Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод как источник международного и европейского права.

Европейская конвенция о защите прав человека 1950 года

1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод была разработана Советом Европы. Она была открыта для подписания в Риме 4 ноября 1950 года и вступила в силу в сентябре 1953 года. Опираясь на положения Всеобщей декларации прав человека 1948 года, авторы Конвенции стремились достичь целей Совета Европы путём защиты и развития прав человека и основных свобод. Конвенция стала первым шагом на пути коллективного осуществления некоторых прав, закреплённых во Всеобщей декларации.

2. Конвенция не только провозгласила некоторые гражданские и политические права и свободы, но также создала механизм обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя государствами-участниками Конвенции. Контроль за соблюдением обязательств был возложен на три органа: Европейскую комиссию по правам человека (учреждена в 1954 году), Европейский суд по правам человека (учрежден в 1959 году) и Комитет министров Совета Европы, состоящий из министров иностранных дел государств-участников или их представителей.

3. Согласно первоначальному тексту Конвенции, жалобы против государств-участников могли подаваться другими государствами-участниками либо индивидуальными заявителями (частными лицами, группами частных лиц или неправительственными организациями). Однако право на подачу индивидуальной жалобы носило факультативный характер и применялось только к государствам, признавшим его (в последствии, со вступлением в силу Протокола № 11, это право стало обязательным – см. пункт 6).

Сначала заявления предварительно рассматривались Комиссией, которая решала вопрос об их приемлемости. После объявления жалобы приемлемой, Комиссия обращалась к сторонам с предложением урегулировать спор дружественным путём. В случае неудачи Комиссия готовила доклад, в котором излагались фактические обстоятельства дела и выражалось юридическое мнение по существу спора. Доклад направлялся в Комитет министров.

4. Если дело касалось государства-ответчика, признавшего обязательную юрисдикцию Суда, Комиссия и соответствующее государство в течение трех месяцев с момента направления доклада Комитету министров могли передать заявление на рассмотрение Суда для принятия окончательного, имеющего обязательную силу решения. Частные лица не обладали правом передачи дела в Суд.

Если дело не было передано в Суд, Комитет министров решал, имело ли место нарушение прав, гарантируемых Конвенцией, и в случае положительного решения присуждал жертве нарушения «справедливую компенсацию». Комитет министров также отвечал за обеспечение исполнения принятых Судом постановлений.

Последующие изменения

5. С момента вступления Конвенции в силу, она была дополнена четырнадцатью протоколами. Протоколы №№ 1, 4, 6, 7, 12², 13 и 14 расширили перечень прав человека и основных свобод, провозглашенных Конвенцией. Протокол № 2 наделил Суд компетенцией выносить консультативные заключения. Протокол № 9 предоставил индивидуальным заявителям право самим передавать дела в Суд при условии ратификации Протокола Государством-ответчиком и одобрении Отборочным комитетом. Протокол № 11 преобразовал контрольный механизм. Вступивший в силу 1 июня 2010 года Протокол № 14 предусматривает создание новых правовых механизмов для наиболее простых дел, новый критерий приемлемости (значительный ущерб) и продлевает срок пребывания судей в должности до девяти лет. Остальные протоколы касались организации деятельности органов, учрежденных Конвенцией, и процедур их работы.

Значение оговорок к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Основные требования к оговоркам. Оговорки, сделанные Российской Федерацией при ратификации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Как уже указывалось выше, в самом тексте Европейской конвенции имеются статьи, предоставляющие возможность государствам-участникам признавать вытекающие для них из Конвенции обязательства в ограниченном объеме. Наиболее ярко это проявляется в случае со статьей 57 (бывшей 64), устанавливающей следующее:

“1. Любое государство при подписании настоящей Конвенции или при сдаче на хранение ратификационной грамоты может сделать оговорку к любому конкретному положению Конвенции о том, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положению. Настоящая статья не предусматривает оговорок общего характера.

