Иоганн Вольфганг ГЕТЕ

Злая ведьма чашу яда

Подает, — и шепчет мне:

“Есть великая отрада

В затаенном там огне...”

Федор СОЛОГУБ

Говоря о шаманах преимущественно в мужском роде, естественно предполагается, что шаманки, то есть колдуньи, ворожеи, предсказательницы и знахарки, были также распространены повсеместно и во все времена. По всему миру однако они назывались по-разному. И относились к ним в раные времена тоже по-разному. В славянской эзотерической культуре они известны как ведьмы. В русле христианских традиций (безотносительно — православных ли, католических или протестаннских) понятие сие, как известно, имеет исключительно отрицательный и вредоносный смысл (рис. 84).

Владимир Даль, знаток № 1 русского языка и народных верований, подчеркивает, что само слово “ведьма” распространено в основном в Малороссии, (на Украине), и бессмертные творения Гоголя лучшее тому подтверждение. Среди южнорусского населения она зовется ведёма, а дальше попадает под самые различные обозначения — колдунья, чародейка, ворожея, волшебница, кудесница, бесиха, волховница. Последнее понятие известно более в своем мужском обличии — волхв. Это означает, что ведовство, как и шаманство, никогда не являлось прерогативой одной лишь женской части рода людского.

Потому-то в русском языке и фигурируют утратившие свое былое значение слова ведьмак и ведун, восходящие к самым истокам древнеарийской культуры. Ибо хорошо известно, что слова “ведьма” и “ведьмак” того же общеиндоевропейского корня, что и Веды, и первоначально, в далекие языческие времена, наверняка обозначало причастность к древнему ведическому знанию и магической практике. Такую нагрузку понятие “ведовства” (то есть “знания” в сочетании с “прорицательством” и “ворожбой”) сохраняло на протяжении тысячелетий, пока на смену древним верованиям не пришла новая религия. Прежние языческие культы и традиции были искоренены, знания и навыки утрачены, а ведьмы и ведьмаки стали безжалостно преследоваться и уничтожаться — сначала единицами, потом десятками и, наконец, сотнями и тысячами. В одной Западной Европе и только по учтенным данным в ходе так называемых “процессов ведьм” в XV—XVII веках на кострах инквизиции были сожжены сотни тысяч ни в чем не повинных женщин.

К тому времени понятие “ведьма” совершенно утратило свое первоначальное значение. Оно воспринималось исключительно сквозь призму инквизиторских идеологических бредней, когда ведьма объявлялась исчадием ада, пособницей дьявола и источником любых бед — от пожаров, войн и эпидемий до индивидуальных болезней, семейных невзгод и бытовых неудач. Тогдашние ученые, среди коих были и зведы первой величины (например, Парацельс), также внесли свой вклд в “ведьмологию” и “ведьмоведение”:

“Ведьмы и злые духи могут, сверх того, использовать отдельные невидимые ядовитые элементы, извлеченные из тел пауков, жаб и других отвратительных созданий, применяя их в сочетании с менструальной кровью для злых дел, однако тайны этой науки раскрывать не следует. Можно лишь сказать, что порою они делают из воска фигурку человека, оборачивают его лоскутом ткани, смоченным менструальной кровью, добавив Миmiа, извлеченную из трупов определенных животных — предпочтительно животных, умерших от язвы, — и, используя свое злое воображение, наводят порчу на человека, представленного этой фигуркою, отравляя его кровь и доводя его до смерти. <...> Порою они берут зеркало в деревянной оправе и опускают его в бочку с водою так, чтобы оно плавало на поверх ности зеркальной стороною к небу. Поверх зеркала, по его краю, кладут кругом лоскут, пропитанный менструальной кровью, и затем подвергают воздействию луны: эти дурные влияния возвращаются к луне и, излучаемые ею вновь, могут принести несчастье тому, кто любит смотреть на луну. Лучи луны, проходя сквозь круг на зеркале, становятся ядовитыми и заражают зеркало; зеркало вновь посылает отравленный эфир в небо, и луна и зеркало отравляются взаимно, подобно тому как отравляют взаимно свои души два дурных человека, глядя один другому в глаза. Если зеркало сильно отравлено таким образом, ведьма сохраняет его; желая навредить какому-нибудь человеку, она берет восковую фигурку, названную его именем, оборачивает ее лоскутом, пропитанным менструальной кровью, и направляет отраженный зеркалом свет через срединное отверстие на голову фигурки или другую часть ее тела, используя при этом свое злое воображение и произнося проклятья. Человек, которого изображала фигурка, утрачивает тогда свою жизненную силу, кровь его отравляется этим злым влиянием и тело покрывается нарывами и язвами. <...> Если ведьма хочет кого-нибудь сглазить, она направляется туда, где ожидает встретить этого человека. При приближении его она смотрит в ядовитое зеркало и затем, спрятав его, смотрит в глаза своего врага; при этом сила яда переходит из зеркала в глаза ведьмы и из ее глаз в глаза ее жертвы. Ведьма может излечить свои глаза, если разведет огонь и посмотрит в него, а затем, взяв тряпицу, пропитанную менструальной кровью, и завернув в нее камень, бросит ее в огонь. Когда ткань сгорит, ведьма потушит огонь своей мочой, и ее глаза исцелятся; враг же ее может ослепнуть”.

