Примирение враждующих братьев 1 страница

События 1923 г. не могли пройти бесследно ни для НСДАП, ни для рейхсвера. Нанеся удар по крайне правым, рейхсвер нанес удар и по самому себе. Прежде всего он серьезно ослабил своего важ­нейшего союзника, который, правда, не всегда был достаточно послушным, но мог в нужный момент быть использован в качестве резерва при проведении «решительных» действий. Политическая стабилизация, наступившая в Германии после ноября 1923 г., основными предпосылками которой были введение твердой валюты и оздоровление хозяйства, а также урегулирование отношений с Францией, нашедшее свое выражение, в частности, в подписании Локарнских соглашений, уменьшили заинтересованность правя­щих классов Германии в использовании рейхсвера в качестве инструмента внутренней политики. Политический процесс про­тив организаторов мюнхенского путча ²⁷ привел к опубликованию ряда материалов, вскрывших двусмысленную роль, которую играло во всех этих событиях руководство рейхсвера. В этой обста­новке командованию не удалось принести в жертву одного лишь Лоссова. Серьезно замаранным оказался и Сект. В 1926 г. ему пришлось без большого шума уйти в отставку. Отправившись в Китай в качестве военного советника Чан Кайши, он на время исчез с немецкой политической арены.

Разумеется, уход Секта не означал конца проводимой им политики. На командных постах в рейхсвере остались его люди.

²⁶ Der Hitler-Putsch. Bayerische Dokumente zum 8., 9. November 1923 / Hrsg.
von Deuerlein E. Stuttgart, 1962; Hitler-Putsch im Spiegel der Presse. Berichte
bayerischer, norddeutscher und auslandischer Zeitungen iiber die Vorgange ini No­
vember 1923 in Originalreproduktionen. Munchen, 1974.

²⁷ О нем см. подробнее: Lonlo L. Der Hitler —Luddendorff-Prozess 1925. Berlin, 1925.

Все большую роль в качестве главного выразителя политических амбиций рейхсвера стал играть ближайший сотрудник Секта фон Шлейхер. Командование рейхсвера по-прежнему ставило своей основной задачей отмену военных положений Версальского дого­вора, осуществление легального или нелегального перевоору­жения Германии, возрождение ее в качестве первоклассной воен­ной силы и в конечном итоге возвращение к прежней политике экспансии и захватов. Однако методы борьбы за эти цели пришлось применять другие.

Провал попыток Секта создать Директорию как переходный этап к монархии и последовавшая за этим стабилизация пока зали, сколь нереально строить политику только на этих планах. Поэтому, не отказываясь от монархистских симпатий, рейхсве-ровские генералы решили на время примириться с республикой. Это не означало, однако, капитуляции рейхсвера перед «демо­кратией» и («законом». Речь шла лишь о том, чтобы найти более эффективные средства для достижения прежней цели. Отныне перевооружение Германии и восстановление прежних военных и политических позиций должно было, по мнению руководства рейхсвера, осуществляться руками парламентских правительств. Задача же военных состояла в том, чтобы толкать правительства на этот путь, добиваться от них все более энергичных и реши­тельных действий.

В НСДАП провал путча 1923 г. вызвал острый кризис. Явные просчеты руководства, его несостоятельность вызвали разложе­ние партии. Ке ряды покидали не только отдельные лица, но и целые организации. Начался разброд и в верхушке: каждый из лидеров пытался свалить вину на другого. Отсутствие фюрера, находившегося в тюрьме, привело к тому, что вскоре НСДАП распалась на несколько враждующих группировок.

Существовали, однако, и более важные, объективные причины кризиса, поразившего национал-социалистскую партию. Времен­ная экономическая и политическая стабилизация примирила значительную часть традиционно правых избирателей с прежде столь ненавистной им «системой». Этот процесс примирения нашел выражение в определенном «сдвиге влево» этой группы населения. Кое-кто из тех, кто голосовал за Немецкую националь­ную народную партию, стал отдавать свои голоса за партии «вей­марской коалиции». Те, кто шли за национал-социалистами, стали голосовать за НННП. В результате передравшиеся нацист­ские руководители оказались в положении генералов без армии. Все это. естественно, наложило глубокий отпечаток на харак­тер отношений НСДАП и рейхсвера. Руководители НСДАП не могли простить рейхсверовским генералам «измены» 1923 г., которая, по мнению национал-социалистов, лишила их плодов победы, в возможности которой они не сомневались. Обманутые в своих надеждах на скорое развертывание массовой армии, в которой им будет уготовано теплое местечко, милитаристы, оказавшиеся за пределами 100-тысячного рейхсвера, упражняли

свое остроумие в выпадах по адресу «парламентских генералов», процветающих на «нечистые» деньги «еврейской республики».

