К моему огорчению, коллектив, отлично поняв твор­ческие мотивы решения, не поддержал его по соображе­ниям морально-этического порядка.

Не самую приятную обязанность — говорить горькую правду — пришлось выполнить в неподходящих обстоя­тельствах, в нездоровой атмосфере взвинченности, скан­дала. Поэтому горькое стало жестоким, а объективность была взята под подозрение.

Спектакль состоялся. Хотя провал актрисы был оче­видным, он ее ни в чем не убедил. За снятием с роли, еди­ногласно санкционированным Художественным советом, последовало заявление об уходе.

Вторые составы — высокий порог, о который очень легко споткнуться. Но он создается самим режиссером. Когда назначение на премьеру рассматривается как на­града, как творческая премия, как высокая честь — бо­лезненное отношение к тому, кто первым покажется пуб­лике, — неизбежно.

Конечно, первая встреча со зрителями, первая провер­ка результатов многомесячных трудов ответственна и вол­нительна. Окончание работы и сдача ее зрителям — событие Однако хорошо играть надо ежедневно. Мы гос­тей- зрителей — принимаем ежевечерне. И обязаны сде­лать для них праздником каждый спектакль.

Когда в театре каждый день праздник — кто будет играть в среду или пятницу, ей-богу, уже не важно.

ДО, ПОСЛЕ И НА РЕПЕТИЦИИ

Один понимают режиссера сразу, другие — после мно­гих репетиции. Одни все принимают, другие все проверя­ют, третьи упрямствуют, спорят, настаивают на своем. И, как на грех, спорщики — иногда наиболее уважаемые, наиболее одаренные артисты. Как быть, если спор затя­гивается? Прекратить его? Что делать, если убеждения не действуют, проявить власть?

Творческий спор лучше всего разрешать делом. Сы­грать оба варианта — предложенный актером и предло­женный режиссером. После этого спор становится пред­метным. А иногда просто исчерпывается.

Если расхождения режиссера с актером несуществен­ны, непринципиальны, мне кажется, лучше принять сто­рону последнего.

Расхождения в главном, в сверхзадаче или в сквозном действия, действительно, катастрофичны. Это уже не свор, а конфликт. Конфликт такого масштаба ликвидировать сложно. Если в ходе работы точки зрения не сблизи­лись, лучше идти на полное обострение конфликта: либо актер подчиняется воле режиссера, либо освобождается от роли. Иного выхода нет. Но прежде чем идти на край­ние меры, надо взвесить всю ответственность, которая падает на плечи режиссера. Если в итоге правым окажет­ся актер, режиссер неизбежно потеряет частичку веры коллектива. Вторую, третью ошибку ему могут и не про­стить. Даже если он признает их...

В ходе репетиция артисты задают уйму вопросов. К ним надо быть готовым. Но на иные вопросы сразу не ответишь. Страх оказаться в чем-то несведущим толкает молодых режиссеров на роковую ошибку — сочинять не­былицы, топтаться вокруг да около, увиливать от ответа.

Если режиссер чего-то не знает — беда невелика. Не грешно и признаться в этом. А на другой день, подумав, подчитав, что нужно, обстоятельно и толково ответить на вчерашний вопрос. Куда хуже попасть впросак — оказаться невеждой и лгуном. В каждом театре есть актеры образованные, интеллигентные, все хорошо знающие — и русский язык, и историю, и литературу...

Есть такие дотошные актеры, которые не зажгут спич­ку, не выяснив, в каком году она изобретена, ищут на карте Иллирию, знают дуэльный кодекс, табель о рангах, дипломатический статут и пр.

Ничего обидного для режиссера нет в том, что кто-то в коллективе знает что-то лучше его. Опытный режиссер никогда не постесняется сказать: «С этим вопросом обра­титесь к актеру Н.», «По этому поводу надо проконсуль­тироваться у актера Д.». Не унизительно признаться: «Спасибо, я этого не знал».

Не все, что интересует актеров, имеет практический смысл, но и в этом случае не следует иронизировать над любознательностью. Всякое стремление к знанию похвально. Любознательные — опора режиссера.

Не на всякие вопросы надо тратить репетиционное время. Не относящуюся к делу любознательность лучше удовлетворять в нерабочее время.

Артисты не без оснований подозрительно относятся к молодым режиссерам и по-всякому испытывают их. Забрасывание вопросами, не имеющими прямого отно­шения к роли и пьесе, — распространенная форма про­верки профессиональности режиссера. Не отвечающий на вопросы осуждается, как малообразованный. Отве­чающий — как наивный, доверчивый и болтливый.

К. С. Станиславский, как рассказывал Н. М. Гор­чаков, советовал молодым режиссерам оставить после репетиции артиста — инициатора проверки и, не торо­пясь, как можно пространнее ответить на заданный вопрос.