Но к ней я и на неделе могу заскочить…

Меня уже подрубает, по правде говоря, - Штольц на самом деле выглядел весьма уставшим. - Так что предлагаю ломануться к кому-нибудь на хату, взять литра два бурбона и поиграть в покер. Просто совсем не хочется уснуть за стойкой.

У меня как-то тоже не лежит душа к Вороновой сейчас идти, так что погнали к нам тогда, карты дома есть, деньги вроде не все пропили, выпьем, поиграем, поржем.

У меня дома литр односолодового виски есть, на работе подогнали, так что давай через меня проедем. Пару кусков сэкономим, - Зеленому постоянно на работе обламывались подобные ништяки и, как правило, они у него не залеживались.

- Насрать. Я тогда не поеду на Александра Невского. Как-то лень, - вклинился Минус, - Но есть проблема… Нас пятеро, а мест в такси четыре…

Нет никакой проблемы, Штольца в багажник, и несемся к Зеленому.

Как-то так давно повелось, что в подобных ситуациях именно Штольца определяли ехать в багажнике, а он, в свою очередь, никогда не обламывался. Так что в такси нам было гарантировано звуковое сопровождение в виде мудацких песен и воплей Штольца, что автоматически превращало рядовую поездку в развеселое приключение.

Дома до самого утра всей толпой, включая так и не ложившегося спать Штольца, резались в карты. Виски лился рекой, фишки гремели по столу, табачный дым клубами вился под потолком кухни, а мы с Черчиллем методично разгружали наших товарищей на деньги. Покер был единственным исключением из основного правила нашей компании: «Не пизди своим ребятам».

Под утро Минус с Зеленым разъехались спать по домам, а Черчилль остался у нас, благо в нашей берлоге для этих целей существовала специальная гостевая кушетка, которую он уже давненько облюбовал. Встали в воскресенье крепко за полдень, и часов до пяти вечера гоняли чаи, завтракали очередными кулинарными изысками от Штольца и наслаждались похмельными тупняками. Я всегда был противником того, чтобы под утро уезжать с вечеринки, потому что похмелье со всеми его атрибутами, начиная шутками в адрес особо опухших товарищей и заканчивая совместным приготовлением еды – это такая же неотъемлемая часть хорошего выходного, как и сама непосредственно пьянка накануне. Да и пост-праздничный синдром после ударных выходных был, как правило, таким жестоким, что любая альтернатива была лучше времяпрепровождения в одиночестве.

После трапезы, Штольц сорвался на очередное собеседование на работу, а мы с Черчиллем решили прогуляться в центр до одного из наших любимых баров. Черчилль был истинным сторонником того, что резко оттормаживаться с алкоголем нельзя, и в планах на это воскресение у нас было плотно поужинать максимально далекой от фаст-фуда едой и пропустить по три-четыре пивка, чтобы завтра на работу прийти хотя бы вялым, но все-таки огурцом.

Fiddler’s Green открылся совсем недавно на одной из главных для любителей выпить улиц Питера – на Рубинштейна. Рубильник представлял собой бесконечную череду баров по обе стороны улицы на любой вкус и кошелек, а поскольку мы предпочитали честные мужские бары без излишней претенциозности, заведение оформленное в духе портовых кабаков начала прошлого столетия подходило нам как нельзя лучше. В Фиддлерсе отсутствовало меню, официанты и газировка современных марок, зато в наличие была огромная барная стойка, широчайший ассортимент крепкого, весьма демократичные цены на пиво и бармены, которые не вытаскивали сигарету из зубов практически никогда. Помимо этого бар радовал приятным для наших ушей звуковым сопровождением и, безусловно, едой: каждый день они подавали только одно блюдо дня в неизменной эмалированной миске. Как правило, это были всякие вариации на тему похлебок, рагу или супов, приготовленных по рецептам со всех уголков мира.

- Шлюпки на воду, - Черчилль вошел в кабак, обозначив свое присутствие давно уже ставшей стандартной фразой.

- Привет, старики, - бармен протянул нам руку и поставил на стол пепельницу, - Как дела? Вам как всегда?

- Дела лучше всех. Пришли вот спокойно завершить выходные у вас по старой доброй традиции, - ответил я бармену-тезке.

- Традиция лучше просто не придумать. Два Белхевена? Есть будете?

- Два Белхевена это по-любому, и две еды, если сегодня не печень, а то мой дружок ее не ест.

- Ирландское рагу сегодня, - Кирилл поставил два пива перед нами и нарисовал две палочки в блокнотном листе, который впоследствии засунул под нашу пепельницу.

- Отлично. Две еды. И это, Кирюх… Попроси полуторные порции, пожалуйста, а то мы голодные как суки сегодня.

- Любые шалости за ваши деньги, - И еще три палочки появились на нашем листочке.

Толи рагу было на редкость божественным, толи очередное варево от Штольца растворилось в желудке без следа за время прогулки, толи все вместе, но с едой мы расправились минуты за полторы, даже не обмолвившись словечком, после этого практически синхронно отхлебнули по полстакана стаута и закурили.

- Обосраться, как же круто, - Черчилль просто сиял, выдыхая дым в потолок, - Кирюх, выше всех похвал, стопку бананового рома для повара запиши на нас. Шедеврально!

Пришла смс. Звали в гости.

- Ася? – Спросил Черчилль

- Ася, – выдохнул я. С Асей было все сложно. Точнее у Аси со мной было все сложно, у меня-то как раз все было до предела просто. Холостяцкая жизнь не терпит сложностей. Познакомился я с ней пару месяцев назад, и после шести уикендов, проведенных в огне, начала она ко мне сильно привязываться. Классический пример диссонанса ожиданий, как это называл Штольц, или «я влюбилась в мудака» как жаловались на подобные расклады друг другу подружки. – Зовет в гости.

- Сейчас что ли?

- Ну.

- Поедешь?

- Домой поеду. Мне на работу от нее выбираться ну совсем не вариант. Да и не хочу, по правде говоря.

- Блять, жалко мне ее, Кирюх, ну вот так чисто по-человечески.

- Жалко что? Ты так говоришь, как будто я ей обещал свадьбу в Каннах, а на деле тупо отчихвостил и гашусь теперь, на звонки не отвечаю, - я натурально начинал заводиться.

- Да я тебя не обвиняю ни в чем. Просто она неплохая девка, и ты ей охренеть как нравишься…

- … а я не хочу никаких отношений ни с кем. Так бывает. Я играю по-честному и никогда не обещаю того, чего не собираюсь вывозить. Или сомневаюсь, что вывезу. Ты прекрасно знаешь это, Федя.

А самый пикантный момент был в том, что Ася была девственницей, а примерять роль самого первого мудака в ее жизни в мои планы определенно не входило.

- И еще один момент, друг… - продолжил я, - Может я, конечно, бессердечная тварь и черствый кусок говна, но с годами я все меньше и меньше жалею обо всех этих разбитых сердцах и неоправданных женских ожиданиях. И знаешь почему? Потому что ни одна женщина не будет тебя жалеть и думать о твоих глубочайших душевных переживаниях, когда скажет тебе, что любит тебя исключительно как друга, и доступ под юбку тебе закрыт.

Практически все мужики оказывались в таких мерзопакостных замесах. Ведь это абсолютно нормально: проводить время вместе, шляться по барам и предаваться утехам по ночам. Без обязательств. Это устраивает всех, пока кому-то не захочется большего. А, как правило, хотеться начинает чуть ли не сразу, и от твоих действий мало что зависит. Наплел с три короба и наобещал с четыре ради одной ночи – мудак, ничего не плел, ничего не обещал – тоже мудак, потому что за тебя уже все сказали, приняли к сведению, сделали выводы и построили на твою персону далеко идущие планы. Ты в ее голове и ты в реальной жизни такой, каким ты себя в ней позиционируешь – это всегда два разных человека, и, несмотря на твои действия, ты очень быстро переходишь из категории «мне с ним в хорошо» в категорию «такой же как все мужики». И это одна из тех ситуаций, которые не решаются малой кровью при всем желании. Либо ты сидишь дома и дрочишь на порно, либо ты раз за разом не оправдываешь чьи-то надежды, и в глазах подавляющего большинства женщин заслуживаешь свой персональный котел с кипящими канцерогенами в аду. А поскольку при всей моей любви к порно спать с женщинами мне чертовски нравилось, мой персональный котел в аду был уже давно забронирован.