2.Любая оговорка, сделанная в соответствии с положениями настоящей статьи, должна содержать краткое изложение соответствующего закона.” Право государств делать оговорки к международным договорам, в которых они участвуют, является достаточно распространенной практикой в международных отношениях. Согласно Венским конвенциям о праве договоров 1969 года и 1986 года, оговоркой является одностороннее заявление, сделанное государством или международной организацией в любой формулировке и под любым наименованием при подписании, ратификации, акте официального подтверждения, принятии, утверждении или присоединении, посредством которого названные субъекты желают исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству или данной организации. Примечательно, что ни Европейская Комиссия по правам человека, ни Европейский Суд по правам человека не проводят в своем прецедентном праве различий между оговорками и толковательными заявлениями, под которым понимается заявление определенной страны о том, что она обуславливает принятие обязательства по соответствующему положению договора определенным толкованием этого положения. Вместе с тем, идея о возможности делать оговорки к Европейской конвенции о правах человека в момент разработки Конвенции носила достаточно противоречивый характер и не воспринималась ее разработчиками однозначно. В частности, Комитет по правовым и административным вопросам Консультативной Ассамблеи Совета Европы выступал против того, чтобы у государств-участников было соответствующее неограниченное право. По мнению Комитета, наличие подобного полномочия угрожало бы лишить Конвенцию ее практического значения и морального авторитета. В результате Комитет Министров Совета Европы, хотя и сохранил для государств участников возможность делать оговорки к Конвенции, однако установил в самой тогдашней статье 64 ряд условий использования этого права. Согласно Европейской конвенции нет необходимости в том, чтобы сделанная государством оговорка была принята остальными государствами-участниками. В связи с этим возникает вопрос о том, кто же должен решать является ли та или иная оговорка действительной? Сама Конвенция предусматривает создание особого механизма контроля за соблюдением ее положений. В свете этого представляется, что именно конвенционным органам (ранее - Европейской Комиссии по правам человека и Европейскому Суду по правам человека, а ныне – единому Европейскому Суду) принадлежит компетенция судить о юридической действительности сделанных государствами оговорок к Конвенции. Согласно статье 19 Европейской конвенции, “для обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя … Договаривающимися Сторонами по Конвенции и Протоколам к ней, образуется Европейский Суд по правам человека”. Выполнение данного положения в полном объеме требует того, чтобы именно Европейский Суд, а не государства, определял содержание обязательств по Конвенции, а также действительность и рамки сделанных оговорок. В свое время, аналогичную точку зрения высказала также Европейская Комиссия по правам человека. Согласно статье 19 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, сделанные государствами оговорки не должны противоречить объекту и целям соответствующего договора. Данное положение в полной мере применимо и к Европейской конвенции о правах человека. Кроме того, Европейская конвенция запрещает государствам делать оговорки общего характера, а также предусматривает, что оговорки должны делаться к “любому конкретному положению” Конвенции. Как представляется, из этого вытекает, что при формулировании оговорки государство должно прямо ссылаться на те статьи Конвенции, к которым оно ее делает, а действие самой оговорки должно быть ограничено исключительно соответствующей статьей Конвенции. По мнению Европейского Суда по правам человека, под оговоркой общего характера имеется в виду “определенная оговорка, сформулированная настолько расплывчато или широко, что невозможно определить ее точное значение или рамки”. Еще одно условие, которому должны соответствовать выдвигаемые государствами оговорки к Конвенции, заключаются в том, что эти оговорки должны касаться законов, действующих в момент формулирования оговорок на территории соответствующего государства и противоречащих конкретному положению Конвенции. Вполне очевидно, что несоответствующие положениям Европейской конвенции законы должны были существовать уже в момент подписания или ратификации Конвенции государством. То есть государства-участники не имеют право вводить в режим действия оговорки какой-либо закон, принятый уже после того, как была сделана оговорка. Федеральным законом от 30 марта 1998 года Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, подписанную в Риме 4 ноября 1950 года с изменениями, внесенными в нее Протоколами ‹ 3 oт 6 мая 1963 года, ‹ 5 от 20 января 1966 года и ‹8 от 19 марта 1985 года, и дополнениями, содержащимися в Протоколе ‹ 2 от 6 мая 1963 года, а также Протоколы к ней ‹ 1 от 20 марта 1952 года, ‹ 4 от 16 сентября 1963 года, ‹ 7 от 22 ноября 1984 года[1], ‹ 9 от 6 ноября 1990 года, ‹ 10 от 25 марта 1992 года[2], ‹ 11 от 11 мая 1994 года, подписанные от имени Российской Федерации в Страсбурге 28 февраля 1996 года. Таким образом, Российская Федерации на сегодняшний день ратифицировала Конвенцию в ее ныне действующей редакции. Конвенция и Протоколы вступили в силу для Российской Федерации с5 мая 1998 года. Россия подписала, но не ратифицировала Протокол ‹ 6, касающийся отмены смертной казни в мирное время. Руководствуясь ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров, Россия, подписав Протокол ‹ 6, ввела мораторий на смертную казнь. Поэтому в настоящее время смертная казнь на территории Российской Федерации не применяется, хотя данное уголовное наказание присутствует в Уголовном кодексе Российской Федерации/" Российская Федерация в соответствии со статьей 64 Конвенции заявляет, что положения пунктов 3 и 4 статьи 5 не препятствуют применению нижеследующих положений законодательства Российской Федерации: санкционированного абзацем вторым пункта 6 раздела второго Конституции Российской Федерации 1993 года временного применения установленного частью 1 статьи 11, частью 1 статьи 89, статьями 90, 92, 96, 96.1, 96.2, 97, 101 и 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 года, с последующими изменениями и дополнениями порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления; основанных на пункте 2 статьи 26 Закона Российской Федерации " О статусе военнослужащих" от 22 января 1993 года, статей 51-53 и 62 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 декабря 1993 года N 2140, устанавливающих арест с содержанием на гауптвахте в качестве меры дисциплинарного взыскания, налагаемой во внесудебном порядке на военнослужащих - солдат, матросов, сержантов, старшин, прапорщиков и мичманов. Срок действия этой оговорки ограничен периодом, который потребуется для внесения в законодательство Российской Федерации изменений, полностью устраняющих несоответствия указанных выше положений положениям Конвенции."

18. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод как часть правовой системы Российской федерации. Значение Конвенции для судебной системы Российской Федерации.

Большая роль, которую играют высшие судебные органы в развитии практики использования европейских стандартов судами, заставляет пристальнее взглянуть на соответствующую практику Верховного Суда РФ.

Начиная с 1998 года. Верховный Суд Российской Федерации приобрел возможность использовать в своей деятельности нормы Конвенции. За прошедшие с тех пор 8 лет ВС не раз ссылался в своих актах и дополнительных документах на Конвенцию и судебную практику ЕСПЧ. В ходе анализа удалось обнаружить 30 таких документов, хотя на самом деле их может быть несколько больше. ВС РФ обращается к нормам Конвенции и практике Европейского суда и при разрешении конкретных дел, и в ходе контроля над нижестоящими судебными инстанциями, и в работе по обобщению и усовершенствованию практики судов общей юрисдикции. Однако масштабы применения норм Конвенции и практики Европейского суда в различных направлениях деятельности ВС РФ неодинаковы. До 2003 года ВС РФ ссылался на Конвенцию в основном при рассмотрении дел в качестве суда первой инстанции. В 2003 в решении по одному из таких дел содержались ссылки не только на постановление ЕСПЧ по жалобе против России (“По вопросу приемлемости жалобы № 67578/01 Владимира Михайловича Апполонова (Appolonov) против РФ”), но и на решения, не затрагивающие интересов России (дело “X. против Германии” от 6 марта 1980 г., дело “Рудзинска против Польши” от 7 сентября 1999 г., дело “Гайдук и другие против Украины” от 2 июля 2002 г.). С 2004 года при рассмотрении дел в качестве суда первой инстанции ВС РФ меньше обращается к Конвенции и практике Европейского суда.

До 2005 года ВС РФ ни разу не применял нормы Конвенции и практику Европейского суда при осуществлении надзорной функции. К настоящему моменту среди проанализированных материалов таких судебных актов всего два. Всего 13 документов по разрешению конкретных дел имеют отношение к оспариванию нормативных правовых актов исполнительных органов государственной власти. В числе нормативных правовых актов, которые ВС анализировал с точки зрения норм Конвенции, можно встретить акты различных органов исполнительной власти:

· Правительства РФ (в частности, 5 документов – исходя из их содержания; ни в одном ВС не признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции);

· Министерства юстиции РФ (в частности, 4 документа – исходя из их содержания; ни в одном ВС не признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции);

· Министерства внутренних дел РФ (в частности, 1 документ, по содержанию которого ВС признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции);

· Министерства здравоохранения и Министерства труда и социального развития (в частности, 1 документ – исходя из его содержания; ВС не признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции);

· Судебного департамента при ВС РФ (в частности, 1 документ – исходя из его содержания; ВС не признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции);

· регионального органа законодательной власти (в частности, 1 документ – исходя из его содержания; ВС не признал положения акта, противоречащими законодательству РФ и нормам Конвенции).

