Средние слои и приход нацистов к власти

Анализ положения средних слоев в Веймарской республике пока­зывает, что ее экономическая политика, особенно в последние годы существования, навлекла на нее враждебность со стороны этих категорий населения. Подобная враждебность вовсе не обязательно должна была вылиться в поддержку фашизма. Напротив, по целому ряду важных вопросов интересы большинства средних слоев совпа­дали с интересами организованного рабочего движения, что созда­вало — уже на том этапе — объективную возможность единства действий между ними.

Этому, однако, препятствовал ряд объективных и субъективных факторов. Враждебность к существовавшему режиму и анти­капиталистические настроения, получившие в то время распро­странение среди средних слоев населения, не были и не могли быть последовательными. Мелкий буржуа, писал К. Маркс, «составлен из,, с одной стороны" и „с другой стороны". Таков он в своих эконо­мических интересах, а потому и в своей политике, в своих религиоз­ных, научных и художественных воззрениях. Таков он в своей морали, таков он во всем. Он — воплощенное противоречие» ⁴³. Его жизненные условия, отмечал в свою очередь В. И. Ленин, таковы, «что он не может не обманываться, он тяготеет невольно и неизбежно то к буржуазии, то к пролетариату» ⁴⁴.

В конкретных условиях конца 20-х и начала 30-х годов в Герма­нии эта противоречивость мелкого буржуа, или, беря шире, средних слоев, проявлялась в следующем.

В экономической области. Возмущение политикой прави­тельства, явно покровительствовавшего крупным монополиям и аграриям и проявившего полную неспособность справиться с кри­зисной ситуацией, породило стремление к созданию принци­пиально нового социального порядка, при котором сильная госу-

Маркс Я., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 31. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 40.

дарственная власть, обуздав капиталистов и помещиков, смогла бы, с одной стороны, оздоровить экономическую конъюнктуру, а с дру­гой — создать наиболее благоприятные условия для процветания среднего сословия.

Ремесленники стремились к максимальному ограничению крупных концернов, трестов и особенно синдикатов, навязывав­ших ремеслу невыгодную систему цен на сырье и готовые изделия. Они требовали проведения государством благоприятной для мелкой промышленности политики цен, дешевого кредита и умень­шения выплат по существовавшей задолженности.

Для мелкой розничной торговли главным врагом были универ­маги и другие крупные торговые предприятия. Одним из главных мероприятий, которое должно было осуществить государство, они считали ликвидацию или, по крайней мере, резкое ограничение сферы деятельности универсальных магазинов. В списке их требо­ваний фигурировало также снижение налогов и предоставление дешевого кредита.

Относящаяся к средним слоям часть самостоятельных сельских хозяев (т. е. большинство сельского населения Германии) сталки­валось прежде всего с оптовыми торговцами, сбивавшими цены на сельскохозяйственные продукты, с импортерами, обострявшими конкуренцию на внутреннем рынке, с банками, взыскивавшими проценты по задолженности и осуществлявшими принудительные продажи. Их требования предусматривали установление госу­дарством стабильных цен на основные виды сельскохозяйственных товаров, проведение протекционистских мер по отношению к сельскохозяйственному импорту, запрещение принудительного взыскивания задолженности, списание долгов или, по крайней мере, объявление моратория на них.

Служащие, чиновники, творческая интеллигенция добивались в первую очередь принятия решительных мер по ликвидации без­работицы среди этих категорий населения. Поскольку возникно­вение безработицы, естественно, связывалось с экономикой «сво­бодного рынка», т. е. с капиталистическими отношениями, их позиция также носила заметные антикапиталистические черты. В то же время гораздо большую роль в их требованиях играла тяга к сильному государству, которое бы, обеспечив стабильность в эко­номической области, гарантировало высокую занятость, устойчи­вость денежного обращения, выполнение обязательств но отноше­нию к чиновничеству и, проводя активную политику в области науки, техники, искусства и литературы, предоставляло бы значи­тельные субсидии научным и творческим учреждениям и заказы отдельным творческим работникам.

С другой стороны, при всей радикальности требований различ­ных групп среднего сословия они не выходили за рамки капитали­стических отношений. Антикапитализм ремесленников не шел дальше призывов ограничить власть крупного капитала. Они вся­чески подчеркивали священность и неприкосновенность част­ной собственности на средства производства и были крайне враж-

дебны любым попыткам расширительного толкования их же эконо­мической программы. Более того, они проявляли откровенную враждебность к рабочему классу, и прежде всего к профсоюзам, на засилье которых ремесленники, особенно применявшие наемный труд, не переставали жаловаться.

Мелкая розничная торговля настаивала на ограничении не только крупных торговых фирм, но и кооперативов. Зажиточное крестьянство, добивавшееся защиты от оптовиков и банков, требо­вало в то же время от правительства мер по обузданию «самоволь-ничания» и ограничению «необоснованных притязаний» сельско­хозяйственных рабочих. Несмотря на острый земельный голод, требование перераспределения земельной собственности путем проведения аграрной реформы поддерживала лишь некоторая часть крестьянства, нуждавшегося в земле. Это было связано с при­сущим немецкому крестьянину пиететом к земельной собствен­ности, страхом перед тем, что посягательство на нее обернется в ко­нечном счете против него самого. Отсюда популярность идеи решения аграрной проблемы путем проведения государственной политики поселения в менее обжитых восточных районах страны.

