Н е н а с ы т е ц

Брат Анджея скидывает с себя польскую одежду. Остается в одном исподнем. Идет к брату - хочет прощаться.

Анджей. Не подходи. (Выхватывает саблю и чертит на полу черту.) Не переступай - убью. Дай и мне позаботиться о брате. Ведь говорят, что несчастьем можно заразить, а у меня эта болезнь в самом разгаре. Ты хочешь прощаться? Ну - стой там - прощайся. Говори: " мой любимый брат Анджей, мой нежно любимый брат-близнец, мой болезненный младший братишка... Почему ты не хочешь обнять меня, жестокий Анджей, ведь я столько раз спасал тебя от порки - я всегда брал на себя твою вину и подставлял свою спину вместо твоей. Мой нос вытянулся, как у легавой суки, которая чует зайца, когда тот еще и не родился. Так и я чуял обреченные на провал проекты и спешил первым влезть в число зачинщиков. Так почему же ты не хочешь меня обнять! Ведь я не дал тебе кончить старуху-мать - я сам ее пришил, ведь я не дал тебе стать отцом ублюдка - я присвоил себе эту привилегию, я не дам тебе превратиться в замороженную свинину - вместо тебя полезу в эту вонючую бочку из-под самой дерьмовой водки самого постыдного отечества... Вместо тебя я готов стать хлопом. Вместо тебя я готов погубить родину. Вместо тебя я готов умереть. Да нет в этом мире той подлости, которую я бы не сделал вместо тебя! Так обними же меня, Анджей!..." (Брат Анджея пошевелился.) Не подходи! Твой братишка вырос и стал крепче тебя. Теперь я много сильнее. А вот с этим (потрясает саблей) я не боюсь и целого водопада таких благодетелей. (Брат Анджея хочет что-то сказать.) Молчи! Не раскрывай рот! Все, что ты скажешь - ты скажешь для того, чтобы помочь мне. Облегчи мою участь - не облегчай ее. Навсегда замолчи. Это не Бог весть какая просьба - твоему " навсегда" осталось немного. (Брат Анджея поднимает руку.) Не вздумай благословлять меня - не плюй в колодец моей ненависти! Он слишком глубок, и твой плевок, упав на дно, расколет землю, если ты будешь на земле, расколет солнце, если ты будешь на солнце... Даже пустота треснет, как арбуз, если ты будешь в пустоте... брат. Уходи! Уходи! Уходи! Уходи - не мучай меня... Не слушай меня. (Брат Анджея делает шаг навстречу брату.) Стой! Это смерть! (Потрясает саблей. Его брат не обращая внимания на сверкающую сталь, приближается. Подойдя почти вплотную к Анджею, он наклоняется и поднимает с пола монету, решившую их судьбу. Поворачивается и идет к бочке.) Ах, так? Ты - так? Я отомщу тебе. Страшно отомщу! Улыбаешься? Вижу - спиной улыбаешься. Думаешь, нельзя отомстить тому, кто сейчас будет квакать в бочке, как жаба в жареном теленке? Стой! Я знаю, как я тебе отомщу! Иди же, чего стоишь! (Брат Анджея берет младенца и залезает в бочку. Снимает с себя последнюю одежду - последнее, что связывает с родиной - и отдает ее Анджею). Может, хоть ребенка оставишь?

Брат Анджея отрицательно качает головой и исчезает в своем металлическом гробу. Плюнув на прощание в бочку, Анджей завинчивает на ней крышку.

Анджей (в крайней степени отчаянья). Я знаю, что делать. (Разговаривает с бочкой и катит ее к большой балконной двери, закрытой портьерой.) Я знаю, чего ты боишься. А... Молчишь? Значит, я угадал. У тебя мудрый брат. Ты слышишь? Я угадал. Угадал. (Из бочки начинают раздаваться удары.) Угадал! (Смеется.) Угадал! (Сильное человеческое тело бьется в бочке.) Угадал. (Анджей распахивает портьеру. За стеклянной дверью видны зависшие рядом со станцией крестьянские байдаки и шныряющие в бархатной пустоте ватаги легких запорожских чаек.) Я знаю, что я стану делать, когда убью тебя. Я знаю, как я буду тебе мстить. (Разворачивается и уходит в другой конец зала, где находит рычаг, открывающий двери парадного шлюза.) П р о щ а в а й, б р а т е.

Анджей, перекрестившись, нажал на рычаг. Взревел Ненасытец, распахнул свою ледяную пасть и, слизнув тяжеленную бочку, заходился рвать со стен портреты гетманов польских, трепать знамена и кусать Анджея за лицо клыками из острой, отточенной, как казацкое шило, пустоты. Нажал Анджей на рычаг во второй раз - отступило чудовище. Всего только секунды две погуляло оно по людскому жилью. Но и того хватило свирепой горничной, чтобы прибраться в огромной зале. Все недоедки и недопитки шляхетские, всю пакость, после банкетов человеческих остающуюся, смела она единым махом в свой бездонный черный мешок.

И только закрылись за ней хрустальные двери парадного шлюза, как расцвели огромными маками мерцающие точки хлопских суденышек и выплеснула пустота на станцию тысячу сорок ведер бесцветного огня.