В некоторых документах нормы Конвенции и европейские стандарты служат для придания убедительности и демонстрации полноты выводов ВС. При этом ссылки не всегда в полной мере позволяют оценить соответствие национального законодательства европейским стандартам. В одном из своих судебных актов ВС, исходя из внутренней убежденности в полноте российского законодательства по конкретному рассматриваемому вопросу, признавая принципы и нормы международного права и международные договоры РФ частью российской правовой системы, отказывается от применения норм Конвенции:

Одним из важнейших способов расширения применения Конвенции и практики Европейского Суда стало появление постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 “О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ”. Нельзя сказать, что в постановлении дано подробное и исчерпывающее разъяснение того, в каких ситуациях и каким образом применима Конвенция и решения Европейского Суда. Но, по крайней мере, судьи получили разъяснения о том, что:

· неправильное применение судом общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров, в частности Конвенции, может повлечь за собой отмену или изменение судебного акта;

· выполнение решения Европейского Суда в отношении России является обязательным для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов;

· при разрешении дел судами надлежит учитывать правовые позиции, выработанные Европейским Судом, в частности, позиции по ст.ст. 3, 5 (п. 1), ст. 6 (п. 3), 13 Конвенции (к сожалению, ссылок на конкретные решения Европейского суда там нет);

· в случае возникновения затруднений при толковании общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ суды могут использовать акты и решения международных организаций, в том числе органов ООН и ее специализированных учреждений, а также обращаться в Правовой департамент Министерства иностранных дел РФ, в Министерство юстиции РФ (например, для уяснения вопросов, связанных с продолжительностью действия международного договора, составом государств, участвующих в договоре, международной практикой его применения). Появление этого постановления подтолкнуло судей общей юрисдикции к применению Конвенции и позиций Европейского Суда. Сам ВС опирается на данное постановление при рассмотрении гражданских и уголовных дел в кассационном и надзорном порядке. Такие ссылки есть примерно в половине решений, вынесенных после 10 октября 2003 г.Незначительный вклад в осмысление норм Конвенции и практики Европейского суда внесло постановление Пленума ВС РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 “О судебном решении”. Там избрана достаточно общая формулировка о том, что суду следует учитывать “постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле”. К сожалению, ВС при этом не обозначил смысла и значения учета практики Европейского суда.Постановление Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 “О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц” представляет собой показывает стремление ВС РФ побудить судей применять статьи Конвенции о праве свободно выражать мнение и практику Европейского суда, касающуюся данного права. Постановление разъясняет, что статья 10 Конвенции соотносится со свободой массовой информации, включая свободу придерживаться своего мнения, право получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ, и является действующей на территории РФ. Однако и здесь нет указаний на конкретные решения Европейского суда. Постановление акцентирует внимание судей на том, что согласно практике Европейского суда в делах о защите чести и достоинства и деловой репутации могут быть утверждения о фактах, соответствие которых можно проверить, а также могут быть оценочные суждения, мнения, убеждения. Что означает, что при возникновении трудностей в установлении различий между тем и другим судьи не могут не обратиться к практике Европейского суда, поскольку внутренне законодательство не содержит разъяснений по данному вопросу. В целом Верховный суд РФ хоть и применяет в своих актах европейские стандарты прав человека, но не стремится сколько-нибудь активно расширять применение этих стандартов судами общей юрисдикции. В частности, ВС мог бы более активно анализировать внутреннее законодательство на предмет соответствия этим стандартам. ВС также практически не ведет количественного и качественного анализа судебных актов с этой точки зрения и в своих руководящих рекомендациях не уделяет достаточного внимания применению европейских стандартов. Все это препятствует реализации тех целей, на достижение которых была направлена ратификация Конвенции Россией и признание Россией юрисдикции Европейского суда.

Общий анализ жалоб, рассмотренных Европейским Судом по правам человека против Российской федерации (процедура принятия решений о приемлемости и постановлений по существу палатой или Большой палатой Суда).

Федеральной службой судебных приставов проведено обобщение и анализ материалов, поступивших из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека (далее - Европейский Суд). Анализ показал, что к настоящему времени Европейский Суд официально уведомил власти Российской Федерации о поступлении более чем 500 жалоб против России.

Число жалоб, поданных против Российской Федерации, постоянно растет. Если в 2003 г. власти Российской Федерации получили официальные уведомления Европейского Суда о 139 жалобах, а в 2004 г. - о 225 жалобах, то на 15 марта 2005 г. их число уже составляет 63 жалобы.

Только в 2004 г. и I квартале 2005 г. в ФССП России поступило 52 обращения Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде с материалами по 86 жалобам, которые непосредственно касаются деятельности Федеральной службы судебных приставов.

Существенное увеличение числа жалоб связано, прежде всего, с вынесением Европейским Судом 7 мая 2002 г. Постановления по делу " Бурдов против Российской Федерации". При этом наибольшее число жалоб приходится на Центральный федеральный округ, Северо-Западный федеральный округ и Южный федеральный округ. Жалобы, находящиеся на рассмотрение в Европейском Суде по правам человека, условно можно разделить на три группы:

1) Неисполнение судебных решений по обязательствам Российской Федерации. К этой группе относятся жалобы на неисполнение судебных решений, выплаты по которым должны производиться за счет средств федерального бюджета. Федеральными законами о федеральном бюджете исполнение судебных актов по данной категории дел возложено на Минфин России либо на органы федерального казначейства и службой судебных приставов не производится. Учитывая это обстоятельство, повлиять в значительной мере на ситуацию, сложившуюся с исполнением судебных решений по данной категории дел, не представляется возможным.

Вместе с тем статьи 38 и 39 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также правило 62 Регламента Европейского Суда предусматривают возможность заключения с заявителями мировых соглашений, т.е. досудебного порядка урегулирования споров по жалобам на внутригосударственном уровне. В случае достижения такого соглашения жалоба исключается из списка дел, подлежащих рассмотрению.

Однако практика работы по этой категории жалоб выявила проблему, связанную с порядком выплаты заявителям компенсации в случае заключения с ними таких мировых соглашений, поскольку федеральные органы исполнительной власти, признавая обоснованными доводы жалобы, а также свою ответственность за нарушения прав заявителя по конкретной жалобе и выражая готовность выплатить ему соответствующую компенсацию, лишены возможности произвести такую выплату.

2) Неисполнение судебных решений по обязательствам субъектов Российской Федерации.