В свою очередь, рейхсверовские генералы не скрывали своего пренебрежительного отношения к бывшим коллегам и союз­никам. Они негласно обвиняли фюрера национал-социалистов в том, что своими поспешными действиями он сорвал хорошо продуманный и подготовленный план создания правой директо­рии. Они издевались над жалким поведением руководства НСДАП во время мюнхенского путча. Сделав ставку на достижение своих целей в результате сотрудничества с республиканским прави­тельством, они проявляли все меньше интереса к национал-социа­листам как возможной политической базе и опоре. И это пренебре­жение было тем большим, чем слабее были политические позиции национал-социалистов.

При всем этом и рейхсвер и НСДАП оставались глубоко родст­венными друг другу по духу. Неудивительно, что в этих условиях отношения между рейхсвером и национал-социалистами носили противоречивый характер. Они одновременно и любили и нена­видели друг друга.

Весьма показательны в этом отношении мемуары Рема. Уво­ленный после провала путча 1923 г. из рейхсвера, Рем, естест­венно, изливал крайнее негодование по поводу поведения некото­рых генералов и офицеров. Не жалел он и язвительных слов, чтобы заклеймить дух «торгашества», поразивший рейхсвер. И в то же время именно в рейхсвере Рем видел единственный инструмент достижения национал-социалистских целей. «Рейхсвер, — писал он, — должен и будет видеть свою задачу в том, чтобы нести охрану на границах и гордо, в скромном величии истинного героизма хранить честь славного немецкого войска до того дня, когда будет брошен клич всем немецким борцам — развернуть вновь-знамена и начать марш к Рейну. Постоянная мысль об этом вновь объеди­нит рейхсвер и националистов: только таким образом может быть открыт путь к новому Таурогену и Лейпцигу» ⁸.

В подобном же духе была выдержана и получившая широкую известность речь Гитлера «Мы и рейхсвер», произнесенная им 15 марта 1929 г. В этой речи нацистский фюрер всячески пре­возносил высокие качества рейхсвера. Он призывал армию встать во главе «национального движения» и обещал ей при этом пол­ную поддержку. При этом, однако, он всячески ругал командование рейхсвера за иактировапие с «марксизмом» и сотрудничество с левыми силами, за «превращение генералов в политических комиссаров правительства».

Это двойственное отношение к рейхсверу находило свое выра­жение и в практических действиях. Так, в декабре 1928 i. Гитлер отдал приказ, запрещавший членам партии принимать участие в любых мероприятиях рейхсвера. В мае 1929 г. нацистский дену-

²⁸ Rohm E. Op. cit. S. 269-270.

²⁹ Vogelsang Т. Reichswehr, Staat und NSDAP. Stuttgart, 1962. S. 60.

тат Кубе ³⁽⁾ хвастался в прусском ландтаге, что его партия дала «достойный отпор» военному министру Тренеру, который пред­принял «жалкие попытки» добиться сближения НСДАП с рейх­свером. С другой стороны, печать национал-социалистов всячески рекламировала военные издания рейхсвера, а также проводимую им кампанию по вербовке добровольцев. В выходившем с 1926 года военном приложении к газете «Фелькишер беобахтер» «Дер дойче фронтзольдат» постоянно печатались рейхсверовские вербовочные материалы. В этом же официальном нацистском органе была помещена весьма дружественная рейхсверу статья в связи с 60-летием со дня рождения Секта ³¹.

