Хосе Марти. Со всеми и для блага всех

Пребывание Фиделя и его соратников в тюрьме Мигель Шульц привело не только

к потере времени и набранного темпа подготовки экспедиции, но и к осложнению ситуации с ее материально-техническим оснащением. Дело в том, что как раз перед арестом Фидель ознакомился с каталогом и фотографиями кораблей, которые можно было бы использовать для переброски отряда повстанцев из Мексики на Кубу. Его внимание привлек маневренный торпедный катер, оснащенный артиллерийским орудием марки «РТ». Предназначенный для перевозки небольшого военного контингента, он был особенно привлекателен для революционеров. Фидель загорелся идеей его покупки и выделил на это 20 тысяч долларов. Хесус Рейес в сопровождении мексиканского предпринимателя Антонио дель Конде, известного как Эль Куате, выехал в США. Сделка состоялась. Владелец катера получил 10 тысяч долларов задатка. Хесус Рейес и Эль Куате возвратились в Мехико, но по возвращении были сразу же арестованы. Не у дел оказались еще два человека, отправленные Фиделем для их подстраховки – рулевой Онелио Пино Искьердо и Рафаэль дель Пино, ставший предателем. Не исключено, что и арест Хесуса Рейеса в Мехико был делом рук этого иуды.

Контракт был уже подписан, когда выяснилось, что для переправки катера из США в Мексику требуется специальное разрешение Пентагона. Пентагон разрешение выдал, однако вышестоящая организация его аннулировала. В итоге контракт потерял свою силу. Пропал и залог в 10 тысяч долларов, поскольку контрактом предусматривалось, что

в случае его расторжения залог остается у хозяина катера.

Это был невероятно тяжелый удар. Мало того что революционеры лишились катера и потеряли время, сорвав тем самым план переброски отряда, но главное, пропали

с таким трудом собранные деньги. В голове Фиделя тогда мелькнула мысль зафрахтовать или купить самолет, но почти сразу признали ее нереальной, пришлось отказаться.

В сентябре Фидель снова встретился с Эль Куате. Встреча состоялась в городке Тукспан. Исходя из сложившихся обстоятельств Фидель теперь был намерен решать все задачи здесь, на месте предполагаемого отплытия. Благо рядом протекает одноименная река – Тукспан. В конце сентября была приобретена небольшая прогулочная яхта под названием «Гранма», то есть «бабушка». Ее владелец, проживавший в Мексике американец, при сделке поставил условие: в придачу к яхте купить у него особняк, расположенный прямо на берегу реки, стоимостью в пять тысяч долларов. Таких денег повстанцев не было, но отказ от покупки яхты был чреват катастрофой. Эль Куате принялся торговаться, но ему удалось выторговать у американца только небольшую рассрочку.

Яхта была приобретена. Эль Куате согласился подготовить ее к отплытию и

с присущей ему энергией предпринимателя взялся за дело. Из соображений безопасности яхта была записана на его имя. Полученный в придачу особняк было решено использовать как тайник для хранения оружия и боеприпасов. Но заполнять его начали только во второй половине ноября. Ответственность за это была возложена на Карлоса Бермудеса.

Это деревянное судно длиной в 15 метров и шириной 5 метров, построенное в 1943 году и снабженный двумя 6-цилиндровыми двигателями, нуждалось в капитальном ремонте. По нормам оно было рассчитано максимум на двенадцать-пятнадцать человек.

В 1953 году судно попало в бурю. Обрушившийся отправил яхту на дно Мексиканского залива, откуда она и была поднята незадолго до продажи. Ни один из двигателей

не работал, отказал электромотор, были повреждены штевни, резенкиль, баки для воды,

не говоря уже о деревянных частях палубы… Развалюха, да и только!

Ремонт требовал колоссальных трат, а необходимость спешки влекла за собой еще большие расходы. Денег не хватало.

Тем временем в обстановке полной секретности начался отбор бойцов

в повстанческий отряд. Главным интендантом отряда, отвечавшим за его экипировку, был назначен Пабло Диас. При нашей с ним встрече в 1981 году он произвел на меня впечатление очень хозяйственного человека, ни при каких обстоятельствах не теряющего олимпийского спокойствия. Он с интересом и уважением, а где-то и с гордостью рассказывал о походе, помня все до мельчайших подробностей и имея возможность наблюдая за всем, происходившим на яхте, поскольку никогда не страдал морской болезнью. И главное, он считал эту страницу своей жизни самой важной и счастливой. Как президент Международного морского клуба (кажется, так называлась его организация, офис которой находился в Старой Гаване) он по-прежнему был дружен

с морем и моряками. Обеспечить снаряжение судна и экипировку отряда было очень трудно, но это – задание генерального штаба, и он как его член не имел права с ним

не справиться.

