Андрей БЕЛЫЙ

Существуют различные способы вхождения в ноосферу или вызова хранящейся в ней информации — от естественных (наиболее простым и типичным является сон) до искусственно стимулированных. Сюда можно отнести архаичные заговоры и заклинания, музыкально-танцевальные ритмы, жертвоприношения, возжигание огня, медитация, возбуждение алкогольно-наркотическими средствами и др. Зачастую искусственный контакт с ноосферой сопровождался разного рода ритуалами и строго последовательными действиями. Самые надежные пути в ноосферу были проложены в русле различных религий — древних и современных, где, независимо от конфессиональной окраски, существуют веками и тысячелетиями выработанные приемы.

Ученые всех эпох также внесли вклад в исследования проблемы, опираясь на научные и околонаучные методы. Однако их усилия в данном направлении принесли лишь отдельные и по большей части спорные результаты. Чисто научными такого рода изыскания никогда не считались — в них всегда было что-то от волшебства (или от дьявола — как считали церковники). Запредельные сферы, куда была направлена мысль многих пытливых ученых, считались вообще недоступными рациональному познанию, а знание о считавшихся сверхъестественными силах получило название оккультного (от лат. occultus — “тайный”, “скрытый”). Обобщенным образом носителей подобного знания стал чародей и чернокнижник доктор Иоганнес Фауст, реальное историческое лицо Германии XVI века, чья жизнь впоследствии обросла множеством легенд. Центральный их стержень — продажа собственной души потусторонним силам в обмен на всезнание и бессмертие.

Фаусту приписывалась способность вызывать ноосферных духов и тени умерших, превращать одни вещи в другие (в том числе получать золото алхимическим путем), мгновенно перемещаться из одного места в другое и летать по воздуху. Вот что сообщает, к примеру, известный гуманист, видный деятель Реформации и ближайший сподвижник Лютера Филипп Меланхтон (1497—1560):

“Знавал я человека по имени Фауст, из Кундлинга, маленького городка по соседству с местом моего рождения. В бытность свою студентом в Кракове он изучал магию, которой там прежде усердно занимались и о которой публично читали лекции. Он много странствовал по свету и всюду разглагольствовал о тайных науках. Приехав в Венецию и желая поразить людей невиданным зрелищем, он объявил, что взлетит на небо. Стараниями дьявола он поднялся в воздух, но стремительно низвергся на землю, что не испустил дух, однако остался жив. <...> При жизни его сопровождал пес, под личиной которого скрывался дьявол”.

Вскоре после смерти (считалось. что его запроданную душу унес дьявол) Фауст сделался популярным героем немецкого фольклора — так называемых народных книг и кукольных комедий. К его образу обращался и известный английский драматург, современник Шекспира, Кристофер Марло, и немецкие поэты и писатели — Ганс Сакс, Готходьд Лессинг и Фридрих Клингер. Однако подлинное величие и бессмертие сюжету о докторе Фаусте стало возможно благодаря драматическому шедевру Иоганна Вольфганга Гете (1749—1842), над которым он по существу трудился всю свою жизнь. В результате мировая культура обогатилась великой стихотворной эпопеей о Человеке, возвышенности и низменности его страстей, беспрестанных блужданиях в поисках истины и смысла жизни, взлетах и падениях, обретении Свободы и Любви.

Сюжет " Фауста" хрестоматийно прост. Познавший все, во всем разочаровавшийся и переполненный тоской старик-ученый (Фауст) решает раз и навсегда покончить с жизнью, приняв яд. Но тут появляется дьявол-искуситель Мефистофель (рис 68) и предлагает сделку: он вернет старику молодость, вкус к жизни, исполнит любое его желание, но взамен, разумеется, придется отдать душу. Причем дьявол не торопит — Фауст сам решит — но лишь достигнув высшего блаженства, — что пришла пора отдавать долг:

Едва я миг отдельный возвеличу,

Вскричав: " Мгновение, повремени! " —

Все кончено, и я твоя добыча,

И мне спасенья нет из западни.

Тогда вступает в силу наша сделка

Тогда ты волен, — я закабален.

Тогда пусть станет часовая стрелка,

По мне раздастся похоронный звон.

(Перевод Бориса Пастернака)

Соглашаясь на коварное предложение, Фауст вовсе не так уж прост и наивен, как может показаться поначалу. Носитель высшей философской мудрости, он прекрасно понимает: остановки не будет, ибо движение вечно. Знает это и Гете. Потому-то в финале душа достигшего наконец высшего счастья и умершего Фауста не переходит в безраздельное владение Мефистофеля. За нее происходит борьба между силами света и тьмы, добро побеждает зло, а дьявол остается ни с чем.

Но между появлением Мефистофеля, заключением сделки, обретением молодости в 1-й части и смертью (а по существу — шагом в бессмертие, в вечную загробную жизнь) во 2-й части — еще долгая, богатая незаурядными событиями жизнь героя. На его пути, воссозданном поэтическим гением Гете, два Светоча любви — Маргарита и Елена Прекрасная. Первая — невинная и хрупкая девушка (при знакомстве с Фаустом ей 14 лет), живая и трепетная, как полевой цветок. Вторая — символ женской притягательности и неисчерпаемой чувственности, однако, далеко не образец супружеской верности: напомним, что за свою полную приключений жизнь Елена сменила не одно брачное ложе, окончательно перессорила Олимпийских Богов и стала причиной долгой и кровопролитной Троянской войны. И все же в памяти людской она осталась идеалом красоты и наслаждения, которого и пожелал достичь Фауст, естественно, не в абстрактном, а в чувственно материализованном виде.

С помощью всемогущего Мефистофеля Фауст стал последним по счету любовником Елены. И все же подлинную славу Гете и всей немецкой литературе принес образ Маргариты (Гретхен). История обольщенной и погубленной девушки традиционен для мировой культуры, включая фольклор. В " Фаусте" найдено нетрафаретное решение этой трагически-неувядающей темы. Ужаснувшись в содеянном, Фауст пытается спасти осужденную к отсечению головы возлюбленную, вызволить ее из камеры смертников. Сцена в тюрьме — одна из вершин поэтического гения Гете. Однако спасение Гретхен произошло не с помощью нечистой силы, а при участии Божественного провидения. Спасенная на небесах, Маргарита в финале трагедии возвращается к своему неверному возлюбленному в виде бестелесной души из свиты Богоматери. Более того, она становится провожатой в эмпирей души Фауста, вырванной из лап дьявола, подобно тому, как это ранее произошло с Беатриче в Дантовом " Рае".

В итоге своих мучительных исканий и странствий по реальным и ирреальным мирам Фауст наконец приходит к выводу, что самое прекрасное, из-за чего стоит жить и не страшно умереть, — это служение людям. К построению справедливого и гармонически прекрасного общества он и приступает, стремясь к воссозданию на земле идеалов Золотого века. Достигнут наконец и миг блаженства. Но одновременно наступает и час расплаты, Мефистофель требует выполнения условий договора и принадлежащую ему отныне, как он ошибочно считает, душу.