Генералы рейхсвера платили нацистам примерно той же моне­той. Когда Гитлер выступил со своей речью, содержавшей нападки на генералов, военное министерство распорядилось запретить распространение в военных частях специального номера «Фель­кишер беобахтер», в котором был напечатан текст речи. Одно­временно был отдан приказ об увольнении всех национал-социа­листов, работавших в вооруженных силах по вольному найму

В то же время и военное министерство, и командование рейх­свера постоянно подчеркивали, что они высоко ценят ревност­ное отношение национал-социалистов к «военной идее» и вся­чески пытались привлечь их к сотрудничеству в деле организации военной подготовки молодежи, создания так называемых добро­вольческих пограничных отрядов и т. д. Еще в 1929 г. были заре­гистрированы многочисленные случаи финансирования рейх­свером военных учений, организуемых штурмовыми отрядами, а также передачи им крупных партий оружия ³³. Даже при самых острых стычках с вождями национал-социализма затаенной и постоянной мечтой рейхсвера было «создание такого положения, когда его собственные стремления нашли бы поддержку со стороны положительно относящегося к государству и готового сотрудни­чать правого крыла» ³⁴.

Таким образом, даже при раздоре рейхсвер и НСДАП тща­тельно сохраняли мосты на случай сближения. И эти мосты были сразу же использованы, как только в политической обстановке произошли серьезные перемены.

В 1930 г. отношения между национал-социалистами и коман­дованием рейхсвера начали быстро улучшаться. Это было вызвано следующими обстоятельствами.

Во-первых, экономический кризис 1929—1933 гг., как уже говорилось, существенно ослабил эффективность системы поли­тического управления страной. Буржуазно-парламентский меха-

³⁰ Будущий палач Белоруссии, казненный белорусскими партизанами.

³¹ Vogelsang T. Op. cit. S. 60.

³² Военнослужащим рейхсвера и так было запрещено состоять в какой-либо
политической партии.

³³ DZA Potsdam. Reichsministerium des Innern. N 25688/15. Bl. 208 ff.

³⁴ Vogelsang T. Op. cit. S. 68.

низм стал давать осечку за осечкой, что сразу же возродило в рейхсвере старые антиреспубликанские настроения ³⁵.

Во-вторых, в поисках выхода из кризиса правящие круги страны совершили заметный сдвиг вправо. Это, в свою очередь, оживило надежды рейхсвера на возможность возвращения к преж­ним, кайзеровским порядкам.

В-третьих, экономические трудности привели к росту оппози­ции в стране не только слева, но и справа. Это заметно укрепило положение НСДАП. Выборы, состоявшиеся в сентябре 1930 г., убедительно подтвердили это: национал-социалисты неожиданно даже для самих себя получили 6, 4 млн голосов (18, 3 % всех приз­нанных действительными бюллетеней). В результате они стали одной из наиболее влиятельных политических партий Германии.

В этой обстановке многое из того, что прежде разделяло НСДАП и рейхсвер, отошло на второй план. Для командования воору­женных сил национал-социалисты перестали быть группой крик­ливых неудачников, с которыми не стоило всерьез считаться. Для национал-социалистов, перед которыми впервые после 1923 г. замаячили перспективы успеха, рейхсвер был решающим союз­ником в борьбе за достижение цели. О том, чтобы добиться ее помимо рейхсвера или вопреки ему, не могло быть и речи. Слиш­ком свежи были в памяти вождей национал-социалистов памят­ные события у Фельдхерренхалле.

Поворотным пунктом в отношениях между рейхсвером и НСДАП стал так называемый ульмский инцидент. В 1930 г. в ка­зармах ульмского уланского полка военной полицией были арес­тованы три молодых офицера: Шерингер, Вендт и Людин. Все они обвинялись в том, что вопреки закону, запрещающему воен­нослужащим заниматься политической деятельностью, вели среди своих товарищей национал-социалистскую пропаганду ³⁶.

Если бы арест состоялся после выборов 1930 г., военное на­чальство, разумеется, замяло бы дело. Но произошло это несколько раньше. Возросшее влияние НСДАП еще не было так заметно. Кроме того, командование рейхсвера вовсе не хотело, чтобы в его частях пользовался влиянием кто-либо, кроме военного начальства. Как бы то ни было военный министр Тренер распорядился пере­дать дело офицеров в суд.