Эту группу составляют жалобы на неисполнение судебных решений о взыскании задолженности по детским пособиям и пенсиям, выплаты по которым должны производиться за счет местных бюджетов и бюджетов субъектов Российской Федерации. Принимаемые службой судебных приставов меры не всегда приносят желаемый результат. Проблема заключается в том, что в бюджетах отдельных субъектов Российской Федерации ввиду отсутствия достаточного финансирования расходы на выплату задолженности по пенсиям и пособиям, образовавшейся за предыдущие годы, не предусмотрены. С другой стороны, ограничения, установленные бюджетным и гражданским законодательством, на дают возможности в принудительном порядке обратить взыскание на бюджетные средства и другое имущество должников, закрепленное за созданными ими учреждениями на праве оперативного управления либо переданное предприятиям в хозяйственное ведение. Без помощи государства этот вопрос в обозримом будущем не может быть решен положительно.

Наибольшее количество рассматриваемых Европейским Судом жалоб на неисполнение судебных решений относится к первой и второй группам и составляет 86% от общего числа жалоб.

3) Неисполнение судебных решений по обязательствам частных лиц.

К этой группе следует отнести жалобы граждан на неисполнение судебных решений по спорам имущественного характера, когда в качестве должников выступают другие граждане либо частные организации. В соответствии с действующим законодательством вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению лицом, причинившим вред, за исключением случаев, когда законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Законодательство не возлагает такую обязанность на Российскую Федерацию, поэтому такие дела могут иметь положительный исход для заявителя только в том случае, если в судебном порядке будет установлено, что неисполнение решения суда явилось результатом незаконного бездействия службы судебных приставов.

Таким образом, сумма компенсации за нарушенные права заявителя более чем в три раза превышает задолженность по судебному решению, вынесенному в пользу заявителя, что является недопустимым.

Европейская социальная хартия (пересмотренная) и Федеральный закон о ее ратификациях. Основные положения. Федеральный закон принят Государственной Думой 20 мая 2009 года и одобрен Советом Федерации 27 мая 2009 года

Европейская социальная хартия защищает социальные и экономические права граждан и устанавливает контрольный механизм, призванный гарантировать их соблюдение государствами-участниками. Открытая для подписания в 1961 году и вступившая в силу в 1965 году Европейская социальная хартия была пересмотрена в целях её обновления и включения в неё новых категорий прав с учётом произошедших в европейских странах социальных изменений.
В новой Хартии (которая постепенно заменит первоначальную), открытой для подписания 3 мая 1996г. и вступившей в силу 1 июля 1999г., сведены в один документ права, провозглашённые в Европейской социальной хартии 1961 года, протоколах и дополнениях к ней, а также зафиксирован ряд новых положений. В результате расширен объём гарантируемых социальных прав.
На основании подпункта «б» пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» Европейская социальная хартия (пересмотренная) от 3 мая 1996г. (далее – Хартия) подлежит ратификации, поскольку её предметом являются основные права и свободы человека.
При этом ратификация Хартии является выполнением одного из обязательств Российской Федерации, взятых при вступлении в Совет Европы в феврале 1996г., и подтверждением приверженности принципам и нормам европейского правового порядка в социальной сфере.
Европейской социальной хартией 1961 года и Хартией предусмотрен собственный контрольный механизм, в соответствии с которым все государства – члены Хартии регулярно представляют доклады о выполнении обязательств, взятых ими при её подписании и ратификации, а также о динамике «освоения» этими государствами иных положений Хартии, помимо тех, которые были взяты ими при присоединении к Хартии (статья 21 Европейской социальной хартии 1961 года и статья С части IV Хартии).
Присоединение государства – члена Совета Европы к Хартии не создаёт для граждан этого государства оснований для индивидуальных и коллективных жалоб (исков) в Европейский Суд по правам человека в связи с возможными нарушениями положений Хартии.
Сравнительный анализ соответствия законодательства Российской Федерации положениям Хартии показывает, что существующие в России институциональные и правовые основы социальных и экономических гарантий прав граждан в основном соответствуют положениям Хартии. Вместе с тем уровень реально предоставляемых гарантий для отдельных групп населения определяется экономическими возможностями государства. Повышение этого уровня до стандартов, установленных Хартией, связано с дальнейшим экономическим развитием страны.
Реализация принимаемых в стране мер по дальнейшему развитию социально-трудовой сферы позволяет приблизиться к стандартам, провозглашённым в Хартии, что даёт возможность выполнения обязательств, принимаемых при её ратификации.
Учитывая существующие различия между социальными и экономическими структурами европейских государств, Хартия не предусматривает, что государство, её ратифицирующее, должно обязательно и немедленно принять все статьи, содержащиеся в ней. Существует гибкая система, позволяющая государствам отбирать статьи, приемлемые для них, но обязывающая при этом согласиться с «основными статьями» по обязательствам, которые считаются основополагающими. Таким образом, государствам предоставляется возможность в дальнейшем расширять круг своих обязательств.
Предлагается принять обязательства от имени Российской Федерации в отношении 19 статей из 31 статьи Хартии, в том числе 6 статей (1, 5, 6, 7, 16 и 20) из 9 обязательных (это статьи о праве на труд, праве на объединение, праве на коллективные переговоры, праве детей и молодежи на защиту, праве семьи на социальную, правовую и экономическую защиту, праве на равные возможности и равное обращение в сфере занятости и профессиональной деятельности без дискриминации по признаку пола).
В настоящее время из трёх оставшихся обязательных статей – 12, 13 и 19 – не предлагается к ратификации статья 13, а статья 12 «Право на социальное обеспечение» и статья 19 «Право работников-мигрантов и их семей на защиту и помощь» ратифицируются не в полном объёме (в статье 12 ратифицируется положение о создании и поддержке системы социального обеспечения, а в статье 19 – положение об обеспечении работникам-мигрантам не менее благоприятного, чем собственным гражданам, режима в отношении налогов и сборов, а также положение о разрешении работникам-мигрантам в установленных законом пределах переводить на их родину определённую часть заработной платы и иных доходов в соответствии с их желанием). Ратификация этих статей в полном объёме повлечёт за собой дополнительные финансово-экономические обязательства и необходимость проведения значительной работы по приведению законодательства Российской Федерации в соответствие с нормами международного права.
Положения Хартии, обязательства по которым предлагается принять от имени Российской Федерации, не содержат правил иных, чем предусмотренные законодательством Российской Федерации. Принятие этих положений возможно без внесения изменений в действующее законодательство, а их реализация не повлечёт за собой дополнительных расходов из федерального бюджета.
Ратификация Хартии обеспечит гражданам дополнительные гарантии защиты социальных и экономических прав, а также послужит ориентиром для дальнейшего проведения реформ в социальной сфере.
Хартия подписана от имени Российской Федерации в г. Страсбурге 14 сентября 2000г.

