В азиатско-тихоокеанском регионе: правовой подход 8 страница

По общему правилу процедура апелляционного обжалования не должна превышать 60 дней.

Выводы Апелляционного органа должны быть представлены в отчете, который подлежит утверждению Органом по разрешению споров. Отчеты Апелляционного органа, как и отчеты групп, утверждаются на основе принципа негативного консенсуса. Следовательно, утверждение этих отчетов происходит также практически автоматически.

Утвержденные отчеты групп и Апелляционного органа являются обязательными для сторон спора. При этом следует отметить, что Орган по разрешению споров не только утверждает отчеты, но еще и осуществляет наблюдение за исполнением вынесенных решений вплоть до полного их исполнения (ст. 21.6 ДСУ). Если решение не было исполнено в течение предоставленного срока, государство-истец имеет право с согласия ДСБ применить санкции в отношении государства-нарушителя (ст. 22 ДСУ). Эти санкции выражаются в приостановлении уступок и других обязательств, взятых государством-истцом в рамках ВТО, по отношению к государству-нарушителю, не исполняющему предписания Органа по разрешению споров < 1>. Данные правила способствуют эффективности механизма разрешения споров в рамках ВТО.

--------------------------------

< 1> Подробнее об этом см.: Трунк-Федорова М.П. Разрешение споров в рамках Всемирной торговой организации. СПб., 2005. С. 97 - 123.

Опыт России

Россия, став членом ВТО, с самого начала стала участвовать в слушаниях третейских групп в качестве третьей стороны < 1> и на настоящий момент вовлечена в восемь споров. Такая активная позиция России заслуживает весьма положительной оценки, так как таким образом лица, представляющие интересы России в ВТО, могут получить необходимые практические знания в отношении процедур разрешения споров.

--------------------------------

< 1> Такая форма участия в разбирательстве регламентируется ст. 19 ДСУ.

Напомним, что Китай действовал в первые годы своего членства в ВТО аналогичным образом: перед тем, как подать первый иск, он целенаправленно заявлял о своем участии в качестве третьей стороны во всех спорах, о которых подавались заявления в ВТО, давая своим чиновникам возможность изучить механизм ВТО на практике и набраться опыта. Интересно, что и после того, как Китай начал сам инициировать разбирательство споров в рамках ВТО, указанная политика продолжает иметь место: на текущий момент Китай был третьей стороной в 103 спорах < 1>, участвуя практически в каждом разбирательстве. Считается, что, в частности, данный подход способствовал подготовке китайских специалистов, которые представляют интересы Китая в ВТО < 2>.

--------------------------------

< 1> См.: www.wto.org.

< 2> Об опыте Китая см., например: Усоскин С. Механизм разрешения споров в рамках Всемирной торговой организации: краткий экскурс // Международное правосудие. 2012. N. 2. С. 71.

9 июля 2013 г. Россия впервые стала ответчиком в разбирательстве в рамках ВТО. Это было дело, инициированное Европейским союзом, относительно утилизационного сбора на автомобили, введенного в Российской Федерации вскоре после того, как она стала членом ВТО < 1>. 24 июля по тому же вопросу разбирательство инициировала Япония, таким образом, в настоящее время Россия формально является ответчиком в двух делах, но на самом деле они касаются одной и той же проблемы: по мнению истцов, введенный утилизационный сбор являлся нарушением ст. I ГАТТ (режим наибольшего благоприятствования), так как производителям автомобилей из стран Таможенного союза ЕврАзЭС была предоставлена возможность выбора между уплатой утилизационного сбора и предоставлением гарантии утилизации, а производителям из государств - членов ВТО - не была. Кроме того, истцы заявляли о нарушении ст. III ГАТТ (национальный режим), так как аналогичная возможность выбора была предоставлена российским производителям. После инициирования дела в рамках ВТО в российский закон были внесены необходимые изменения, чтобы он больше не был дискриминационным по отношению к производителям автомобилей из государств - членов ВТО. Несмотря на это по запросу ЕС Орган по разрешению споров принял решение о создании третейской группы. В настоящее время идет согласование кандидатур членов группы. При этом российская сторона утверждает, что нарушение правил ВТО было устранено и что спор себя исчерпал. ЕС, однако, заявил, что будет продолжать поддерживать иск, пока не убедится, что поправки к закону вступили в силу (с 1 января 2014 г.) и что он применяется без нарушений < 2>.