В сентябре-октябре 1930 г. в Лейпциге состоялся открытый процесс над ними. Нацисты использовали его для политической рекламы. Молодые офицеры, которые, кстати, вовсе не были столь уж убежденными национал-социалистами ³⁷, всячески пре-

³⁵ См.: Wheeler-Bennet J. W. Die Nemesis der Machl. Die deutschen Armee in der
Politik, 1918-1945. Diisseldorf, 1954. S. 219 ff. Bracher K. D. Die deutsche Armee
zwischen Republik und Dictatur (1918—1945) // Schicksalsfragen der Gegenwarf.
Handbuch politisch-historischer Bildung. Tubingen, 1958. Bd. 3. S. 112.

³⁶ Scheringer Ft. Das grosse Los unter Soldaten, Bauern und Rebellen В 1961
S. 240 ff.

Один из них, Шерингер, находясь в тюрьме, познакомился с коммунистами и под их влиянием быстро разобрался в сущности нацистской идеологии. Тут же в тюрьме он открыто порвал с НСДАП и вступил в коммунистическую партию.

возносились как мученики за «национальную идею». Ход процесса оказался в центре внимания всей правой печати. В качестве сви­детеля защиты на процесс явился «сам» Гитлер.

Вскоре, однако, выяснилось, что судьба трех лейтенантов, которые находились на скамье подсудимых, никого всерьез не интересует. Выявились гораздо более важные вещи, касающиеся отношений между НСДАП и рейхсвером, а также между НСДАП и веймарским государством. Прежде всего в ходе процесса стало ясно, что влияние НСДАП в рейхсвере гораздо сильнее, чем это предполагало рейхсверовское начальство. Молодое офицерство не было в курсе наслоений и тактических разногласий, обусловивших охлаждение отношений между рейхсвером и НСДАП после 1923 г. Оно видело главное — единство взглядов и целей национал-социа­листского движения и рейхсвера. Национал-социализм был для него политическим выражением рейхсверовского духа. И оно шло навстречу национал-социализму, даже если на это еще не было прямой санкции сверху.

Но дело было не только в молодых офицерах. Симпатии к на­цизму глубоко укоренились и среди значительной части команд­ных кадров. На ульмском процессе это ярче всего проявилось в выступлении непосредственного начальника обвиняемых офи­церов, командира ульмского полка полковника Людвига Века ³⁸. Бек вступился за своих офицеров, утверждая, что не видит ничего предосудительного в том, что они придерживаются национал-социалистских взглядов. Выступление Бека вызвало одобритель­ные отклики среди значительной части офицерского состава.

Открытое проявление пронацистских настроений среди офице­ров показало командованию рейхсвера, что идея сближения с НСДАП. необходимость которого уже обсуждалась руководст­вом, требует быстрого осуществления. Это форсировало развитие событий. Однако не меньшее значение имело еще одно обстоя­тельство, тесно связанное с событиями в Ульме.

Обвинение на процессе, представленное, в частности, статс-секретарем министерства внутренних дел Цвейгертом, основы­вало свою позицию на том, что НСДАП — антиконституционная партия, ибо стремится добиться власти путем насильственного переворота. Возражая Цвейгерту, Гитлер, выступив в качестве свидетеля защиты, отверг это обвинение, заявив, что руководимая им НСДАП намерена прийти к власти при помощи легальных

методов.

Это заявление было явно рассчитано на то, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. И оно действительно привлекло его. С момента возникновения национал-социалистской партии тре­бование насильственной ликвидации Веймарской республики как незаконного порождения «ноябрьского предательства» (как именовали революцию 1918 г. фашисты) считалось «альфой и

Впоследствии, после разгрома гитлеровского режима, он играл заметную роль в коммунистическом движении в ФРГ. См.: Scheringer R. Op. ci(. Вудуший начальник генерального штаба нермахта.

омегой» ее политики. Отрицание этого требования считалось изменой идеям партии. И вдруг сам всемогущий хозяин НСДАП во всеуслышание отказался от пего.