В самом деле, в кратчайшие сроки он добился невероятных результатов: провизия и военное обмундирование были закуплены. Кажется, решающую роль здесь сыграли именно его олимпийское спокойствие, не раз вызывавшее восхищение товарищей

в тяжелые минуты, и презрительное отношение к пустой болтовне. Правда, и помогали ему в этом деле опытные и проверенные люди: Хуан Мануэль Маркес, с которым он дружил еще со времен революции 30-х годов, и Феликс Эльмуса Агаиссе, с которым Диас был знаком по его журналистской в работе в издававшейся в Марьянао газете «Эль Соль». Да и самый молодой в группе, Рауль Кастро, ни разу не подвел товарищей. Он как никто другой умел удвоить, утроить свою энергию, когда над повстанческим отрядом нависала угроза. Он был деятелен и неуловим, всегда и везде успевал.

В начале октября удалось приобрести ранчо Мария-де-лос-Анхелес близ поселка Абасоло в штате Тамаулипас. Оно принадлежало мексиканскому инженеру Пабло Вильянуэве, дружившему с одним из давно обосновавшихся в Мексике политэмигрантов. Фидель лично проверил, можно ли приспособить это ранчо для тренировок. Прибыл он туда в сопровождении Фаустино Переса, Хосе Смита и Кандидо Гонсалеса. Ранчо подошло. Ответственность за тренировки была возложена на Фаустино, военным инструктором назначен Хосе Смит, а его помощником – один из самых убежденных борцов, Педро Сото Альба, или Педрин – любимец всех, кто его знал. Он отвечал за хранение оружия и его боевую готовность. А общее руководство тренировками осуществляли попеременно Фидель и Рауль Кастро.

К тренировкам приступили во второй половине октября. Это был новый отряд из тридцати пяти человек, прибывший в Мексику после инцидента с тюрьмой Мигель Шульц. В него вошли Камило Сьенфуэгос, Пабло Диас, Рене Бедиа Моралес, до сих пор не имевший возможности тренироваться из-за того, что был занят охраной оружия на улице Инхеньерос в Мехико; Рафаэль Чао Сантана и два неразлучных друга – Томас Давид Ройо и Ноэлио Капоте Фигероа, а также Луис Аркос Бергнес, Умберто Ламоте, Андрес Лухан по прозвищу Чибас, Эмилио Альбентоса Чакон, Габриэль Хиль Альфонсо, Эдуардо Рейес Канто, Хосе Рамон Мартинес Альварес, Рауль Суарес Мартинес, Мигель Сааведра Перес и Хосе Понсе Диас. По сути своей это был авангард экспедиционеров.

К несчастью, и на этот раз не обошлось без предательства. Двое из тридцати пяти, Франсиско Дамас и Рейнальдо Эвиа, смалодушничали и, никого не предупредив, самовольно покинули полигон и исчезли в неизвестном направлении. Осталось только гадать, кто они: засланные агенты или просто люди без характера, без чести, без совести? Под ударом оказался не только полигон, но и вся экспедиция.

Подготовка повстанческого отряда стала еще более напряженной. Нетрудно было заметить, что полицейская слежка усилилась. Ни в коем случае нельзя было допустить новой облавы. На данном этапе это было равносильно полному краху предприятия. Последовал строжайший приказ: тренирующимся запрещались любые отлучки

с полигона.

Напряженность между тем нарастала. В первой декаде октября в Мехико прибыл Хосе Антонио Эчеверриа и, пробыв здесь неделю, 16 октября выехал в США. На сей раз он приезжал к Фиделю не один, а в сопровождении членов национального руководства Революционного директората: Фауре Чомона, Джо Вестбрука и Фруктуозо Родригеса, и еще двух активистов этой организации: Хуана Педро Карбо и Хосе Мачадо, Мачадито, как ласково называли его соратники. Несколько дней спустя побывал здесь и секретарь ФУС Хуан Нуири.

Главной темой разговора стали вопросы состыковки действий двух революционных организаций – с тем, чтобы максимально эффективно использовать наиболее сильные стороны каждой из них. И снова лидеры партий сумели найти общий язык не по всем вопросам. Продолжали существовать разногласия, но теперь они были уже не столь существенны, чтобы повлиять на содержание подписанного в ходе этой встречи документа. В основу соглашения лег тезис о неотложности свержения тирании Батисты и необходимости высадки «мексиканского» отряда повстанцев до конца 1956 года. Лидеры Директора обязались поддержать высадку десанта массовыми акциями в городах,

а подготовку вооруженного восстания в столице согласовывать с руководством Движения 26 июля провинции Гавана, которое в свою очередь, обещало усилить психологическое давление на режим. Цель – вызвав замешательство массовыми выступлениями, заставить правительство рассредоточить свои репрессивные силы. Особенно большие надежды обе организации возлагали на провинцию Ориенте. Руководство подготовкой вооруженного восстания взял на себя Франк Паис.

