Метод исследования 2 страница

Операциям, происходящим на стадии фокального внимания, У.Найе­сер дает единое название «анализа через синтез». Сюда входят процессы построения перцептивного образа, различные в разных задачах и ситуаци­ях, но всегда активные. Содержание и функции этих процессов автор по­ясняет, используя сравнение с палеонтологом, который отыскивает кости ископаемого животного и воссоздает его полный скелет. Применительно к процессу зрительного восприятия анализ может заключаться в выделении углов и линий буквенных стимулов, а синтез — в их соединении в опреде­ленный, соответствующий контексту и ожиданиям символ. При слуховом восприятии речи, наряду с выделением различных фонем, происходит ак­тивный процесс внутреннего проговаривания, продукты которого сравни­ваются с проанализированным входом. В том и другом случаях палеонто-

¹ Neisser U. Cognitive Psychology. N.Y.: Appleton, 1967. P. 10.

³ См. текст Найссера на с. 551-560 настоящего издания. (Примечание редакторов составителей.)

³ Neisser U. Cognitive Psychology. N.Y.: Appleton, 196?. P. 88.

лог как бы копается в хрупких и быстро разлагающихся продуктах предвнимательной переработки, отсеивая посторонние останки и ненужную породу и подбирая определенные кости (анализ), сооружая из них, а так­же из вспомогательных и дополнительных материалов, скелет (синтез). Внимание, по сути, и есть указанный активный процесс синтеза перцеп­тивного образа. <.., >

Итак, на раннем этапе своих исследований У.Найссер выстудил с критикой моделей селекции, подчеркивая активный, гибкий и конструк­тивный характер построения перцептивного образа. Он выделяет два вида процессов переработки информации. На первой стадии автоматически раз­ворачиваются процессы пассивной предвнимательной переработки. Функ­ция этих процессов заключается в обнаружении жизненно значимых стимулов. Кроме того, они обеспечивают первичную грубую организацию сенсорного входа. За процессами автоматической переработки следует ста­дия активного конструирования образа, названная внимательной или фо­кальной переработкой. Нерелевантная информация не ослабляется и не блокируется при помощи какого-то специфического механизма, а просто пренебрегается субъектом, поскольку не отвечает текущим действиям, це­лям и ожиданиям. Позже У.Haйccep приступил к разработке новой теории восприятия как процесса непрерывной циклической активности, направ­ленной на сбор информации из окружающей среды. В контексте этой тео­рии он продолжает критику моделей фильтра и ограниченных ресурсов центральной переработки информации. В литературе, посвященной психо­логии внимания, новая линия исследований У.Найссера получила назва­ние подхода умений и навыков. Основные результаты и выводы этих исследований представлены в следующем разделе.

Внимание как перцептивное действие

Центральным понятием подхода У. Найссера стало представление о схемах или внутренних когнитивных структурах, участвующих в пе­реработке входной стимуляции, предвосхищении и поиске необходимой информации в окружающей среде. У. Найссер пишет:

По моему мнению, важнейшими для зрения когнитивными структурами являются предвосхищающие схемы, подготавливающие индивида к принятию информации строго определенного, а не любого вида и, таким, образом, управ­ляющие зрительной активностью. Поскольку мы способны видеть только то, что умеем находить глазами, именно эти схемы (вместе с доступной в данный момент информацией) определяют, что будет воспринято. Восприятие, дей­ствительно, — конструктивный процесс, однако конструируется отнюдь не умственный образ, возникающий в сознании, где им восхищается некий внут­ренний человек. В каждый момент воспринимающим конструируются предвосхищения некоторой информации, делающие возможным для него при-