Особенно большое впечатление это заявление Гитлера про­извело на руководство рейхсвера. Дело было, разумеется, не в том. что там всерьез приняли превращение нацистского Савла в Павла, как ныне утверждают защитники рейхсвера³⁹. Как известно, само командование рейхсвера не было поборником законности и парламентаризма и, когда считало нужным, безо всяких цере­моний попирало и то и другое. Дело было в том, что сделанное на ульмском процессе заявление Гитлера имело более глубокий смысл, понятный только посвященным. В сложившихся условиях главным хранителем легальности в Веймарской республике счи­тался рейхсвер. Нарушение легальности и использование насильст­венных методов завоевания власти было равнозначно объявлению войны рейхсверу. И напротив, заявление о признании мирных путей прихода к власти звучало в той обстановке как предложение дружбы рейхсверу, как обещание добиваться власти — не против него, а вместе с ним. Но это было как раз то, чего так желали и к чему так стремились заправилы рейхсвера.

«С того времени как прекрасный Адольф встал на позиции легальности, он не вызывает у нас пока головной боли», — писал примерно в это время своему другу генерал-майору в отставке Глейху военный министр Тренер ⁴⁰.

На большое значение для рейхсвера заявления Гитлера в Лейп­циге обращал внимание своих подчиненных и главнокомандую­щий рейхсвером генерал фон Хаммерштейн-Экворд. Говоря о причинах, побудивших Гитлера «придерживаться легальной почвы», он утверждал в своей речи перед офицерами в Касселе, что решение фюрера НСДАП «не только видимость». «Он хочет этого действительно» ^4|.

Как следует из переписки генерала фон Шлейхера, занимав­шего тогда пост начальника «военного отдела» военного минис­терства ⁴², с кронпринцем Вильгельмом, уже летом 1931 г. фон Шлейхер и его окружение твердо взяли курс на то, чтобы в необ­ходимый момент осуществить сближение с НСДАП. В тех усло­виях предполагалось, что такое сближение будет происходить под эгидой бывшего тогда канцлером Брюнинга ⁴³.

10 сентября 1931 г. по инициативе Гитлера на квартире майора в отставке фон Эберхардта состоялась первая встреча между фюрером НСДАП и фон Хаммерштейн-Эквордом. Эта встреча ознаменовала окончательный разрыв с периодом «недоразумений

ⁱ⁹ Vogelsang T. Op. tit. S. 92 If.

⁴⁰ Ibid. S. 12(1 (примеч.).

⁴¹ Ibid.

⁴² Этот отдел занимался вопросами общего военного и политического планиро­
вания и считался самым важным отделом министерства.

⁴³ Vogelsang T. Op. cil. S. 124.

и размолвок» между обеими реакционными силами. Стороны имели все основания быть довольными друг другом. Расставаясь с Гит­лером, фон Хаммерштейн-Экворд заявил: «Если не считать вопроса о темпах, то Гитлер стремится к тому же, что и рейхсвер» ⁴⁴. Это высказывание, конечно, нельзя понимать слишком бук­вально. Кроме темпов, имелся по крайней мере еще один важный вопрос, который разделял нацистов и генералов рейхсвера. Всту­пая в союз, они вновь должны были определить, кто из них будет всадником, а кто лошадью. А сделать это было не так-то просто. В свое время на этом распалась первая коалиция НСДАП и рейх­свера. И в новых условиях ни один из партнеров не хотел уступать первого места другому.

Со своей стороны генералы рейхсвера рисовали себе примерно такую картину: НСДАП войдет в правую коалицию и образует массовую базу для президентского кабинета, состоящего из став­ленников президента Гинденбурга, преимущественно монархис­тов. Опираясь на поддержку рейхсвера, кабинет ликвидирует социальные завоевания ноябрьской революции. НСДАП в это время обеспечит внутренний порядок, терроризируя рабочий класс. Одновременно правительство объявит о разрыве с Версаль­ским договором и начнет открыто перевооружаться. Рейхсвер развернется в массовую армию, используя в качестве пополнения военизированные организации национал-социалистской партии ⁴⁵. В сущности, это была бы специфическая форма установления фашистского режима. Но если бы события развивались так, как это планировал рейхсвер, нацистская партия не могла бы играть сколько-нибудь самостоятельной роли. Она превратилась бы в служанку рейхсвера и президентской клики и, быстро растеряв своих приверженцев, перестала бы быть политической силой. Все это не устраивало Гитлера и его сторонников. Упоенные своим успехом на выборах в рейхстаг, они сами претендовали на первое место. Спор по этому вопросу длился еще почти полтора года и отложил заметный отпечаток на дальнейшие отношения между Гитлером и генералами.

