Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Ярослав СМЕЛЯКОВ 4 страница
Но другие жители Фулы, можно сказать, все, не очень отличаются от остальных людей: они поклоняются многим богам и демонам (гениям), живущим на небе и в воздухе, на земле и в море, и некоторым другим мелким божествам, считающимся, что они находятся в водах источников и рек. Они непрерывно приносят всякие жертвы, приносят жертвы мертвым и героям. Из жертв они считают самой прекраснейшей принесение в жертву человека, который был их первым военнопленным”. Но вернемся к " Житию Константина-Философа" и проповеди будущего святого и равноапостольного Кирилла среди " тульского народа", который вполне можно именовать попросту — туляками (название русского города Тула того же происхождения). Будущий создатель славянской письменности прямо напоминал тульцам-тулякам об их гиперборейском происхождении, ссылаясь на библейскую Книгу пророка Исайи (Ис. 66, 19), где среди " дальних островов" упоминается и легендарная Фула (Тула). Правда в каноническом переводе Библии этот топоним читается, как Пула. Это объясняется тем, что перевод Библии на современный русский язык сделан не древнееврейского оригинала, а с греческого, где много неточностей (например, в том же ветхозаветном отрывке, среди перечисления древнейших стран и народов выпал этноним мосох, родоначальник которого, внук Ноя — Мосох, считается праотцем московитов). Кирилл же пользовался древнееврейским оргигиналом Ветхого Завета (вот где пригодилось знание иврита, выученного в Хазарии!), и поэтому библейские цитаты в Житии оказались более точными, чем в современном переводе. Между прочим, ссылаясь на книгу другого ветхозаветного пророка — Иеремии (Иер. 16, 16), — Кирилл напоминает " тульскому народу" о местах, где он жил когда-то — " холмах и скалах каменных" (это — снова из древнееврейского оригинала; в современном русском переводе добавлены еще " ущелья"). Имеет ли " тульский народ" какое-либо отношение к народу русскому? Вполне! Во-первых, наверняка общие (гиперборейские) корни. Во-вторых, (если уже говорить о времени создания славянской письменности) в Житие " тульский народ" попал совсем не случайно, а в контексте создания русской азбуки. " Тульский народ" (" тульцы"), как они описаны в Житии Кирилла — типичное мужское братство, поклоняющееся священному дубу и не посвящающее в сакральное таинство женщин. Дуб здесь — своеобразный патриархальный символ и одновременно архаичный пережиток древнего тотемизма. Аналогичные символы-тотемы обнаруживаются в русском былевом эпосе. Чисто мужские воинские братства описываются в одной из популярнейших русских былин, записанных в разных местах и во множестве вариантов, о богатырях на Соколе-корабле. Патриархальная архаичность сюжета раскрывается в самом символе Сокола, представляющем собой ни что иное как древний тотем. Корабль, на котором плывут богатыри, также свидетельствует о глубочайшей древности сюжета, а именно — о том времени, когда сами богатыри были безлошадными по той простой причине, что лошадь еще вообще не была приручена. Наконец, о многм говорит и перечень самих богатырей, плывущих на Соколе-корабле. Ниже приводится один из вариантов былины, записанный в Вологодской губернии в самом начале XIX века — еще до нашествия Наполеона: По морю, морю синему, По синему, по Хвалынскому, Ходил-гулял Сокол-корабль Немного-немало двенадцать лет. На якорях Сокол-корабль не стаивал, Ко крутым берегам не приваливал, Желтых песков не хватывал. Хорошо Сокол-корабль изукрашен был: Нос, корма — по-звериному, А бока введены по-змеиному. Да еще было на Соколе на корабле: ще вместо очей было вставлено Два камня, два яхонта; Да еще было на Соколе на корабле: Еще вместо бровей было повешено Два соболя, два борзые; Да еще было на Соколе на корабле: Еще вместо очей было повешено Две куницы мамурские; Да еще было на Соколе на корабле: Еще три церкви соборные; Да еще было на Соколе на корабле: Еще три монастыря, три почесные; Да еще было на Соколе на корабле: Три торговища немецкие; Да еще было на Соколе на корабле: Еще три кабака государевы; Да еще было на Соколе корабле: Три люди незнаемые, Незнаемые, незнакомые, Промежду собою языка не ведали. Хозяин-от был Илья Муромец, Илья Муромец, сын Иванов, Его верный слуга — Добрынюшка, Добрынюшка Никитин сын, Пятьсот гребцов, удалых молодцов... Не обессудьте за пространное цитирование, но здесь важна каждая деталь. Обращаю внимание на тотемные (змеино-зверино-каменные) аксессуары Сокола-коробля, а также (и в особенности!) — на эту сакраментальность: люди — незнаемые, незнакомые (почти что тайное общество). Перед нами типичное мужское братство, которому совсем недалеко и до рыцарского ордена. В самом деле, команда Сокола-корабля — сплошь богатыри. Среди них особо обозначены центральные образы (в этой иерархии — вся соль былины): старшой почти всегда, разумеется, Илья Муромец, среди ближайших сподвижников упоминаются Добрыня Никитич, Алеша Попович, Святогор (вот она архаика!), Покан-богатырь, Еруслан Лазаревич и даже Степан Разин. Рейтинг, понятно, весьма любопытный. Но разве в этом главное? Главное — в таинстве мужского воинского братства. Подобные патриархальные объединения проходят через всю русскую историю — от первобытных времен до опричнины Ивана Грозного. Тайное общество, созданное в Александровской слободе по всем правилам рыцарских орденов, наверняка имело свой устав, четкую организацию, продуманный ритуал, символику и, быть может, какую-то