нятие ее, когда она оказывается доступной. Чтобы сделать эту информацию доступной, ему часто приходится активно исследовать оптический поток, двигая глазами, головой или всем телом. Эта исследовательская активность направляется все теми же предвосхищающими схемами, представляющими со­бой своего роли планы для перцептивных действий, также как и готовностьк выделениюоптических структур некоторых видов. Результат обследования окружении — выделенная информация модифицирует исходную схему. Будучи таким образом модифицированной, она направляет дальнейшее обсле­дование и оказывается готовой для дополнительной информации1. Описанный процесс автор называет перцептивным циклом и пред­ставляет его в виде модели, показанной на рис. 1. Рис. 1. Перцептивный цикл- Отбор и селективное использование информации обусловлены не суще­ствованием каких-то пределов внутри схемы, а назначением и спецификой ее структуры, сложившейся по ходу научения или в процессе неоднократ­ного выполнения определенного круга задач. Отсюда следует, что никаких особых механизмов селекции не существует вообще, а трудности одновре­менного выполнения двух деятельностей могут быть, при условии отсут­ствия периферической интерференции, преодолены путем упражнения.

Рас. 2. Эксперимент на избирательное смотрение с; 'адожт:; -: ем (я) видеозаписи игры в ладошки (а) и бросков мяча (о)' С целью эмпирической проверки основных положений этой гипоте­зы был проведен ряд экспериментов но методике селективного смотрения. аналогичной бинауральному прослушиванию, в которых предъявляли два движущихся изображения, наложенных друг на друга-. У.Найссер под­черкивает необычность этой ситуации. Действительно, ни в видовом, ни е индивидуальном опыте животных и человека зрительная задача тако­го типа никогда не встречается, и, следовательно, специальный механизм фильтрации релевантной стимуляции для такого условия не мог быть создан в процессе эволюции или индивидуального научения. Если теория фильтра верна, то зрительное восприятие одного из этих изображений оказалось бы невозможным или крайне затруднительным. - См.: Ilaiiccrrj У. Позначно и реальное::... М.: Прогресс, 1981. С. 104. " Vy..: Jfaucci'p У. По.чкаиио и реальность. УЛ.: Прогресс. 1081: Xr-hxr-r l'„ Becklen R. Selective looking: attending to visually specified events '■ ■ ' Cognitive; Psychology. 1075. Vol. 7..V 4. P. 480-49-1; Х'-Ы.чсг V. Tlia control of information pickup in selective looking /'/ Perception and its Deveiopr.itr.t: A Trib-jlc to Eleanor J. Gibbon. ' Л.О. Pick (Ed.j. Hillsdale, N.Y.: Erlbausn, 1Э79. P. 201 -21Э.

В первой серии опытов на один и тот же экран подавали видеозаписи двух игр- в мяч и «в ладошки» (см, рис, 2). Испытуемого проси­ли отслеживать и фиксировать нажатием на кнопку события одной игры (броски мяча или хлопки ладоней), происходящие в темпе около 40 со­бытий в мин. Основной результат заключался в том, что все испытуемые сразу, легко и без ошибок решали эту задачу.

Затем проверялось предположение о возможности периферической селекции благодаря движениям глаз наблюдателя. Не исключено, что испытуемый, воспринимая фрагмент релевантной игры посредством фо-веального зрения, автоматически отсеивает большую часть нерелевантной стимуляции, попадающей на периферию сетчатки. Поскольку в опытах первой серии испытуемый свободно перемещал взор по всему изображе­нию, предположение о селекции такого рода выглядело правдоподобным. В опытах второй серии испытуемым запрещали двигать глазами: они должны были, отслеживая одну из игр, постоянно фиксировать метку в центре экрана. Неестественность, отличие лабораторной ситуации от обычных условий зрительного восприятия в этих опытах были тем самым намеренно усилены. Но оказалось, что даже в этих условиях испытуемые успешно справляются с задачей.