--------------------------------

< 1> WT/DS462.

< 2> Про данный спор см.: www.wto.org/english/tratop_e/dispu_e/cases_e/ds462_e.htm; www.wto.org/english/news_e/newsl3_e/dsb_25nov13_e.htm.

Однако к концу 2013 г. Россия заняла активную позицию и впервые выступила в качестве истца, обратившись с запросом о проведении консультаций с ЕС по поводу применения энергетических корректировок при проведении антидемпинговых расследований в отношении ряда российских товаров < 1>. По мнению российской стороны, ЕС при определении стоимости товара исходит из европейских, а не российских цен на энергоресурсы, что приводит к установлению факта демпинга и введению антидемпинговых пошлин. Между тем, по мнению российской стороны, поскольку ЕС признал Россию страной с рыночной экономикой, во внимание должны приниматься именно цены на российском рынке.

--------------------------------

< 1> URL: www.wto.ru/ru/news.asp? msg_id=30690.

Помимо данного спора можно ожидать еще ряд обращений в ВТО со стороны России в защиту интересов российских экономических операторов, о чем неоднократно сообщали сотрудники Министерства экономического развития РФ < 1>. Это соответствует ожиданиям от членства России в ВТО и выводит наше государство на активную позицию в области международных торговых отношений. Эффективное использование механизма разрешения споров в рамках ВТО - одно из действенных средств защиты национальных экономических интересов.

--------------------------------

< 1> URL: www.wto.ru/ru/news.asp? msg_id=30620.

Н.М. БЕВЕЛИКОВА, А.В. ПАВЛУШКИН

§ 5. Развитие интеграционных процессов

в Азиатско-Тихоокеанском регионе

В современной системе международных отношений набирают силу объективные процессы геополитического значения, которые в перспективе будут определять новое мироустройство, - глобализация и интеграция. Эти процессы подстегиваются усилением взаимозависимости государств, национальных экономик, корпораций и людей.

Региональная интеграция принимает конкретную форму в объединении национальных экономик в единое экономическое пространство в рамках замкнутой территории, проведения согласованной межгосударственной экономической политики, создания региональных интеграционных объединений, наднациональных институтов и др. Для понимания происходящих в Азии региональных интеграционных процессов следует определить их признаки. К перечню признаков интеграции, как правило, причисляют: высокий уровень сотрудничества в культурной, политической, экономической и в меньшей степени правовой областях; наличие эффективных институтов принятия решений; наличие институтов, занимающихся обеспечением региональной безопасности и обязательно связанных с институтами экономического профиля; частичное и выборочное применение наднациональных методов принятия решений, особенно во внешнеторговой сфере; способность региональной структуры выступать в качестве консолидированного субъекта международного общения, обладающего легитимностью в глазах других участников мировой политики < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Goto. Junichi. Macroeconomic Interdependence in East Asia // International conference of IMF & WB. Tokyo, 2011. P. 22 - 23.

Как видно, интеграционный процесс в восточноазиатском варианте представляет собой контраст по сравнению с западноевропейским аналогом и не только в связи с тем, что ему присущи выжидательность и осмотрительность. Ведь каждая региональная версия интеграции соответствует конкретным условиям региона, строго с ними сообразуясь в том, что касается форм взаимодействия, его этапности, условий, темпов и конечных целей сближения.