И единственное, в чем меня можно объективно обвинить, это то, что я не стал постоянным молодым человеком какой-нибудь отдельно взятой конкретной женщины, у которой на меня планов было больше, нежели у меня на нее. А я много чьим постоянным молодым человеком не стал. Например, Скарлетт Йоханссон. Но она прекрасна в том числе и тем, что хотя бы не пилит меня по этому поводу. Хотя, признаться, я был бы весьма рад, если бы она вытащила меня из бара и устроила мне дома сумасшедший разнос по поводу моего разгульного образа жизни. Мне почему-то кажется, что она беспредельна мила, когда злится, осталось только подзаработать денег и рвануть в Голливуд для проверки. Харизмы с шармом, думается мне, у меня хватит.

К слову, у доброй половины женщин, у которых со мной не сложилось, уже давно в паспорте другая фамилия, и вряд ли они до сих пор в обиде на меня. Хотя вспоминают, я уверен, потому что если я и не эталон надежности, то толк в том, как круто провести время, я знаю гораздо лучше подавляющего числа мужиков. Звезды с неба обещали многие, но, например, то, что одна из трех моих Юль обнаружила меня, спящего в коридоре ее квартире с охапкой роз, запоминается на всю жизнь. И эта мысль всегда поднимает мне настроение. И, кстати, она до сих пор не знает, как я смог проникнуть в ее квартиру. Я, признаться, тоже, ибо был мертвецки пьян. Но в этом тоже определенно есть свой изюм.

Так что я всегда работал по предельно простой схеме: будь крутым, обещай не больше, чем готов на себя взять, и никогда не ври женщинам, с которыми спал под одним одеялом. На выходе ты все равно окажешься козлом, но отражение в зеркале не будет вызывать у тебя отвращение, а это уже очень даже неплохо.

Дома я оказался за полночь, и желания тащить свой зад на работу через семь часов отсутствовало полностью. Судя по обуви, Штольц приволок к себе какую-то даму, но признаков жизни из его комнаты не доносилось. Я допил остывший, простоявший весь день на столе чай, почистил зубы, подумал несколько минут о жизни, сидя на фаянсовой вазе с сигаретой в зубах, и зарылся в одеяло. Сон меня настиг раньше, чем я коснулся подушки, и шесть часов до Вагнера на будильнике пролетели как одно мгновение.

Понедельник встретил меня мутноватым состоянием организма, сушняком и ожидаемым пост-праздничным синдромом. Нет, это не похмелье, это неминуемое возвращение к обыденной жизни после насыщенных выходных. К обеду это проходит, а если не проходит к обеду, то бесследно исчезает после того, как один из твоих товарищей за час до конца рабочего дня поинтересуется твоими планами на вечер. Но до конца рабочего дня оставалось в лучшем случае часов восемь, и мое настроение было сильно ниже среднего: поганые мысли роились в голове, и прерывались они только на клятвенные обещания после работы поехать домой и сразу лечь спать, минуя даже душ.

Как я говорил, я расстался с Никой пару месяцев назад, и сказать, что разрыв мне дался легко, было бы откровенной ложью. Это чисто женская модель поведения: делать вид, что расставание с бывшей пассией прошло безболезненно, и твоя жизнь наконец-то приобрела былые краски. Женщины это делают для того, чтобы оставить свою самооценку на должном уровне в своих глазах, глазах подруг и всех окружающих. Они всегда обещают себе начать наконец-то новую жизнь: сменить цвет волос, завести бигля, покраситься в рыжий, набить иероглиф над задницей, записаться на танцы и сменить надоевшую работу на что-то другое для души, порой даже в ущерб своему благосостоянию. Женщине необходимо чувствовать, что она по-прежнему привлекательна для мужского пола, и внимание тут играет роль гораздо более важную, нежели секс. Попутно подружки советуют вышибать клин клином, и уже через месяц находится новая любовь неимоверной силы, сопровождаемая ванильными статусами в социальных сетях. Мне жаль этих парней, потому что их просто используют, чтобы забыть того, кто был «до». Довольно сомнительная роль для уважающего себя самца, не так ли?

Большинство мужиков просто возвращаются к той жизни, которой они жили раньше. Так же и я не пытался никому ничего доказать, потому что мне совсем незачем доказывать что-то людям, на которых мне было откровенно плевать, а своим близким я уже давным-давно все доказал, и именно поэтому мы близки до сих пор. Клин клином? Да меня коробило от мысли о любых отношениях. Мне нужна была передышка, и поэтому все свободное время я просто не вылезал из гаража, кабаков и репетиционной точки. Да и уровень моей самооценки меня вполне устраивал независимо от наличия постоянной спутницы.

Через два месяца полностью остыть к женщине, с которой ты был вместе два года? Которая на протяжении двух лет был лучше всех остальных кандидатов на роль твоей постоянной? Которую ты выбрал из числа всех тех, с кем имел дело, после своей позабывшей (ну той бывшей, которая предшествовала этой)? Так не бывает, и я, как минимум, очень уважаю ее хотя бы за то, что она терпела меня эти два года, чтобы позволить себе подобное показушное лукавство. Да и слышать от друзей, что я веду себя как баба, мне тоже совсем не улыбалось. Друзья мне очень сильно помогали пережить этот период, и тут они были, стоит признаться, воистину на высоте. Нет, они не сидели часами, наматывая мои сопли на свою жилетку. Мне вообще не позволяли говорить об этом больше пятнадцати минут в день. Взрывать себе мозги в одиночестве, чтобы потом взрывать мозги себе и своим друзьям за кружкой пива? Нет, друзья созданы для более важных вещей. Они просто не оставляли мне времени на самокопание, и это реально работало. У тебя вообще нет времени на пиздострадания, когда ты четыре дня в неделю занят реставрацией американского корыта 65 года выпуска, а остальные три ты проводишь, репетируя новый материал со своей группой. Нет, время, конечно же, остается: на непродолжительный сон, пьянство и зарабатывание денег на все эти развлечения, а эти занятия тоже как-то не особо способствуют погружению в душевные терзания.

Плюсы в моей работе, безусловно, были: я занимался тачками, хоть и не теми, которые любил больше всего, но это лучше, чем фанатеть от регби, а работать в Евросети, зарплата меня вполне устраивала, а график я формировал сам, лишь бы работа была сдана в срок. Поэтому, когда часов в пять позвонил Быстров и предложил поехать в гараж с целью покрутить гайки на гораздо более примечательных образчиках автомобилестроения, я просто сложил инструмент и пошел в раздевалку.

- Кирилл, как там по Мазде? – меня окрикнул мастер-приемщик.

- Когда сдавать в малярку? – задал я встречный вопрос, балансируя на одной ноге в попытках снять робу.

- В среду, во второй половине дня. Успеешь?

- За завтра все закончу, сейчас в Репино поеду, душа как-то совсем не лежит к японским кредитомобилям сегодня, знаешь ли...

- Чем сейчас заняты? – начальник испытывал неподдельный интерес к нашим гаражным делам.

- Импалу 65 года к выставке готовим. Как всегда просрали все сроки, и придется сильно попотеть, чтобы выкатить к 25 числу.

- Шик! Хер ли ты вообще тут забыл, когда у вас там такие раритеты? – задал он свой любимый риторический вопрос.

- Классика ныне не в почете, а кушать хочется.