Экономические взгляды большинства служащих определялись, как правило, стремлением сохранить материальные перегородки, отделяющие служащих от фабрично-заводского пролетариата, законсервировать свое привилегированное положение.

В политической области. Недовольство Веймарской респуб­ликой поставило средние слои в положение оппозиции к сущест­вующему режиму. Разочаровавшись в своем прежнем кумире, они стали рассматривать этот режим как прогнивший, показавший свою непригодность, созревший для насильственного свержения. Однако атаки на Веймарскую республику велись с позиций не рево­люционных, а реакционных. Особая склонность мелкой буржуазии к поддержке сильной государственной власти, способной обеспе­чить ей «защиту» перед лицом более организованных и сплоченных классов справа и слева, о которой говорил в свое время еще Маркс, приняла в сложившихся условиях форму апологетики тоталита­ризма. Со свойственной мелкой буржуазии готовностью к шара­ханью от крайности к крайности недавние сторонники неограни­ченной индивидуальной свободы превратились в апологетов все­общего бесправия. Критикуя недейственность демократических институтов, представители средних слоев видели корни зла не в недостаточной демократичности системы, которую они до сих пор поддерживали, а в ее чрезмерной демократизации.

Явления коррупции, разъедавшей веймарский государственный аппарат, расценивались не как следствие слабого контроля за госу­дарственной машиной снизу, а как результат отсутствия должного порядка, основанного на авторитете бесспорного руководителя. Правая социал-демократия, ассоциировавшаяся с веймарским ре-

⁴⁵ См.: Neurohr J. Der Mythos vom Dritten Reich. Stuttgart, 1957. S. 38 ff.

16 А. А. Галкин 241

жимом, подвергалась нападкам не за свои действительные вины, а за вымышленные: социальное экспериментирование, насажде­ние «марксистского» духа, разжигание классовой борьбы и т. д. ⁴⁶ Среди средних слоев имели широкую популярность идеи револю­ции. Однако большинство их представителей вкладывало в понятие революции свое весьма специфическое содержание. Революция в их представлении не должна была затрагивать ни основных экономических основ существующего строя, ни традиционных государственных установлений. Она должна была быть направлена не только против господствующих классов, но и против «засилья профсоюзов» и политических организаций рабочего класса в эконо­мической и политической жизни страны. В общих чертах она пред­ставлялась как смена правительства и перестройка политического управления на принципах авторитарности в экономических и поли­тических интересах среднего сословия.

Эта позиция делала средние слои или, по крайней мере, значи­тельные отряды средних слоев политическими союзниками аристо­кратических, феодальных группировок, также атаковавших Вей­марскую республику и буржуазно-парламентский режим, устано­вившийся в Германии, с правых, реакционных позиций. Этот союз приобретал тем более реальные формы, что в прошлом, в кайзеров­ской Германии, значительные группы мелкой буржуазии воспри­нимали как само собой разумеющееся «авторитарную монархи­ческую форму политического режима и его буржуазно-феодальную структуру» ^4У.

Поскольку на политической арене Веймарской республики не было достаточно влиятельной и популярной политической пар­тии, которая, не будучи ни реакционной, ни связанной с веймар­ским режимом, могла бы отразить интересы и чаяния средних слоев, их политические симпатии начали во все большей степени обращаться к «радикальным» силам, стоявшим на крайне правом фланге.

В идеологической области. По некоторым вопросам идейные позиции, занимаемые представителями средних слоев, приближа­лись к идейным позициям организованного классово сознатель­ного пролетариата. Антикапиталистические настроения, враждеб­ность к монополистическому капиталу и находящемуся на его службе государству создавали многочисленные точки соприкосно­вения. Это находило свое выражение и в политической термино­логии. Социализм, социальная справедливость, всеобщее благосос­тояние, революция — все эти понятия были близки многим пред­ставителям средних слоев населения. При всем различии смысла, который вкладывался в эти понятия мелкими буржуа и классово сознательными рабочими, они создавали ощущение близости и в идеологическом плане.

⁴⁶ Grebing H. Der National-sozialismus. Ursprung und Wesen. Miinchen, 1959.
S. 33-37.

⁴⁷ Neurohr J. Op. cit. S. 38.

В то же время по многим принципиальным вопросам идеологии между рабочим классом и средними слоями существовал глубокий ров. Это прежде всего относилось к подходу обеих социальных сил к проблеме национализма и интернационализма. В немецком рабо­чем классе на протяжении многих десятилетий получили широ­кое распространение интернационалистские взгляды. С самого начала своего зарождения немецкое рабочее движение развива­лось как движение интернационалистское. Под этим знаменем немецким рабочим классом были одержаны многие победы внутри страны. И наоборот, все атаки на организованное рабочее движение в Германии начиная с антисоциалистического законодательства Бисмарка прикрывались национальным флагом/Поэтому для орга­низованного, классово сознательного рабочего понятие «нацио­налист» всегда было традиционно связано с понятием «враг про­летариата».