И здесь вместе с финальными аккордами гетевского “Фауста”, разворачивается, настоящая мистическая симфония: вступают в действие ноосферные силы. Собственно, они уже появлялись в самом начале трагедии, когда Фауст (еще до встречи с Мефистофелем) с помощью магических заклинаний вызывает Дух (рис. 69), вне всякого сомнения, имеющий ноосферное происхождение:

О Дух, ты здесь, ты близок — о приди!

Как сердце бьется у меня в груди!

Всем существом, души всем мощным зовом

Я порываюсь к чувствам новым!

Явись, явись мне — я всем сердцем твой!

Пусть я умру — явись передо мной!

(Перевод — здесь и следующий — Николая Холодковского)

Представ перед Фаустом, сам ноосферный феномен, имеющий запредельный вид (что явственно передает и приводимый здесь офорт Рембрандта), говорит о себе так:

В буре деяний, в волнах бытия

Я подымаюсь,

Я опускаюсь...

Смерть и рожденье —

Вечное море;

Жизнь и движенье

В вечном просторе...

Так на станке проходящих веков

Тку я живую одежду богов.

Но вот финал. Гете как один из величайших гениев человечества многое черпал из ноосферы, постоянно чувствовал ее дыхание (совершенно неважно, как при этом ее называя). Потому-то и “Фауста” он заканчивает, казалось бы, на мистической волне, открывающей простор для неограниченной интерпретации. Последние две строфы в бессмертной трагедии произносятся устами Мистического хора (Chorus mysticus). Эти стихи дали толчок дальнейшему развитию мировой поэзии — особенно русской. Несмотря на высочайшую степень философичности и в общем-то кристальную ясность содержания, эти стихи не имеют адекватного перевода, достигающего высот гетевского гения. Лучшее переложение принадлежит Борису Пастернаку. Но посудите сами:

Все быстротечное —

Символ, сравненье.

Цель бесконечная

Здесь достиженье.

Здесь — заповедность

Истины всей.

Вечная женственность

Тянет нас к ней.

Ключевые слова здесь — Вечная женственность (Das Ewig-Weibliche), о которой уже говорилось в 3-й главе.Это философско-поэтическое понятие-символ помогает с помощью мистического озарения или же интуитивного промысла постигнуть глубинную сущность Мироздания, связанную с Женским началом.

* * *

Когда в 1988 году в издательстве “Современник” вышел очередной сборник стихов Николая Рериха под названием “Цветы Мории”, многие задавались вопросом: кто такой Мория — настолько оказалась утраченной и неизвестной большинству российских читателей богатейшая традиция, связанная с писательской, просветительской и подвижнической деятельностью таких корифеев отечественной культуры, как Елена Блаватская, супруги Рерихи, Георгий Гурджиев, Петр Успенский, Даниил Андреев и др. Их философские и оккультные работы в России не издавались, а те, что были опубликованы за рубежом, хранились за семью печатями, в библиотечных спецхранах и на руки выдавались вовсе не по первому требованию любого желающего, а только по особым и скрепленным печатями разрешениям. Между тем речь шла о воистину замечательных людях, хорошо известных всему миру.

Елена Петровна Блаватская (1831-1891) (рис. 70) — легендарная основательница теософии, вот уже полтора столетия пользующаяся колоссальным авторитетом и почитанием на Западе, оставила после себя обширное литературное наследство. Уже в первых ее работах и, в частности, в обширном двухтомнике “Разоблаченная Изида” даеттся обосновавание главных теософских категорий. Среди них понятие астрального света, позволяющего проникнуть в тайны Мироздания и нарисовать “космические” полотна” вселенской жизни, растворенной в Вечности.

В своем главном трехтомном труде “Тайная доктрина” (3-й том оказался незавершенным и был издан в фрагментарном виде) Блаватская предприняла беспрецедентную попытку постичь сквозь призму синтеза науки, религии и философии Абсолютное Всеединство Мира. 1-й том неисчерпаемой по эрудиции книги Блаватской озаглавлен “Космогенезис”, 2-й — “Антропогенезиз”. Здесь содержится эзотерическая история Вселенной и отдельно планеты Земля, почерпнутая как из древних религиозных (в том числе и тайных) учений, так и из откровений Учителя Мории. Вот оно священное имя из названия стихотворного сборника Николая Рериха! Индийский махатма по имени Мория (рис. 71) регулярно являлся Блаватской в форме потустороннего видения и подсказывал решение разного рода теоретических и сугубо практических проблем.

Материализация внушенного знания о космических закономерностях, эволюции человечества и его далекой предыстории происходила в форме автоматического письма и связных текстов. Однако в сем таинственном и на первый взгляд необъяснимом акте нет ничего мистического. На деле происходит обыкновенное считывание информации с ноосферы, которое в данном конкретном случае происходит с помощью посредника. Наличие последнего не обязательно: контакт с ноосферой может происходить и напрямую посредством тех естественных психологических каналов, которыми наделила каждого из нас Мать-природа. Нравится кому-либо или не нравится подобная постановка вопроса, но от нее никуда не деться. Сама Блаватская чистосердечно и без утайки объяснила, как все это происходит именно с ней:

“Знание приходит в видениях, сначала в снах, а затем в картинах, которые предстоят перед внутренним взором в ходе медитаций. Таким образом мне была преподана вся система эволюции, законы бытия и все остальное, что я знаю, — тайны жизни и смерти, деяния кармы. Ни слова обо всем этом не было сказано мне обычным путем, кроме, быть может, подтверждения того, что было таким образом дано мне, — меня ничему не учили на письме. И знание, обретенное так, столь ясно, столь убедительно, столь неизгладимо по тем впечатлениям, которые оно оказало на разум, что все другие источники информации, все другие методы обучения, с которыми мы знакомы, кажутся совершенно незначительными по сравнению с ним. Одна из причин, по которой я колеблюсь при немедленном ответе на некоторые вопросы, задаваемые мне, — это трудность выражения достаточно правильным языком того, что дается мне в виде картин и постигается мной при помощи чистого Разума, как назвал бы это Кант. Их метод — это синтетический метод обучения: сперва даются самые общие очертания, затем некое интуитивное видение метода работы, после того перед взором появляются главные принципы и понятия, и в конце концов начинается раскрытие небольших деталей”.