Быстров уже ждал на противоположной от мастерской стороне проспекта в Додже 70 года. Быстров был одной из центровых фигур нашей компании. Он практически в одно лицо тянул бизнес своего отца, играл со мной в одной группе, и именно с него началось наше увлечение американскими тачками. Когда кто-то жаловался на то, что за данные нам 24 часа в сутках невозможно все успеть, я всегда ставил его в пример, потому что у него сутках, казалось, было часов тридцать. На работе Быстров крутился как белка в колесе порой по шесть дней в неделю, но при этом всегда уделял достаточно времени своей девушке, с которой они были вместе уже лет десять, играл с нами в рок-группе и успевал возиться с четырьмя старыми американскими ведрами, которые требовали постоянного ухода, не говоря о широком просторе для тюнинга. О том, что Быстров обладал отменным чувством юмора, непоколебимыми принципами, и был не дураком выпить, ты, думаю, и так уже догадался. Позиция Быстрова по всем вопросам была крайне простой, бескомпромиссной и не оставляющей простора для рассуждений: либо ты рубишься по классическим мужским ценностями, либо ты женщина, либо здороваться за руку он с тобой не станет. В большинстве жизненных аспектов он был прожженным консерватором, т.е. такие вещи как политкорректность и толерантность его интересовали даже меньше, чем современный автопром. Быстров всегда предпочел бы ламповый усилитель современным методам обработки звука, стейк с кровью роллам и карбюратор инжектору.

- Хей хоу! – мой друг расплылся в улыбке.

- Привет, привет, - я плюхнулся в сиденье, за пару минут разобрался с ремнями безопасности сорокалетней давности, и мы покатили по набережной в сторону выезда из города. Все что знает обыватель о старых американских автомобилях так это то, что все они называются Форд Мустанг, и позволить себе содержать такую машину может только хозяин парочки крупных нефтяных месторождений. Мы всячески поддерживали это распространенное заблуждение, и на вопросы о расходе топлива отвечали, что столитрового бака хватает только для того, чтобы скататься в булочную. Люди верили, зато правдивая история о том, что по трассе этот Челленджер с семилитровым карбюраторным движком потребляет всего тринадцать литров, их крайне огорчала.

Мы любили эти тачки, любили всей душой. Почему? Да потому в них все было по-честному, и они напрочь лишены компромиссов: поразительное сочетание рафинированной мощи и посредственной управляемости, в салоне все трясется и воняет бензином, мотор ревет на несколько кварталов вокруг, а ускорение прямо в горизонт просто ошеломляет подхватом с любых оборотов на каждой передаче, особенно когда в ногах пышет жаром семилитровое сердце, а выхлоп грохочет прямо под задницей.

Если ты попытаешься возразить, что, дескать, в старых автомобилях нет климат-контроля, навигации и системы курсовой устойчивости, то у меня есть для тебя один убойный аргумент: два парня в одинаковых рэйбэнах, которые несутся по залитому солнцем шоссе в синем Челленджере под лучшие хиты восьмидесятых, гораздо счастливее всех участников дорожного движения в радиусе пятидесяти миль. И этими двумя парнями были мы.

Быстров пару минут поговорил по рабочему мобильнику на повышенных тонах, швырнул трубку на заднее сиденье и трехэтажно проматерился:

- Больше всего в моей работе мне не нравится то, что я каждый день вынужден общаться с непробиваемыми кретинами. Сука, прямо трясет от всех этих болванов.

Его контора занималась грузоперевозками, а болванами в основном были водители-дальнобойщики, которые, судя по рассказам, были тупее грузчиков, понаехавших из Средней Азии, а с этим контингентом мне довелось немало поработать на различных заводах, коих за мою сознательную жизнь набралось с десяток.

- Что там опять у тебя?

- Да сейчас чисто рабочие моменты, но вот на прошлой неделе случился форменный цирк. Короче… Приходит ко мне водила после рейса и говорит: «У меня перерасход горючки на триста литров». Трехсот литров с лихвой хватит, чтобы метнуться до Твери и обратно. Рейс у него был, правда, не в Тверь, а в Ё-бург, но триста литров пережога - один черт, до хрена. Ну, я ему с каменной миной, мол, неси чеки с заправок, будем смотреть. Приносит. В 17: 24 он залил в бак восемьсот с чем-то литров, а в 17: 38 еще четыреста. На одной и той же АЗС. При объеме бака в тысячу литров. Я у этого дурака спрашиваю: «Первый раз ты, видимо, залил до полного бака?». Он кивает. И я задаю ему резонный вопрос: «И куда ж ты, голубчик, залил еще четыреста?». Этот олень пожимает плечами и говорит, что у него еще канистра была. Канистра. На четыреста, еб твою мать, литров. – Быстров уже перешел на ор, но озлобленности в голосе не было. – «Неси сюда свою канистру, уж больно любопытно поглядеть». Никакой канистры, способной вместить столько топлива, он мне, естественно, не продемонстрировал, а потом еще попытался что-то там повозражать, когда узнал, что все четыреста литров будут списаны с его получки. Вот как земля таких имбецилов только носит?

- Думаю, когда он шел к тебе с отчетом, его переполняла уверенность в том, что это просто идеальное преступление.

- Вся проблема этих ребят заключается в том, что они никогда не задумываются, что начальник как минимум не глупее их всех, раз уж сумел выбиться в начальники. - Как отрезал Быстров, скинул передачу вниз и нажал в пол. Мерное рокотание мотора в момент сменилось на рев, меня размазало по сиденью, и уже через несколько секунд караван из фур оказался в зеркале заднего вида. – Настроили с батей карб за выходные, вроде стал ехать…

- Это восторг, Быстров, это восторг.

Ради таких мгновений совсем не жалко часов, проведенных под машиной по локоть в масле и пыли. А новенький Фокус, взятый в кредит, который возит в офис твою задницу каждое утро с понедельника по пятницу, никогда не заставит визжать от восторга девицу на пассажирском сиденье.

Перед дачей заскочили в супермаркет за едой и пивом, прыгнули в тачку и поехали дальше.

- Кирюх, вот смотри. Мы с тобой провели в супермаркете семь минут, купили пива и еды, потратив на все про все шесть сотен. Еды столько, что после ужина два мужика в самом рассвете сил с трудом встанут из-за стола. А когда я затариваюсь с Ксюшей, то мы тусуемся в магазине полчаса минимум, и цифры на чеке такие, как будто пакет набит исключительно австралийской говядиной. И в обоих случаях все за вечер сметается без остатка. Как, сука, так?

- Нам для ужина достаточно полкило мяса, пачки спагетти, банки соуса для пасты и пивка, чтобы все это запить. Мы вполне можем обойтись без плавленого сыра с прованскими травами, маффинов к чаю и томатов-черри, которые в Репинском стоят как ящик пива. Это нормально.

- Может и нормально, но жить я планирую все же с Ксюшей, а не с тобой, несмотря на все твои безоговорочные плюсы, друг, поэтому перспективы такой нормальности меня несколько удручают…

В Репино, на участке Быстров с отцом отгрохали гараж такого размера, что позавидовали бы некоторые автосервисы. Здесь было все необходимое для комфортных условий работы, начиная мягкими табуретками на колесиках, заканчивая гидравлическим подъемником. Как всегда, в работе находилось одновременно несколько машин, потому что все эти старые ведра постоянно ломались, и казалось, что если даже все узлы заменить на абсолютно новые, надежность возрастет незначительно. Так, например, стоило только разобраться с тормозами на Олдсмобиле, как на следующий день на нем взорвался глушитель, и на переезде мы намотали выхлоп на задний мост. Повезло, что не повисли на рельсах. Повезло, что поезд проехал за две минуты до нас. Повезло, что в минуте езды жил наш товарищ, который, так же как и мы, был большим любителем старого американского железа...

Не сказать, что сама по себе замена выпускного тракта – процедура уж очень трудозатратная, просто проблема была в том, что менять его было просто не на что: или ехать в Финляндию за запчастями, или ждать месяц посылку из Америки. В связи с этим мы время от времени и пролетали со всеми сроками. Другой проблемой было то, что тачек в тусовке набралось больше чем рук, готовых эти тачки обслуживать, да и руки эти любили держать стаканы не меньше, чем гаечные ключи, по правде-то говоря.

Я, как и все мы, был безмерно благодарен Быстрову, что именно из-за его беспредельного энтузиазма сформировалась наша банда отъехавших на американском автопроме парней. И если лет пять назад увидеть на улице далеко не самый редкий образчик автоамерики, было событием месяца, то сейчас перебрать коробку передач тридцатилетней давности стало для нас привычным способом занять вечер буднего дня.