Именно конечная цель сближения, как представляется, является ключом к обоснованию логики сопоставлений развития интеграционных процессов в Европе и Азии. Так, например, главным критерием Евросоюза изначально была провозглашена " наднациональность", ставшая чуть ли не основной характеристикой европейской интеграции, в рамках же формирующегося восточноазиатского варианта речь о надгосударственном объединении вряд ли когда-нибудь заходит. Возможно, руководству восточноазиатских государств термин " интеграция" может казаться дезориентирующим и слишком европейским. По справедливому мнению ученых, " вековые борения за национальный суверенитет, сама идея независимости глубоко укоренена в странах Восточной Азии, а идея какого-либо ограничения суверенитета, его делегирования на наднациональную ступень всегда ассоциируется у общественности восточноазиатских государств с реанимацией колониализма" < 1>.

--------------------------------

< 1> Балакин В. Европейский опыт региональной интеграции для Восточной Азии // Проблемы Дальнего Востока. 2012. N 4. С. 117 - 127.

Между западноевропейским и восточноазиатским мышлением наблюдается " зияющий разрыв", поскольку восточноазиатский механизм принятия ключевых решений работает в режиме согласования стратегий развития, уже одобренных национальными правительствами. В отличие от Западной Европы саммиты глав государств и правительств в Восточной Азии решают практически все главные вопросы политического и экономического взаимодействия, не допуская какой-либо наднациональной компетенции. Наднациональные институты в Евросоюзе охватывают сферой своей деятельности даже процедурные проблемы, а в восточноазиатских государствах они вообще не следуют наднациональной схеме принятия решений. Идеалом для Восточной Азии является не обязательная, а избирательная и дозированная интеграция - в экономике и под жестким контролем. Никогда не проявляя готовности поступиться властью, суверенные национальные правительства, не допуская непредсказуемого развития, делегируют наднациональным международным органам лишь отдельные экономические полномочия.

Как видно, имеется множество вариантов азиатского интеграционного взаимодействия, но лишь в определенных сферах. Так, в восточноазиатских странах интеграция в социальной сфере расценивается как абсолютно неприемлемый опыт. Для них сделанная Западной Европой несколько десятилетий назад заявка на социальную интеграцию выглядит весьма настораживающей. Европейское стремление сформировать " единый этнос", увенчавшееся ростом межэтнических трений, не является базовым параметром в Восточной Азии. Действительно, усиление бесконтрольных миграционных тенденций без тщательного учета состава населения интегрирующихся стран способно в короткие сроки подорвать относительную устойчивость на азиатском континенте. Что касается результативности, то она внутри всех известных объединительных вариантов неодинакова, поскольку строго коррелирует с местными условиями. Этот важнейший алгоритм любых интеграционных вариантов в Восточной Азии имеет безусловный характер, поскольку ярко выраженная уникальность региональной специфики не покрывается, как в Западной Европе, правовыми нормами и юридическими процедурами, дающими европейской версии интеграции изначально прогнозируемые рамки. Возможно, именно уникальность ярко выраженной конкретики условий, не воплощенной в строгих универсальных нормах, процедурах и правовых институтах, дает перспективу для интеграции в Восточной Азии.

В восточноазиатских объединительных процессах наблюдается еще один аспект, существенно отличающий их от интеграции западноевропейской - в своей основе Европейский союз - это осмысленный альянс самых мощных государств - лидеров Европы, всегда ведущих за собой остальных. В Восточной Азии экономическое взаимодействие двигается группой средних и даже малочисленных стран. Специфическая черта азиатской институциональной модели выражается не в воплощении элементов наднациональности, а в концепции " вбирания в себя" полезных черт становления каждого из восточноазиатских государств. Специфика развития каждой из стран привносит в общий процесс интеграции свой опыт, и это делает восточноазиатскую интеграцию не только самодостаточной, но и не нуждающейся в распространенных на Западе процедурных решениях. В качестве примера можно привести Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (далее - АСЕАН), члены которой (Индонезия, Малайзия, Сингапур, Филиппины, Таиланд, Бруней, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Мьянма) выработали особый стиль взаимоотношений. Данная модель базируется на консенсусе и личных контактах руководителей соответствующих государств, их взаимных консультациях при принятии решений, т.е. на минимальной институциализации.