21. Краткий анализ европейских конвенций, принятых в рамках Совета Европы. Конвенция о выдаче европейского патента (ЕПВ)Задачи конвенции
Усиление процессов экономической интеграции в странах Западной Европы потребовало создания патентно-правового регулирования, которое содействовало развитию этих процессов, устранив препятствия в деле получения охраны изобретений за границей. С этой целью планировалось создать европейскую патентную систему, основанную на единой процедуре выдачи патента с действием его на территории любого договаривающегося государства. Длинная процедура должна была обеспечить применение к заявочным материалам и изобретению общих требований, которые бы действовали в каждом договаривающемся государстве, с тем, чтобы выданный патент не противоречил нормам национального права.

Идея создания европейской патентной системы была реализована лишь в 70-х годах, когда 5 октября 1973 г. в Мюнхене была заключена Конвенция о выдаче патента (Европейская патентная конвенция), а 15 декабря 1975 г. в Люксембурге - Конвенция о европейском патенте для Общего рынка (Конвенция о патенте ЕЭС). Конвенция о патенте ЕЭС еще не действует.
Европейская патентная конвенция вступила в силу 7 октября 1977 г. К ней присоединились Великобритания, Франция, Бельгия, Дания, Италия, Испания, Люксембург, Лихтенштейн, ФРГ, Австрия, Швейцария, Нидерланды, Швеция и Греция. Понятие патентоспособного изобретения сформулировано следующим образом: европейским патентом охраняются изобретения, обладающие новизной, промышленной применимостью и являющиеся результатом изобретательской деятельности.

КОНВЕНЦИЯо признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в европейском регионе (ETS 165) (Лиссабон, 11 апреля 1997 года)
Стороны настоящей Конвенции, сознавая тот факт, что право на образование является одним из прав человека и что высшее образование, которое служит ключевым фактором расширения и развития знаний, представляет собой исключительно ценное культурное и научное достояние как для каждого человека, так и для общества, принимая во внимание, что высшее образование играет жизненно важную роль в укреплении мира, взаимопонимания и терпимости и в создании взаимного доверия между народами и странами, принимая во внимание, что большое разнообразие систем образования в европейском регионе является отражением его культурного, социального, политического, философского, религиозного и экономического многообразия, являющегося исключительным достоянием, которое требует всемерного уважения, желая предоставить всем людям данного региона возможность в полной мере пользоваться этим источником многообразия путем облегчения доступа жителей каждого государства и учащихся учебных заведений каждой Стороны, к образовательным ресурсам других государств и, более конкретно, посредством содействия их усилиям по продолжению своего образования или завершению периода обучения в высших учебных заведениях в этих других Сторонах, считая, что признание учебных курсов, свидетельств, дипломов и степеней, полученных в какой-либо другой стране европейского региона, представляет собой важную меру, направленную на содействие расширению академической мобильности между Сторонами, придавая большое значение принципу автономии учебных заведений и сознавая необходимость утверждения и защиты этого принципа, будучи убеждены в том, что справедливое признание квалификаций является ключевым элементом права на образование, равно как и обязанностью общества.

Европейская конвенция о гражданстве Страсбург 6 ноября 1997 г.

Настоящая Конвенция устанавливает принципы и правила, касающиеся гражданства физических лиц, и правила, регулирующие воинскую обязанность в случаях множественного гражданства, которым должно соответствовать внутреннее законодательство государств-участников.

1972 год. Подписана Конвенция о запрещении биологического и токсинного оружия (вступила в силу в 1975 г.). Политические обязательства государств-участников действовать в целях достижения эффективного прогресса на пути всеобщего и полного разоружения, включая запреты на ликвидацию всех видов оружия массового поражения при том понимании, что данная Конвенция является первым шагом на пути запрещения не только биологического, но и химического оружия.

Конвенция от 16 января 1992 г. " Европейская конвенция по охране археологического наследия". Целью Совета Европы является достижение большего единства между его членами в интересах, в частности, защиты и осуществления идеалов и принципов, являющихся их общим наследием

ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ
О ВЗАИМНОЙ ПРАВОВОЙ ПОМОЩИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
(Страсбург, 20 апреля 1959 г.) Договаривающиеся стороны обязуются оказывать друг другу, в соответствии с положениями настоящей Конвенции, самую широкую правовую помощь на взаимной основе в вопросах уголовного преследования за преступления, наказание за которые на момент просьбы о помощи подпадает под юрисдикцию судебных органов запрашивающей Стороны.

Европейская Конвенция по киберпреступлениям (преступлениям в киберпространстве) Будапешт, 23 ноября 2001 года

Убежденные в необходимости осуществлять общую политику в вопросах уголовного права, с целью которой является защита общества от киберпреступлений, в том числе, путем принятия соответствующих законодательных актов, а также путем расширения международного сотрудничества. Ощущая глубокие изменения, вызванные распространением цифровых технологий, конвергенцией и продолжающейся глобализацией компьютерных сетей;

Обеспокоенные опасностью того, что компьютерные сети и электронная информация могут также использоваться для совершения преступлений.

Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским судом по правам человека конвенционного положения, гарантируемого права на жизнь. Запрещение смертной казни. (статья 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Статья 2 Право на жизнь

1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа.

Право на жизнь является основным в любой системе защиты прав человека. Статья 2 – одна из самых фундаментальных статей Конвенции. Наряду со Статьей 3 (запрет пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания) она закрепляет одну из основных ценностей демократических обществ, входящих в состав Совета Европы

Большинство рассмотренных Судом дел по Статье 2 затрагивали случаи убийства, совершенные сотрудниками полиции или вооруженных сил, и этот вопрос тесно связан с теми допустимыми исключениями, которые перечислены в статье 2 и рассматриваются как правомерное лишение жизни.

Как показывает практика Европейского суда по правам человека, Статья 2, гарантирующая право на жизнь, не охватывает собой следующий ряд вопросов:

-эвтаназия: право на жизнь не означает права на смерть (дело Pretty v. UK от 29 апреля 2002 г.) Заявительница умирала от тяжелой болезни, которая была причиной паралича всего тела от шеи и ниже. Люди, страдающие этим заболеванием, которое не лечится, обычно умирают от удушья, когда их легкие перестают функционировать. Заявительница хотела, чтобы ее муж мог помочь ей совершить самоубийство в любое время по ее желанию. Но ее муж не мог ассистировать ей без риска быть привлеченным к уголовной ответственности. Суд, рассматривая жалобу, указал, что статья 2 не имеет ничего общего с качеством жизни или с тем, что лицо собирается сделать со своей жизнью, в связи с чем указал, что статья 2 не гарантирует право на смерть.