Быстров часто звонил именно мне с предложениями поехать в гараж, потому, что в отличие от многих наших друзей, мне некому было обещать сходить в кино в четверг или в ресторан с получки, чтобы отметить тридцать четыре месяца со дня первого поцелуя. Да и в принципе, любая альтернатива просиживанию штанов дома перед ноутбуком меня устраивала чуть более чем полностью.

Мы приезжали в Репино и проводили вечера радикально по-мужски, мы строили автомобили, о которых большинство даже боялось мечтать. И дело тут совсем не в деньгах, дело в том, что современные особи мужского пола нашего возраста просто хоронят свои мечты, боясь выйти из зоны комфорта, боясь перестать соответствовать шаблону в меру успешного главы семьи. Они даже не в курсе, что зеркало на новую Тойоту, которое во дворе оторвут гопники, стоит как половина тормозной системы для старого американца. Правда поменять придется своими ручками, а это как-то не в тренде в наше время. Мы не относились к автомобилям как к уютному пространству с кондиционером, в котором ты проводишь время по дороге в супермаркет, нас не расстраивало то, что полгода ты проводишь в общественном транспорте и в гараже. Все это стоило того, потому что я видел лицо своего друга, когда спустя четыре месяца мытарств его Понтиак наконец-то смог передвигаться своим ходом. И, я думаю, таким счастливым в следующий раз он будет тогда, когда его жена позвонит ему после УЗИ и скажет: «У нас будет сын».

Наши хобби были одной из основных точек соприкосновения между друзьями помимо нерушимых принципов и умения отдохнуть на пределе человеческих возможностей. Хобби – это то, что не даст умереть твоему внутреннему пацану, это то, что сплотит твою компанию до состояния единого целого, это то, что просто не оставит тебе времени на безделье, это то, что не даст угаснуть огню в твоих глазах. И все это у меня было благодаря нашей дружбе, за которую я всегда был готов рубиться до конца. Да и хобби тупо сделает тебя гораздо более привлекательным для женского пола, если, конечно, ты увлекаешься не ролевыми играми. Онлайн играми, я имею ввиду. И тут у меня тоже есть одна история в запасе… А то разошелся, все про тачки, да про тачки…

Всех женщин в жизни любого мужика так или иначе можно поделить на три обширных категории: даст-но-не-хочу, хочу-и-даст, хочу-но-не-даст. Последняя категория самая занимательная и в свою очередь ее можно поделить на две в зависимости от степени хотения, убойности мотивации и оценки своих шансов на успех, т.е. хочу-но-не-даст-да-и-ладно и хочу-надо-постараться-вдруг-даст. И речь пойдет как раз о последнем случае.

Дело было лет шесть назад. Собственно, после самой сокрушительной катастрофы в моей личной, следы от которой так до сих пор красуются в виде татуировки на левой стороне моей груди, понесло меня во все тяжкие, пуститься в которые тогда мне казалось тогда единственным правильным выбором. Осознав в определенный момент, что беспробудное пьянство, случайные женщины, о которых частенько и вспоминать не хотелось, либо вспомнить было просто физически невозможно, а также бессонные как следствие отсутствия алкоголя ночи меня просто сведут в могилу, я придумал выход из всего этого моего приватного ада: мне нужна была женщина, не сиюминутная влюбленность в миловидную официантку очередного бара, а именно длительное увлечение, которое вовсе не обязательно должно было привести к какой-либо позитивной развязке.

Женщину искать долго не пришлось. Она, так скажем, была из нашего с позабывшей круга общения. Точнее ее лучшей подругой. «Тем лучше» - подумалось тогда мне, что стало финальным аргументом в пользу этого выбора при условии, что она была беспредельна красива, радикально мила и поражала меня степенью адекватности мышления. Я ушел с головой в процесс охмурения: таскал ее в кино на зубодробительные боевики, водил по любимейшим кабакам, выгуливал по красивейшим местам Питера, мешал отвязный авантюризм с непробиваемым цинизмом, а романтические сопли с безудержным распиздяйством, писал смски в несколько сот символов и всерьез задумывался о перформансе с плакатом " Будь моей женщиной" посреди ночи под ее окнами. Эта моя эпопея длилась больше года, она оставалась холодна как задница копателя колодцев, а моя кобелиная самооценка со свистом пикировала куда-то мне под ноги.

От этой затеи я отрекался несколько раз, но с каждым появлением у нее новой пассии, энтузиазм вспыхивал вновь, и в итоге я решил не изобретать никаких слезливо-романтичных велосипедов и... позвал ее на свой концерт, где мы неистово раздали первосортного рок-н-ролла со сцены, а потом моя фраза «мы едем продолжать банкет к моему другу» стала победным аккордом в моей борьбе за нее и возвращение веры в себя как самца в первую очередь.

И на тот холостяцкий период моей жизни эта ночь стала одной из двух, когда сам факт «переспал» стал чем-то гораздо более важным, честным, чувственным и глубоким, чем просто секс. В розовых дамских книжках, это, наверное, называется «заниматься любовью». Ну а дальше... Ничего собственно дальше и не было. Я ее встретил всего один раз. Как будто ничего и не было между нами, да не так это и важно теперь, по сути.

Мораль сей басни проста как пять копеек: алкоголик с гитарой и руками, растущими из плеч, имеет гораздо больше шансов на то, чтобы очаровать даму, нежели алкоголик без интересов и понимания, с какой стороны нужно к молотку подходить.

Именно эту историю я и рассказал Быстрову в контексте того, что Черчилль решил опустить руки, вместо того, чтобы добиваться расположения приглянувшейся ему барышни до победного «да» или ультимативного «нет». Мы очень переживали за нашего друга и всячески пытались ему посодействовать, но Черчилль также был известен тем, что умел, проигнорировав все советы гораздо более сведущих в вопросах охмурения людей, запороть все до такой степени, что оставалось только цинично иронизировать сквозь слезы.

А по Импале мы сделали за вечер гораздо больше запланированного, и пребывали в отличнейшем расположении духа по этому поводу. На часах было уже ощутимо за полночь, ужин влетал в желудок как в бездонную яму, да и пиво в стаканах особенно не застаивалось.

- Есть тут мыслишка: на нашем концерте в мае Ксюше сделать предложение… - Быстров протянул стакан, чтобы чокнуться.

- Созрел, ты смотри-ка, за десять лет, - их отношения были воистину случаем беспрецедентным.

- Да, на неделе поедем за кольцом.

- Ээээ… поедем? – Я умышленно сделал ударение на последний слог.

- Да, поедем. Я знаю, что ни ты, ни Черчилль ни хрена в этом не понимаете, но один я либо сдохну там от стеснения, либо мне впарят какое-нибудь говно, стоимостью в две моих получки.

- Не вопрос. Но после ювелирного мы идем в бар.

- Окей. Я даже проставлюсь маленько.

Неделя прошла весьма размеренно, хоть и насыщенно: работа в Репино по вечерам кипела, и мы вполне укладывались к дэдлайну. В среду решили сделать небольшой перерыв, и вечер я провел дома, где мы со Штольцем лепили пельмени, заправляясь в процессе шампанским, которое каким-то чудесным образом материализовались у нас на балконе в количестве шести бутылок. Это был отличный вечер, наглядно демонстрирующий, как пара холостяков на кухне отлично справляется без женщин.

А в пятницу, как и договаривались, после покупки кольца пошли мы всю это историю обмывать в наш любимый бар. И нарезались там втроем с Черчиллем до такого состояния, что постигла нас на следующий день групповая амнезия. Я лично не помнил вообще ни черта стакана после шестого. Но подробности вечера еще только предстояло выяснить, а веселье началось сразу, как только я открыл глаза…

На кухне Кристина чем-то очень вкусно шкворчала, и по запаху я узнал свою любимую яичницу с помидорами и курицей. Это было утром (для меня, во всяком случае, утром) дня сегодняшнего, а вчера... Помню как вывалился из кабака, по самые жабры загрузившись там портером. Как ехал, как приехал, зачем я вообще в таком виде поехал - оставалось тайной под семью печатями с логотипом «Bier Café Craft». Все тело в синяках, вместо трусов лохмотья, в одном носке. Розовом. Hello Kittу. И дай бог, чтобы этот треклятый носок принадлежал Кристине, иначе дело может принять и вовсе препоганейший поворот.