Ясное дело, для большинства ученых ортодоксов (безотносительно к какой научной епархии они принадлежат) приведенные откровения Блаватской — бред чистейшей воды. Для них иллюзорная реальность — вообще не реальность. (И вообще: камни с неба не падают — Помните?) Но что же она тогда представляет собой, позвольте спросить? Чем по своей психической природе, к примеру, сон отличается от абстракций в мозгу теоретика, еще более далеких от вещественной действительности, чем сновидения, которые он каждонощно видит во сне? Конечно, сновидения, галлюцинации и другие им подобные феномены — реальность особого рода, неуловимая, непредсказуемая и хаотичная. На контакт с ноосферой необходимо настроиться (а это дано не всякому и не в любое время). Впрочем, можно и случайно оказаться в зоне отчетливого приема: как при настройке рации — когда сквозь невообразимый треск и сплошной шум помех вдруг прорывается отчетливый сигнал, музыка или голос.

Абстрактные миры, рожденные в воображении теоретика, это подчас такая же грандиозная иллюзия, как и любая творческая фантазия. Современная наука, особенно там, где она исходит из чисто спекулятивных конструкций, напоминает фабулу романа Германа Гессе (1877—1962) “Игра в бисер”. Хотя действие в нем и происходит в условно далеком будущем, швейцарский писатель сумел мастерски воссоздать модель ученого “ничегонеделания”: громадная масса ученых мужей, включенных в сложнейшую иерархию и владеющих невероятно глубокомысленным (а на самом деле абсолютно пустым) знанием, на протяжении всей жизни — с ранних лет до глубокой старости — занимаются странным, непонятным и никому не нужным занятием — “игрой в бисер”, проходя различные ступени посвящения. Ситуация, как будто в точности сфотографированная с современной науки, во всяком случае — со многих ее далеко не второстепенных областей.

Естественнонаучная фактура (на уровне физики и биологии середины XIX века) в книгах Блаватской привлекается скорее в качестве бледных иллюстраций для концентрированных мистических откровений. Эволюция Космоса трактуется в духе традиционного восточного пантеизма, облаченного в оболочку более-менее приближенных к современности философских абстракций. Безличная абсолютная и единая реальность) всепорабощающая Космос, порождает Пре-Космическую Корень-Субстанцию (реализующуюся в материи) и Пре-Космическую Мыслеоснову (реализующуюся в сознании). Возникает Проявленная Вселенная, в которой живет в том числе и Луч Космического Разума. В русле данной общей схемы космической эволюции утверждается вечность Вселенной в целом как беспредельный план (проекция), который периодически реализуется в форме ристалища бесчисленных Миров, беспрепятственно проявляющихся и исчезающих, называемых “Проявляющимися Звездами” и “Искрами Вечности”.

Небезынтересны и продуктивны соображения Блаватской о соотношении света и тьмы. Свети тьма сами по себе тождественны, — считает Блаватская, — они разделены лишь в человеческом уме. Научно Свет есть лишь вид Тьмы и обратно. Естество Тьмы есть Абсолютный Свет. Тьма — это Вечное Вместилище, в котором Источники Света появляются и исчезают. Блаватская пытается подкрепить свои нетривиальные выводы с помощью отдельных научных фактов (то, что свет для нас, есть тьма для некоторых насекомых). Однако в целом аргументация в “Тайной доктрине” носит метафорический и аллегорический характер: Тьма есть Отец-Матерь, Свет их Сын; “Пространство Света, Сын Пространства Тьмы” соответствует Лучу, зароненному, при первом трепете Новой Зари, в великие космические Глубины”.

Широкую известность и достаточное распространение получила и концепция антропогенезиса Блаватской, раскрывающая сакральную эволюцию разумных цивилизаций, существовавших некогда на Земле. Согласно теософской “пятичленке” великой русской оккультистки, на первых этапах развития разумной жизни она приняла аморфные формы эфирно-светоносных существ: сначала ангелоподобных, затем — призрако- или тенеподобных. Несмотря на непривычность терминологии Блаватской, которая к тому же именует последовательные стадии разумной жизни “расами”. Кстати, примерно на тех же позициях стоял и К.Э. Циолковский: он не исключал существования ни эфирных, ни светоносных (лучезарных), ни ангелоподобных гуманоидов.

Теософская история в учении Блаватской неотделима от ее священной географии. Если первая — эфироподобная и светоносная — форма разумной земной жизни зародилась на первичном континенте под названием Несокрушимая Священная Страна, то обиталище второй — тенеподобной, астральной, бессмертной и бесполой (андрогинной) — “расы” — Полярная Гиперборея. Говоря о тропическом полюсе или второй материковой тверди, Блаватская пишет во 2-м томе “Тайной доктрины ” буквально следующее:

“ II. Гиперборейский. Это будет наименованием, избранным для второго Материка; страна, которая простерла свои массы в южном и западном направлении от Северного Полюса, чтобы принять Вторую Расу, и вмещавшая все, что известно сейчас, как Северная Азия. Таково было наименование, данное древнейшими греками далекой и таинственной области, куда по их преданию, ежегодно путешествует Аполлон Гиперборейский. <...> Страна гиперборейцев, страна, распространявшаяся за Бореем, Богом замерзшего сердца, Богом снегов и вихрей, любящим дремать на горной цепи Рипеус [Рипейские горы = Урал. – В.Д.], не была идеальной, воображаемой страной, как это представлялось мифологам, так же как и не страною по соседством со Скифией и Дунаем. Это был настоящий Материк — страна bona fide [чистосердечно, добросовестно], не знавшая зимы в те ранние дни, так же как ее печальные останки, даже и ныне, не имеют более одной ночи и одного дня в течение года. Ночные тени никогда не спускаются на нее, говорили греки; ибо это “Страна Богов”, любимая обитель Аполлона, Бога Света, и жители ее — любимейшие священнослужители и слуги его. Теперь это можно рассматривать, как опоэтизированный вымысел, но тогда это была опоэтизированная Истина ”.

Интересно, что в процессе разработки гиперборейской проблематики и организации нескольких экспедиций на Север я в свое время вполне самостоятельно к тем же выводам, кроме гипотезы о физическом облике представителей древнейших проторас. Эти идеи были изложены в моих книгах “Тайны русского народа” (М., 1998), Тайны Земли русской” (М., 2000), “Загадки Русского Севера” (М., 1999), “Загадки Урала и Сибири” (М., 2000), “Гиперборея” (М., 2000) и др. и в основном были сформулированы еще до того, как познакомился с книгой Блаватской. Ее труды В России стали свободно распространяться сравнительно недавно — с конца 80-х годов ХХ столетия. Именно тогда я и прочел “Тайную доктрину” в полном объеме (ранее она выдавалась только через спецхран). К тому времени мое собственное понимание проблемы было оформлено, основные идеи сформулированы, аргументы привлечены, и я лишний раз с удовлетворением убедился, что нахожусь на правильном пути расшифровки ноосферного знания.