Таким образом, применительно к Восточной Азии динамика их экономического сближения, скорость и этапы объединения неизменно определяются руководством государств, а европейские интеграционные процессы, как представляется, основаны на объективных механизмах саморегулирования, что свойственно открытым системам.

Правовой анализ позволяет говорить, что пока только европейский опыт интеграции дает возможность обозначить основные признаки интеграционного процесса. Речь идет о наличии национальных институтов интеграции, которые демонстрируют ее комплексную природу, т.е. интеграция, начавшись в экономике, должна последовательно проникать в социальную и политическую сферы, чтобы постепенно стимулировать формирование единого пространства с общим нормативным регулированием наряду с иными ценностными ориентирами. Следовательно, выработка оптимального варианта сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе (далее - АТР) позволяет сделать выбор на примере Евросоюза: или допустить перерастание чисто экономического взаимодействия в нечто большее, т.е. создание единого публичного образования с формально унифицированными властными институтами, или нет. Однако, чтобы понять, насколько тяжеловесна система управления Евросоюзом, достаточно даже беглого взгляда на европейский вариант интеграции, свидетельствующий о наличии обоснованных сомнений в отношении европейских претензий на универсальную эффективность такого интеграционного формата.

Вместе с тем объективная заслуга европейского образца интеграции состоит, без сомнения, в том, что сложившийся опыт позволяет выделить главные типологические черты интеграции, при анализе которых восточноазиатский вариант избежит очевидных ошибок и сделает ряд правовых шагов, основанных как на универсальных чертах, так и региональных особенностях. Опора на них позволит конкретному восточноазиатскому интеграционному проекту стать эффективным. Несмотря на то что типологические различия между интеграционными процессами в Западной Европе и Восточной Азии предопределяют особые процедуры принятия стратегических решений, в обоих случаях налицо стремление участников к формированию механизмов управления экономикой в конкретных региональных условиях. Вряд ли такие действия заслужат высокую оценку, если не будут активно способствовать преодолению экономических барьеров.

Экономическая интеграция, а именно она является преобладающей формой интеграции в АТР, - это высшая форма интернационализации хозяйственной жизни, достигаемая в процессе соединения различных национальных экономик в единый комплекс, отличающийся своей институциональной структурой и функционирующий на базе согласованной экономической политики как на межгосударственной, так и на наднациональной основе < 1>. Принято выделять несколько стадий экономической интеграции, основанных на европейском опыте, например соглашение о торговых преференциях, зона свободной торговли, таможенный союз, общий (единый) рынок, экономический (валютный) союз, полная экономическая интеграция.

--------------------------------

< 1> См.: Арин О.А. Азиатско-Тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. М., 1997. С. 84.

В связи с этим стоит говорить о признаках регионального экономического процесса, главным из которых можно считать устойчивую ориентацию участников интеграции на преференциальность отношений друг с другом, приоритетность развития внутригрупповых связей по отношению к внегрупповым, готовность ради этого предоставлять друг другу на взаимной основе особые права, льготы и привилегии. Именно такое понимание объединительных процессов постепенно складывается в Азии, хотя оно не всегда соответствует классическому. Так, в начале 1990-х гг. членами АСЕАН принимается решение об ускорении темпов либерализации торговли, и на саммите в Сингапуре была достигнута договоренность о создании зоны свободной торговли АСЕАН (ASEAN Free Trade Agreement, AFTA) (далее - АФТА). Главным механизмом либерализации в АФТА является общий эффективный преференциальный тариф (Common Effective Preferential Tariff, CEPT) < 1>. При этом АФТА не является таможенным союзом, т.е. каждый ее участник вправе применять свои собственные тарифы в отношении товаров, завозимых из-за пределов АСЕАН.