-аборты и защита не родившегося ребенка (дело Vo v. France от 8 июля 2004 г.)

-уровень медицинского обслуживания в государстве

Суд изучил вопрос медицинского обслуживания в контексте жалоб, поданных лицами, страдающими серьезными заболеваниями, пытающимися избежать высылки из государства-участника Конвенции в другое государство, где он/она вряд ли получит соответствующее медицинское обслуживание. Тем не менее Суд склонен рассматривать такие дела в соответствии со Статьей 3, нежели Статьей 2.

-уровень социальных гарантий, льгот и пособий, обеспечивающих качество жизни

Вывод: важно понимать, что статья 2 Конвенции возлагает на государство ответственность не за любой случай смерти, а только ответственность за нарушение его обязательств, предусмотренных статьей 2:

-в государстве отсутствует система привлечения к уголовной ответственности за лишение жизни (не выполнено позитивное обязательство)

-если имело место необоснованное применение силы со стороны представителей властных органов; (нарушение негативного обязательства)

- не проводится эффективное расследование случаев смерти (нарушение процедурного обязательства)

Право на жизнь и допустимые исключения. Негативные обязательства государства требуют от него не лишать жизни, пока не возникнет ситуация, когда применение силы является «абсолютно необходимым»

Лишение жизни будет считаться правомерным, если будет соответствовать случаям, указанным в статье 2 Конвенции. Допустимых исключений всего 4.

Первое исключение, зафиксированное в первом параграфе, допускает сохранение смертной казни в государствах-членах Совета Европы. Это исключение имеет больше историческую значимость, так как почти все члены Совета Европы ратифицировали Протокол 6 к Конвенции, отменяющий смертный приговор в мирное время. К 2 августа 2002 лишь три государства (Турция, Армения и Россия) не ратифицировали этот Протокол, поэтому в мирное время смертная казнь возможен лишь в этих государствах. Что касается остальных, то Статья 1 Протокола 6 говорит о том, что смертный приговор более не является допустимым исключением относительно права на жизнь в мирное время. Законы, настоящие или будущие, в любой стране на основании Протокола 6 могут разрешать смертный приговор «в отношении действий, совершенных во время войны или надвигающейся угрозы войны» (Статья 2 Протокола 6).

В случаях, когда смертный приговор допустим, человек может быть приговорен к смерти только за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

Новый, Протокол 13 к Конвенции, полностью отменяющий смертную казнь, был открыт для подписания и ратификации 3 мая 2002. К 2 августа 2002 государствами, его ратифицировавшими, были Ирландия, Мальта и Швейцария. Как только Протокол вступит в силу для ратифицировавших его государств, эти государства не смогут ссылаться на исключения относительно смертного приговора, предусмотренных Статьей 2.

3 других исключения полностью приведены в Статье 2(2):

(a) для защиты любого лица от незаконного насилия;

(b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях;

(c) в случае действий, предусмотренных законом, для подавления бунта или мятежа.

Статья 2(2)(a) предусматривает и самооборону, и защиту другого лица. Статья 2(2)(b) использует термины «законный арест» и «задержанный на законных основаниях». Эти положения должны интерпретироваться в соответствии со Статьей 5 Конвенции, которая предусматривает свободу и безопасность личности. Лишение жизни может быть оправдано только в том случае, если оно осуществлено в целях законного задержания (или предотвращения побега задержанного на законных основаниях). Но даже в этом случае средства осуществления задержания/предотвращения побега должны быть " абсолютно необходимы и пропорциональны" (см. ниже). Суд пришел к выводу, что исключения, приведенные в Статье 2(2), могут толковаться как преднамеренное лишение жизни, но не составляют его в действительности. Статья 2(2) предварительно не определяет обстоятельства, при который допустимо умышленное убийство человека, но описывает ситуации, в которых допустимо использование силы, которая может привести к лишению жизни как непреднамеренному результату. Большинство случаев, рассмотренных Судом, в которых заявлялось о нарушении Статьи 2, подразумевало использование силы в борьбе с терроризмом.

Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским судом по правам человека конвенционного положения, запрещающие пытки (статья 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Статья 3 Запрещение пыток

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

Даже в наиболее сложных обстоятельствах, таких, как борьба против организованного терроризма или преступности, Конвенция совершенно четко запрещает пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства норм Конвенции и Дополнительных протоколов к ней статья 3 не допускает каких-либо исключений¹. Согласно пункту 2 статьи 15 Европейской конвенции 1950 г. отступление от положений статьи 3 невозможно даже в период войны или иных чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации. Не допускается также отступление со стороны государственных органов от статьи 3, даже если это предусмотрено законом. Конвенция запрещает " пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от поведения потерпевшего".

Вместе с тем понятия, используемые в статье 3, сформулированы неопределенно: они отличаются широкой трактовкой, включая не только очень жестокие формы унижения человеческого достоинства, но и множество других менее тяжелых форм обращения.

Следует отметить, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод не единственный международно-правовой документ по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Такой же запрет содержится в статье 7 Международного пакта ООН о гражданских и политических правах 1966 г., в Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. Кроме того, Советом Европы в 1987 г. в превентивных целях в дополнение к статье 3 Европейской конвенции 1950 г. была принята Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Статья 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод различает три вида запрещенного жестокого обращения: пытка, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание.

Европейский суд по правам человека впервые подробно рассматривал статью 3 Конвенции в деле Ирландия против Соединенного Королевства.

В данном деле Суд прежде всего подчеркнул, что должен быть достигнут определенный минимум тяжести страданий, чтобы обращение можно было рассматривать в контексте статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимума относительна и зависит от всех обстоятельств дела, в первую очередь, от продолжительности и от тяжести физических и психических последствий, а в определенных случаях — от пола, возраста или состояния здоровья. В деле Ирландия против Соединенного Королевства так называемые пять техник, примененные британскими правоохранительными органами во время допроса, Суд квалифицировал как бесчеловечное обращение, так как они причинили значительные физические и психические страдания, однако не достигли той интенсивности и жестокости, которую предполагает понятие " пытка". (Заключенные должны были стоять долгое время у стены с завязанными глазами при громком шуме. Им было запрещено спать. Питание было ограничено до минимума.)