В последние годы аргументы Е.П. Блаватской развил и конкретизировал профессор Эрнст Рифгатович Мулдашев (см. его книгу “От кого мы произошли? ” [М., 1999] и серию интервью в газете “Аргументы и факты” в 2000—2001 гг.). На основании нескольких сенсационных экспедиций в Тибет и Гималаи, исследования священного ландшафтного комплекса Кайлас, изучения древних тибетских и гималайских рукописей и бесед с хранителями тайного знания, а также путем собственных компьютерных расчетов Э.Р. Мулдашев пришел к выводу, что 1-я разумная раса на земле вообще не имела ничего общего с современным обликом человека, а представляла собой “уплотнение духа” в виде “структуризованной информационной голограммы” размером около 50 км (!) в диаметре. Собственно же материализованное овеществление началось на стадии призракоподобных существ 2-й расы, то есть гипербореев.

Согласно Е.П. Блаватской и Э.Р. Мулдашеву, на последних трех стадиях эволюции разумные земные существа (а эта закономерность присуща всей Вселенной) эволюционирующие гуманоиды приобретают телесные формы и последовательно становятся “лемурийцами”, “атлантами” и “арийцами”. Я намеренно заковычил все три понятия, так как они не совпадают с общепринятым содержанием данных терминов: например, об “арийцах” говорится — по крайней мере Э.Р. Мулдашевым — даже применительно к чернокожей африканской расе.

“Лемурийцы”, обитатели погрузившегося впоследствии на дно океана Третьего (Южного) материка Лемурии, представляли из себя гигантов до 20 метров в высоту. Это была самая могущественная и высокоразвитая раса, из когда бы то ни было обитавших на земле. Властелины психофизической и гравитационной энергии и обладатели высшей мудростью, они могли практически все — летать в небесах и в космическом пространстве, управлять биотическими и генетическими процессами, черпать любые знания непосредственно информационно-энергетического поля возводить исполинские сооружения, останки которых и по сей день встречаются в различных частях Земли, и т.д. Предсказав заранее одну из жесточайших космических катастроф, они заранее позаботились, чтобы сохранить свой генофонд и знания: часть из “лемурийцев” вошло в состояние сомати (то есть состояние длительного анабиоза, при котором замедляются жизненные процессы, но не утрачивается способность к восприятию действительности), а затем скрылась в глубоких пещерах высоких гор, где и пребывают поныне, периодически “просыпаясь” и корректируя в позитивном направлении все, что происходит на поверхности.

“Атланты” — обитатели Четвертого материка — явились наследниками “лемурийцев”, но им досталась часть необъятных знаний и технических достижений. Индивидуально и социально они были менее развиты, психически и нравственно оказались менее гармоничными, однако именно они положили начало тому общественному строю, которое вошло в историю под названием Золотого века. Впрочем, под конец атлантскую цивилизацию все больше сотрясали раздоры и войны, получившие отражение и в дожившей до наших дней мифологии древних народов. “Атланты” достигали роста от трех до пяти метров, у них был большой оголенный череп, клапанообразный нос, доставшийся им от “лемурийцев”, рудиментарные жабры, перепонки между пальцами рук и ног, и они вели полуводный образ жизни. Просуществовав хронологически до последнего Всемирного потопа и предвидя его последствия, многие из “атлантов” вошли в состояние сомати и скрылись в тех же пещерах, где уже пребывали “лемурийцы”.

Те, кто уцелел после чудовищного катаклизма, постигшего Землю около 12 тысяч лет ия тому назад, составили костяк “арийцев” и всего человечества. Нам не досталось почти ничего от знаний прошлого, многое приходилось начинать и открывать с начала, более того, высшими силами была установлена система ограничителей, не позволяющих большинству обычных людей переступить черту, отделяющую повседневный мир от высших сфер мироздания и хранящегося там “банка информации”. Лишь Высшим Посвященным из числа пророков и духовных лидеров иногда (да и то не надолго) приоткрывается дверь в эти недоступные для простых смертных миры. Про то знают и некоторые из тех, кому было доверено хранить Великую тайну и скрывать ее от чужих (и не дай Бог — враждебных) глаз.

Именно с подобными представителями прошлых цивилизаций, находящихся в анабиотическом состоянии, довелось столкнуться профессору Мулдашеву в тайных гималайских пещерах. И точно такие же “законсервированные” существа могут находиться в подземных убежищах Русской Лапландии, в центральной Кольского полуострова, где вот уже несколько лет работает научно-поисковая экспедиция “Гиперборея”. Здесь, в районе священного саамского Сейдозера, еще в 1887 году работала большая финская экспедиция (по ее следам, судя по всему, спустя полвека прошел и отряд Александра Барченко). Так вот, еще в те времена на основании тайных сведений, полученных от шаманов, было известно, что в местах, где велись (и ведутся) поиски, в глубинах земли, озер и болот находятся руины древнего города, полярного Китеж-града, и мумифицированные останки его обитателей.

* * *

Неудивительно, что философско-оккультное творчество Блаватской оказало мощное влияние на мировоззрение се последователей — гениального русского художника и мыслителя Николая Константиновича Рериха (1874—1947) (рис. 72) и его идейного вдохновителя и наставника, жены Елены Ивановны Рерих (1879—1955) (рис. 73) (последней, кстати, принадлежит полный перевод “Тайной доктрины” с английского на русский язык). Космическое мироощущение пронизывает и живопись Николая Рериха: не было и нет в истории мирового искусства такого художника, на чьих полотнах были бы столь нечеловечески изображены нерукотворные звезды, таинственно и немигающе глядящие из глубин Космоса и зовущие в его беспредельные дали. Не меньшую роль в творчестве Рериха играют понятия “свет”, “огонь”, “сияние”, входящие в название известных картин. Но и литературные произведения Николая и Елены Рерих пронизаны дыханием света и огня.

Самый обширный совместный труд, содержащий изложение Учения Живой Этики — “Агни Йога”, дословно означает “Йога Огня”. Тема Огня, Света, Беспредельного Космоса звучит в названиях книг (или их разделов), эссе, статей, стихотворений: “Мир огненный”, “Обитель света”, “Шамбала сияющая”, “Огонь неопаляющий”, “Сжигание тьмы”, “Беспредельность”, “Бездонно”, “Вечность”, “Культура — почитание света”. Ноосферный фундамент Вселенной Рерихи представляли в сиде объективной природной среды — Материи Люциды, в которой стирается противоположность между вещественной и духовной реальностью:

“Нахождение Материи Люциды в сфере земной возможно лишь в сознании духовном. Руки грубые не могут трогать плат Матери Мира. Сознание грубое не может формулировать проявление космической энергии. Только желая прозреть, можно получить доступ к высшей материи. Скажем — бесповоротно идите от низшей сферы к дальним мирам. Бесповоротно устремитесь к восхождению в Беспредельность. И добавим — стремитесь беспредельно”.

