![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Психические расстройства: что такое болезнь и что такое сумасшествие?
Хотя точки зрения Платона и Фрейда на болезнь и сумасшествие не идентичны, мне хотелось бы провести некоторые важные аналогии между платоновским понятием сомы и определением болезни по Фрейду. Во-первых, сумасшествие и бешенство (неистовство) не были вовсе чуждыми для жизни Афин V в. до н.э. Греческие трагедии полны сцен, в которых герой переживает внутренний конфликт, а также таких, где герой в конечном итоге сходит с ума. Наиболее плодовитым автором в этом отношении был, вероятно, Еврипид, но и у Эсхила (Ио в Прикованном Прометее) и Софокла (Аякс)1, без сомнения, используются драматические описания сумасшествия. Право и медицина, хотя и с иных позиций, также были вынуждены иметь дело с крайними формами сумасшествия, и к V в., например, врачи стали говорить о сумасшествии более естественно и в плане морали более нейтрально. Платоновское обсуждение «сумасшествия» и «душевной болезни» проходило на фоне этих тенденций. Термин «душевная болезнь», хотя и был введен не Платоном, использовался им значительно чаще, чем другими классическими авторами. У Платона оба термина встречаются довольно часто и в самых разнообразных контекстах, причем сумасшествие и его варианты трактуются в значительной степени прозаично. Однако Платон трансформировал понятие болезней души и исцеления от этих болезней, что выходило далеко за пределы достижений культуры его времени. В работах Платона, если попытаться сформулировать вкратце, уникально то, что психическое здоровье отождествляется с высшими абстрагирующими и рациональными видами деятельности, тогда как сумасшествие относится к телесным, вожделеющим и связанным с ними формам мышления. «Кажущееся», тень, жажда, выход из-под контроля — все это из разряда сумасшествия. Термин «кажущееся», или «мнение» (doxa), Платон использует для описания мышления низших частей души. Кроме того, этот
432 Тема 13, Строение личности
Платон, как и другие греки того времени, отождествляет здоровье (и психическое здоровье) с гармонией, а болезнь и сумасшествие - с недостатком гармонии между частями психики. Этот же принцип характеризует рассуждения Фрейда относительно равновесия между импульсом и ограничением, желанием и запретом. Если мы зайдем слишком далеко в одном направлении, то будем иметь дело с безудержным варварством, в другом — с неврозом. Платон, как мне кажется, принял достаточно < < не-эллинистическую» точку зрения относительно того, где должен быть расположен пункт равновесия — между правящим разумом и подчиненными ему страстями. Разумеется, точка зрения Фрейда относительно ценности влечения была более позитивна, и сам Фрейд находился под более сильным впечатлением опасности чрезмерного подавления влечений. Тем не менее, борьба между влечением и разумом, и та же самая борьба в связи с понятиями болезни и недуга, отражена во всех работах Фрейда. «Там, где было Оно, должно стать Я», — таков один из вариантов целей терапии. Аналогичным образом, в обсуждении недугов цивилизации и недовольства ею (в Будущем одной иллюзии и в первой главе Недовольства цивилизацией) можно увидеть ту же самую модель: культура требует от людей отказа от удовлетворения влечений, а люди обижаются и готовы к тому, чтобы когда-нибудь сбросить хомут цивилизации. Культура должна предложить хоть какую-то оболочку для этой горькой пилюли1. Но есть еще один аспект платоновского определения сумасшествия и душевной болезни, который связан для Фрейда с чем-то более фундаментальным и центральным, а именно, с важностью «невежества». «Невежество» у Платона не является чем-то случайным или легко поправимым благодаря передаче знаний. Оно представляет собой глубинное явление и поддерживается интересами человека, исконно ему присущими. (Общий термин Платона — aphrosune, т.е. «безрассудство» как смесь невежества и сумасшествия.) Например, Сократ в раннем диалоге Гип-пий меньший говорит своему собеседнику: «Искоренив невежество моей души, ты сотворишь мне гораздо большее благо, чем если бы ты излечил болезнь моего тела»2. «Познай самого себя» и «Неизученная жизнь не стоит того, чтобы ее проживать», — вот формулировка сократовских цен-
2 Цит. по: Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. С. 168-169. {Примечание редакто Саймон Б. Платон и Фрейд: психика в конфликте и психика в диалоге 433
Переходя от диалога к диалогу, можно увидеть сдвиг от акцента Сократа на самопознании к акценту Платона на познании форм, абсолютной истины и добродетели. Но я считаю, что это всего лишь разница в акцентах. С обеих точек зрения, невежество вызывается, поддерживается и отождествляется с преходящим, иллюзорным и изменчивым, с одичавшими желаниями. Чрезмерные страсти, нарциссическая гордость, воля к власти — все это может помешать познанию (например, самопознанию) и представляет собой разновидности сумасшествия. Это понятие невежества — важный аналог видов «невежества» в отношении к своему Я, обсуждаемых Фрейдом (например, истерия — это незнание по причине нежелания знать). Важность этого сопоставления тем более замечательна, что теперь мы переходим к обсуждению лечения, необходимого для устранения невежества и замещения его знанием. Представление о том, сколь много усилий на это потребуется, и каково сопротивление со стороны человека, которому пытаются открыть глаза на мир, объединяет обоих мыслителей. Итак, в своих рабочих установках Платон и Фрейд сходятся в вопросе о важности «невежества»: Фрейд — в аналитическом диалоге, а Платон — в философском. Но, по-видимому, это сходство становится неизбежным при расщеплении психики на части или при взгляде на человека как разделенного на части. Одна часть человека будет иметь дело с другой частью, используя все известные ей трюки, с тем, чтобы одержать верх — угрозы, убеждение, подкуп и, наконец, полный обман, являющийся в облике невежества.
|