Высшим достижением “теоретического обоснования” и богословского оправдания массового уничтожения подобных “ведьм” стал трактат двух немецких инквизиторов — Генриха Инститориса и Якова Шпренгера — под красноречивым названием “Молот ведьм”, написанная в 1487 году. “Благочестивые” авторы в сутанах полагали с помощью своего “молота” уничтожить всех ведьм до последней и давали массу изуверских советов, как это проделать наилучшим образом:

“Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неоднократно увещеваема, то. имея уверенность в том, что обвиняемая продолжает запираться и правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию. Ведь известно, что допросы под пыткою обманчивы и, на что уже раньше указывалось, зачастую остаются без результата. Перед началом пытки обвиняемый раздевается. Если это женщина, то она раздевается надежными почтенными женщинами. Это делается для того. чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какого-либо орудия ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещеного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и от имени других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то она передается палачам, которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих пытка на время прекращается. и обвиняемый снова увещевается сказать правду. При этом ему обещают, что он не будет предан смерти, если сознается.<...> Ведьмы подвергаются более легким или более мучительным пыткам, смотря по тяжести преступления. Во время пыток им задаются вопросы касательно тех проступков, за которые их пытают. Вначале задаются вопросы, затрагивающие более мелкие проступки. Ведь ведьмы скорее сознаются в них, чем в тяжких преступлениях. Допрос во время пыток записывается нотариусом. <...> Если умеренно пытаемый продолжает запираться, то перед ним раскладываются иные орудия пытки (рис. 85), и он предупреждается, что они будут применены к нему, если он не скажет правды. Если он и после этого упорствует, то в его присутствии читается приговор о продолжении допроса под пыткой на второй или на третий день...”

В народе, где, несмотря ни на какие преследования и гонения, до сохранялись остатки древних языческих верований, а подчас и форменное двоеверие, отношение к ведьмам было весьма неоднозначным, в основном боязливое (вплоть до панического страха) и враждебное. По стойкому представлению, ведьма живет среди людей и обычно не отличается от старых или молодых женщин. Однако ночью, распустив волосы и надев белую рубаху, она верхом на помеле или ухвате устремляется через трубу на вольный небесный простор и принимается за свои козни: “портит” парней, девок, коров, вынимает за человеком его след, крадет его тень, выливает на дорогу заговоренную воду, чтобы сбить с пути, подбрасывает вредоносные предметы и т.п. Существуют тысячи свидетельств ведьминых превращений, проказ и разных далеко не безобидных “штучек”. Русские классики не раз воспроизводили известные им факты в стихах и прозе. Гоголя я уже помянул, но вспомним и Пушкина:

...И слышу: кумушка моя

С печи тихохонько прыгнула,

Слегка обшарила меня,

Присела к печке, уголь вздула

И свечку тонкую зажгла,

Да в уголок пошла со свечкой,

Там с полки скляночку взяла

И, сев на веник перед печкой,

Разделась до нага; потом

Из склянки три раза хлебнула.

И вдруг на венике верхом

Взвилась в трубу и улизнула...