Учение Живой Этики (Рерихи считали, что оно передано путем прямой трансляции Космическим Разумом через посредничество Махатм — Учителей человечества) — синтез многих учений — религиозных, этических, философских. Одновременно первоисточником этических норм и принципов, коими руководствуются смертные люди, является вечный Космический разум, проявленный в земных закономерностях общественной жизни. Всеединство природы и духовного мира, жизнедеятельность Космоса Николай и Елена Рерихи рассматривали как проявление “всеначальной энергии”, без которой немыслимо развитие каких бы то ни было феноменов. Вспышками энергии движется человечество. Светоносные излучения — всепроникающая стихия, имеющая четкую энергетическую структуру, наполняет Вселенную. Изначальная психическая энергия, имеющая огненную природу, как океан, объемлет все мироздание. Мысли — по существу сгустки энергии, высшие формы ее созидательного проявления: мечта — светоносна, а сердце — великий трансмутатор энергий. Великие Энергетические Законы Космоса обуславливают энергетическое мировоззрение, которое есть знамение и знамя нашей эпохи. Ноосферный космизм супругов Рерихов насквозь энергетичен:

“...Накопление энергии в сферах мира дает разновидности сущности и призыв к проявлению творчества. <...> Творческий принцип устремляет все энергии к сочетанию. Различие устремленных энергий не теряется в пространстве, и сила каждой энергии возрастает с сочетанием. Каждая энергия, привлеченная творческим принципом, в силу своего импульса умножает свои силы, и каждый сочетающийся, устремленный атом рождает энергию, потому все космические энергии так являют мощь тволрчества. Беспредельность утверждает нарождение энергий и умножает все космические проявления творческого принципа”.

Рерихи призывают проникнуться ритмом космической энергии, в этом случае творческое мышление органически сливается с ноосферным информационным полем, и человек оказывается способным приникнуть к неисчерпаемому источнику Вселенского знания и вступать в непосредственный контакт с Космическим разумом. Вечно льющиеся энергетические токи и вибрирующие поля Беспредельности обеспечивают непрерывную мгновенную связь между мирами и населяющими их существами.

Книги “Агни Йоги” (разделы Живой Этики) напоминают части единой Космической симфонии, где слышится “музыка сфер”, борются и побеждают стихии Огня и Света. Н. и Е. Рерихи в “Агни Йоге” тоже говорят о музыкальной структуре и ритмике Космоса, ссылаясь на Пифагора и его общину, изучавших музыкальную гармонию чисел и небесных сфер. Космос вообще направляет мир к овладению красотою. Эстетическая сущность Космоса обуславливается гармонией материи и духа. Сама материя имеет две ипостаси — разделяется на Материю Матрика (Первичную), дискретную, существующую в виде гранул-искр, и Материю Люциду (Светоносную) — непрерывную, существующую в виде светоносного излучения во всех его проявлениях. Последняя играет жизненно важную роль в эволюционных космических процессах, развивающихся по спирали и носящих созидательно-взрывной характер:

“Чистое начало <...> посредством Материи Люциды проникает из непроявлениого пространства и, встречаясь с отбросами жизни, дает ряд взрывов. Конечно нужно понимать, что без пространственного огня эти взрывы не получают ритма. Иначе говоря, огонь является регулятором пульсации Космоса”. Главная задача человечества — соединить материальный мир с духовным, дабы научиться понимать Космическое Единство с целью практического воздействия на него вплоть до “космического строительства”.

Конечно, Космос Рерихов далек от той картины, которую предлагает современное математическое естествознание, хотя именно науке пророческий разум русских мыслителей старается указать на еще неизведанные и непройденные пути:

“Космос гласит — во всех атомах жизнь бьет и двигает явлениями эволюции. Но Космос гласит о всех, не только об органических проявлениях, но возглашает психожизнь. Психодинамика духа — основа Бытия. Психоглаз — основа зрения. Психодуховная, явленная мысль Космоса есть залог творчества во всей беспредельной жизни Космоса. Ищите во всех яыявлениях пространственных организмов не только импульс, но влечение психожизни в атоме. Тогда не только познаете мир, но узреете все беспредельные миры Космоса. Найдем смысл мирам окружающим и Высшему Разуму”.

Нет нужды говорить, что практически во всех случаях, связанных с необычайными явлениями в жизни Блаватской и супругов Рерихов, мы имеем дело с типичными ноосферными феноменами. Общие положения Учения Агни Йоги конкретизируются в возвышенных философско-поэтических размышлениях и окровениях на тему Большого и Малого Космоса, их связи с каждой конкретной личностью и ее духовным миром.

Одна из несомненных заслуг Николая и Елены Рерихов — органическое соединение русского и восточного ноосферного космизма. Даннная тенденция, начало которой положила Е.П. Блаватская, была продолжена многочисленными приверженцами и учениками. Такой синтез русского и восточного космизма на фундаменте биосферного и ноосферного учения по существу означает возвращение на качественно новой основе к тем древнейшим истокам общемировой культуры, откуда вышли все основные направления духовной жизни современной цивилизации.

* * *

Подвижническая жизнь и многогранная деятельность Николая и Елены Рерихов (а в дальнейшем и их сыновей Юрия и Святослава), необъятное творческое наследие обеспечили сохранение, укрепление, приумножение и пропаганду мистических знаний и оккультных воззрений, в том числе и при истолковании ноосферных феноменов. Впрочем, на русской почве традиции эти никогда и не прерывались. Особенно заметной в русской культуре стала антропософская струя. Основателем антропософии стал немецкий мыслитель Рудольф Штейнер (1861—1925) (рис. 74). В основу его учения была положена теософия в ее классическом варианте, разработанном Е.П. Блаватской: та же проблематика, та же аргументация, та же глубокая космизированность, тот же синтез западного и восточного знания (преимущественно сакрального).

Однако очень быстро теософский костюм стал Штейнеру тесен. Штейнера все больше и больше стала увлекать христианская мистика, преимущественно католического и протестантского образца. Но европейскую основу штернианского мировоззрения на протяжении всех этапов его развития составляли нетрадиционные естественнонаучные взгляды Гёте, который вообще стал почти что богом для антропософов, быстро образовавших сектантскую общину, предтечу современных тоталитарных сект, вроде сайентологической “церкви” Л. Рона Хаббарда. Своими руками они дважды возводили в Дорнахе (близ швейцарского Базеля) храм в честь своего кумира — Гётеанум, снаружи и изнутри воплощавший тайны Вселенной и человеческой души. Первый деревянный храм — чудо архитектуры и оформительского искусства, напоминающий одновременно храм, обсерваторию и планетарий (рис. 75), — сгорел дотла, поджженнй наймитами политических и идеологических врагов Штейнера. Второй Гётеанум, построенный из бетона, был заброшен после смерти вождя антропософов.