--------------------------------

< 1> Общий эффективный преференциальный тариф распространяется на товары, импортируемые из стран АСЕАН, и составляет от 0 до 5%.

Необходимо отметить в связи с этим, что АСЕАН по праву считается одной из авторитетных региональных группировок в АТР. В эволюции АСЕАН можно выделить ряд ключевых этапов: подписание учредительной Бангкокской декларации в 1967 г.; подписание Декларации о создании зоны мира, свободы и нейтралитета (Zone of Peace, Freedom and Neutrality, ZOPFAN) в 1971 г.; подписание Балийского договора о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии в 1976 г.; проведение первого саммита глав государств и правительств стран-участников и вынесение решения о формировании зоны преференциальной торговли АСЕАН; принятие решения о создании АФТА в 1992 г.; принятие решения об углублении интеграции в рамках АСЕАН и создании Сообщества АСЕАН в политике, экономике и социально-культурной сфере в 2002 г.; подписание Устава АСЕАН и решение о создании к 2015 г. экономического сообщества АСЕАН со свободным передвижением товаров, услуг, квалифицированной рабочей силы и капиталов в 2006 г. < 1>.

--------------------------------

< 1> https://www.geocities.com/aseanpage/preASEAN.html

Основной причиной, побудившей членов АСЕАН более решительно взяться за либерализацию торговли, стали их опасения потерять свою привлекательность для прямых зарубежных инвестиций, которые к тому времени превратились в один из главных двигателей экономического роста азиатских стран < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Helen E.S. Nesadurai. Southeast Asia's New Economic and Financial Institutions // Asia's New Institutional Architecture. Op. cit. P. 162 - 164.

Следует отметить, что самым мощным конкурентом АСЕАН в борьбе за инвестиции стала КНР, идущая по пути не только рыночных реформ, но и открытости.

В связи с этим вызывает интерес такое высказанное обоснование интеграционных процессов в АТР: во-первых, это макроэкономический и политический уровни, где доминирует английский язык, а США являются важнейшим источником технологий, гарантируют безопасность и играют роль главного потребителя товаров. Во-вторых, микроэкономический уровень, на котором лидирует Япония, контролирующая производственные сети и задающая тон в стратегиях промышленного развития. В-третьих, китаецентричный уровень, опирающийся на китайские диаспоры в регионе и на сам Китай в качестве главной производственной базы < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Richard J. Samuels. Securing Japan. Ithaka and London: Cornell University Press. 2007. P. 130.

С учетом того, что с конца 1990-х гг. центр тяжести всех интеграционных тенденций сместился в АТР, выглядит логичным появление институциональной группировки десяти стран АСЕАН и трех стран Восточной Азии: Китая, Японии и Южной Кореи, т.е. " АСЕАН + три" (далее - АПТ), учредителем которой в 1997 г. выступил Китай. АПТ способна была превратиться в самодостаточный экономический блок, сопоставимый с Евросоюзом и НАФТА. Она рассматривалась многими юристами в качестве институционального ядра экономической и политической интеграции в Восточной Азии, являющегося несомненным центром АТР.

Однако этого не произошло. В связи с этим следует признать логичным правовой ход Пекина по инициированию в 2010 г. решения о создании зоны свободной торговли между странами АСЕАН и Китаем - " АСЕАН + один". Указанное решение является одним из очень немногих примеров того, как государство с более крупным рынком пошло на ряд односторонних уступок более слабой стороне. Согласно данному объединению Китай предоставил входящим в АСЕАН азиатским странам гарантии доступа на китайский рынок, позволив им извлекать выгоды из своего бурного экономического роста. Именно таким образом были ослаблены опасения соседних государств, что они могут пострадать в конкурентной борьбе с Китаем. Вместе с тем, как отмечает Ричард Фейнберг, " торговля - далеко не только обмен товарами и услугами; в XXI веке зоны свободной торговли являются важными инструментами внешней политики, предназначенными для укрепления партнерства, подобно военным альянсам в прошлые времена" < 1>.