Решив не медлить боле, я поплелся на кухню разведать обстановку. Кристина тут же отвернулась к плите, предоставив мне шикарную возможность любоваться ее великолепной задницей. Я закурил сигарету, ее пес с дурацкой кличкой Лорд вылизывал под столом единственную незащищенную носком пятку, а Кристина всем своим видом показывала, что общаться со мной у нее нет абсолютно никакого желания.

- Кристиночка, а что ты нам готовишь там? - вопрошал я настолько ласково, насколько могли позволить севшие после ураганной ночи связки.

- Тебе я уже положила, - даже не оборачиваясь, она указала свеженаманикюренным пальчиком на миску с собачьим кормом.

Моя попытка ее обнять сзади окончилась ощутимой подачей с локтя в мои и без этого ноющие ребра. Поцелуй за ухо также провалился с треском. Набравшись смелости и вложив в голос все возможное негодование вперемешку с крайней степенью возмущения, я выпалил на одном дыхании:

- У тебя на кухне восседает шикарный мужчина в самом рассвете сил, а ты с ним разговариваешь хуже, чем со своей псиной. Он к тому же, мать твою, голоден, а твоя сочная задница, должен признаться, только усиливает желание что-нибудь закинуть в топку.

- Ты ничего не перепутал, мужчина в самом расцвете? - Меня всегда бешено заводило, когда она злиться.

- Я по-прежнему жду объяснений.

- Ты совсем ни хрена не помнишь?

- Нет ну не то, чтобы совсем... Но, возможно, некоторые подробности вчерашнего вечера таки ускользнули из моей памяти... - Съезд, понятное дело, не удался.

- Ты вчера приперся в полшестого утра, смел весь холодильник, высосал полностью папины запасы алкоголя, а потом вместо того, чтобы меня как следует отодрать... Ооооо... Какое отодрать!? Хотя бы попытаться это сделать... Ты завалился на пол спать в обнимку с моим псом, выдав «Хоть твоя собака такое же дерьмо, как и ты, спать я буду с ней».

И, когда меня настигло в полной мере горькое понимание того, что анальный секс и прочие минеты мне не светят минимум весь следующий месяц, я не придумал ничего умнее как заржать во всю свою сорванную глотку, вызвав тем самым приступ неистовой ярости неудовлетворенной накануне женщины, обрушившийся на абсолютно беззащитного вследствие истерического смеха меня в виде десятков тумаков по всему организму.

Ну, с месяцем воздержания в мой адрес я, безусловно, погорячился, и как только рукоприкладство закончилось, а она опять принялась за яичницу, я выключил плиту, сгреб отчаянно сопротивляющуюся даму в охапку и понес на кровать, где и случился тот самый примирительный секс. Решение было единственно верным, потому что трахаться мне нравилось много больше, нежели выслушивать бесконечные вариации риторического вопроса «Ну как можно быть таким мудаком?».

Кристина была моей давней знакомой, и хотя виделись мы с ней пару раз в год, это был тот самый случай, когда качество встреч однозначно перекрывало их жиденькую периодичность. В каждый раз мы отвязно кутили до упора, а после предавались таким утехам, как будто до апокалипсиса оставалось пара дней. Изменял ли я своим постоянным пассиям с ней? Нет. Скорее всего, нет. Я просто никогда на утро не интересовался событиями прошедшего вечера, а учитывая, что надраться в лоскуты было делом у нас с ней более чем привычным, случиться могло всякое. Я даже разок уснул в процессе. В ней. Очень смешно было. Главное, что наши отношения не предполагали никаких обязательств и, как следствие, претензий, что совершенно устраивало нас обоих.

Я курил в потолок, лежа у Кристины на животе и любовался на розовый носок, который в пылу страсти я так и не удосужился снять.

- Прикинь, тут ученик один… Одиннадцатый класс, - Кристина работала репетитором английского, и достигла на этом поприще отличных результатов: преподавала исключительно мажорным детишкам, папы которых на деньги не скупились вообще. – Выдал мне: «Кристина, Вы такая интересная, хорошая. Давайте куда-нибудь с Вами сходим». Внимание, на «Вы». Я у него спросила, в курсе ли он, сколько мне лет так-то. Шкет ни капли не растерялся и говорит: «Сейчас в тренде иметь связь с женщинами постарше». В тренде, мать твою! – Возмущению просто не было предела. – Это я то есть для этой малолетки тренд!

- Ну и как? Сходила на свидание с мальчиком?

- Нет, я ему сказала, что больше всего на свете люблю мороженое и кататься на велике, а он, судя по всему, уже вышел из этого возраста.

- Молодчина! Дай пять! – Я вытянул руку и хлопнул Кристину по ладошке. – Мне вот в одиннадцатом классе потребовалось бы бутылки две портвейна в лоб, чтобы набраться смелости подкатить к тетке, которая меня старше на десять лет. Хотя я в свои семнадцать был уже парень не промах.

- Ревнуешь, рухлядь тридцатилетняя?

- Я зато знаю, что такое кутикулы, спонжик и болеро. Мне этого уже хватает, чтобы шокировать даму интересующей меня возрастной категории. Я просто, видимо, не в тренде и никогда в нем не был, но как он себе это представляет? «Папа, дай пару косарей, я пойду тетю в суши бар свожу»? На что он, мать его, рассчитывал вообще?

- Думаю, на то, что бедная училка поведется на папино бабло. Хотя по логике, реши я подобраться поближе к кошельку его бати, я бы обошлась без услуг шестнадцатилетнего пиздюка. У тебя какие планы на сегодня, Ромео комнатный?

- Эммм, - я и вправду не думал еще об этом.

- Я поняла: гаражи, тачки, репетиции и boys-only тусовочка ближе к ночи… - Укоризненно сказала Кристина и полезла за своими трусами.

- Стоп! Я еще вообще ничего не сказал, а ты как всегда сама спросила, сама себе ответила, а виноват я. Пожалуй, на сегодня у меня планов нет. Так что тридцатилетняя рухлядь до упора готова доказывать свое преимущество над мажорными школьниками.

- Так иди и доказывай, разлегся тут как хер на именинах.

До позднего вечера мы из кровати не вылезали вообще. Кристина была дамой очень темпераментной, а у меня уже пару месяцев как не случалось толкового секса, так что мы нашли, чем заняться, учитывая, что до бутылки Джека я вчера так и не добрался. Более идеальной субботы после разудалой пятницы представить было просто невозможно.

- Нормально. Еще кому-нибудь, может быть, и сгодишься, - Кристина сунула мне в руку бокал бурбона и легла мне на плечо. - В караоке хочу. Петь, пить, плясать и веселиться. Ууууу!

- Мне в душ на пятнадцать минут, десять минут на сборы, и я готов нестись куда угодно.

- Мне тоже в душ надо, какое совпадение! – Ее ресницы щекотали мне щеку.

- Нет, нет и нет! В душ я пойду один. Я себе шишку стер уже под корень, родная.

- Ну и вали! – она допила Джек, встала с кровати и швырнула полотенце мне в лицо.

После душа, пока она мылась, я методично рылся в ее ящиках в поисках хоть сколько-нибудь мужских носков. С разорванными трусами я уже попрощался, что меня не особо-то и напрягало, по правде. Носки я нашел, оделся, причесался, и, пока Кристина выбирала себе вечерний наряд из бесконечной горы «нечего одеть», я прозванивал вчерашних собутыльников в надежде хоть как-то прояснить пятничные события. Быстров сказал, что в Крафте мы сидели до упора, а потом он уехал домой на такси. Нам с Черчиллем же приспичило продолжать банкет в «местах, где девки посговорчивее, а выпивка подешевле». Что было после, не помнил ни я, ни Федя. Такое, признаться, случалось редко, хоть кто-то все же оставался в более-менее вменяемом состоянии. Черчилль проснулся дома без потерь и, в принципе, был доволен суммой, которая осталась после гулянки. Тупик.