Официальная церковь любой конфессиональной ориентации всегда относилась к антропософии резко негативно. С другой строны, русские философы (С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, В.В. Зеньковский и др.) совершенно справедливо отмечали, что по существу и теософии, и антропософии следовало бы наименоваться космософией. Антропософия также космоцентрична, как и теософия, вопреки своему наименованию, она не антропоцентрична. Для антропософии Штейнера все Мироздание зиждется под знаком Человека, и Космос есть как бы составная часть человека. Но человек не наследует вечности. Как было время когда человека не было, так настанет время, когда его больше не будет. Наступит новый космический эон^*, который не будет уже стоять не под знаком человека, а под знаком сверхчеловека, ангела или демона. В процессе эволюции человек мог развиться из существа, стоявшего ниже человека, и может развиться в сверхчеловека, в ангела или демона. Человек — складное существо, он складывается из элементов планетарных эволюций, из тел физических, астральных и эфирных и из Еgо, которое есть божественный в нем элемент, безличный дух. Вместе с тем человек есть продукт космической эволюции, и в нем нет неразложимой целостности. Космическая эволюция его создала, и она может его заменить другим существом. Человек целиком находится во власти космических сил и иерархий. Он есть марионетка в руках высших космических иерархий, — он управляется ангелами, которые ведут его к непонятной для него цели и приведут его к такому состоянию, в котором не будет уже ничего человеческого. Человек есть лишь космический переход от дочеловеческого к сверхчеловеческому состоянию. В этом непримиримое различие между антропософией и христианством. Для христианского сознания человек может войти в Божественную жизнь, но не может перестать быть человеком, не может перейти в иной род, например, в род ангельский. Человек не произошел из низших сфер космической жизни, он сотворен Богом и несет в себе образ и подобие Божие.

Среди деятелей русской культуры серьезно переживших увлечение штернианскими идеями были поэты Андрей Белый и Максимилиан Волошин, художник Василий Кандинский, актер Михаил Чехов, синолог Юлиан Щуцкий (первый переводчик на руский язык китайской классической “Книги перемен” — “И Цзин”. Антропософы большое внимание уделяли проблемам души и духа, их бессмертию и существованию вне человека, законам реинкарнации, то есть переселению душ. Сам Рудольф Штейнер был исключительно плодовитым писателем и — не в обиду будет сказано — страдал недержанием речи и отсутствием дисциплины мысли. После его смерти осталось необъятное антропософское наследие. Полное собрание трудов апослола антропософии насчитывает 454 (!) тома — с учетом, правда, переписки, деловых бумаг и конспектов лекций, записанных его учениками. Излагал он свои идеи сколь многословно, столь и туманно. Тем не менее именно последнее обстоятельство в особенности привлекало русских символистов. Сами они в своих стихах выражались гораздо яснее. Например, у Максимилиана Александровича Волошина (1872—1932) (рис. 76) известен целый антропософский цикл “Звезда Полынь”. Приводимое ниже стихотворение дает представление об антропософии лучше любого трактата самого Штейнера:

В моей крови — слепой Двойник.

Он редко кажет дымный лик, —

Тревожный, вещий, сокровенный.

Приникнул ухом... Где ты, пленный?

И мысль рванулась... и молчит,

На дне глухая кровь стучит...

Стучит — бежит... Стучит — бежит...

Слепой огонь во мне струит.

Огонь древней, чем пламя звезд,

В ней память темных, старых мест.

В ней пламень черный, пламень древний.

В ней тьма горит, в ней света нет,

Она властительней и гневней,

Чем вихрь сияющих планет.

Слепой Двойник! Мой Пращур пленный!

Властитель мне невнятных грез!

С какой покинутой Вселенной

Ты тайны душные принес?..

В приведенных строфах Волошина по существу присутствует вся антропософская проблематика, во всяком случае ее онтологическая составляющая. Влияние личности Штейнера на своих последователей было безграничным: судя по всему — даже гипнотическим. Русский поэт-символист Эллис (псевдоним Льва Львовича Кобылинского) приравнивал своего кумира к древним пророкам, рангом никак не меньшим древнеиранскому Заратустре. Каков был конечный результат воздействия новоявленного пророка на своих приверженцев свидетельствуют мемуары Андрея Белого, Называвшего Штейнера “молнией грозно-грядущей эпохи”. Прибыв в Дорнах, чтобы участвовать в строительстве Гётеанума, полностью доверился ноосферным откровениям швейцарского гуру и навсегда заразился его космософскими идеями (нижеследующая цитата приводится в авторской символистской редакции, стилистика которой совершенно не соответсвует современным нормами литературного языка):

“Да, и — конкретно переживали переплавленье способностей; лозунг мои старого времени (" человек должен стать своей собственной творимом формою") стал мне конкретен, себя ощущал потрясаемый электрической силой познания, проницавшего, — кровь, дыхание, мускулы, и — изменялися ритмы дыхания, ритмы пульсации; все обычные мысли — не производят на мыслящего впечатления электрических токов; а медитацией укрепленные мысли — слагали в мозгу впечатление действенной силы, скопляемой шаровидною пустотой; в месте мозга — не ощущал мозга я: были пульсы себя изживающих, плоть проницающих мыслей, голова мне казалась лейденской банкой, откуда мне в сердце и в руки вручалися молнии; чувствовал сердце: оно получало удар электрической силы (от головы); распухало оно, точно шар; надувалось; и — выдувалось из тела, которое ощущал я теперь, точно в сфере раздутого сердца, переживаемого, как... эфирное колесо сил, вращаемых световыми лучами — в безмерность; два центра вращения оживало во мне; один центр возникал меж бровей; ось вращенья другого я чувствовал — посередине груди; понимал: это — лотосы (двух-лепестковый, которого центр — голова, и двенадцати-лепестковый, которого центр — наше сердце), иль органы восприятия астрального мира; в те миги все косности тела стремительно плавились; не было тяжести тела: представьте себе, что утратили вы впечатление инерции, иль равновесия сил; и ощущаете тело вы линиями силовыми, раскурчиваемыми в бесконечность: из центра сердца; неравновесие силовых, клокотавших фонтанов пугало меня; и пространственный очерк мой превращался мне в косточку огромного и сочного плода, мучительно вызревающего из вселенной; так я ощущал себя вовсе вне кожи: сплошным мировым великаном, которого голова упирается в купол неба, а ноги — вросли в центр земли; в середине же сердца у этого великана стоит человечек (пигмей) иль — обычное ощущение тела, обвеваемое ощущением необычного распростертого в космосе тела, пульсирующего себя сознающими ритмами, из которых я должен сложить гармонический звучный аккорд. Вне сложения этого — переживал я испуги:

О страшных песен сих не пой:

Под ними хаос шевелится.

Переживал расширение тела я так, будто в теле обычном, как в доме, открылися трещины, дыры, которыми просквозила мне бездна:

Открылась бездна: звезд полна.

Звездам числа пет: бездне дна.