Националистическое падение руководства германской социал-демократии во время первой мировой войны, естественно, ослабило эти позиции. Однако уроки войны, опыт, приобретенный рабочим классом во время империалистической бойни, а также уроки ре­волюции привели к новому возрождению интернационалистских идеалов не только среди революционной части рабочего движения, но и среди его отрядов, стоявших на реформистских позициях. Поэтому рабочий класс сравнительно туго поддавался национали­стической пропаганде, видя в ней орудие своего классового врага. В свою очередь, немецкие мелкие буржуа города и деревни издавна считались основными носителями национальной или, точнее, националистической идеологии. Идеи германской Средин­ной Европы, пангерманизма, колониальная и имперская фразеоло­гия всегда находили в этих кругах самую широкую поддержку и одобрение. Позорный крах программы территориальных захватов на континенте и за океаном, выдвинутой германской монополисти­ческой буржуазией, несколько приглушил шовинистическое рве­ние немецких обывателей, но не подорвал его основы. В свою оче­редь, тяжелые условия Версальского договора привели к новому подъему националистических страстей среди средних слоев, имев­ших теперь возможность оправдывать свой национализм неспра­ведливым отношением со стороны держав-победительниц.

Естественно, эта волна национализма имела под собой и эконо­мическую базу, поскольку трудное положение, в котором оказались средние слои, было в определенной степени связано с санкциями, предусмотренными мирным договором, хотя их действительное воздействие в ряде случаев значительно преувеличивалось. При этом, чем сильнее были экономические тяготы, чем бедственней становилось положение средних слоев, тем сильнее разгорался свойственный им национализм.

Поэтому с самого начала антикапиталистические и бунтарские лозунги немецкой мелкой буржуазии носили ярко выраженный националистический характер: речь шла не просто о революции, а о национальной революции, не просто о социализме, а о нацио-

нальном социализме, не просто о социальной справедливости, а о возвращении к традиционным социальным порядкам герман­ских племен и т. д. И эта сторона идеологии средних слоев смыка­лась с идеологией их главного врага — монополистической бур­жуазии и крупных аграриев.

Выражением идеологической непоследовательности средних слоев был и так называемый психологический барьер, сознательно воздвигаемый ими между собой и рабочим классом. Даже стояв­шие близко к пролетариату или влившиеся в его ряды отряды сред­них слоев категорически отрицали этот факт. Рабочий класс рас­сматривался ими как социальная категория, стоящая гораздо ниже на общественной лестнице, а причисление к пролетариату — как глубокое падение. Даже в условиях полного разорения и обнища­ния многие представители средних слоев пытались сохранить види­мость прежнего социального положения, не смешиваясь с окруже­нием и видя цель своей жизни в том, чтобы возвратиться в преж­нюю среду ⁴⁸.

«Нежелание „скатиться" до уровня наемного рабочего при­водило часто к тому, что ненависть разоренного мелкого буржуа направлялась не столько против виновников его трудного положе­ния, сколько против самих рабочих, с которыми его объединяли общие интересы» ⁴⁹.

На это чувство социального превосходства, построенного на иллюзии, рабочий класс, в свою очередь, отвечал враждебностью — враждебностью сознающего свое место в обществе и свою силу орга­низованного пролетария к высокомерному нищему обывателю или просто люмпену.

Все это существенно затрудняло осуществление политики союза между рабочим классом и средними слоями. Однако объек­тивные трудности могли быть преодолены, если бы организованный рабочий класс сумел выступить инициатором такого союза, раз­работать приемлемую для всех или большинства отрядов средних слоев экономическую и политическую программу и объединить вокруг нее широкие массы. Этого, однако, не произошло.

В исключительно трудных условиях, сложившихся в то время в Германии, рабочий класс оказался, как отмечалось на VII конг­рессе Коммунистического Интернационала, расколотым, полити­чески и организационно разоруженным ⁵⁰. Единый рабочий фронт, о необходимости которого неоднократно говорилось в документах международного коммунистического движения, так и не стал в Гер­мании действительностью. В отдельности же каждая рабочая пар­тия не могла повести за собой средние слои. Социал-демократы — потому, что их многолетняя политика пактирования с буржуа­зией сделала их в глазах бунтующего мелкого буржуа сим-

волом того самого капиталистического государства, против ко­торого он выступал. Коммунисты — потому, что они «были недо­статочно сильны, чтобы помимо и против социал-демократии поднять массы и повести их на бой...»⁵¹

Немалую роль сыграло и то, что коммунисты серьезно недо­оценивали в то время значение работы среди средних слоев города и деревни. Программы в этой области, разработанные в то время, страдали узостью — игнорировали ограниченность революцион­ности мелкого буржуа, специфику его интересов, приверженность частной собственности, настороженное отношение к руководящей роли рабочего класса, силу националистических предрассудков и т. д., т. с. не брали массы такими, какими они были на самом

деле

В результате возникло такое положение, когда пролетариат оказался изолированным от своего возможного союзника. И напро­тив, смертельные враги рабочего класса — национал-социалисты смогли расширять свое влияние среди промежуточных социальных групп, не встречая почти никакой конкуренции.

Как уже говорилось выше, национал-социалистская партия возникла как организация, рассчитанная на проникновение в ряды рабочего класса, на отрыв его отдельных отрядов от организован­ного рабочего движения, на использование их в качестве опоры капиталистического строя. В этом состоял главный политический смысл существования НСДАП. Ради этого ей оказывали поддержку и рейхсвер, и буржуазные круги. Однако уже на первых этапах деятельности национал-социалистов стало очевидно, что они в сос­тоянии выполнить эту задачу только частично. К НСДАП тянулись лишь те представители наиболее отсталых прослоек рабочего класса, которые и так занимали консервативные позиции, поддер­живая буржуазные, в том числе и правые политические партии. Зато с самого начала нацисты сумели пустить корни среди мелкой буржуазии. Средние слои дали партии большинство ее лидеров. Они поставляли ей солдат для отрядов СА. Крайне националисти­ческая позиция НСДАП находила наиболее сочувственные отклики в преимущественно мелкобуржуазной аудитории.