С Кристиной мы на такси поехали в Пойзон. Пойзон позиционировался как рок-караоке бар. Там очень громко играла музыка, пиво вперемешку с шотами лилось рекой, кикер был бесплатным, а охрана не напрягалась, когда ты вылезал на стол в связи с тем, что пляски на танцполе начинали казаться чересчур скучными. Идеальное место для съема, такие места мы называли блядужниками.

К часу ночи заведение было набито битком, из колонок разрывался Electric Six, и парень на сцене пел весьма недурно. Я заказал себе стакан пива, и знакомый бармен уж больно радушно меня поприветствовал. Догадки касательно вчерашней ночи начали потихоньку атаковать мой мозг.

- Сегодня ты посвежее. Поспал хоть? Только пиво? Боярского стопочку? – Улыбнулся он мне, и все сразу стало понятно.

- Пока только пиво, до боярского еще доберемся. Значит, вчера я был здесь? – Довольно робко спросил я.

- Ага.

- Совсем мясо исполняли?

- Ну, если не считать того, что какая-то малолетка разорвала на тебе трусы, пока ты прыгал по столам, то все было в пределах допустимого для вас поведения. Орали толпой AC/DC в один микрофон, плясали как в последний раз в жизни, рубились в кикер до седьмого пота с какими-то девахами, которые вас всухомятку уделали...

- Да мы вчера еще в Крафте нагрузились так, что нас вынес бы даже младенец.

- Здесь на спиртное не налегали особенно, кстати.

- Потому что залито было по самую пробку уже, - Я одним глотком отпил полстакана и пошел искать Кристину.

Пела Кристина волшебно, да и подача у нее была такая, что хотеть ее мужики начинали уже после первого куплета. А поскольку женский вокал был всегда моей слабостью, именно этим она меня впервые и зацепила лет пять назад. Потом последовало много общения за рюмкой, совместные приключения длинной в выходные и пара околоромантических вояжей по городам и весям нашей необъятной. Нам было очень уютно, легко и просто вместе. Кристина покоряла своей женственностью, агрессивной сексуальностью и полным отсутствием классических бабских заморочек. Она выглядела как женщина, с которой хочется спать, а думала и поступала как мужик, с которым можно без тени сомнения сорваться хоть на край света. Идеальная боевая подруга. И не надо спрашивать, почему мы до сих пор не вместе, ответить на этот вопрос не сможем мы оба.

Я задумался и тупо пялился уже минуты две на грудь девицы на другом конце стойки, в себя я пришел от вопля Кристины прямо мне в ухо:

- Хватит тут рассматривать сиськи студенток всяких! Давай по паре боярских и пойдем перекусим куда-нибудь.

С выпивкой мы расправились за минуту, и, попрощавшись с барменом, вышли из заведения.

- Куда пойдем? – Кристина взяла меня под руку.

- Есть пожелания, красавица?

- Хочу мужской жратвы: бургеров там всяких с пивом. И чтоб музыка не орала, уже чай не двадцать лет, чтобы до утра кутить в бетонных коробках с долбящим по ушам саундтреком.

- С Сити-Грилем мы уже пролетели, - ответил я, посмотрев на часы, - можно пойти в Тауэр, он точно круглосуточный, правда, насколько там хорошие бургеры, я не помню.

- Туда и двинем. Пешком только. Хорошо? Уж больно хочется прогуляться с шикарным мужиком и бутылочкой брюта по ночному Питеру.

- Брют?

- Ну, сейчас зайдем и купим. Тебе бутылку и мне бутылку. Так ведь?

- Только я, пожалуй, полусладкого всажу.

- Да хоть полутеплого, Кирюша.

Мы купили по бутылке шампанского, заставив продавца злостно нарушить закон о продаже алкоголя после одиннадцати вечера, и в обнимку потопали в сторону Большой Конюшенной, петляя по маленьким улочкам, так как очень не хотелось отсвечивать на Невском с бухлом.

В Тауре взяли по пинте стаута, Кристина заказала бургер, который несли, казалось, целую вечность.

- Как дела на личном фронте, герой? – Кристина сделала внушительный глоток и закурила.

- Много ваших полегло.

- То, что ты кобель, я и так в курсе. Что с Никой?

- Да ничего. Пару раз писал по синей лавке, говорит, что скучает, хочет встретиться, но не вернется.

- Знаешь, в чем косяк людей, которые кидаются заявлениями в духе «я не вернусь»? В том, что перед тем, как это озвучить, неплохо бы было удостовериться в том, что их по-прежнему ждут. Иначе этот пафос на пустом месте вызывает лишь снисходительную улыбку.

- Больше, чем покувыркаться, я, в принципе, ни от кого не жду. Но как оно часто бывает, на меня планы у дам возникают более далекоидущие.

- Опять влюбил в себя какую-нибудь юную особу?

- Не особо юную, но мужиков до меня у нее было ровно ноль.

- Оооооо, беги, друг, без оглядки. Это гарантированный геморрой. Сколько лет?

- Двадцать три.

- И откуда только берутся девственницы, которым почти четверть века… И, зная тебя, вряд ли она страшная.

- Все там нормально с внешностью. У самой-то как? Или только школьники яйца подкатывают?

- Кого хочу, не знаю, кого знаю, не хочу. Да и меня, в отличие от большинства, женщин как-то не особо парит, то, что тридцак не за горами, а мужа нет даже на примете. Найдется сам, когда будет нужно. Был там один хрен месяца три назад, но я стала очень быстро уставать от его ревности и разговоров о нашем будущем, которые начались уже в первый месяц отношений.

- Вот и меня уже атакуют вопросами в духе «каким ты видишь себя через десять лет», «были ли в твоей жизни девушки, с мнением которых ты считался»…

- Последнее вообще огонь! Не порти жизнь девочке, сливайся из этих раскладов.

- И я такого же мнения. Ей в жизни и без меня мудаков хватит с лихвой, быть номером первым – слишком крутая привилегия для циничного бабника вроде меня.

Кристина накинулась на бургер так, как будто ее держали неделю на голодном пайке, с пивом она тоже от меня не отставала. И стакана после пятого черт меня дернул ляпнуть:

- Давай, пари.

- Мочи!

- Если нам обоим стукнет по тридцать, а в личной жизни все останется по-прежнему, то мы тупо нажремся и пойдем с тобой в ЗАГС. Идет?

- Вот так вот. Ты себе представляешь, что это будет за семейная парочка? – А по глазам было видно, что идея ей определенно пришлась по вкусу.

- Представляю даже лучше, чем тебе кажется. Ты скажи еще, что тебя подобные мысли не посещали никогда…

- Я тебе больше даже скажу, если бы ты этого не сказал сейчас, это бы озвучила я спустя еще пару пинт.

- По рукам?

- А чего ж нет, когда да! – Мы пожали руки, и официантка разбила. – Девушка, вы даже не представляете, соучастником чего вы только что стали. – Добавила Кристина официантке и залилась громким искренним смехом.

Как я уже говорил, помимо американских тачек мы занимались музыкой. А именно: рубили бескомпромиссный рок с англоязычными текстами о женщинах, дружбе, бухле и приверженности бензиновому дьяволу. Что любили, о том и пели. В банде нас было четверо, и все мы были давними друзьями, которых в свое время именно любовь к панк-року и объединила в прочный, проверенный временем костяк. Не сказать, что наша группа была популярна в Питере, и данный факт нас не шибко и печалил, тем более наш город всегда славился пустыми залами и пассивной публикой. Мы делали то, что приносило нам положительные эмоции без всякой оглядки на мнение окружающих. И все эти «пойте на русском» и «какой смысл играть, если вы на этом ни копейки не зарабатываете» нас ни капли не трогали. Ну и некоторые из особо остепенившихся друзей постоянно жужжали в уши о том, что пора вылезти из этих подростковых пеленок и задуматься о будущем.

Глядя на их пример, «вылезти из подростковых пеленок» означало из всех возможных развлечений оставить тренажерный зал и редкие сборища в гостях с целью срубиться в настольные игры. А поскольку в нашей компании из всех настольных игр прижился только покер, а разговоры о здоровом образе жизни вызывали лишь кривую ухмылку, нам было очень уютно в этих наших пеленках.