--------------------------------

< 1> Richard Feinberg. BS Trade Arrangements in the Asia-Pacific // Bilateral Trade Agreements in the Asia-Pacific: Origins, Evolution and Implications. New York Routledge. 2006. P. 96.

Как продолжение внешнеэкономической политики Китая, в логику восточноазиатской интеграции укладывается его растущая инициативность в создании анализируемых преференциальных торговых соглашений и зон свободной торговли по периметру китайских границ. Соглашение о зоне свободной торговли (далее - ЗСТ) с АСЕАН юридически позволило КНР заключать или готовить такие соглашения с Таиландом, Новой Зеландией и Пакистаном, с Австралией, Чили и Сингапуром, с Южной Кореей и Индией. С 2002 г. Китай предлагает рассмотреть возможность создания ЗСТ в Северо-Восточной Азии с участием Японии и Южной Кореи.

Однако для формирования в Азии единого, интегрированного и по-настоящему конкурентоспособного на мировом уровне экономического пространства недостаточно лишь устранения тарифных барьеров. Очевидно, назрела необходимость более активной либерализации и в иных областях, в связи с чем участники АСЕАН провозгласили создание Экономического сообщества АСЕАН (ASEAN Economic Community, AEC) (далее - AEC), которое поддержит логику функционирования АФТА, делая главный упор на либерализацию в сферах услуг и инвестиций, сокращении нетарифных барьеров, гармонизации стандартов и содействии свободному передвижению квалифицированной рабочей силы. По сути, реализация целей АЕС будет означать создание в рамках АСЕАН единого общего рынка. Как отмечалось, если сначала создание Экономического сообщества АСЕАН намечалось к 2020 г., то на Сингапурском саммите в 2007 г. было решено сформировать единое экономическое пространство уже к 2015 г.

Реализация намеченных целей может привести к изменению всей системы мировой торговли, где будут доминировать два торговых блока - Евросоюз и Азиатско-Тихоокеанский, несмотря на то что сохраняются значительные перепады в уровне социально-экономического развития стран АСЕАН: с одной стороны, обладающие самыми высокими в мире показателями по душевому ВВП Сингапур и Бруней, а с другой - одни из самых бедных государств на планете: Лаос, Камбоджа, Мьянма. При этом в АСЕАН отсутствуют механизмы финансовой помощи для менее развитых стран, подобные тем, что существуют в Евросоюзе. Разнятся и политические режимы в АСЕАН, где соседствуют государства, выбравшие различные пути политического развития. Вместе с тем общеизвестно, что формирование однородности в Азии представляет собой не столько начальную стадию интеграции, сколько один из возможных ее результатов.

В последние годы наблюдается новый восходящий виток экономической активности КНР в АТР. Так, в сфере многосторонней региональной безопасности приоритетом для КНР продолжает оставаться развитие взаимодействия в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), форума " Восточная Азия - Латинская Америка" (ВАЗЛАФ), встреч " Азия - Европа" (АСЕМ). Выделим, что значимость для КНР ШОС проявляется в том, что это единственная юридически оформленная организация регионального взаимодействия, участником которой является Китай.

Как видно, роль Китая в правовых процессах интеграции в АТР быстро возрастает, поскольку он все более активно входит в структуры многостороннего регионального сотрудничества, а они в азиатском регионе способствуют формированию " зоны стратегического продолжения китайской экономики". Китай, по сути, по справедливому мнению Я.М. Бергера, должен стать центром Восточной Азии, вытесняя Японию и США и превращая регион в свою стратегическую сферу влияния < 1>. Трансформация Китая в ядро экономической интеграции в Восточной Азии неизбежно порождает вопросы о том, какие политико-стратегические последствия это влечет для Российской Федерации.