По мнению У.Найссера, результаты экспериментов с наложением изображений говорят о том, что селекция релевантной зрительной инфор­мации происходит независимо от гипотетических механизмов фильтрации. Избирательность — один из аспектов восприятия, обеспечиваемый пред­восхищением необходимой информации и непрерывной настройкой пер­цептивной схемы, обслуживающей решение данной задачи. Главным усло­вием селективной настройки схемы в вышеописанных опытах, вероятно, является восприятие информации о движении как наиболее специфициру­ющей ход и события релевантной игры. Это предположение проверили в эксперименте с варьированием сходства наложенных изображений. В обо­их видеосюжетах три игрока быстро двигались по комнате и перебрасыва­ли друг другу мяч с частотой около 30 раз в мин. Видеозаписи при одном условии снимались в полностью идентичных ситуациях (одни и те же, одинаково одетые люди, в том же помещении, с тем же мячом), а при дру­гом — вводилось специальное отличие: футболки игроков на первой видео­записи были темные, а на второй—светлые (см. рис. 3, А). Отслеживая на­чинавшуюся чуть раньше релевантную игру, испытуемый нажимал на кнопку в ответ на каждый бросок мяча в этой игре. Показатель продуктив­ности решения задачи составил для условия «полной идентичности» 0.67, а для условия «различия в одежде» — 0.87. В контрольных опытах, когда показывали только одну игру, он был равен 0.96.

У.Найссер интерпретирует эти данные как подтверждающие гипо­тезу о решающей роли предвосхищения кинетической информации в се­лекции релевантной игры. События другой игры не замечаются вообще.

Рис. 3. Эксперимент на избирательное смотрение при условиях разных футболок игроков (А) и неожиданного появления женщины с зонтиком (Б)1 В то же время он не исключает того, что некоторые нерелевантные сти­мулы могут запустить процесс своего восприятия и как следствие будут осознаваться испытуемым. Сюда относится прежде всего стимуляция, вызывающая ориентировочные ответы (громкий звук, вспышка и т.п.). J Neisser U. The control of information pickup in selective looking // Perception and its Development; A Tribute to Eleanor J.Gibson / A.D.Pick (Ed.). Hillsdale, N.Y.: Erlbaum, 1979. P. 207. Fig. 9.2; P. 215. Fig. 9.3.

Такие механизмы могут быть врожденны или сформированы в процессе длительной практики. Примером последнего случая является факт вос­приятия собственного имени, предъявленного по нерелевантному кана­лу в ситуациях дихотического прослушивания и селективного чтения. На данном этапе исследований У.Найссор приступает к частичному пере­смотру ранних представлений об операциях такого рода как процессах предвниматедьной переработки стимульной информации, вероятно, по­тому что сам термин «предвнимание» теперь в свете концепции перцеп­тивного цикла выглядит неудачным, поскольку наводит на мысль о су­ществовании, во-первых, последовательных стадий переработки и, во-вторых, самого процесса внимания. Понятно, что теперь и то и другое оказывается для У.Найссера совершенно неприемлемым. Кроме того, новые исследования показали, что автоматическая переработка может быть не только примитивной и грубой, как утверждалось раньше при­менительно ко всем видам предвнимателышх процессов, но и чрезвы­чайно сложной и тонкой.

Большинство автоматических операций, относимых ранее к клас­су предвнимательных процессов бдительности, У.Найссер объясняет ра­ботой простых, автономных и врожденных схем, служащих для запуска новых циклов перцептивной деятельности. Их следует отличать от опе­раций, обеспечиваемых функционированием сложных, иерархически организованных схем, сформированных в процессе построения умений и навыков. Автоматические системы того и другого вида могут лежать за пределами основного потока деятельности, но используются и контроли­руются субъектом в разной степени. В связи с этим У.Найссер заявляет о принципиальной возможности одновременного восприятия нерелеван­тного и релевантного сообщения в любой ситуации и для любых видов стимуляции при условии специально организованной, продолжительной практики.

