Интервью мексиканской газете «Эксельсиор», 1985 г. Спустя три десятилетия после высадки «Гранмы» группа сотрудников Академии наук Кубы – Хосе Диас Ариас

Спустя три десятилетия после высадки «Гранмы» группа сотрудников Академии наук Кубы – Хосе Диас Ариас, Анхель Меуленерт, Альфредо Ромеро, Освальдо Падилья, Армандо Муньос, и морской лоцман Мануэль Велес – изучила маршрут путешествия и условия, в которых оно происходило. Ученые самым тщательным образом восстановили характер погоды и связанные с ней изменения в состоянии моря на пути следования катера. В распоряжении всех, кто интересуется историей революции, оказался важный документ, позволяющий объективно – а не только на основе воспоминаний самих экспедиционеров - оценить, насколько опасным было плавание от Тукспана до мангровых зарослей Лас-Колорадас, где и произошла высадка.

Свидетельства, собранные в этом документе, куда полнее и красочнее, чем самые яркие рассказы очевидцев, позволяют ощутить, какой отвагой и героизмом должен был обладать экипаж этого утлого суденышка. На такой риск могли пойти только люди, движимые высокими идеалами, осознающими неизбежность потерь и готовые жертвовать собой во имя великой цели. Мужество, дух подвижничества помогли преодолеть естественный страх. Каждый находящийся на борту видел, как их суденышко, словно щепка, перескакивает с одной волны на другую, с каким неимоверным трудом удается яхте набрать нужную скорость. Через много лет, утоляя любопытство журналистов, Фидель признался: «Вероятно, военный с академическим образованием за это бы

не взялся, потому что, произведя все расчеты, он пришел бы к заключению

о невозможности этого дела. Так вот, мы рассчитали скорость в спокойных водах и для небольшой загрузки, а на деле скорость судна снижалась до шестнадцати процентов от расчетной, более того, судно получило большую осадку, и в него начала проникать вода».

Момент выхода «Гранмы» в море запомнился всем. И каждый, кто обращался

к этому эпизоду позднее, непременно вспоминал одно и то же. Но в зависимости от личных качеств он при передаче окрашивал это событие в близкие именно ему тона.

Так, Че Гевара записал: «Мексиканский порт остался позади, и спустя немного времени были зажжены огни. Мы стали лихорадочно искать лекарство от морской болезни, но так и не нашли его.… Наше судно представляло собой трагикомическое зрелище: люди сидели с мученическими лицами, обхватив руками животы, одни уткнулись головой в ведра, другие распластались в самых неестественных позах.

За исключением двух или трех матросов да четырех или пяти пассажиров все остальные страдали от морской болезни. Однако на четвертый или пятый день общая картина несколько улучшилась. Была обнаружена и причина течи: оказалось, что в туалете не был закрыт кран. Но к этому времени мы успели выбросить все лишнее, чтобы облегчить судно».

Каликсто Гарсиа: «Проснулся я уже около полудня. Яхта уверенно двигалась вперед. К ночи погода снова резко ухудшилась. Суденышко то рывком бросалось вперед, то замирало на месте. Неожиданно появилась течь, потом остановился двигатель, испортился насос. Пришлось воду вычерпывать ведрами. Вскоре двигатель наладили. Фидель часто обходил людей и справлялся о самочувствии. Несмотря на сильную качку, я не страдал морской болезнью и чувствовал себя хорошо; Большинство же товарищей очень тяжело переносили морское путешествие. На третьи сутки я вышел из каюты, чтобы посмотреть, что делается вокруг. Нужно иметь очень богатое воображение, чтобы представить себе, как могли на маленьком суденышке разместиться восемьдесят два человека с оружием и снаряжением. Яхта была набита до отказа, люди сидели буквально друг на друге. Запасы продуктов были скудными. В первые дни наш рацион питания составлял полбанки сгущенного молока, которое я не употреблял, боясь, что оно вызовет морскую болезнь, затем маленький кусочек сыра с таким же маленьким кусочком колбасы, затем – по апельсину, а по истечении пяти дней – ничего».

В судовом журнале Роберто Роке зафиксировал:

««Гранма» шла со скоростью не более девяти узлов, но попутный ветер и волны, ударявшие в корму, создавали обманчивое впечатление стремительного движения.

Стараясь смягчить приступы морской болезни, некоторые наши товарищи принялись за апельсины. Че Гевару мучила астма, но он крепился и даже находил силы шутить и подбадривать других.

Ночь прошла сравнительно спокойно. Наступило утро 26 ноября. День обещал быть облачным. Фидель и Сиро Редондо занялись прилаживанием оптических прицелов

к новым винтовкам.

К вечеру потребовалось определить наши координаты. Однако сделать это удалось не сразу. Лишь около семи часов по левому берегу показались далекие огни маяка, но определить точное расстояние до них мы не смогли.