И хотя на первых порах успехи эти были сравнительно ограни­ченны, а затем почти сведены на нет в результате кризиса, охватив­шего партию после 1923 г., это наложило заметный отпечаток на дальнейшее развитие НСДАП ⁵³. Ориентация йа мелкобуржуазную публику вопреки слову «рабочая», фигурировавшему в названии партии, с течением времени стала преобладающей. В мелкобуржу­азной аудитории агитаторы НСДАП чувствовали себя вольготнее, чем в рабочей, легче находили общий язык, легче устанавливали контакты. Немалую роль в переключении внимания на средние слои играло и то, что работа среди них избавляла руководство

⁴⁸ Schumann H.-G. Op. cit. S. 28.

⁴⁹ Grebing H. Op. cit. S. 33 ff.

⁵⁰ Димитров Г. Доклад на VII конгрессе Коминтерна. М., 1935. С. 18.

⁵¹ Там же.

⁵² См.: Там же. С. 40.

⁵³ Winkler A. Op. cit.

НСДА11 от необходимости чрезмерно акцентировать внимание на радикальных «социалистических» лозунгах, вызывавших насторо­женность среди крупнокапиталистических кругов, финансировав­ших национал-социалистов.

«Как только Гитлер понял, — пишет западногерманский иссле­дователь Шуман, — что его водянистые социалистические фразы не производят никакого впечатления на организованный рабочий класс и что его псевдосоциалистические эскапады закрывают ему доступ к организованной финансовой силе, он стал приспосабли­вать свои пропагандистские тезисы во все большей степени к идео­логическому болоту, расположенному между двумя блоками, ориентируясь на среднее сословие» ⁵⁴.

Значительную роль в реализации этого маневра, как и в даль­нейших успехах нацистского движения, сыграла националисти­ческая интеллигенция.

В Германии, в отличие от ряда других стран, прослойка лиц с высоким уровнем образования, занимающихся умственным тру­дом, в своем большинстве не была ни либеральной, ни прогрес­сивной. Тесно связанная с бюрократическим государственным аппаратом, крупными монополиями и аграриями, она занимала крайне шовинистические, империалистические позиции, создавая идейную опору для правых сил. Немецкие ученые и профессура поставляли кадры для всех националистских организаций, начиная с Пангерманского союза. Лучшая часть немецкой интеллигенции, примкнувшая к организованному рабочему движению, составляла меньшинство, а либеральное крыло было совсем слабым.

Среди консервативной же интеллигенции с самого возникно­вения Веймарской республики бытовало отрицательное и даже враждебное отношение к демократическим порядкам. Это отноше­ние было окрашено явно антисемитскими настроениями, обострен­ными усилившейся конкуренцией среди работников умственного труда. В этих условиях консервативным представителям немец­кого «образованного сословия» было нетрудно найти общий язык с гитлеровской партией. Уже к 1932 г. немецкие университеты стали своего рода прообразом будущей «третьей империи». В ауди­ториях господствовал дух расовой нетерпимости. Лекции профес­соров еврейской национальности подвергались бойкоту. Евреев-студентов избивали и не допускали к занятиям. Педагогам, запо­дозренным в либеральных симпатиях, устраивали обструкции ^5о.

4 марта 1933 г. 300 профессоров высшей школы опубликовали предвыборное обращение в пользу нацистской партии. В то время как на улицах городов и сел Германии свирепствовал зверский террор против всех инакомыслящих, эти представители «немецкого духа» утверждали, что приход Гитлера к власти представляет

собой единственный путь спасения немецкого народа. И ноября 1933 г., уже после того как нацистская партия попрала последние остатки буржуазной законности и установила в стране открыто диктаторский режим, большая группа немецких ученых с мировым именем обратилась «ко всем образованным людям» во всем мире с призывом проявить понимание к «борьбе Гитлера за равноправие Германии». Среди подписавших этот призыв были крупнейший хирург Зауэрбрух, искусствовед Пиндер, ректор Берлинского университета антрополог Ойген Фишер, ректор университета во Фрайбурге философ Хейдеггер и др. ⁵⁶

Многие известные ученые сразу же после прихода Гитлера к власти активно включились в идеологическую и политическую деятельность национал-социалистской партии. В их числе были проф. Фридрих Гримм (международное частное и процессуальное право), проф. Карл Хаусхофер, географ и геополитик, президент Немецкой Академии (Мюнхен), лауреат Нобелевской премии проф. Филипп Ленард (теоретическая физика), лауреат Нобелев­ской премии физик проф. Иоханнес Штарк и др.

Аналогичное положение сложилось и в других областях творче­ской деятельности. Активную поддержку нацистскому режиму оказали композитор Рихард Штраус, ставший председателем соз­данной фашистами так называемой имперской культурной палаты, известный музыкант и дирижер Фуртвенглер, многие писатели и художники ^5У.