В пользу этого предположения говорили данные дополнительной серии, проведенной по той же методике селективного смотрения. В сере­дине проб опытов с наложением видеозаписей игр, на том же экране нео­жиданно для испытуемых появлялась и проходила среди игроков по той же комнате девушка с раскрытым зонтиком (рис. 4, Б). Наивные испы­туемые (случайные посетители лаборатории) практически никогда не за­мечали это странное событие, тогда как в группе опытных наблюдателей, которые не раз участвовали в подобных экспериментах, девушку заме­тила почти половина. <...>

Итак, избирательность восприятия обусловлена не формированием специальных механизмов внимания, а развитием схем умений и навы­ков, служащих для лучшего и более широкого сбора наличной к доступ­ной информации. У.Найссер отвергает идеи существования пределов пе­реработки в центральной системе и каких-либо устройств, предотвраща-

ющих ее перегрузку, факты интерференции одновременного выполнения двух задач он объясняет структурными ограничениями на входе и вы­ходе системы переработки, а также трудностью координации независимых центральных потоков информации и соответствующих действий. Если вероятность периферической структурной интерференции свелеча к минимуму, то неудачи одновременного выполнения двух деятельностей можно объяснить отсутствием единых или координированных когнитив­ных схем. Упорная и длительная тренировка совместного решения таких задач может, по мнению У.Найссера. привести к полному устранению интерференции.

Возможность формирования такого умения исследовалась в специ­альной работе, проведенной по классической методике изучения распреде­ления внимания¹. В эксперименте участвовали два испытуемых, студенты-биологи Диана и Джон. Исследование продолжалось 17 недель, по 5 часов в неделю, 1 час в день. Испытуемые тренировались в одновременном вы­полнении двух задач: чтения про себя фрагментов художественной прозы, объемом до 7 тысяч слов и письме под диктовку отдельных, несвязных слов. В письме под диктовку каждое последующее слово подавалось сразу после записи предыдущего. Испытуемый записывал их в столбик на листе бумаги немедленно и не глядя. Обе задачи надо было выполнять как мож­но быстрее и в то же время качественно, т.е. читать текст с полным пони­манием и правичьно записывать слова. Скорость чтения и диктовки реги­стрировались. В контрольных опытах и части проб основных серий допол­нительно проверялась продуктивность решения той и другой задачи, как при раздельном, так и при совместном вымолнении. Для задачи чтения периодически тестировали, понимание прочитанного после некоторых проб испытуемый давал подробный письменный отчет о содержании дан­ного текста, а затем отвечал на вопросы относительно эпизодов, выпавших из отчета. Он не знал заранее, в какой из проб потребуют отчет. В пробах с проверкой решения задачи письма под диктовку испытуемого прерывали на сороковом слове и тестировали узнавание 20 слов, случайно отобранных из только что продиктованного набора, смешав их с 20 словами, ранее не встречавшимися в эксперименте.

В опытах предварительной серии получены следующие показатели продуктивности раздельного выполнения задач. Средняя скорость чтения Джона составила 483 слова в мин, а Дианы — 351 слово в мин и показа­тели понимания прочитанного материала — 73% и 90°/" соответственно. Джон опознал правильно 87.5% и ошибочно — 2.5% слов, продиктован­ных в пробах с последующим тестом на узнавание, а Диана — соответ­ственно — 77.5% и 5%.

' См.: Speike £.. Hirs: И'...Wi.svr U. Skills о: ' divide!: r.;.;.-mo!! Coff: ^'^: or. )Я~г. Vol. 4. Л! Я. Р. 215-230.

В первых пробах основной серки, когда испытуемые приступили к одновременному выполнению заданий, обе деятельности ухудшились: скорость чтения резко упала и нарушился почерк. Но уже к концу чет­вертой недели эти показатели постепенно восстановились почти до уров­ня раздельного выполнения. Результаты проверки понимания текстов на этом этапе оказались даже несколько выше, чем в начале исследования (при условии раздельного выполнения задач): у Джона — 86.3%, а у Дианы — 99.2%. По тестам узнавания продиктованных слов результаты были несколько хуже: у Джона — 70 % правильных опознаний и 12% ошибочных, а у Дианы — 76% и 33%, соответственно. Осознание дикту­емых слов по ходу практики как будто уменьшилось, возможно, вслед­ствие автоматизации. В связи с этим была поставлена задача исследова­ния степени осознания и понимания диктуемых слов, которая решалась в специальных сериях опытов.