Разыгравшись и раззадорившись, ведьма иногда крадет месяц с неба (на самом деле в этот момент его просто заволакивает тучами), может также украсть дождь, снег, град, росу и т.п Все эти подробности можно узнать у Владимира Даля. Ведьма находится в постоянной колдовской связи с нечистой силой, для чего по ночам варит заветные травы и снадобья в горшке, держит дома черную кошку и черного петуха, а желая принять какой-нибудь мерзкий облик, кувыркается через 12 ножей. Особенно любит ведьма превращаться в сороку, откуда к этой птице у многих в народе очень настороженное и неоднозначное отношение. Оборачивается также свиньей, кошкой, собакой или кем-то другим^*, проникает в чужие дворы и выдаивают коров. Ведьма понимает язык животных и птиц, умело отыскивает нужные в колдовстве и лечении болезней растения, знает рецепты приготовления магических зелий. Колдовские чары, как правило, используются во вред людям, например, в полях устраиваются прожины и заломы, причиняющие страшные беды хозяевам полей.

Заломы делаются в полях, засеянных рожью, овсом, ячменем. Кто сожнет залом — иссохнет и умрет, кто съест хлеб, в котором будет содержаться мука из зерен колосьев залома, — умрет, пустит солому на подстилку — скот околеет. Заломы делали только ведьмы, мужчины-колдуны (ведьмаки) не могли. Ведьма выходила на залом в одной рубахе без пояса около полуночи, приступая к залому, сбрасывала и рубаху и обнажалась догога. Если кто-нибудь случайно видел ведьму в таком виде, непременно умирал. Избавиться от смерти можно было только убив ведьму. В одной новгородской деревне “ведьму”, якобы уливенную в устройстве залома казнили6: притянули ее руки и ноги к спине так, чтобы было похоже на залом, и задушили. Обнаруженный на Новгородчине залом выглядел следующим образом: хлебные колосья, растущие в круге диаметром 30—35 см, спутаны, стебли надломлены и согнуты к центру круга, в середине которого оставлено множество несломанных ко лосьев.

Повсеместно было распространено убеждение, что ведьмы — виновницы засух и гибели урожаев, ибо крадут дождевые тучи или отмахивают их своим передником. Ведьма — воплощеный образ греха. Фольклор сохранил даже перечень ее типичных грехов — в плаче кающейся чародейки:

В полюшках душа много хаживала.

Не по-праведну землю разделивала:

Я межку через межу переклалыпала

С чужой нивы земли украдывала.

В соломах я заломы заламывала.

Со всякого хлеба спор отнимывала, —

В этих во грехах Богу не каялась.

Еще душа Богу согрешила:

Из коровушек молоки я выкликивала,

Во сырое коренье я выдаивала;

С малешеньку дитя своего проклинывала,

Во белых во грудях его я засыпывала,

Во утробы младенца запорчивала. —

В этих во грехах Богу не каялась.

Еще душа Богу согрешила:

Мужа с женой поразваживала,

Золотые венцы поразлучивала;

По улицам душа много хаживала.

По подоконью душа много слушивала.

Хоть не слышала, скажу: слышала.

Хоть не видела, скажу: видела;

По свадьбам душа много хаживала,

Свадьбы зверьями оборачивала;

По игрищам душа много хаживала,

Под всякие игры много плясывала, —

В этих во грехах Богу не каялась.

Напилася душа зеленого вина,

От зеленого вина душа пьяна была,

Померла эта душа без покаянья,

Без того ли без попа, без духовного

Провалилася душа в преисподний ад.

Кульминацией каждодневных демонических козней сонмища ведьм всех возрастов и рангов считалось их ежегодное сборище на шабаш (от древнееврейского слова, означающего “субботу”). Самым знаменитым шабашем (рис. 86) считается средневековая немецкая Вальпургиева ночь (с 30 апреля на 1 мая) — благодаря поэтическому воспроизведению ее в 1-й части трагедии Гете “Фауст” и музыкальному эпизоду в одноименной опере Шарля Гуно. По преданию в эту ночь все ведьмы Германии слетались на метлах и вилах на гору Брокен, дабы вместе с другой нечистью справить здесь сатанинский бал.