Открыто антифашистские позиции заняло лишь меньшинство интеллигенции, часть которой — такие, как Карл Осецкий, — стала жертвой нацистского террора, а часть — Томас Манн, Генрих Манн и другие —' эмигрировала за границу. В целом эмиграция интеллигенции в годы фашистской власти была значи­тельной. Однако в основном эмигрировали либо лица, активно зани­мавшиеся политической деятельностью, либо представители еврей­ской национальности, лишенные в Германии средств к существова­нию и подвергавшиеся там самым изощренным издевательствам.

Расширение влияния НСДАП среди мелкобуржуазных слоев города и деревни проявлялось не только в переходе на ее сторону части избирателей, голосовавших прежде за центристские буржу­азные партии. Оно наложило свой отпечаток и на социальную структуру самого национал-социалистского движения.

Некоторое представление об этой структуре дает таблица 12.

Разбивка на классы и группы, на основе которой построена таблица, не отвечает полностью требованиям научности. В ней не

⁵⁴ Schumann H.-G. Op. cit. S. 28.

^5э Faust A. Der Nationalsozialistische Deutsche Studeiitenbund. Studenten und Nationalsozialismus in der Weimarer Republik. Diisseldorf, 1973. 2 Bde.

⁵⁶ Ruhle G. Das Dritte Reich. Das erste Jahr. В., 1934. S. 152, 156.

⁵⁷ Значительная часть гаулейтеров и штадтхальтеров в «третьей империи» (в том
числе Ю. Штрейхер, Р. Вагнер, И. Вагнер, Ф. Вехтлер, Г. Симон, Р. Иордан)
были в прошлом учителями.

Таблица 12 Сопоставление социальной структуры НСДАП и немецкого общества в 1930 г. ⁵⁸

дифференцируется категория «самостоятельных», в которую включены как крупные промышленники, так и мелкие ремеслен­ники и лица свободных профессий. Не дифференцирована катего­рия крестьян, объединяющая как помещиков, так и сельских пролетариев и полупролетариев. Зачисление в ту или иную группу производится на основе произвольно выбранных крите­риев, в связи с чем социальная структура общества отличается от структуры, исчисленной исследователями-марксистами. Тем не менее в качестве сравнительного материала эта таблица пригодна. Приводимые в ней данные позволяют прийти к следующим вы­водам.

Во-первых, большинство членов НСДАП по своему социаль­ному положению должно быть отнесено к средним слоям.

Во-вторых, из числа средних слоев особенно широко были представлены в НСДАП «самостоятельные». Их доля по сравнению с удельным весом в обществе особенно велика, даже если сделать скидку на то, что в эту графу включены и представители крупной и средней буржуазии. Весьма высок удельный вес служащих, доля которых среди членов НСДАП более чем в два раза превышала долю служащих в обществе. Третье место в этом ряду занимали учителя. Гораздо меньше, чем можно было бы предполагать на основании косвенных данных, были представлены в НСДАП крестьяне.

После прихода нацистов к власти в социальной структуре НСДАП произошли некоторые изменения.

⁵⁸ Hofer W. Der Nationalsozialismus: Dokumente. 1933—1945. Frankfurt a. M.. 1957. S. 23.

Таблица 13 Сопоставление социальной структуры НСДАП и немецкого общества в 1935 г. (%)

Доля членов

НСДАП в соотв. группе

Рабочие Служащие Самостоятельные Чиновники

в том числе:

учителя Крестьяне Разные

Заметно увеличилась доля чиновников, особенно учителей. Доля крестьян уменьшилась, а рабочих возросла. В целом, однако, основные пропорции остались прежними. В то время как в среднем члены НСДАП составляли 7, 3 % самодеятельного населения, их доля среди рабочих равнялась 5, 1 %. Доля же среди служащих составила 12, 0 %, самостоятельных — 15, 2 %, чиновников — 20, 7 %, а учителей — даже 30, 9 %. Иными словами, подавляющее большинство членов НСДАП составляли по-прежнему представи­тели средних слоев.

То же самое можно сказать и о составе корпуса функционеров

НСДАП ⁶⁰

Крейслейтеры Ортсгруппен- Штуцпункт-
лейтеры лейтеры

% число %

Рабочие

Служащие

Самостоятельные

Чиновники

Крестьяне

Разные

Среди крейслейтеров — партийных функционеров районного масштаба наиболее широко были представлены служащие, чинов­ники и самостоятельные. Среди ортсгруппен- и штуциунктлей-теров, руководивших небольшими городскими и сельскими органи­зациями НСДАП, чаще встречаются крестьяне и в какой-то степени рабочие. Но и здесь засилье представителей средних слоев совер­шенно очевидно⁶¹.

⁵⁹ Sehaffer W. NSDAP. Marburg: Laha. 1957. S. 38-40.

⁶⁰ [bid.'S. 47.

⁶¹ Cu.-KaterM.H.i Machtergreifung

Hamburg. 1976. S. 25-67.

Естественно, что первыми общественными организациями, за­воеванными национал-социалистами еще до их прихода к власти, были организации средних слоев. Еще летом 1931 г. на всегерман-ской конференции студентов национал-социалисты одержали серьезную победу, добившись избрания первым председателем Союза немецкого студенчества нациста Линау, которого впослед­ствии сменил нацист Герхард Крюгер. С этого момента ведущую роль в студенческом движении захватил так называемый Нацио­нал-социалистский немецкий студенческий союз.