Однако при всех этих спорах, и в этом фон Хаммерштейн-Экворд был совершенно прав, и Гитлер, и рейхсвер стремились к одной и той же цели. В этом мог еще раз убедиться и сам фон Шлейхер, установивший примерно в это же время непосредст­венный контакт с Ремом, действовавшим по поручению Гитлера. Связи между фон Шлейхером и Ремом осуществлялись в раз­личных формах. Время от времени Рем наносил генералу визиты. Кроме того, между ними велась оживленная переписка. Как при личных встречах, так и в письмах обсуждался широкий круг вопросов. Среди них — отношение различных представителей

рейхсвера к национал-социалистам, освещение интересующих обе стороны вопросов в печати и т. д.

О том, насколько тесными стали отношения между рейхсвером и НСДАП, свидетельствует хотя бы такая деталь. 10 октября 1931 г. Гинденбург принял Гитлера и Геринга как представителей национал-социалистской партии, чтобы обсудить с ними вопрос о составе очередного правительства. Но прежде чем явиться к Гин-денбургу, Гитлер нанес визит фон Шлейхеру. По некоторым дан­ным, уже во время этой встречи с Гитлером фон Шлейхер в прин­ципе согласился с необходимостью широкого представительства НСДАП в правительстве. Со своей стороны Гитлер заверил гене­рала, что штурмовые отряды не будут составлять конкуренции рейхсверу и что в случае прихода нацистов к власти функции рейхсвера останутся прежними ⁴⁶.

После беседы между Шлейхером и Гитлером улучшение отно­шений между рейхсвером и национал-социалистами нашло свое выражение в прекращении публичной полемики. Национал-социалистская печать перестала поносить Тренера. Нападки на военное министерство сменились вежливыми советами по поводу того, как «улучшить его деятельность». Соответствующую сдержанность стал проявлять и Тренер. Как раз в это время штур­мовые отряды особенно усилили свои бесчинства. Резко возросло число политических убийств. Нацисты громили помещения рабо­чих клубов, избивали профсоюзных активистов, нападали на рабочие демонстрации и митинги ⁴⁷. Тем не менее в своем ин­тервью о политическом насилии, данном как раз в это время, Тре­нер всячески избегал даже намека на нацистов. Все его атаки были направлены против коммунистов, ставших жертвами нацистского террора ⁴®.

22 октября Гитлер вновь посетил Шлейхера. На этот раз между ними была достигнута договоренность о том, что НСДАП не будет посягать на особую «надпартийную позицию» рейх­свера и что военная политика, устраивающая рейхсвер, не будет изменена и в случае прихода НСДАП к власти. Гитлер вновь заверил руководство рейхсвера в том, что НСДАП намерена прийти к власти «легально», т. е. с согласия рейхсвера.

Примерно в это же время один из ближайших друзей фон Шлейхера, генерал-лейтенант в отставке граф Фридрих фон Шуленбург, вступил в НСДАП и вскоре прочно занял там место среди высших руководителей СА. По некоторым данным, это произошло по прямому указанию военного ведомства, которое, с одной стороны, хотело, чтобы фон Шуленбург, став военным советником Рема, воздействовал бы на него в духе рейхсвера, а с другой — стремилось закрепить тесные узы, связывающие НСДАП и рейхсвер.

⁴⁵ Messerschmidt M. Die Wehrmacht im NS-Staat. Zeit der Indokrination. Hamburg. 1969. S. 2-3.

⁴⁶ Саго К., Oehme W. Schleichers Aufstieg. Em Beitrag zur Geschichte der Gegen-
revolution. В., 1933. S. 218 ff.

⁴⁷ См., например: Die Rote Fahne, 1931. 18. Marz.

⁴⁸ Vogelsang T. Op. cit. S. 136-137.