Здесь каждую гостью встречает хозяин предстоящей оргии — сам дьявол в образе козлища (реже — пса). Обязательным ритуальным актом встречи является целование срамных частей его тела и подношение подарков — разных частей умерщвленных младенцев, черные свечки и т.п. Повсюду — сатанинские огни, клубы черного дыма, чад, копоть, смрад. Для каждой ведьмы приглашен кавалер-ухажер — как правило, черт или другой представитель нечистой силы, но это может быть и завлеченный с помощью колдовской силы обыкновенный человек — как это произошло с пушкинским гусаром или гетевским Фаустом. После обильного угощения с непрерывным винопитием начинаются дикие танцы обнаженных партнеров, а затем — и свальная случка. Под утро, насытившись любовью, ведьмы разлетаются по домам.

В славянской народной культуре также известно немало мест, связанных в народном воображении с бесовскими игрищами. Наиболее известна Лысая гора рядом с древним Киевом (сейчас она, понятно, находится в черте города) — симфоническая миниатюра Мусоргского “Ночь на Лысой горе” по сей день возвращает каждого к истокам архаичного мировоззрения. По существу у каждого российского региона существовала своя “лысая гора”, хотя таковым проклятым местом могли выступать и лесные поляны, и перекрестки дорог, и дремучие заросли.

По народным представлениям, перед смертью ведьмы испытывали страшные муки и в конвульсиях и судорогах пытались передать кому-нибудь свои ведовские чары. Горе человеку, который возьмет из рук умирающей ведьмы любую вещь, — вместе с предметом она передаст свой страшный дар. После смерти душа ведьмы отправляется в ад, а ее тело попадает в полное распоряжение нечистой силы, которая как бы входит в оболочку ее трупа. Мертвая ведьма едва ли не опаснее живой: по ночам она насмерть заедает людей или сосет человеческую кровь. Ее любимая кровь — детская, реже — кровь стариков, она отсасывает ее из ушей. Худые, изможденные люди часто сами верили, что по ночам их кровь сосут ведьмы: то могла быть, например, кровь старика, которую высасывает увлекавшаяся им в молодости женщина.

В волшебных сказках народов мира (особенно в их современном восприятии детьми да и взрослыми, которые сравнительно недавно тоже были детьми) ведьма нередко смешивается с Бабой Ягой. Резон в этом, безусловно, имеется, но все же обе демонические женщины — далеко не одно и то же. Баба Яга — мифологический персонаж, доживший до наших дней со времен матриархата, трансформированный до неузнаваемости образ Великой Богини. Ведьма — приземленный персонаж “низшей” народной демонологии, приближенный к повседневному житью-бытью и коренящийся в некоторых особенностях общения людей (в данном случае — женщин) с ноосферой.Баба Яга — всегда ведьма, но не вссякая ведьма — Баба Яга. Последняя в народном представлении существует только в образе старухи, хотя, естественно, она тоже была когда-то молодой, и у нее есть дети (по некоторым русским сказкам — сорок дочерей от разных безымянных мужей). Но об этом я уже рассказывал в предыдущих моих книгах и статьях.

Злокозненная ведьма отнюдь не всегда предстает в безобразном обличии. Напротив, до поры до времени она предпочитает скрываться под маской привлекательной женщины, а то и соблазнительной красавицы. Другими словами, это все то же оборотничество, и цель подобного маскарада одна — завладеть душой человека, нанести максимальный вред всему живому. По словам Афанасьева, ее дурной, недобрый глаз распространяет свое влияние на все, чего только коснется ведьмин взгляд: посмотрит на дерево — оно тотчас же засыхает; глянет на свинью с поросятами — она наверняка съест собственных детенышей; “полюбуется” на выводок цыплят — и они все до единого передохнут. Одним словом, повсюду, куда ведьма ни глянет, — жди беды, болезни, смерти, катастрофы.

* * *

Нетрудно догадаться, что все те, кого принято считать ведьмами и колдунами, — это люди, наделенные даром вхождения в контакт с ноосферой. Но этот божий дар можно использовать не только во благо себе или другим, но и во вред. Вредоносные существа (включая и ведьм разного калибра) пытаются эксплуатировать возможности ноосферы преимущественно во имя зла. Отчасти это у них получается, но невсегда. Ноосфера сама восстает против неправедного использования ее энергетических и информационных ресурсов. В конечном счете демонические силы получают отпор. В результате воистину космической битвы и беспрестанной борьбы Добра со Злом победу одерживает Добро — нередко ценой невосполнимых жертв. В представлении обычных людей у этой вселенской драмы есть свои действующие лица в виде обобщенных мифологических образов, таких, например, как карело-финская ведьма Лоухи, эллинская Медея, кельтская Моргана (Морриган) — отзвуки последней обнаруживаются и в русской Марье Моревне.