Вслед за этим значительно укрепились позиции национал-социалистов в профессиональных организациях профессоров высшей школы, учителей, юристов и т. д.

Быстро укрепились позиции специализированных нацистских организаций по работе среди различных отрядов мелкой буржуа­зии. Примером этого может служить деятельность созданного гитлеровцами в 1932 г. Боевого союза промыслового среднего сословия. Менее чем за год Союз сумел собрать под свои знамена более ста тысяч активных членов и стать наиболее влиятельной силой среди немецких ремесленников. Несколько успешных кампа­ний в защиту интересов ремесленников, проведенных им еще в пе­риод пребывания у власти правительства Папена и Шлейхера, еще больше повысили его популярность. Поэтому сразу же после захвата власти гитлеровцами Союз, не встречая практически ника­кого сопротивления, сумел быстро унифицировать все другие ре­месленно-промысловые объединения и стать единственным пред­ставителем ремесленников и мелких предпринимателей.

Сильные позиции были завоеваны национал-социалистами в профессиональных организациях служащих. После 30 января 1933 г. это также обеспечило нацистам возможность беспрепятст­венного овладения ключевыми постами во всех этих организациях. Уже 11 апреля правление Немецкого союза банковских чиновников подало в отставку и было заменено новым, состоящим из одних национал-социалистов. В тот же день Профессиональный союз служащих, входивший в гирш-дункерковские профсоюзы, обра­тился к Гитлеру с планом объединения немецкого профессиональ­ного движения вокруг национал-социалистской партии, а затем избрал национал-социалистское правление. В конце апреля о своем переходе в нацистский лагерь объявили профсоюзы служащих, входившие в христианское Немецкое профсоюзное объединение ⁶². Нечто подобное происходило с союзами торговцев, с крестьян­скими организациями и т. д.

Было бы, разумеется, неверным утверждать, что к моменту прихода к власти национал-социалисты вели за собой все средние слои Германии. Еще в январе 1933 г. среди средних слоев существо­вали более или менее влиятельные группы, по тем или иным при­чинам отвергавшие фашистскую теорию и практику. В некоторых

⁶² Schumann H.-G. Op. cit. S. 57 — 58. 250

районах фашистской демагогии успешно противодействовали коммунисты. Среди части служащих и в отдельных сельских местностях было велико влияние социал-демократов. Сохраняли свои позиции и многие католические организации, действовавшие среди средних слоев населения. В то же время очевидно, что по­давляющее большинство средних слоев видело в то время в НСДАП свою партию и связывало с ее победой свои надежды и чаяния.

Средние слои в «третьей империи»

Назначение Гитлера канцлером вызвало в рядах мелкой буржуа­зии бурю ликования. Она видела в этом акте начало того коренного поворота в своем положении, о котором мечтала и которого добива­лась все последние годы Веймарской республики. Желая дать вы­ход заряду бунтарства и ненависти, накопившемуся у своих многочисленных последователей и почитателей, нацистское руко­водство, подобно средневековым полководцам, отдало страну на произвол коричневой солдатни. Для «победителей» не существо­вало ни законов, ни правопорядка. При этом, однако, были при­няты меры, чтобы бесчинства последователей нацизма были бы канализированы влево. Поскольку активное сопротивление на­цизму шло только слева, прежде всего от коммунистов, а ненавист­ная Веймарская республика также, правда, без достаточных осно­ваний, ассоциировалась с левыми силами, это оказалось нетрудной задачей.

На страну опустилась мрачная завеса террора. Почувствовав себя хозяевами, некоторые группы и организации средних слоев пытались самочинно осуществить программу, под знаменем которой НСДАП пришла к власти. Особую активность в этом отношении проявил Боевой союз промыслового среднего сословия, попытавшийся поднять руку на святая святых общест­венного строя, господствовавшего в Германии, — позиции крупной и средней буржуазии. Союзом по собственной инициативе было присвоено право распределения заказов в муниципалитетах, в управлениях округов и провинций. При осуществлении этого права преимущества предоставлялись ремесленным предприя­тиям, и прежде всего тем, владельцы которых являлись членами Союза. Это привело к ущемлению интересов крупных фирм. Союз активно вмешивался в деятельность промышленно-торговых палат, оттесняя от участия в руководстве ими представителей крупных предприятий.

Попытки осуществить свои традиционные требования были предприняты и организациями мелкой розничной торговли. Не ограничиваясь разгромом магазинов своих небогатых еврей­ских конкурентов, они пытались громить и универмаги. В ряде районов крупным магазинам был нанесен серьезный ущерб: ряд филиалов больших торговых компаний был закрыт.

Но если террор, направленный влево, находил всяческую под­держку нацистской верхушки и подстрекался ею, то эта сторона

деятельности сбросивших узду мелких буржуа вызвала немедлен­ные контрмеры. Уже в начале июня 1933 г. Геринг в письме пред­седателю Боевого союза Вагнеру обращал внимание последнего на «непрекращающиеся жалобы на вмешательство Союза в хозяй­ственную жизнь». Действия Союза, отмечал Геринг, вызывают в оттесняемых кругах волнение, вредное для развития хозяйства.

Законом от 15 июля 1933 г. имперское правительство запретило Союзу заниматься распределением заказов. Одновременно были объявлены незаконными попытки Союза превратить все ремеслен­ные организации в картели и использовать сословное построение ремесла для повышения цен. Поскольку Союз в ряде случаев игно­рировал эти запреты, 8 августа 1933 г. он был распущен.