В середину диктуемого набора из 80—100 слов включался блок из 20 слов, объединенных по одному из 4-х признаков: смыслу, категории, синтаксису или рифме. Этот блок мог представлять собой несколько ос­мысленных предложений; слова могли принадлежать к одному и тому же классу (обозначали предметы мебели, средства передвижения или виды жилья); все слова блока могли быть существительными, глаголами или прилагательными; и, наконец, слова включенного блока могли рифмо­ваться между собой. Испытуемые не знали, что какие-то слова продик­тованного набора образуют связанные структуры. После каждой пробы просили сообщить все, что можно вспомнить о диктуемых словах в це­лом и по отдельности.

Из нескольких тысяч слов, продиктованных в этой серии, испыту­емые воспроизвели только 35. Анализ показал, что большая часть этих слов воспроизводилась не случайно. Так, Диана вспомнила слово диа­метр, сообщив, что в момент диктовки данного слова она подумала о его сходстве со своим именем. Джон заметил и вспомнил слова, связанные с его текущими заботами о финансах и пропитании. Некоторые из воспроизведенных слов оказались фонетически или семантически родст­венными параллельным словам читаемого текста. Например, Джон вспомнил слово отвращение, продиктованное в момент чтения слова об­ращение, и слово вселенский при чтении истории о священнике. Испы­туемые ни разу не сообщили о принадлежности блоковых слов семанти­ческой или синтаксической категории и не заметили ряды слов, состав­ляющие предложения. Только один раз оба испытуемых, независимо от содержания читаемого текста, воспроизвели словосочетание грязная вода из предложения собаки пьют грязную воду. По окончании данной серии испытуемым показали 15 продиктованных ранее списков, составленных по признакам смысла, категории и синтаксиса, и попросили вспомнить что-либо относительно этих рядов. Они не могли сказать ничего и с тру-

дом верили, что действительно писали последовательности типа тележ­ка, коньки, грузовик, лошадь, самолет, трактор, автомобиль, велоси­пед, такси, катер, вертолет, прицеп, метро, танк, ноги, коляска, ко­рабль, мотоцикл, вагон, не замечая при этом соответствующей категории (здесь средства передвижения). Совершенно иные результаты дали про­бы с рифмами, Диана и Джон сообщали о них всегда, уже начиная с первых проб.

С позиций теорий селекции и умственного усилия эти результаты не выглядят удивительными. Можно думать, что в данном случае вни­мание было направлено только на одну деятельность — чтение расска­за, а вторая деятельность настолько автоматизировалась, что не требо­вала внимания. Письмо под диктовку обеспечивалось поверхностной пе­реработкой информации, выполнялось легко, с минимальной затратой умственного усилия. У.Найссер и сотрудники с таким объяснением со­гласиться не могли. Неудача испытуемых в опознании слов и их связей еще не говорит о невозможности глубокой и сложной переработки этих слов вследствие ограниченности ресурсов. У.Найссер предположил, что если соответствующая задача будет поставлена, то Диана и Джон в кон­це концов смогут ее решать без ущерба для чтения и понимания рас­сказов.

С целью проверки этого предположения была проведена специаль­ная серия. В набор диктуемых слов (более 200) в случайном порядке и в разных местах вставляли 5 блоков по 10 слов каждый, объединенных по тем же признакам, что и ранее (смыслу, категории, синтаксису и риф­ме). От испытуемых по-прежнему требовали читать про себя с максималь­ной скоростью и полным пониманием текст и точно записывать диктуе­мые слова. Дополнительно их просили прервать эксперимент, как толь­ко они заметят какую-либо упорядоченность в списке диктуемых слов, и сообщить о типе обнаруженной связи.

В начале серии скорость чтения упала у обоих испытуемых, при этом понимание текста у Джона ухудшилось, а у Дианы осталось на пре­жнем уровне. Но уже через несколько проб эти показатели восстанови­лись. При этом, решая задачу записи под диктовку, Джон сообщил о наличии осмысленных предложений в 41 случае из 55, а Диана — в 42 из 69. Синтаксические группы они обнаруживали примерно в половине случаев, а группы рифмованных слов — всегда. В субъективных отчетах оба отмечали, что при записи слов понимали их значение.