В отличие от Суда Европейская комиссия по правам человека посчитала данные методы пыткой, так как их применение повлияло на независимость допрашиваемых. Комиссия оценивает свободу волеизъявления последних выше, чем Суд. Систематическое применение жестокого обращения можно рассматривать как пытку, даже если оно не причиняет серьезных последствий, являющихся типичными при обычной пытке. Современные методы допроса могут не вызывать тяжелых физических последствий.

В деле Аксой против Турции Суд почти единогласно признал нарушение статьи 3 (8: 1 голосов) и квалифицировал жестокое обращение как пытка. Заявитель г-н Аксой, гражданин Турции, арестованный по подозрению в террористической деятельности, жаловался на жестокое обращение в различной форме при допросе, в том числе на применение к нему так называемого " палестинского подвешивания". Он представил медицинское свидетельство, в котором говорилось, что на момент поступления в больницу он страдал от двустороннего повреждения плечевого сплетения, что характерно для " палестинского подвешивания".

В первое время конвенционные органы усиленно занимались индивидуальными жалобами по статье 3. Бесчеловечное обращение в отношении задержанных лиц было признано, например, в таком деле, как дело Томази против Франции от 27 августа 1992 г. Комиссия и Суд признали нарушение статьи 3 в отношении заключенного на Корсике, который был освобожден со следами жестокого обращения. Суд сделал акцент на интенсивности страданий, множественности телесных повреждений и подчеркнул, что статья 3 защищает физическую неприкосновенность лица. В деле Хуртадо против Швейцарии от 28 января 1994 г. нарушение статьи 3 было признано в отношении жестокого обращения при аресте подозреваемого, который долгое время находился в плохих санитарных условиях и без медицинской помощи, хотя она ему была необходима.

В деле Тайрер против Соединенного Королевства присужденное в судебном порядке и исполняемое полицейскими служащими наказание палкой Комиссия и Суд одинаково квалифицировали как унижающее достоинство наказание. Суд подчеркнул, что Конвенция — это живой инструмент, который должен толковаться в свете условий сегодняшнего дня. Наказание палкой должно рассматриваться как посягательство на достоинство личности и физическую неприкосновенность, нарушающее статью 3 Конвенции.

Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским судом по правам человека конвенционного положения, запрещающего рабство и принудительный труд (статья 4 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Статья 4 Запрещение рабства и принудительного труда

1. Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии.

2. Никто не должен привлекаться к принудительному или обязательному труду.

3. Для целей настоящей статьи термин " принудительный или обязательный труд" не включает в себя:

a) всякую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 настоящей Конвенции или условно освобожденное от такого заключения;

b) всякую службу военного характера, а в тех странах, в которых правомерным признается отказ от военной службы на основании убеждений, службу, назначенную вместо обязательной военной службы;

c) всякую службу, обязательную в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающего жизни или благополучию населения;

d) всякую работу или службу, являющуюся частью обычных гражданских обязанностей.

В соответствии с пунктом 1 статьи 4 Конвенции лицо не должно содержаться в рабстве или подневольном состоянии. Этот запрет носит абсолютный характер, отступление от него не допускается даже в чрезвычайных ситуациях (пункт 2 статьи 15 Конвенции). Как отмечается в комментариях, понятия " рабство" и " подневольное состояние" характеризуют статус определенного лица, однако содержательно они различаются. Рабство означает частную собственность на человека, в то время как подневольное состояние предполагает более ограниченную форму зависимости, при которой лицо обязано выполнять определенную работу или оказывать услуги, не имея возможности определять или изменять условия своей деятельности. В трактовке Европейской Комиссии по правам человека понятие " подневольное состояние" наряду с обязательством предоставлять определенные услуги включает в себя также обязательство жить во владении другого лица и невозможность изменить свое положение. В 1968 году Европейская Комиссия по правам человека рассматривала жалобы, поданные против Соединенного Королевства четырьмя молодыми людьми, которые поступили на службу в военно-морские силы или в армию в возрасте 15-16 лет, заключив 9-летний контракт, срок действия которого начинался с момента достижения ими совершеннолетия. В силу различных причин заявители хотели уволиться со службы и неоднократно обращались с соответствующими ходатайствами, однако вышестоящие инстанции, включая Министерство обороны, отказывали им в досрочном увольнении.

Заявители рассматривали это как нарушение предписаний пункта 1 статьи 4, запрещающего содержание лица в подневольном состоянии. Как отметила Комиссия, данные лица не отрицали, что обязанность солдата, проходящего службу по достижении совершеннолетия, соблюдать срок службы и установленные ограничения его личных прав и свобод не может квалифицироваться как " рабство" или " подневольное состояние". Комиссия в свою очередь согласилась с заявителями в том, что прием на военную службу до достижения 18 лет является исключением, хотя дата совершеннолетия и минимальный возраст для приема на военную службу существенно варьируются в различных государствах. Вместе с тем, по мнению Комиссии, тот факт, что заявители поступили на службу в столь молодом возрасте, сам по себе не может придать нормальным условиям прохождения военной службы характер " подневольного состояния".В соответствии с пунктом 2 статьи 4 Конвенции лицо не должно также привлекаться к принудительному или обязательному труду. По мнению Комиссии, существуют два ключевых элемента, свидетельствующих о принудительном или обязательном характере труда: лицо выполняет работу или несет службу против своей воли; требование выполнения работы или несения службы несправедливо или жестоко либо эта работа или служба влечет такие тяготы, которых можно было бы избежать. В соответствии с пунктом 3(b) статьи 4 Конвенции служба военного характера или служба, назначенная вместо обязательной военной службы, в тех странах, в которых отказ от военной службы на основании убеждений признается правомерным, не рассматривается как " принудительный или обязательный труд". Формулировка этого пункта свидетельствует о том, что вопрос о введении альтернативной службы относится к сфере усмотрения государств-участников Конвенции. Европейская Комиссия неоднократно заявляла со ссылкой на пункт 3(b) статьи 4 Конвенции, что право на отказ от службы в армии не гарантируется статьей 9 (свобода мысли, совести и религии) либо иными положениями Конвенции или Протоколов к ней, однако отношения, связанные с отказом от военной службы, находятся в сфере действия этой статьи. В Европейской конвенции о правовом положении трудящихся-мигрантов от 24 ноября 1977 года (СЕД № 93)регламентируются вопросы, связанные со спецификой приема и повторного устройства на работу данной категории трудящихся.