Холодным душем были окачены и мелкие торговцы. В цирку­ляре имперского министра хозяйства от 1 сентября 1933 г. указыва­лось, в частности, что правительство не допустит своевольного вмешательства в хозяйственные дела торговых предприятий. «Надо пресекать, —- писал он, — идущие с чьей бы то ни было стороны бойкот и иные мероприятия, вносящие помеху в деловые сношения с поставщиками или покупателями, а также препятст­вовать нажиму в целях прекращения торговли определенными сортами товаров. Вмешательство такого рода категорически воспре­щается всем членам и учреждениям партии и смежным с нею орга­низациям» ⁶⁴.

Однако Гитлер и нацистское руководство не могли в то время позволить себе роскошь оттолкнуть средние слои, составлявшие основной костяк массовой базы национал-социализма. Поэтому наряду с шагами, имевшими целью поставить мелкобуржуазный плебс на место, был осуществлен ряд законодательных актов, представлявших собой определенные уступки средним слоям на­селения ⁶⁵.

Для успокоения ремесленников имперским правительством был принят закон от 12 мая 1933 г., запрещавший открытие новых ремесленных мастерских при универмагах, магазинах стандарт­ных цен, потребительской кооперации и при заводских лавках. 11 июля того же года закон был дополнен декретом, ликвидировав­шим существование самостоятельных ремесленных мастерских при универмагах. В частности, было запрещено производство кол­бас и кондитерских изделий, хлебопечение, производство шор­ных, обойных, портновских, сапожных и мебельных работ, содер­жание часовых мастерских, фотоателье и парикмахерских.

Одновременно в рамках планов по ликвидации безработицы были предусмотрены меры по расширению заказов, предоставляе­мых ремесленным, прежде всего строительным, предприятиям.

⁶³ Frankfurter Zeitung. 1933. 3. Jiini.

⁶⁴ Цит. по: Сидоров А. Указ. соч. С. 150.

65 -----

Winkler H. A. Mittelstandsbewegung oder Volkspartei? Zur sozialen Basis der NSDAP // Faschismus als soziale Bewegung. См. также: Schiller F. Das Hand-werk in Dritten Reich. Bad Worishofen, 1951.

С одной стороны, были отпущены крупные кредиты на развернутое промышленное и жилищное строительство. С другой — были вы­пущены специальные гарантийные обязательства для кредитова­ния ремесленников, производящих строительные работы, субсиди­руемые государством.

Мероприятием, призванным дать дополнительную работу ремеслу, считалось и предоставление государством кредита в 1 тыс. марок женщинам-работницам, которые, выходя замуж, оставляли работу. Таким путем предполагалось создать дополнительные рабочие места. В то же время, поскольку кредит мог быть исполь­зован лишь на покупку мебели и предметов домашнего обихода, он должен был оживить спрос на эти товары, выпускавшиеся преимущественно ремесленными предприятиями.

В области торговли одним из первых мероприятий гитлеров­ского правительства был запрет открывать новые торговые пред­приятия, содержавшийся в Законе о защите розничной торговли от 12 мая 1933 г.⁶⁶ Этим же законом было запрещено до сентября 1933 г. расширять существующие торговые предприятия и увели­чивать продажу продуктов питания в магазинах, торгующих дру­гими товарами. Торговые предприятия, владельцы которых при­меняли методы «нечестной конкуренции», в соответствии с этим законом могли быть закрыты на один год. Действие закона неодно­кратно продлевалось, а с 1934 г. он был объявлен бессрочным. Изданный 15 июля 1933 г. так называемый Дополнительный закон о защите розничной торговли предоставлял провинциальным правительствам право полностью или частично аннулировать раз­решение на содержание питейных заведений и ресторанов при универмагах и других предприятиях, если только эта мера не вредила предприятиям в целом. Законом 12 мая была запрещена выдача премий и придай к купленным товарам. Законом от 14 ав­густа, дополненным законом от 6 июля 1934 г., были введены огра­ничения на продажу с использованием автоматов⁶⁷. В Законе о скидках с цены, принятом 25 ноября 1933 г., запрещалось предо­ставлять при уплате наличными скидку, превышающую 3 % стои­мости покупки. Предоставление таких скидок универмагами и ма­газинами стандартных цен не допускалось вообще. Специальным декретом от 21 декабря 1934 г. имперскому комиссару по ценам было предоставлено право наказывать тюремным заключением или крупным денежным штрафом лиц, продающих товары ниже себестоимости.

В законодательном порядке была запрещена уличная торговля. Законом о регулировании налога на универмаги и филиалы (от 15 июля 1933 г.) провинциальным правительствам было предостав­лено право, с согласия министра хозяйства, вводить налоги на универмаги и филиалы там, где их до сих пор не было, и увеличи­вать существующие налоги на них, но не выше чем в два раза.

⁶⁶ Noack E. Die Gesetzgebung des Dritten Roiches. В., 1938. S. 111.

⁶⁷ Ibid. S. 112.