Звезды — вспышки огней — переживались теперь в темноте совершенно реально; в звездистом, роившемся мороке глаз -- для меня привидения не было; были же — физиологические соответствия переживаниям медитативным, иль звездам узнания бездны космической; переживания тела, как космоса — переживания пробуждающегося эфирного тела, обычно в пас спящего: искры, звездистая канитель (точно елочная) — от увеличения угольной кислоты в моей крови скопляемой; переменою двигательных ритмов; перемена — от морального переживания мысли в медитативных часах.

Мелькающие световые фигурки, переживание электричества из головы — по тончайшим, как иглы елочки, нервам — реальные символы: они — внешние соответствия внутренним образам; я следил, как слагалась под глазами из блесков — фигура, переходящая в моральное состояние сознания, растворяемая в переживаемую безобразность теплоты или холода, углубленнейшие мысли-чувствия вспыхивали под глазами — фигурами; скоро узнал, что то — образы физических органов, созерцаемых из эфирного тела.

Естественно: медитации мне вростали — в дыхание, в кровь, корост тела, как лед, покрывающий реку, под действием теплоты, во мне — вздрагивал: переживалась боязнь, что, вот, — тронется лед: и — сломается, искрошится; переживал свое тело порою раскромсанным: в том углу — голова; руки в этом; нога — на балконе.

И ощущение опасности, разрушения, смерти, — подкрадывалось первыми испытаниями на пути очищения.

И стал чувствовать я, что от мяса несет трупным запахом; мне было так противно оно; скоро стал я естественно вегетарианцем (вино бросил с Мюнхена).

Выходили порою — на озеро; и бродили в октябрьском тумане по горный уступам; и высились деревянно резные дома; перезванивались отроги гор звонкимв колокольцами; и мычали коровы; деревья карабкались вверх; и — истаивали в серо-черном тумане, в порывистом вое ветров; мы сидели на камне — у трещия ущелья; заламывались над головами крутейшие очерчни каменно-творимого космоса: одиноко и строго”.

* * *

Заметным вкладом в разработку оккультной проблематики на российской почве явилось творчество многих писателей и поэтов. Среди них Митрофан Васильевич Лодыженский (1852—1917) — автор популярной в свое время “мистической” трилогии: “Сверхсознание и пути к его достижению” (1911 г.), “Свет незримый” (1912 г.) и “Темная сила” (1914 г.), где продолжена линия Блаватской по синтезу западного и восточного, христианского и нехристианского оккультизма. Опираясь на труды Отцов Церкви, житийную и святоотеческую литературу, а также на новейшие достижения науки, философии и психологии, Лодыженский попытался объяснить извечную проблему борьбы Добра и Зла с точки зрения их вселенской сущности и некоторых объективных закономерностей (как бы мы теперь сказали) биосферы и ноосферы.

Логика и аргументация автора вполне традиционна: существуют более тонкие сферы чем доступный чувственному восприятию и рациональному объяснению мир; человеческое сознание — всего лишь проявление космического Сверхсознания (Нооосферы — по современной терминологии). В соответствии с теософскими канонами физическое тело человека включает три основных элемента: 1. плотное тело — видимую и осязаемую форму, состоящую из различных тканей; 2) эфирный двойник, имеющий метавещественную структуру; 3) прану — жизненную силу, созидательную энергию, которая координирует физические элементы и соединяет их в определенный организм. Всё это умирает вместе с человеком, но остается душа, которая распадается на смертную и бессмертную части. Три смертные составляющие души — 1) астральная, 2) ментальная и 3) духовная — продолжают существовать некоторое время после физической смерти человека, затем последовательно умирают, растворяясь в более глубокой субстанции. При этом остается вторая — несмертная — часть души, образующая бессмертную триаду: 1) первооснову человеческой души — истинное “я”; 2) высшее духовное тело этого “я” — так называемое “тело блаженства” или тело высшей духовной любви; 3) Высший разум, включающее любое “я”.

Лодыженский космизирует также и Слово-Логос, понимая под ним “силу, зиждищую Вселенную и творящую в человеке свет”. Космизированный Логос во всех своих смысловых ипостасях неотделим от Света Незримого — великого духовного Солнца, способного совершать сверхчеловеческие чудеса. Воспламененные огнем этого света люди сами загораются внутренним огнем, превращающих обычного человека в подвижника, праведника, святого. Через Логос изливается на людей и высшая энергия сверхприродного Добра.

Поэты, внимательно следившие за духовной жизнью предреволюционной России, живо откликались на многочисленные теософские публикации звучными, как космическая арфа, стихами и выразительными художественными образами. Достойным примером может служить многогранное творчество Константина Дмитриевича Бальмонта (1867—1942) рис. 77) — плодовитого автора и переводчика мировой классики. Ему, в частности, принадлежит наиболее полный до недавнего времени сборник переложений и переводов первородной мистической поэзии “Костры мирового слова”, содержащий образцы сакральных молитв, гимнов и песнопений древних египтян, ацтеков, майанцев, перуанцев, халдеев, ассирийцев, индийцев, иранцев, китайцев, океанийцев, скандинавов, эллинов и кельтов (перечисление пранародов дается в соответствии со структурой названной антологии).

Классическую ноосферную концепцию единства Макрокосма и Микрокосма поэт пропускал через собственное “Я”:

В безмерном Всё я только быстрый атом.

Но нет меня, — Вселенной в Мире нет.

Вселенных тьма. И свежим ароматом

Цветут цветы бездонных пышных лет.

В безмерном Всё я малая былинка.

Но нет меня, — нет в Мире красоты.

Безумец! Знай, что в должный миг снежинка

Лавину сбросит с высоты!

Стараясь вписаться в общую линию развития русского философского космизма и не отстать от мировой теософской мысли, поэт дерзновенно провозглашал:

Дорогою душ устремляясь,

Я Млечным Путем проходил.

И мысль, серебром расцвечаясь,

Златых прикоснулась светил…

Поэтическое вдохновение и символистское видение мира — средство, равное научному в процессе постижения таинственных глубин природы. Без творческого экстаза, художественной впечатлительности и небесного (читай — ноосферного) озарения, помогающих проникнуть в сферы Бесконечного и Запредельного, невозможна и научная власть над миром, умозрительное и эмоциональное постижение “Святая Святых мыслимой нами Вселенной” и преодоление “мирового лабиринта Хаоса”.

Раздвинутая до вселенского противоборства Добра и Зла, Космоса и Антикосмоса, ноосферная тема развивается и в метафилософской концепции оригинального русского мыслителя Даниила Леонидовича Андреева (1906—1959) (рис. 78), которая изложена во всеобъемлющем философском трактате “Роза Мира”, написанном в сталинской тюрьме и лишь недавно опубликованном, хотя и давно известном российским и зарубежным читателям по “самиздатовским” спискам. Мистическая окраска ноосферно-космического подхода к решению проблем науки, религии, истории усилена здесь за счет построения самобытной, нигде более не встречающейся системы категорий, имеющих, впрочем, аналогии в православном богословии, восточном оккультизме и современном естествознании. По Андрееву, Вселенная многослойна, в ее первофундаменте обитают бессмертные монады всех людей — живущих сейчас, когда-то живших и еще не родившихся. Для обозначения разноматериальных слоев, образующих целостную систему планетных, звездных и галактических тел и процессов, вводится понятие Брамфатура; наш физический слой, равноэначимый изученной астрономической Вселенной с пространством трех измерений и временем одного измерения, получил имя Энроф.