Парламентская Ассамблея рассматривала вопросы, связанные с запретом принудительного труда, в Рекомендации 1336 (1997) " О борьбе против использования детского труда как о приоритетном направлении". Ассамблея обратила внимание на необходимость как можно скорее положить конец таким недопустимым формам детского труда, как рабство и сходная с ним практика, принудительный или обязательный труд, включая долговую неволю и крепостничество, использование детей в проституции, порнографии, торговле наркотиками, а также на любой работе, которая может представлять опасность для их здоровья, безопасности или нравственности. Она рекомендовала разработать специальные средства защиты для девочек, полностью запретить использование труда маленьких детей. Начало трудовой деятельности должно совпадать с полным физическим и интеллектуальным созреванием молодых людей.Минимальный возраст для приема на работу не должен быть ниже, чем ниже 15 лет.

Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским судом по правам человека конвенционного положения, предусматривающего ограничения свободы человека в соответствии с законом (пункт 1 статья 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) на примере постановлений, принятых против России.

Статья 5 Право на свободу и личную неприкосновенность

1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.

Заявительница, гражданка Белоруссии, была задержана 20 февраля 2007 г. по прибытии в аэропорт Домодедово (Россия) с целью ее экстрадиции в Белоруссию, поскольку она была включена в перечень лиц, скрывающихся от правосудия. Милиция не оформила ее задержание. Она была помещена в камеру предварительного заключения отдела внутренних дел на транспорте и после получения факсимильного сообщения от белорусских властей содержалась там в ожидании запроса об экстрадиции. Заявительница неоднократно жаловалась в суды страны на содержание под стражей без судебного решения с превышением максимального срока, составляющего 48 часов согласно Конституции Российской Федерации и Уголовно-процессуальному кодексу. Однако в принятии жалоб было отказано, поскольку она не являлась участником уголовного дела в России, и в любом случае согласно применимому договору (Минской конвенции) факсимильное сообщение белорусских властей давало законное основание для ее задержания до получения формального запроса об экстрадиции. Заявительница также жаловалась российским властям на условия содержания. Она утверждала, в частности, что содержалась в камере площадью около четырех квадратных метров без туалета, постели, стола, стула и окон. Дверь камеры заменяла металлическая решетка, вследствие чего она постоянно находилась под обзором. Время от времени в камеру помещали других женщин-нарушительниц. Она также утверждала, что ее не выпускали из камеры для упражнений, и что еду ей приносили сестра и знакомый. Государство-ответчик признало описание условий содержания заявительницы в основном правильным. Однако оно утверждало, что милиция предоставила ей матрас, взятый в гостинице, и пищу из столовой аэропорта. 23 марта 2007 г. Генеральная прокуратура обратилась за решением о взятии под стражу после получения запроса об экстрадиции из Белоруссии. Ее заявление было удовлетворено через три дня, и заявительница была переведена в следственный изолятор. Запрос об экстрадиции заявительницы в Белоруссию был позднее удовлетворен.

Вопросы права. По поводу соблюдения требований подпункта " f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд прежде всего отмечает, что отсутствие официального документа с информацией о дате, времени и месте задержания заявительницы, а также имени задержавшего ее должностного лица должно рассматриваться как наиболее серьезное упущение, не совместимое с целью статьи 5 Конвенции. Кроме того, содержание заявительницы под стражей, узаконенное через 34 дня после ее задержания, противоречило также Конституции Российской Федерации и Уголовно-процессуальному кодексу, согласно которым максимальный срок задержания в отсутствие судебного решения не может превышать 48 часов. Минская конвенция, устанавливавшая, что временное содержание под стражей должно соответствовать национальной процедуре, также не давала для этого оснований. Российские власти ошибочно истолковали соответствующее положение Минской конвенции, которое не являлось основанием для содержания под стражей в течение первоначального 40-дневного срока, но устанавливало, что лицо, содержащееся под стражей в течение более чем 40 дней, должно быть освобождено, если в отношении него не поступил запрос об экстрадиции.

Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно). По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Европейский Суд ранее устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции по делам, в которых заявители содержались в камерах, рассчитанных на краткосрочное содержание. Кроме того, Комитет Совета Европы по предотвращению пыток (CPT), представители которого осмотрели камеры временного содержания в ряде московских отделов внутренних дел, указал, в частности, что эти темные, грязные, плохо вентилируемые и не имеющие обстановки помещения не могут использоваться для содержания под стражей в течение более чем трех часов.

В связи с отсутствием судебного решения о заключении под стражу заявительница не могла быть помещена в следственный изолятор и содержалась в течение 34 дней в камере, предназначенной для лиц, подвергнутых административному задержанию в течение не более чем трех часов. Она не только была мала, намного уступая предписанной CPT площади в семь квадратных метров, но и не имела удобств, необходимых для длительного содержания под стражей. Периодически в эту крошечную камеру помещали других правонарушительниц. Тот факт, что заявительница содержалась в таких стесненных условиях, при отсутствии солнечного света, воздуха и возможности уединения, а также физических упражнений или отдыха в течение 24 часов в сутки на протяжении более чем месяца, должен был причинить ей значительные страдания. Кроме того, невозможность установить, была ли заявительница обеспечена питанием или постельными принадлежностями, объяснялась ее содержанием под стражей в отсутствие какой-либо правовой основы. Даже если милиционеры приносили ей еду, их добрая воля не заменяла очевидное отсутствие нормативной базы, регулирующей данную ситуацию. Европейский Суд заключает, что условия содержания, которые заявительница была вынуждена претерпевать в течение 34 дней, причинили ей интенсивные страдания, страх и чувство неполноценности, способные унизить и оскорбить ее, причем эти чувства обострялись лишением свободы в отсутствие законных оснований. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. также Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу " Насруллоев против России" [Nasrulloyev v. Russia], жалоба N 656/06 (" Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 101* (*См., соответственно, " Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)). Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Основания для продления содержания гражданина под стражей согласно правовой позиции, выработанной Европейским Судом (пункт 1 статья 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) на примере постановлений, принятых против России.

Европейский суд по правам человека напомнил, что при продлении срока содержания обвиняемого под стражей пункт 3 статьи 5 Конвенции обязывает " должностное лицо" лично допросить обвиняемого, изучить все обстоятельства, свидетельствующие в пользу и против содержания под стражей, и изложить в постановлении о заключении под стражу факты, на которых основано это решение. Несоблюдение этих требований, по мнению суда, нарушило права заявителя (п. 81 Постановления Европейского Суда по правам человека от 1 июня 2006 года «Мамедова против Российской Федерации). Такая же констатация изложена и в Постановлении от 8 февраля 2005 года по делу «Панченко против Российской Федерации» (п. 99).
Как следует из Постановления Европейского суда от 24 июля 2003 года по делу «Смирновы против Российской Федерации» именно национальные суд