Эти и другие фольклорные персонажи не являются носительницами абсолютного зла, а прежде всего выступают выразительницами конкретной эпохи, имя которой матриархат. Сама эпоха владычества женщин была давным-давно преодолена, но память о ней сохранилась в форме женских образов мифологем. Да и те дожили до наших дней не в первозданном виде, каждая новая эпоха оставляла на них свой отпечаток: первобытно-общинный строй в лице победившего патриархата — на Лоухи, рабовладельческий — на Медее, феодальный — на Моргане и Марье Моревне. Однако некоторое ядро оставалось нетронутым, оно как раз и касалось занимающей нас в настоящий момент темы — ведовства, чародейства, волшебства, имеющих по своей природе биосферное и ноосферное происхождение.

Сохранились, как бы это непрадоподобно сегодня прозвучало, и тексты песен, которые ведбмы пели во время шабаша. На первый взгляд это — набор непонятных и бессвязных слов. Однако сакральные тексты никогда и не предназначались для массового чтения и всеобщего понимания. Уместно также предположить что в дошедших текстах закодировано некоторое древнее, ныне утраченное знание, и прежде, чем исполняться на Лысой горе и в других биогенных или, напротив, геопатогенных точках России, они отзвучали бессчетное число раз (в глубокой древности, естественно) в других заповедных местностях Евразии:

Кумара,

Них, них, запалам, бада.

Эшохомо, лаваса, шиббода.

Кумара.

А.а.а. — о.о.о. — и.и.и. —э.э.э. — у.у.у. — е.е.е.

Жунжан.

Вихада, ксара, гуятун, гуятун.

Лиффа. паррада, гуятун, гуятун.

Наппалим, вашиба, бухтара.

Мазитан, руахан, гуятун.

Жунжан.

Яндра, кулайнеми, яндра.

Яндра.

Данный текст вместе с другими ему подобными впервые был напечатан в знаменитой книге Ивана Петровича Сахарова (1807—1863) “Сказания русского народа о семейной жизни своих предков”. В вычурной песенке ведьм слышатся отголоски индоевропейских, тюркских, финских и еврейских лексем. Приводит Сахаров и еще один таинственный текст. выполненный в виде своего рода монограммы:

А.

А.Б.

А.Б.Р.

А.Б.Р.А.

А.Б.Р.А.К.

А.Б.Р.А.К.А.

А.Б.Р.А.К.А.Д.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.Р.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.Р.А.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.Р.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.Б.

А.Б.Р.А.К.А.Д.А.

А.Б.Р.А.К.А.Д.

А.Б.Р.А.К.А.

А.Б.Р.А.К.

А.Б.Р.А.

А.Б.Р.

А.Б.

А.

Современному читателю слово “абракадабра” представляется синонимом понятия “бессмыслица”, заимствованного к тому же чуть ли не из балаганного фольклора. В действительности же мы имеем дело с трансформировавшейся семантикой очень древней и важнейшей категорией, коей пользовались философы, герметики, маги, каббалисты, гностики, алхимики и другие эзотерики. Происхождение этого вычурного термина восходит к одному из сакральных имен Солнцебога Митры — Абраксас, который изображался с петушиной головой (петух — символ Солнца) и двумя змеиными ногами (рис. 87) — последние могут олицетворять зеиную мудрость и змеиную силу, но пробуждают также в памяти образы древних змееногих полубожеств: например, эллинские гиганты, первопредки китайцев Фу-си и Нюй-ва (рис. 88), ацтекский Кецалькоатль (Пернатый Змей) и др. В космологических построениях гностиков этот странный и сегодня совсем забытый бог вообще считался властелином Неба и Времени. Магическая же символика “абракадабры” ведет начало от знаменитого древнеегипетского фетиша Осириса — фаллоподобного столба Джед, имевшего четко выраженную космическую и солярную символику.

ГЛАВА 10

СКВОЗЬ МАГИЧЕСКИЙ КРИСТАЛЛ

И к магии я обратился,

Чтоб дух по зову мне явился

И тайну бытия открыл.

Чтоб я, невежда, без конца

Не корчил больше мудреца,

А понял бы, уединясь,

Вселеной внутреннюю связь.