документацию. Не исключено, что часть реликвий до сих пор хранится где-нибудь в подземных тайниках опричной " столицы" вместе с уникальной библиотекой Ивана Грозного и другими бесценными сокровищами. Погибший материк Тула-Гиперборея неожиданно появляется из океана забвения в одной из беломорских былин о Потыке, записанных в конце XIX века Алексеем Владимировичем Марковым в Верхней Зимней Золотице от 59-летнего неграмотного крестьянина Власа Ивановича Чекалёва, который сам слышал ее от стариков-поморов, участвуя с ними в рыбной ловле. Усилиями современных интерпретаторов Потык считается второстепенным героем, былинные тексты о нем публикуются (и то далеко не всегда) где-нибудь на задворках фольклорных сборников. Что за имя такое Потык — толком никто объяснить не может, хотя от былинного сюжета так и веет глубокой архаикой: здесь и коварная жена-колдунья Марья Лебедь Белая с ее загадочной смертью и не менее загадочным воскрешением, и погребение заживо (читай — путешествие на Тот свет) самого Потыка. Одним словом, захватывающе до невероятного! Но мне придется говорить совсем о другом. Беломорская былина о Потыке, записанная А.В. Марковым, интересна во многих отношениях. Например, она включает в себя в качестве проходного эпизода основной сюжет былинного цикла о Добрыне Никитиче — бой со Змеем. Добрыня — один из трех названных членов дружинного братства. Два других — Илья Муромец и Потык. Есть еще двенадцать не названных по имени боатырей, которых взял в плен король Тульской земли. Именно так поименована она в фольклорном тексте. А сам ее властитель зовется Тульским королем — ну точь-в-точь как в знаменитой балладе Гёте (вот ведь какие невероятные совпадения случаются!). Другими словами, в русской былине сохранилась память о древней прародине индоевропейских и других народов земли Туле-Гиперборее. Предлагавшееся же маститыми учеными толкование: дескать, под Тульской землей следует понимать Турцию (а под Тульским королем — турецкого султана) — ни в какие ворота не лезет. Хотя бы потому, что сюжету русской былины многие тысячи лет, а турки-османы появились в Малой Азии и стали историческими соседями Руси только в XIV веке. Не подходят на роль туляков-гиперборейцев и летописные торки. По справедливости говоря, Тульский король захватывает в плен русских богатырей не вероломно, а честным путем: он выигрывает их у князя Владимира в “пешки-шахматы”. Стольнокиевский князь сначала проиграл Хозяину Тульской земли золотую казну, а затем, войдя в азарт, — впридачу еще двенадцать богатырей-телохранителей. Вызволить заложников из не слишком почетного плена и берется отважный богатырь Потык. Выполняет задание он блестяще — без сучка и задоринки: отыгрывает не только русские деньги и незадачливых пленников, но еще и жену себе в придачу — Тульскую царевну (королевишну?) по имени Авдотьюшка: Да отправилсэ* Потык в землю Тульскую, Ко тому королю-ту (так!) да земли Тульския. Приезжал ведь Потык да сын Ивановиць, Ише сам говорил ёму таковы речи: “Уж ты вой (так!) еси, король да земли Тульския! Я приехал играть во пешки-ти как во шахматы”. Они садились играть с королем де земли как Тульския. Да недолго ведь Потык как отыгрывал: Он ведь ступь-ту ступил, на другой ведь мат дает. Отыграл-то у ёго золотй казны сорок тысячей, Отыграл у ёго двенадцать-то всих богатырей, Он ведь выиграл у ёго да любимую доць, Да любимую доць да одинокую Ише по имя Овдотьюшку, Лебедь Белую... Дочь Тульского короля стала второй женой Потыка. Она, как и первая, — носительница гиперборейской символики. Лебедь — древнейший символ гиперборейского Солнцебога Аполлона и всей Гипербореи-Тулы. Лебедь, первоначально означавший родовой тотем, запечатлелся и в образах других античных богов (Афродита, Зевс-Лебедь, соблазнивший Леду), а также в образах Лебединого рыцаря Лоэнгрина, классических валькирий с лебедиными крылами на шлеме и сказочных Лебединых дев — популярных персонажей русского, германского, кельтского и другого индоевропейского фольклора, — вдохновивших Пушкина на поэтический образ Царевны-Лебеди. В беломорской былине о Потыке две таких царевны, два антипода — как Белый и Черный Лебедь в балете Чайковского “Лебединое озеро”. Центральное место в русской былине (в любых ее вариантах) занимает демоническая Марья Лебедь Белая (в варианте, записанном А. Марковым, она вообще “змеиного происхождения” и именуется то Марьей, то Марфой). Она не только соблазняет Потыка, но и попеременно обращает русского богатыря в черного ворона, коня, горностая и “серый камешок”. От каменного заклятия Потыка освобождает Илья Муромец, забрасывая “камешок” в поднебесье. Илья же как глава дружинного братства помогает Потыку расправиться со злокозненной женой. (Напомню: стержень былины о Потыке составляет архаичный эпизод с заранее замысленным умиранием Марьи Белой Лебеди, дабы взять с богатыря слово — последовать за ней в могилу. После того, как оба оказались в Подземном царстве, Марья воскрешает себя и пытается по-настоящему убить мужа. Здесь-то на помощь и приходит Илья Муромец: коварный замысел не удается, и богатыри-побратимы не без удовольствия вешают коварную демоницу в “петёлке вареной”). Потык женится на второй Белой Лебеди — гиперборейке-тульчанке Авдотьюшке, дочери короля Тульской земли, выигранной у того в “пешки-шахматы”. Так древняя предыстория Руси доходит до нас в не умирающих фольклорных образах, сюжетах и мифологемах. Валерий ДЕМИН ТАЙНЫ БИОСФЕРЫ И НООСФЕРЫ Посвящается Юрию Андреевичу Абрамову —
|