8* 115

Эти узы демонстрировались при каждом удобном случае. Когда правые силы Германии объединились в так называемый Гарцбургский фронт, рейхсвер отнесся к этому весьма благо­желательно. На конференцию правых в Бад-Гарцбурге, проис­ходившую в октябре 1931 г., явилось, кроме представителей НСДАП, НННП и «Стального шлема», входивших в коалицию, множество генералов рейхсвера, уже не находившихся на актив­ной службе⁴⁹, однако пользующихся влиянием в военном ве­домстве. Среди них был и «сам» Сект.

Выражением политики сближения с НСДАП явился приказ военного министра Тренера от 29 января 1932 г., в соответствии с которым, вопреки существовавшему законодательству и тра­дициям, активным членам НСДАП практически разрешалось вступление в рейхсвер. Этот приказ рассматривался в рейхсве-ровских кругах как подготовка к предстоящему расширению вооруженных сил, которого, как считали в военном ведомстве, канцлеру Брюнингу вскоре удастся добиться от держав-победн-тельниц. В этой связи предполагалось использовать в качестве пополнения «ценные кадры», сконцентрированные в штурмовых отрядах и в других военизированных организациях национал-

„ СП

социалистскои партии.

Даже консервативный и симпатизирующий рейхсверу Фо-гельзанг, исследуя эту сторону деятельности военного командо­вания, вынужден писать о «политике умиротворения, которую руководство рейхсвера проводило но отношению к усилившемуся и рвущемуся к власти в государстве младшему партнеру нацио­нальной оппозиции» ^5|. НСДАП пытались сделать «пригодной для пребывания у власти», — отмечает он в другом месте³².

В результате этой политики позиции национал-социалистов в коалиции настолько усилились, что руководство рейхсвера, сознательно пошедшее на союз, начало терять свободу действий. Первым признаком этого явилось падение Тренера.

На протяжении многих лет генерал Тренер наряду с Сектом считался бесспорным лидером той части германской военщины, которая сразу же после ноябрьской революции взяла курс на то. чтобы реставрировать старые порядки руками так называемых республиканских партий. Тренер, как уже упоминалось, оыл ближайшим союзником Эберта в борьбе против революционного авангарда германского рабочего класса во время январско-мартов-ских боев 1919 г. После событий 1923 г. и краха планов создания Директории он стал главным проводником тактики нового ком­промисса в «веймарской коалиции». Влияние Шлейхера в значи­тельной степени определялось неограниченным доверием, которое питал к нему Тренер, считавший его споим «приемным сыном».

⁴⁹ Генералы, находившиеся на активной службе, не имели права посещать ноли

тичеекке митинги и собрания. ⁶⁰ Rote Fahne. 1932. 26. Febr.

⁵¹ Vogelsang T. Op. cit. S. 156.

⁵² Ibid. S. 142.

Тренер нес полную ответственность за политику примирения «враждующих братьев» — НСДАП и рейхсвера. Он санкциони­ровал переговоры, которые вели с нацистскими лидерами фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд. Сам он также неоднократно делал и неофициальные и публичные авансы в адрес нацистов ⁵³.

В то же время Тренер ревностно заботился о том, чтобы в союзе рейхсвер—нацисты последнее слово оставалось за рейхсвером. С этой целью он внимательно следил, чтобы обещание сохранять «легальность», т. е. не прибегать к путчу против существующего государственного аппарата, в том числе рейхсвера, данное нацист­ским руководством, тщательно соблюдалось.

Тем временем в Германии, в частности в Пруссии, произошли события, в который раз показавшие, что слово, данное нацист­ским фюрером, ничего не стоит. Весной 1932 г. заговорщическая деятельность НСДАН приобрела такие масштабы, что прусский министр внутренних дел Зеверинг решил принять меры. 17 марта по его распоряжению во многих городах Пруссии были произ­ведены обыски в нацистских организациях. 3, 5 и 8 апреля в социал-демократической и левобуржуазной печати начали публи-■ коваться найденные во время обысков материалы. Из них было видно, что НСДАП не только не отказалась от насильственных методов захвата власти, но и весьма активно готовилась к орга­низации путча. В нацистских организациях были разработаны планы захвата правительственных учреждений. Были составлены списки лиц, подлежащих немедленному аресту, причем в них фигурировали не только коммунисты и социал-демократы. Глав­ная роль в осуществлении захвата власти и проведении арестов, как следовало из документов, отводилась штурмовым отрядам.