Через неделю после отъезда делегации к Фиделю тайно приехал Франк Паис. Все пять дней, что он здесь пробыл, Фидель и Франк не расставались ни на минуту: детально изучали навигационную карту провинции Ориенте, которую незадолго до этого доставил Фиделю Педро Мирет, знакомились с лоцией местного побережья, с благодарностью вспоминая Селию. Попутно Франк рассказал, с каким трудом удалось раздобыть лоцию. Дело в том, что поиск карты провинции и особенно лоции побережья (в обстановке полной секретности) был сопряжен с неимоверными сложностями. На каждом шагу подстерегали неудачи и непредвиденные обстоятельства. Время шло, а ни карты,

ни лоции побережья не было. Но однажды Селию Санчес осенило: то, что они ищут, должно быть на любом иностранном корабле, швартующимся на борту. Она попросила Франка договориться со своими помощниками о том, чтобы служащие порта помогли организовать «визит вежливости» и экскурсию дочери известного доктора на какой-нибудь корабль. Вскоре случай представился. О чудо! На столе капитана одного из иностранных судов, куда пригласили Селию Санчес, лежали… лоция и навигационная карта! Староваты, потрепаны, но, когда нет ничего, сойдут и такие! «Забрать! Чего бы это ни стоило!» - решила она. Но как?

Светская болтовня изящной, хрупкой девушки, которой «все так интересно», вскружила голову капитану. Он и не вспомнил о бдительности. Да не такая уж это и ценность, в конце концов, чтобы держать ее в сейфе! Вдруг кто-то неожиданно его окликнул, и капитан, извинившись, покинул каюту, оставив Селию в одиночестве. Карту и лоция немедленно перекочевали в дамскую сумочку. Обмен любезностями продолжался и по возвращении морского волка, но гостья заторопилась и, поблагодарив за теплый прием, в сопровождении капитана направилась к выходу. Задание было выполнено.

Это лишь один из эпизодов, о которых Франк доложил Фиделю. Франк поведал ему о проделанной работе: созданы боевые группы, приобретено оружие, казна пополняется, листовки заготовлены, привлечены к работе надежные люди из числа местных крестьян, хорошо знакомых с тайными горными тропами. Фидель открыл Франку точную дату прибытия экспедиции – 30 ноября. Оно договорились, что на этот день и час будет назначено вооруженное восстание в Сантьяго-де-Куба. Франк счел своим долгом предупредить, что тщательно подготовить восстание за оставшийся месяц вряд ли удастся, и осторожно спросил, нельзя ли дату высадки немного отодвинуть. Но это предложение пришлось отвергнуть: слишком уж велики были материальные и моральные потери, которые понесли бы повстанцы, разбросанные по разным уголкам чужой страны. Тревога Франка передалась и Фиделю, но иного выхода не было. Датой высадки оставили 30 ноября. По замыслу Фиделя (и Франк с этим согласился) в плане восстания обязательно должно было найтись место для удара по казарме Монкада. Даже если

не оправдается расчет на поддержку солдат, вторичный штурм возвестит о бессмертии дела, начатого более трех лет назад 26 июля.

В итоге Франк и Фидель пришли к выводу: надо все оставшееся время держать власть в напряжении, деморализовать, измотать ее массовыми акциями. Цель – вызвать

в «верхах» неуверенность в прочности режима.

29 октября, также тайно, как и уезжал, Франк возвратился в Сантьяго-де-Куба, по пути заехав только в Камагуэй.

Что же касается Революционного директората, то он остался верен договоренности с Фиделем, но продолжал придерживаться своей тактики. 28 октября, когда Франк еще находился в Мехико, у входа в кабаре «Монмартр» (после побед революции там обосновался ресторан «Москва») был застрелен широко известный и ненавидимый народом шеф военной разведки, полковник Мануэль Бланко Рико. При этом по чистой случайности уцелели сопровождавшие его высшие офицерские чины: Орландо Пьедра и Табернилья-младший, сын командующего вооруженными силами. Изначально акция задумывалась против министра внутренних дел Сантьяго Рея, но так получилось, что под пули попал Бланко Рико. Боевой группой тогда руководил Хуан Педро Карбо. Агент опознал его и проследил, как тот скрылся в посольстве Гаити, а потом настрочил донос

в полицию. Наутро уже несколько полицейских машин промчались на бешеной скорости по Пятой авениде, проскочили туннель и остановились у здания гаитянского посольства

в Мирамаре. Мгновенно окружив здание, полицейские под шквалом огня взяли его штурмом и устроили в посольстве жестокую резню. В упор были расстреляны десять молодых людей, не имеющие никакого отношения к убийству Бланко Рико. Они спрятались здесь от репрессий дней за десять до событий в кабаре. У одного из них

в руках оказался заряженный револьвер, и он метким выстрелом сразил начальника национальной полиции Саласа Каньисареса, лично возглавлявшего этот налет. «Генерал-преступник», как его прозвали в народе, скончался на месте.