Через две недели у нас намечался концерт в Петрозаводске, и мы забойно репетировали материал. Стоит отметить, что все наши выездные концерты превращались в форменную вакханалию в связи с тем, что нас, как правило, сопровождала толпа сочувствующих друзей, а приключения начинались еще на вокзале в Питере. И предстоящее путешествие не могло стать исключением из правил, потому что восемь прирожденных кутил просто не оставят от местных баров камня на камне. Чем ближе была дата концерта, тем больше тема поездки муссировалась в наших кругах, обрастая предсказаниями, шутками и обещаниями.

Примечателен еще был такой момент, что в отличие от нашего прошлого вояжа в Петрозаводск, в это раз с моей подачи мы ехали исключительно мужской компанией, что само по себе гарантировало полнейшее отсутствие тормозов и повышало градус веселья до невообразимых высот. В такой ситуацией единственной обузой мог стать только кейс с гитарой или разложившийся в три коряги друг.

Мы встретились у метро с Лисицыным, зацепили по три пива в магазине и не спеша двинули к точке.

С Лисицыным я познакомился на своем первом концерте лет десять назад, тогда я еще играл в другой группе, а он толком даже не струны дергать. Точнее умел, но всякое говно. Спустя полгода я подтянул его в наш ВИА, и никогда с тех пор об этом не жалел. Саша был талантливым гитаристом с руками из нужного места и отличным музыкальным мышлением. Как и большинство из нас он любил американские тачки, горькое пиво и был готов вписаться в какую угодно авантюру в любое время суток.

Место, где мы репетировали, заслуживает отдельного упоминания. Это было огромное помещение в здании бывшего ПТУ, в котором мы своими силами сделали ремонт и укомплектовали всем необходимым аппаратом. Нам не нужно было звонить, чтобы предварительно забронировать репетицию, и в нашем распоряжении всегда были старый вытертый диван, барная стойка с древнейшими плакатами, уютный ковролин на стенах и вид на Аврору из маленькой форточки. Мы играли там концерты, устраивали дни рождения, плясали под панк-рок на виниле и обували друг друга в покер. Туда можно было привести женщину, когда вести ее больше некуда, там можно было окислиться после пьянки, когда домой идти нет никакого желания. Это было наше пространство, где мы никому ничего не должны и где мы сами устанавливали правила. Не сказать, что это мероприятие было финансово оправдано, но мы могли позволить себе переплачивать за комфорт.

Быстров встретил нас в дверях с набитым ртом, бутылкой лимонада в руке и улыбкой от уха до уха.

- Привет, парни – пробубнил он сквозь гамбургер, который так и не удосужился прожевать перед тем, как заговорить.

- Приличные мальчики не говорят с говном в рту, - Лисицын кинул гитару на диван, снял кеды и направился к своему усилителю. – Мог бы включить усилок, урод.

- Иди в сраку, Александр. – У нас на репетициях всегда царила атмосфера вежливости и терпимости. Это была еще одна отличительная особенность нашей тусовки, к которой далеко не все могли сразу привыкнуть. – Как дела, парни? Как выходные?

- Я в итоге после Крафта так с Кристиной и протусил до понедельника. Договорились с ней, что если ни она ни я к тридцати годам не найдем себе пассии, то пойдем в ЗАГС, предварительно упившись до зеленых соплей.

- План что надо, осталось-то всего полтора года поблядовать, и дело в шляпе, точнее кольцо на пальце, - Быстров показал большой палец.

- А ты не завидуй, тебе-то явно погулять поменьше уготовано. Мальчишник надо зверский устроить. И желательно, в другом городе, чтобы подешевле и без возможности спалиться – Питер город маленький…

- О да! Все, что было на мальчишнике, должно остаться на мальчишнике. Предлагаю Минск или ПТЗ, - Лисицын часто предлагал дельные вещи. - О, Рыжий, Минск или ПТЗ?

С Рыжим я знаком был меньше всего, он барабанил с нами порядка трех лет, за которые, однако, отлично влился в коллектив. Пришлось, правда, слегка заняться воспитанием на заре нашей совместной музыкальной деятельности, уж больно ранимым он был в отношении нашей ультимативной манеры общения друг с другом. В отличие от всех барабанщиков, с которыми мы играли ранее, Рыжий довольно оперативно ассимилировался во все сферы жизни нашей компании, и мы много времени проводили за пределами репетиционной точки. Выпить Рыжий и так любил, а к правильным машинам пристрастился сам и довольно быстро. Кличку свою получил из-за наличия рыжей бороды и любви ко всему, что связано с Ирландией. В свое время подсадил нас всех на сильно охмеленное пиво, и сам добился неплохих успехов на ниве пивоварения: начал с кухонных варок, а сейчас с двумя компаньонами варит по паре тонн в неделю, что на рынке крафтового пива является весьма серьезным объемом.

- Что Минск, что ПТЗ? – Рыжий поочередно обвел нас взглядом.

- Мы с тут с Кирюхой думаем, где отплясать мой мальчишник с размахом.

- Как я понимаю, это мероприятие на все выходные светит…

- Минимум на все выходные, - улыбнулся Лисицын и с хлопком открыл пиво о подоконник.

- Будет жарко, отвечаю. – Быстров наконец-то дожевал бургер и продолжил. – Мальчишник это потом, я еще предложение не сделал, что у нас с гастролями? На поезде едем, или вы с Кирюхой успеете коробку перебрать на Шване?

Лисицын недавно стал счастливым обладателем минивэна Шевроле, коробка на котором приказала долго жить. Ремкомплект из Штатов уже давно приехал, за неделю мы полностью ее разобрали, и оставалось обратно собрать, поменять все умершие элементы и поставить обратно на тачку.

- Собрать успеем, но там помимо нее куча косяков, которые могут сильно опечалить поездку. Так что давайте поездом, как и планировали. А на Шване еще закруизим летом, как только я его на уверенный ход поставлю.

- Печально, но ладно. Угорим и в поезде, главное чтобы не ссадили.

- Не ссадят, он до ПТЗ без остановок едет. Поиграем, может быть, джентльмены? Сидим тут, лясы точим.

Несмотря на то, что наша музыка была весьма навороченной для панк-рока, мы не были гитарными задротами, на первом месте для нас стояло наличие яиц и отсутствие соплей в наших песнях. Быстров постоянно со сцены твердил, что мы мочим рок исключительно для телок, но фактически это означало лишь то, что красивые женщины, выпивка и многолитровые моторы нас волновали гораздо больше, чем контркультурные идеалы и протестные настроения. Мы все искренне верили, что в мире есть вещи гораздо более интересные, нежели политика, а время лучше провести в гараже или с гитарой в руках, а не с унылыми транспарантами на очередном митинге в поддержку непонятно кого.

После репетиции, пока собирали свое барахло, Быстрову позвонил Центнер и пригласил к себе в гости. Центнер был нашим старым приятелем, который года два назад выбился из тусовки, и созванивались мы раз в пару месяцев, а встречались и того реже. Лет шесть назад он расстался со своей дамой, с которой они были вместе еще со школы, в моей жизни тогда шел затяжной холостяцкий период, и довольно быстро мы пришли к выводу, что двум необремененным отношениями мужикам гораздо веселее вместе. В итоге на протяжении полугода я практически жил у Центнера: мы вместе готовили еду, гоняли за покупками, убирались в квартире и смотрели боевики по вечерам. И пили, куда же без этого… Пили вполне в пределах разумного, хотя порой закатывали такие мероприятия, что пустые бутылки приходилось выносить в несколько приемов. Ну а дальше все развивалось по стандартному сценарию: он нагулялся, к нему переехала женщина, и пришло время взрослеть. В его жизни резко не стало времени на друзей, бары и поездки в гараж, семейная жизнь засосала нашего друга, а от его пропаганды правильного образа жизни меня с Быстровым натурально подташнивало.

Но к Центнеру в пятницу нужно было определенно съездить: повидаться, выпить, да поглумиться немного.