Вообще же под многослойностью Космоса понимается такая материальная структурированность, когда каждому слою или их комбинации присущи разные наборы пространственно-временных измерений. Рядом с нашим привычным, чувственно доступным миром сосуществуют другие смежные слои с иным числом пространственных или временных координат. В таких слоях Время может иметь множество измерений и течь несколькими параллельными потоками различных типов. Например, в наивысших из всех материальных слоев Брамфатуры число измерений достигает огромной цифры — двухсот тридцати шести. Таким образом, помимо традиционного религиозно-философского мистицизма у Даниила Андреева налицо еще и особый математический мистицизм.

Термином “ноосфера” автор “Розы мира” не пользуется, однако его объем и содержание практически полностью покрывается понятием “сознание миротворящих иерархий” — во всех его аспектах:

“Если вопрос ставится не об отдельной личности с ее бытием и сознанием, но о Вселенной, точнее — о появлении сознания в органической природе каких-либо миров, то ясно, что поскольку Вселенная определяется Единым, постольку это противопоставление бытия и сознания снимается по только что указанной причине. Поскольку же Вселенная определяется творчеством богосотворенных монад, постольку вопрос о каком-то моменте появления в ней сознания после периода существования бессознательности лишается смысла. Ибо если бы не было богосотворенных монад с их сознанием и бытием, не могла бы возникнуть и никакая материя, ни органическая, ни неорганическая”.

* * *

Профессиональные ученые в большинстве своем и по сей день с преогромным недоверием, высокомерием и даже брезгливостью относятся к оккультному знанию. Они, как говорится, на духу не переносят мистической терминологии, считая ее полнейшим шарлатанством. Между тем, оккультисты и мистики пытаются осмысливать ту же самую реальность, что и естествоиспытатели, более того заглянуть гораздо глубже и представить картину мира полней и целостней. Особенно наглядно видно это на примере астрологии, где объектами изучения являются те же самые небесные тела, что и в астрономии. Более того, древняя астрология на наших глазах превращается во вполне респектабельную научную дисциплину — космобиологию

Тем не менее, астрология, как, впрочем, к примеру, и космология, не способна ответить на множество не только сложных, но и элементарных вопросов. Не вполне приемлема и традиционная астрологическая интерпретация накопленных сведений, ибо звезды и созвездия “предписывают судьбу” не напрямую, а лишь как составные элементы целостного Космоса. Это его закономерности, включая закономерности движения и эволюции звезд, оказывают непосредственное воздействие на биосферу Земли и конкретных индивидов. А звезды лишь фиксируют в качестве своего рода знаков местоположение Солнечной системы, ее местопрохождение через определенные участки Галактики или какие-то глубинные и неизвестные современной науке изменения в полевой структуре самой Галактики, возникающие при ее естественном вращении или ее сопряжении с другими галактиками и Вселенной в целом. По-иному обстоит дело с планетами, особенно ближайшими к Земле. Как Луна обусловливает океанические приливы и отливы, а также некоторые жизненные и психические процессы, так и другие планеты Солнечной системы — наверняка в меньшей степени и, скорее всего, в совокупных конфигурациях — оказывают влияние на жизнь и социум. По расстановке космических знаков — звезд и планет — в небесной книге астрологи традиционно и судят об их “предписаниях”. Другими словами, светила — не прямые вершители, а светофоры судьбы — указатели направления хода событий.

Американский врач и биометролог Е.С. Мэкси, выступающий за возвращение астрологии в лоно официальной науки, следующим образом аргументирует свою точку зрения. Человек — наиболее развитый вид в экосистеме Земли и находится под воздействием сил, исходящих от нашего Солнца. Активность последнего, в свою очередь, также обусловлена влиянием космических сил, регулирующих деятельность этого светила. И если расположение планет влияет на механизмы солнечной активности, то совершенно очевидно, что они влияют на экосистему земного шара и самого человека. Таким образом, мы приходим к научной астрологии, утверждающей, что жизнь людей подвержена воздействию планет.

Говорят: среди оккультистов, астрологов, экстрасенсов и т.п., дескать, слишком много нечистоплотных людей и откровенных проходимцев. А что — среди ученых их что ли меньше? Сколько существует наука — на ее теле паразитирует громадная масса всякого рода шарлатанов, никакого отношения к науке не имеющих. Соответственен и результат. Как говаривал Циолковский: “Все современное естествознание состоит из догм, не обладающих способностью быть долговечными, ибо они, эти догмы, удовлетворяют мировоззрению сегодняшнего дня и не будут признаны уже завтра”.

Сам Циолковский уделял большое внимание так называемым оккультным вопросам. В частности, его всегда волновала проблема телепатии, в реальности которой он ни на минуту не сомневался. Все дело лишь в том — как объяснить таинственный феномен. На сей счет великим Калужанином была разработана целая теория. Он считал, что истинная физиология мозга вообще начинается с изучения механизма телепатии. Телепатия — это не только одна из функций или потенциальных возможностей мозга, а — самый мозг в некоторой нам неизвестной форме. При этом передача мысли (или эмоций) вовсе не совершается с помощью электромагнитных волн. Такое представление, по Циолковскому, — ошибка. Электромагнитные (в том числе и световые) волны распространяются с конечной скоростью, а одна из основных характеристик телепатии — мгновенность и проницаемость. Последнее качество обязательно сопровождает первое.

Но есть еще одно качество телепатии — повсюдность, то есть проницаемость везде. Мозговое общение есть мировое явление. И если где-либо живут люди, они “слышат” нас. И наоборот. Многое, что знают они, передается нам телепатически через любые пространства и времена. Отсюда — пророки, гении, провидцы, “космические люди” (так именовал их Циолковский). Считывать ноосферную информацию — величайшее качество мозга как мирового излучателя и резонатора, объединяющего Вселенную. Можно даже говорить о “мировом мозге”. Пока его не видно! Но если телепатическая функция перейдет со времени в “самое существо мира”, а это, очевидно, неизбежно, то тогда отпадет необходимость в отдельных мозговых аппаратах —людях. Весь Космос станет единым мозгом, земные и неземные люди или подобные существа выродятся. Эту эру, как мы помним, Циолковский называл для краткости “лучистой”. Он стремился облегчить понимание сложнейшего процесса преобразования мозга в Космос. Тогда природа познает себя впервые в самой полной и завершенной форме. Но более правильно было бы такое состояние материи назвать телепатическим состоянием или телепатическим полем мира!