На завершающем этапе данной серии перед испытуемыми была поставлена задача более сложная. В ответ на определенные слова дикту­емого списка их просили записывать не само это слово, а ту категорию, к которой оно относится. В случайно выбранных местах набора диктова­ли слова категорий «мебель» или «животные». Перед каждой пробой называли одну из этих категорий и требовали, когда испытуемый услы-

шит соответствующее слово, записать именно ее. Например, услышав сло­во кровать, он тут же должен был записать мебсчь. После каждой пробы следовал тест на понимание рассказа или тест на узнавание слов. Уже в первых пробах испытуемые успешно категоризовали нужные слова, но скорость чтения и понимание рассказов ухудшились. Однако, спустя шесть недель усиленной практики, они достигли исходного уровня как по скорости чтения, так и в понимании текстов. Все-таки заметим, что узна­вание слов в этих опытах было несколько хуже, чем в пробах без катего­ризации.

Подводя итоги, У.Найссер пишет:

Их результаты нельзя объяснить с помощью традиционных теорий вни­мания. Представляется несомненным, что количество информации, вос­принимаемой из одного источника, в то время как внимание направлено на другой, не лимитируется каким-либо фиксированным механизмом, и поэтому ни одна конкретная гипотеза в отношении таких механизмов не может быть корректной. Вместо этого можно утверждать, что результаты зависят от навы­ка наблюдателя. Тренированные испытуемые могут делать то, что кажется одинаково невозможным как новичкам, так и теоретикам.

Наиссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс. 1981. С. 109-110.

Тема 21

Психологиявоображения

Воображение как преобразование реальности и его связь с другими психическими процессами. Восприятие, мышление, воображение: сходства и различия. Творческое воображение как построение способов представления реальности. Воображе­ние в научном, техническом, художественном творчестве. Диагностика способностей к творческому воображению и изу­чение его психологических механизмов. Исследовательский (аналитический) и конструктивно-технологический подходы к созданию методов стимуляции творчества. Приемы повыше­ния эффективности процесса порождения нестандартных идей. Попытки создания «теорий» решения изобретательских задач и развития творческих способностей. Проблема несовпа­дения порождения и понимания творческих продуктов. Соот­ношение результатов фундаментальных и прикладных иссле­дований творчества. Творчество и личность.

Вопросы к семинарским занятиям:

О Воображение, его виды и функции.

© Развитие воображения. Воображение и речь.

© Творческое воображение. Методы, стимуляции творчества. Анализ научных открытий.

О Воображение, его виды и функции

С.А. Рубинштейн

[ПРИРОДА И ВИДЫ ВООБРАЖЕНИЯ]¹

Природа воображения

Образы, которыми оперирует человек, не ограничиваются воспроиз­ведением непосредственно воспринятого. Перед человеком в образах может предстать и то, чего он непосредственно не воспринимал, и то, чего вооб­ще не было, и даже то, чего в такой именно конкретной форме в дейст­вительности и быть не может. Таким образом, не всякий процесс, проте­кающий в образах, может быть понят как процесс воспроизведения. Соб­ственно каждый образ является в какой-то мере и воспроизведением — хотя бы и очень отдаленным, опосредованным, видоизмененным — и пре­образованием действительного. Эти две тенденции воспроизведения и преобразования, данные всегда в некотором единстве, вместе с тем в своей противоположности расходятся друг с другом. И если воспроизведение является основной характеристикой памяти, то преобразование стано­вится основной характеристикой воображения. Воображать — это пре­ображать.

Существа действенные, люди не только созерцают и познают, но и изменяют мир, преобразуют его. Для того чтобы преобразовывать дей­ствительность на практике, нужно уметь преобразовывать ее и мыслен­но. Этой потребности и удовлетворяет воображение. Воображение нераз­рывно связано с нашей способностью изменять мир, действенно преобра­зовывать действительность и творить что-то новое. <...>

Под воображением в самом широком смысле слова иногда разумеют всякий процесс, протекающий в образах. В таком случае память, воспро­изводящая образы прежде воспринятого, представляется «лишь одним из видов воображения» (Ф.Кейра, А.Селли, П.П.Блонский и др.). Исходя из

¹ Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2 т, М.: Педагогика, 1989. Т. 1. С. 344-351.

