A) Образование сокровищ

Непрерывный кругооборот товарных метаморфозов (последовательная смена актов продажи и купли) вызывает безостановочное обращение денег. Как только ряд метаморфозов прерывается на стадии – Д – (за продажей не следует купля), механизм останавливается.

С первых зачатков товарного обращения зарождается страсть удерживать у себя промежуточный продукт первого метаморфоза, товар продают не, чтобы купить другие товары, а чтобы заместить товарную форму денежной. Из промежуточного звена в обмене веществ деньги становятся самоцелью и перестают функционировать абсолютно отчуждаемой, мимолётной формой товара. Деньги окаменевают в сокровища, продавец товаров становится Кощеем.

В начале товарного обмена в деньги превращался, именно, только избыток потребительных стоимостей (первобытнообщинные племена обменивались излишками продуктов, произведенных для себя). Золото представляло общественный показатель избыточного продукта (богатства).

При дальнейшем развитии товарного производства каждый товаропроизводитель должен обеспечить себе, общественно признанный, залог. Его потребности возобновляются каждый день и побуждают его постоянно покупать чужие товары, а производство его собственного товара стоит времени и зависит от случайностей (покупать должен каждый день (например, хлеб), а удастся ли продать свой товар, Бог его знает). Чтобы купить, не продав, он должен сначала продать, не покупая. В местах добычи (места эмиссии денег) золото обменивается на другие товары. Получается продажа без купли, простой обмен товара «золото». Последующие продажи без, следующих за ними актов купли, распределяют золото между всеми товаровладельцами, и во всех пунктах обращения накапливаются золотые (денежные) сокровища различных размеров. Возможность удержать товар в денежном образе пробуждает жажду золота. С расширением товарного обращения растёт власть денег (над их владельцами).

Так как по внешности денег нельзя узнать, что именно в них превратилось, то в деньги превращается всё, как товары, так и нетовары (природа, совесть, честь, Родина, душа), всё делается предметом купли-продажи.

«Золото! Металл сверкающий, красивый, драгоценный…

Тут золота довольно для того,

Чтоб сделать всё чернейшее белейшим,

Всё гнусное – прекрасным, всякий грех –

Правдивостью, всё низкое – высоким,

Трусливого – отважным храбрецом,

А старика – и молодым, и свежим!

К чему же мне, о боги, это всё?

Бессмертные, к чему – скажите?

Это от алтарей отгонит ваших слуг,

Из-под голов больных подушки вырвет…

Да, этот шут сверкающий начнёт

И связывать, и расторгать обеты,

Благословлять проклятое, людей

Ниц повергать пред застарелой язвой,

Разбойников почётом окружать,

Отличьями, коленопреклоненьем,

Сажая их высоко, на скамьи

Сенаторов. Вдове, давно отжившей,

Даст женихов…

Ступай… проклятая земля,

Наложница всесветная.»

(Шекспир, «Жизнь Тимона Афинского»)

Но деньги – сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого лица. Общественная сила, таким образом, становится узурпированной частным лицом. Античное общество поносит монету, на которую разменивается вес экономический и моральный уклад жизни.

«Ведь нет у смертных ничего на свете,

Что хуже денег.

Города они

Крушат, из дому выгоняют граждан,

И учат благородные сердца

Бесстыдные поступки совершать,

И указуют людям, как злодейства

Творить, толкая их к делам безбожным»

(Софокл, «Антигона»)

Современное общество приветствует деньги, как блестящее воплощение своего сокровеннейшего принципа жизни.

Товар, как потребительная стоимость, удовлетворяет отдельную особенную потребность и образует особенный элемент вещественного богатства. Стоимость измеряет степень притягательной силы товара по отношению ко всем элементам вещественного богатства, измеряет общественное богатство товаровладельца. Для варварски примитивного товаровладельца, даже для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от золотого воплощения, и накопление сокровищ в виде золота для него – накопление стоимости. Деньги могут подешеветь, но, 200 унций золота всё равно содержат больше стоимости, чем 100, а 300 унций больше, чем 200 и т.д., и денежная форма его товара остаётся всеобщей эквивалентной формой всех товаров, общественным воплощением всякого человеческого труда.

Страсть к накоплению сокровищ по природе своей безмерна (мания). Своим качеством деньги могут быть обменяны на любой товар, своим количеством деньги не могут быть обменяны на любой товар, а только на товар, соответствующей количеству денег, стоимости. Противоречие между количественной ограниченностью, но качественной безграничностью денег заставляет собирателя сокровищ всё больше и больше накапливать, и всегда будет мало.

Чтобы удерживать деньги, как элемент созидания сокровищ, надо воспрепятствовать их обращению, как покупательного средства. Примитивный созидатель сокровищ приносит свои потребности в жертву золотому фетишу. Но, он может извлечь из обращения для своего сокровища лишь деньги, которые даёт обществу в виде товаров. Чем больше производит, тем больше может продать и накопить. Трудоусердие, самоограничение и скупость – вот основные добродетели современного мира.

Форма сокровища в виде денег дополняется эстетической формой в виде роскоши. («Будем богаты или будем, хотя бы, казаться богатыми» ©Дидро) Расширяется рынок драгметаллов, отвлечённый от денежной функции, роскошные изделия – скрытый источник предложения денег в периоды общественных бурь.

Постоянные колебания размеров товарного обращения (из-за изменения цен и скорости обращения) вызывают неизбежные отливы и приливы, находящейся в обращении, денежной массы, и она должна быть способна расширяться и сокращаться. Чтобы, действительно циркулирующая, денежная масса всегда полностью насыщала сферы обращения, количество золота должно быть больше, чем требуется в каждый сиюминутный момент для денежной функции. Своеобразную роль расширительных резервуаров для обращающихся денег, откуда при необходимости притекает в оборот и уходит денежная масса (как расширительный бачок в радиаторе автомобиля).