После этого инцидента по всей стране целую неделю шли жестокие репрессии.

5 ноября вступил в действие тайный приказ отслеживать все морские суда, приближающиеся к берегам Кубы. В списке под собственным именем фигурировала и «Гранма». Особенно строго выполнения приказа требовали от береговой охраны северного и южного побережий провинции Ориенте. И вряд ли можно считать случайным совпадением, что в тот же день в газете «Алерта», которую курировал лично министр печати Рамон Васконселос, было опубликовано большое иллюстрированное интервью

с Фиделем Кастро. Судя по вопросам, которые задавались Фиделю, оно имело целью выяснить, как можно прекратить деятельность Движения 26 июля. Возможно, власти решили «закинуть удочку» и проверить, не «клюнет» ли Фидель на их предложения. Однако ответы, полученные специальным корреспондентом, не оставляли сомнений

в том, что Движение 26 июля намерено продолжать начатую борьбу.

Отвечая на риторический, по сути, вопрос о возможности прекращения деятельности Движения 26 июля, Фидель Кастро согласился рассмотреть это предложение

на следующих условиях: передача президентских полномочий человеку, который бы пользовался бы доверием всех кубинцев; проведение в 90-дневный срок всеобщих выборов; амнистия политзаключенных и лиц, осужденных по социальным мотивам; возвращение на свои должности военных, которые были осуждены в связи с событиями

4 апреля 1955 года.

Могли ли Батиста и его камарилья принять такие условия? Конечно, нет!

В дополнение к сказанному Фидель потребовал: пусть перед лицом агрессии, которую, по мнению режима, готовит против Кубы доминиканский диктатор Рафаэль Леонидас Трухильо, Батиста разорвет дипломатические отношения с его режимом, заявит официальный протест в (Организация Американских Государств, действующая под эгидой Соединенных Штатов) ОАГ и, вооружив население, мобилизует его на защиту отечества. Естественно, все эти условия были неприемлемы для Батисты, в особенности мобилизация и вооружение народа.

Фидель подчеркнул, что Движения 26 июля считает себя вправе в любую минуту начать революционную войну, если в течение двух недель после публикации этого заявления общенациональные проблемы не будут решены, потому что Движение видит единственный путь спасения своей страны в революционной войне против диктатуры. Наше обещание относительно 1956 года остается в силе». Фидель решительно отверг обвинения в связи с режимом Трухильо и добавил: «Но даже в этих условиях мы заявляем, что если в ходе борьбы приспешники Трухильо нападут на Кубу, мы готовы заключить перемирие и повернуть наше оружие против врагов Родины».

Это интервью, до сих пор не попадавшее в поле зрения историков, имело огромное значение в преддверии высадки с «Гранмы». Режим в силу своей природы был

не в состоянии не только реализовать, но даже обсудить хотя бы одно из условий, выдвинутых Фиделем. Из этого следовал только один вывод – неизбежность революционной войны. В очередной раз публичная схватка с режимом доказала превосходство тактики вождя революции. Кроме того, это интервью стало публичным обращением к кубинскому обществу.

Имела место и хитрость «верхов», намеревавшихся таким образом убедиться в том, что повстанческий отряд еще не на территории Кубы. Заявление для прессы (с подачи все того же Васконселоса) сделал и сам диктатор, заявив 19 ноября, что планируемое Фиделем «вторжение» на Кубу не состоится, что эта «организация, носящая псевдовоенный характер, не сумеет даже начать простой перестрелки». Батисте вторил командующий вооруженными силами Кубы Франсиско Табернилья, подчеркнувший, что «любая высадка, о которой объявил Фидель Кастро, невозможна». «С военной точки зрения, - заявил он, - высадка неуравновешенных, недисциплинированных людей,

не имеющих понятия о военной науке и соответствующей боевой подготовки, обречена на провал».

Между тем показные заявления первых лиц о «несерьезности» планов Фиделя продиктованы были как раз осознанием реальности этой угрозы. А попытка представить дело таким образом, что власти не придают этой акции большого значения, свидетельствовала не о чем ином, как о намерении демобилизовать сторонников Движения. И эта своеобразная дуэль, развернутая на страницах реакционной печати перед высадкой с «Гранмы», не только внесла ясность в расстановку политических сил, но и стала для широких народных масс симптомом необходимости «держать порох сухим», теснее сжимая свои ряды.