этого, приходят к различению репродуктивного и творческого воображения и отожествлению первого с памятью.

Поскольку, с одной стороны, воображение всегда опирается в ка­кой-то мере на прошлый опыт, а с другой — образное воспроизведение обычно, как показало исследование, в какой-то мере преобразует воспро­изводимое, между воображением и образной памятью бесспорно суще­ствует связь. Но не менее бесспорно и существование между ними раз­личий. Если исходить из широкого понимания воображения как охваты­вающего любой психический процесс в образах, то именно потому, что этот термин включит в таком случае и память, придется, внося двой­ственность в термины, обозначить воображение в более узком и специ­фическом смысле слова, в его отличии от памяти. Поэтому целесообраз­нее сохранить термин «воображение» для обозначения этого последнего специфического процесса. Воображение — это отлёт от прошлого опыта, это преобразование данногои порождение на этой основе новых образов, являющихся и продуктами творческой деятельности человека и прообра­зами для нее.

Основное отличие собственно воображения от образной памяти свя­зано с иным отношением к действительности. Образы памяти — это вос­произведение прошлого опыта. Функция памяти — сохранить в возмож­ной неприкосновенности результаты прошлого опыта, функция вообра­жения — их преобразовать. Но и эта противоположность существует и осуществляется в конкретной деятельности человека лишь как единство противоположностей. В процессе развития с изменением воображения и процессов сохранения и воспроизведения изменялось и их взаимное от­ношение. На ранних ступенях развития, когда отношение воспроизведен­ного образа к прошлому не сознается четко как таковое, сознательная установка на точность воспроизведения, на его соответствие объективной действительности еще отсутствует. Поэтому на этих ранних ступенях воспроизведение далеко не является копией воспроизводимого. Оно со­держит множество неправильностей, сдвигов, изменений, трансформа­ций; воспроизведение еще четко не отделилось от воображения.

В свою очередь воображение, которое всегда предполагает некото­рую независимость от непосредственно данного, не отделилось четко от воспроизведения, пока эта независимость в какой-то мере не осознана. Воображение в собственном смысле имеется лишь тогда, когда течение образов перестает быть непроизвольным изменением, как бы искажени­ем образов-представлений, становясь свободным оперированием образа­ми, не связанным установкой на воспроизведение. По мере восхождения ко все более высоким ступеням или формам воображения, оно все более четко дифференцируется от памяти.

В своих высших, наиболее специфических проявлениях воображе­ние предполагает определенное отношение к объективной действи­тельности, и притом отношение, диаметрально противоположное тому.

которое характеризует память в ее высших сознательных формах. Для памяти в ее высших сознательных проявлениях существенным является то, что образ, объективно воспроизводящий прошлое, осознается в этом отношении к нему как его воспроизведение. С чтим связана сознатель­ная установка на точность воспроизведения, приводящая к сознательно­му отграничению воспроизведения от всякого произвольного фантазиро­вания.

Для воображения в тех высших его формах, в которых полностью проявляется его специфичность, не менее характерным является другое отношение к прошлому опыту вообще и непосредственно данному — со­знание известной свободы по отношению к нему, дающей возможность его преобразовывать. Эта свобода по отношению к данному означает прежде всего известную психологическую независимость по отношению к прошлому. Это различение воображения и памяти исходит из отноше­ния, с одной стороны, воспроизведенных образов памяти, с другой — воображения к объективной действительности. Но в обоих этих процес­сах можно выделить один общий компонент, а именно само возникнове­ние и формирование целостного образа—представления, т.е. тот процесс, продуктом или содержанием которого является представление. Общие закономерности этого процесса имеют существенное значение для психо­логии искусства.