Сказать, что у Центнера не осталось времени на друзей, было бы не совсем корректно. На самом деле, у Василия Ковалева поменялся круг общения, и встречам с новыми друзьями он уделял гораздо меньше времени, нежели нам в свой холостяцкий период жизни. С порога нас поприветствовала его пассия, которая сразу же окрестила нас дерьмовыми гостями, потому что я принялся снимать обувь не на специально для этого предусмотренном коврике. А что мне оставалось делать, если этот треклятый коврик был уже уставлен под завязку туфлями и ботинками?

Мы с Быстровым, Ксюшей и Игнатом прошли в зал, совмещенный с кухней, и, судя по всему, мы были последними, заглянувшими на огонек. Далее последовала длительная процедура знакомства, а поскольку память на имена у меня была ни к черту, я не особо участвовал в этом процессе, и озаботился перемещением пива из пакетов в холодильник. Контингент был под стать новой жизни нашего товарища: кто-то из девиц хвастался фотками своих новорожденных с телефона, часть парней с пеной у рта дискутировали о политике, а какой-то накачанный мачо попытался сесть на уши Игнату с унылейшей историей о том, как они с женой провели медовый месяц в Испании. Общались все друг с другом приторно-приветливо, а количество закуски ощутимо превышало количество припасенного для вечеринки алкоголя, и, предвкушая подобный поворот, мы с Игнатом набрали пару мешков пива, а Быстров с Ксюшей затарились сидром и виски.

- Ну чего, Кирюх, как дела? Угощайся. Мы с Машулей полдня готовили. – Центнер просто лоснился гостеприимностью. Стол был, стоит признать, что надо.

- Да как дела... Пьянство, блядство, гаражи да рок-н-ролл. Все те же уютные подростковые пеленки, ветер в голове, а планы на будущее не заходят дальше получки.

- Тебе жениться надо. Позавчера. Найди себе уже женщину, наконец. – Рассмеялся Центнер.

- Я умею искать деньги на бухло, носки под диваном и приключения на собственную задницу. Как искать женщину, никакого, на хрен, понимания.

- Ничего, друг – Центнер приобнял меня, - и на твоей улице самосвал с пряниками перевернется.

- На кой мне пряники, я бурбон люблю, - мы чокнулись. Я – пивом, Центнер – вином.

В этот момент начался бенефис Игната. Он перед гостями крепко зарядился с коллегами по работе в кабаке. Работал он ведущим специалистом в сфере судостроения, а в подобных сферах трезвенников не часто встретишь. Бенефис Игната – это всегда шоу высшего класса, которое подразумевает полнейшее отсутствие запрещенных тем для юмора. На этот раз он рассказывал историю о том, как он съезжал с командировки в Мурманск, куда начальство хотело отправить непременно его.

- Я шефу говорю… Если кто тут не в курсе, мой шеф у меня жил три месяца, пока жена была по работе в Иране. Я никуда не поеду, потому что у меня глобальные планы на все праздники. То есть все три дня находиться в состоянии полного аллеса со своими друзьями, и поездка в Заполярье была ну совсем не в жилу. Шеф наседал как мог, пока я ему не скинул фоторепортаж из бара, в котором мы с Кириллом и Минусом присутствовали вечером накануне предполагаемого отъезда в Мурманск. Начальник вроде угомонился и перестал мне компостировать мозги после этого. – Игнат прервался, открыл новую бутылку пива и продолжил. – Наутро я проснулся от звонка: «Вас ожидает белая Нексия». Что? Какая Нексия? Куда? Таксист отвечает: «в аэропорт». Ну я, ясное дело, его матами обложил и сказал, что никуда не поеду, потому что чувствовал я себя так, что не смог бы дойти до толчка, не говоря про трехчасовой перелет.

- Так и что в итоге? Не уволили? – спросил Центнер

- Я повторюсь, начальник у меня жил три месяца, он прекрасно все понимает, тем более, что я заранее предупредил, что не поеду. Другое дело, что это было очень смело с его стороны понадеяться, что в субботу утром я буду отмокать дома, а не где-нибудь в другом каком угодно месте.

- У нас бы за такое уволили, - вклинился кто-то из новых друзей Центнера.

- Вот поэтому я и работаю не у вас, - усмехнулся Игнат и позвал всех курить. Мы вышли на балкон, на улице было довольно тепло для майской ночи в Питере, все кроме некурящего Быстрова зажгли по сигарете, и Игнат стал увлеченно рассказывать, как его жена сумела затащить на концерт Стаса Михайлова. Бенефис продолжался.

- Единственная мысль, которая меня немного успокаивала это то, что вероятность встретить там знакомых практически равна нулю, ибо настолько клинических идиотов среди моих знакомых, не говоря о друзьях, просто нет. Сука… Там все как в анекдотах: сорокалетние продавщицы магазинов с цветами, разведенки толпами ломятся тратить свои алименты, от их разговоров, я на полном серьезе, думал у меня кровь из ушей хлынет.

Дальше все было по стандартной схеме, новые друзья Центнера разъехались укладывать детей и приставать к женам, у которых голова болит в постоянном режиме. Быстров с Ксюшей отвалились на такси, а я допил все остатки, отправил пару смс наудачу и отрубился, сняв носки. Меня еще дед научил, что, если уснул в носках, то утром придется идти в аптеку за цитрамоном.

А через пару месяцев вся моя чудесная жизнь пошла по пизде, друг. У Кристины появился какой-то ухажер, Лисицин отписался из банды в пользу своей дамы, которая никогда не играла по-честному, зато любила выпить за его счет, Штольц свалил обратно в Белокаменную, работа перестала вообще работаться, а трахаться просто, чтобы потрахаться, как-то разонравилось. Точнее нет, не разонравилось, просто тридцак это тот возраст, когда ты не против случайного секса, при условии, что максимум, что перед ним от тебя потребуется, это приготовить ужин. Выгуливать по барам, сидеть в кино, робко трогая ее за коленку, и пару недель писать смс в надежде, что все-таки даст – все это уже несусветно лень, если на выходе нужна только физика, которая, кстати, не факт что удовлетворит тебя на должном уровне. А у такого старого кобеля как я запросы весьма высоки. Вот поэтому я сидел на кухне, жевал остатки омлета и мечтал о той самой, с которой можно и всю ночь на звезды смотреть и стиральную машину вскладчину приобрести. На горизонте таких не наблюдалось, да и горизонт моей двушки был весьма ограничен четырьмя стенами с пошарпанными обоями. Может он такой и есть, этот кризис среднего возраста, этакий затяжной мужской вариант ПМС? Доев свой скудный завтрак, я решил, что кризис закончился. Какой к чертям кризис, если сегодня мы всей бандой отчаливаем в Петрозаводск плясать на мальчишнике Быстрова. До поезда оставалось три часа, однако Штольц был в городе, и уже вовсю где-то заливался в гордом одиночестве. Я накинул свитер, взял в дорогу бутылку пива и пошлепал в сторону метро, на ходу набирая Штольца.

Этот засранец, насосавшись пивом, перешел на текилу к моему приходу, а нам предстояло еще пять часов в поезде проводников доводить, а потом карельские кабаки разматывать. В общем, я выпил стопку за него и заказал ему эспрессо.

- И давно сидим? – я уселся рядом на шатающийся стул.

- Четыре пинты и две текилы, выдохнул Штольц и закрыл припухшее после синьки и поезда лицо руками.

- Короче, закажи себе пожрать, выпей пару кофе и надо валить на вокзал, Черчилль с Быстровым где-то в проебе, поэтому нам на них еще надо затариться пивом и пирожками.

- Молодые люди, еще что-нибудь? - Очень кстати подошла официантка

- Да. Еще кофе для моего некрасивого друга, стакан самого вкусного лагера в этой дыре для меня и…

- … и телефон свой ему оставьте еще, - И как бы незаметно Штольц мне подмигнул.

- Нет. И тарелку карбонары. А лучше две. – Омлет уже рассосался, а пирожков из «Перекрестка» хотелось меньше всего.

- Хорошо, только придется подождать немного.

- Девушка, вас он готов ждать целую вечность, - опять житель столицы, мать его так, вклинился в разговор.

- Перестань лезть в мою личную жизнь, москаль.

Официантка хихикнула и ушла. Все же я был благодарен этому засранцу и вполне себе рассчитывал на телефон. Расправ