--------------------------------

< 1> См.: Бергер Я.М. Большая стратегия Китая в оценках американских и китайских исследователей // Проблемы Дальнего Востока. 2006. N 1. С. 47 - 48.

Полноправное вступление России в состав стран - участниц форума " Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество" (далее - АТЭС) состоялось 14 ноября 1998 г. в Куала-Лумпуре. Как представляется, вступив в АТЭС, Россия ответила на вызов глобализации, однако не менее важно установить структуру и очередность задач и действий по достижению целей. Целями же вступления называлась интеграция регионов Сибири и Дальнего Востока в экономику АТР, расширение связей и рынков сбыта, привлечение внутренних и внешних инвестиций. Уникальное экономико-географическое положение данных регионов, являющихся одной большой контактной зоной России со странами АТР, определяет прохождение через них значительных товарных потоков производственного и потребительского назначения. По утверждению И.И. Меламеда, Дальний Восток и Прибайкалье обретают перспективу стать " мостом" для развития торгово-экономических связей АТР со странами Европы < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе: перспективы интеграции: Монография / Под ред. И.И. Меламеда. Владивосток, 2011. С. 643.

В связи с тем что ориентация на сотрудничество со странами АТР проявляется все четче, обустройство дальневосточных земель становится приоритетом национального масштаба. Взят внешнеполитический и внешнеэкономический курс на развитие восточного интеграционного вектора, чтобы теснее " притянуть" и постепенно интегрировать российский Дальний Восток в АТР, однако не в маргинальном заброшенном состоянии. С учетом этого в Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года определено, что стратегические ориентиры " должны опираться на реализацию комплексных мер государственной поддержки, включая создание системы специальных преференций и стимулов".

Необходимо отметить, что товарная структура внешней торговли Российской Федерации со странами АТЭС во многом воспроизводит общую экспортную специализацию: преобладает весьма узкий круг сырьевых товаров < 1>. Из всех стран - участниц форума АТЭС именно в Китае возникает новый центр экономического развития, притягивающий энергоресурсы как сопредельных, так и отдаленных территорий.

--------------------------------

< 1> См.: Федоровский А.Н. Эволюция АТЭС и перспективы региональных интеграционных процессов // Мировая экономика и международные отношения. 2012. N 1. С. 48.

Прошедший в сентябре 2012 г. во Владивостоке саммит АТЭС подтвердил растущий интерес Китая к диалогу по ключевым вопросам торгового, инвестиционного и технического сотрудничества в этом уникальном по географическому охвату регионе.

Отметим, что первой межгосударственной интеграционной группировкой, в которую вступил Китай, стал именно форум АТЭС, объединяющий 21 экономику стран-членов. АТЭС помог привлечению в Китай иностранных инвестиций и, как считает китайский исследователь Чжан Юнлин, предоставил Китаю дополнительную возможность играть заметную роль на мировой арене, не налагая на него обязательств, в отношении которых у Пекина нет уверенности, что их выполнение соответствует его интересам < 1>. Действительно, современная внешнеполитическая доктрина КНР рассматривает региональную интеграцию в АТР как одну из объективных тенденций глобализации и относится к ней довольно позитивно при условии, что регионализация не ущемляет политических, экономических и стратегических интересов Китая в мире и регионе < 2>.

--------------------------------

< 1> См.: Аремидзе Л.Г. Международные отношения в Восточной Азии. М., 2007. С. 241.

< 2> См.: Sheng Bin. Regionalism: Challenge for China's Trade Policy in the 21 Century. ASC Conference. Tianjin, 2001. P. 3.

В связи с этим все большую актуальность приобретает подход, предполагающий создание на территории России особых экономических зон для интеграции страны в АТР. Свой вклад в преодоление сырьевой ориентации российской экономики был призван внести Федеральный закон от 22 июля 2005 г. N 116-ФЗ " Об особых экономических зонах в Российской Федерации" < 1>, создавший правовую базу для реализации масштабного национального проекта по развитию высокотехнологичных производств.