На вторые сутки нашего путешествия погода несколько улучшилась. Сквозь облака временами проглядывало солнце. Мы с Пино воспользовались этим и определили наше местонахождение». Так оценивал ситуацию лоцман.

Оценка Фиделя Кастро: «На следующий день около полудня мы находились примерно в шестидесяти километрах от берега. Судно грозило затонуть, откачивавшие воду насосы не действовали, и мы начали вычерпывать ее ведрами. В течение двух часов я наблюдал за этой сценой, пытаясь установить, прибывает или убывает вода. Наконец удалось заметить, что воды становится меньше. Нам очень повезло: видимо, вода проникала потому, что доски верхней части палубы рассохлись, и при низкой осадке судна вода стала пробиваться через стыки между досками, но когда доски набухли, течь прекратилась. Мы поняли это позже. Но это была большая удача, потому что мы

не смогли бы вести эту безумную игру с водой в течение семи дней, что находились

в пути. В противном случае пришлось бы срочно причаливать к берегу. Когда же я увидел, что мы выигрываем битву с водой, плавание решили продолжить».

Не сомневаясь, что Батиста уже передал мексиканской полиции вторую часть доноса, где были координаты «Гранмы», и отдавая себе отчет в том, что означала для полиции неявка кубинских повстанцев на очередную регистрацию (срок которой истекал в понедельник в двадцать четыре ноль-ноль), Фидель отдал приказ как можно дальше отойти от национальных вод Мексики. И, возможно, это спасло судно от обнаружения его батистовской авиацией, поднятой в воздух приказом главнокомандующего.

Однако все маневры в открытом море без четких ориентиров не могли пройти бесследно. С пути, «Гранма», конечно не сбилась. Но отклонение от намеченного курса оказалось значительно больше, чем предполагалось.

Норберто Кольядо в личной беседе говорил мне: «Кажется, это был третий день нашего плавания, когда мы внезапно заметили два идущих прямо на нас судна.

На «Гранме» немедленно был объявлен аврал. Фидель отдал команду достать пулеметы и два противотанковых орудия. Они у нас были. Но Пино и Роке решили, что лучшим выходом будет избежать торпедирования судна. Они срочно изменили курс и выправили его. На следующий день мы снова увидели судно, но оно оказалось торговым и нас

не заметило. Ориентироваться нашему кораблику было трудно. Не было ни огней,

ни маяков. А время шло. Фидель чаще обычного стал появляться на капитанском мостике, подходил к рулевым. Видно было, что он волнуется. Мы стали терять надежду. Тогда он очень спокойно, стараясь вселить в нас уверенность, произнес: «Никто по собственному усмотрению не может распоряжаться своей судьбой. Надо продолжать поиски выхода.

Сказав это, он ушел в каюту и склонился над картой и лоцией побережья Кубы, незадолго до этого доставленными в Мехико лично Педро Миретом. Включил радио.

В тот же миг в эфире раздалось: «…Сантьяго-де Куба! Атакованы морской порт и штаб полиции! Стрельба на улицах! Захвачены минометы и пулеметы в Институте! Парализован Гуантанамо! Начались саботажи в Матансасе, в провинции Лас-Вильяс!»

И дальше: «Внимание! Внимание! Восстание в Сантьяго-де-Куба! Идут уличные бои! Есть человеческие жертвы! Восстание в Гуантанамо, в Ольгине! Внимание! Есть человеческие жертвы! Внимание! Восставшие атаковали казарму «Эрмита»!»

Диктор не случайно снова и снова повторял это сообщение, и особенно часто – слово «внимание». Все это говорилось в надежде на то, что сообщение станет ориентиром для Фиделя: намеченный план реализуется! На радио диктором работал друг Франка, член Движения 26 июля.

Да, наступило уже 30 ноября. День, когда «Гранме надлежало быть на Кубе, а отряду – высадиться. Голос диктора сообщал о событиях, имевших одну-единственную цель – помочь Фиделю ориентироваться и высадиться. А главное – взять на себя удар репрессивных сил, которые могли быть брошены против экспедиционеров. Но «Гранма» была еще очень далека от намеченного места высадки. Где точно находилась в тот момент яхта, сколько еще плыть до берега, сказать не мог никто: яхта сбилась с курса. Правда, лоцман Роберто Роке был убежден, что они «где-то совсем близко».

При том что с голосом диктора в сердце Фиделя ворвалась беда, в его сознании еще теплилась надежда. Верх брала гордость за юного соратника – Франка: насколько точно Франк выполнил свое обещание и организовал восстание в городах Ольгин и Гуантанамо, в северных районах провинции Ориенте! Особая активность в этих городах была необходима, чтобы создать у власти впечатление, что именно здесь ждут отряд Фиделя. На самом же деле экспедиция «Гранмы» должна была высадиться как раз на противоположной стороне острова, в Мансанильо или Никеро. Оттуда вела прямая дорога в горы Сьерра-Маэстра.