Своим сторонникам среди служащих фашистское правитель­ство бросило подачку в виде Закона о восстановлении профессио­нального чиновничества от 7 апреля 1933 г., дополненного впослед­ствии законами «О чиновничестве» (от 26 января 1937 г.) и «Об имперском гражданстве» ⁶⁸. Этот закон предписывал прове­дение чистки в государственном аппарате Веймарской республики. В соответствии с его положениями увольнению с государственной службы подлежали: а) лица, поступившие на нее после 9 ноября 1918 г., в случае отсутствия образования, требуемого для выполне­ния служебных обязанностей, б) лица неарийского происхожде­ния, в) лица, прежняя политическая деятельность которых не свидетельствует об их готовности в любой момент безоговорочно встать на защиту национального государства ⁶⁹.

Практически этот закон санкционировал неприкрытый произ­вол. Но, поскольку его острие было направлено против той катего­рии чиновников и служащих, которая считалась опорой прежнего режима, а его практическое осуществление создавало огромное количество свободных вакансий и тем самым благоприятную возможность для получения хорошо оплачиваемого места и повы­шения, он был воспринят чиновничеством, настроенным в своем большинстве консервативно, вполне благожелательно.

Увольнения из государственного аппарата на основе этого за­кона не могли, конечно, ослабить напряжения на рынке труда, ибо он постоянно пополнялся за счет лиц, уволенных с работы. Тем не менее конкуренция среди служащих в борьбе за рабочее место несколько ослаблялась, ибо уволенные на основании закона от 7 апреля уже не могли претендовать на «чистую» работу и были вынуждены заниматься неквалифицированным или малоквалифи­цированным трудом.

Расширение возможностей трудоустройства для служащих, чиновников и других представителей профессий умственного труда было связано также с резким увеличением бюрократического аппарата. С приходом фашистской партии к власти наряду с госу­дарственными органами возникла целая сеть параллельных систем управления с большим количеством платных служащих. Сущест­вовал большой, постоянно раздуваемый аппарат самой нацистской партии и примыкающих к ней организаций. Количество возникших дополнительных штатных мест оценивалось более чем в 100 тыс. На умиротворение сторонников НСДАП из средних слоев было направлено и распоряжение заместителя фюрера Рудольфа Гесса о порядке трудоустройства «заслуженных» нацистов. «Все имею­щие влияние национал-социалисты, — говорилось в этом распо­ряжении, датированном 24 июля 1934 г., — вне зависимости от того, занимают ли они партийный пост или работают в частном порядке, обязаны использовать любые возможности, чтобы обеспе­чить безработным членам НСДАП, вступившим в партию до 30 ян-

⁶⁸ Ibid. S. 46.

⁶⁹ Ruhle G. Op. cit. S. 112-113.

варя 1933 г., преимущественное право устройства на работу. Среди старых членов партии следует отдавать предпочтение особенно активным борцам, положительно проявлявшим себя в общественной деятельности (например, членам СА и СС), а также пожилым людям, подвергавшимся в последнее время преследова­ниям и дискриминации... При этом следует помнить, что очень часто менее ценные деловые качества старых членов партии ком­пенсируются характерным для них энтузиазмом и стремлением трудиться на пользу национал-социалистского государства» ⁷⁰.

Распоряжение, строго проводившееся в жизнь, фактически превратило всех нацистов, вступивших в НСДАП до прихода Гит­лера к власти, в привилегированную касту, представителям кото­рой было обеспечено не только трудоустройство, но и быстрое про­движение по службе.

Для закрепления позиций на селе нацистским правительством

были предприняты следующие меры.

1 июня 1933 г. был издан Закон о регулировании проблемы сельскохозяйственной задолженности. Он предусматривал три.пути финансового оздоровления сельскохозяйственных предприя­тий, не способных собственными силами избавиться от долгов. Пер­вый путь представлял собой форму облегчения выплаты задолжен­ности. На долги, возникшие до большого банковского краха 13 июля 1931 г., процент снижался до 4, 5. Требования фиксирова­лись и определялась (в спорных случаях судом) форма их пога­шения в рассрочку. Долги, возникшие позже, прежде всего по заработной плате и за поставки ремесленников, подлежали вып­лате полностью.

Второй путь — частичное освобождение от долгов путем при­нудительного арбитража. Прибегая к нему, можно было добиться сокращения задолженности наполовину. Третий путь — погаше­ние задолженности путем передачи в качестве покрытия долга

части земли ^7|.

14 февраля 1933 г. было объявлено о введении до 31 октября запрета на принудительное взыскание долгов для большинства категорий сельских хозяев. 22 апреля Законом о защите арендато­ров положения этого чрезвычайного распоряжения были подтверж­дены и расширены. В соответствии с законом временно, до конца года, был запрещен односторонний разрыв землевладельцами контрактов об аренде. Законом от 27 октября 1933 г. этот запрет был продлен до середины 1934 г.⁷²

Одновременно были предприняты попытки расширить спрос на отечественные сельскохозяйственные продукты. 23 марта 1933 г. правительством было издано распоряжение о стимулиро-

⁷⁰ Sternberg F. Op. cit. S. 104-105.

⁷¹ Noack E. Op. cit. S. 78 ff.

⁷² Ruhle G. Op. cit. S. 138.

вании потребления животных жиров и кормов местного происхож­дения. На основании распоряжения маргариновым фабрикам было предписано приобретать в качестве сырья лишь сало скота герман­ских хозяйств. Подобное же предписание было отдано мыловарен­ным заводам и аналогичным предприятиям, потреблявшим сало для технических нужд.

Для стимулирования потребления сливочного масла производ­ство маргарина было ограничено, а цены на него повышены почти в три раза.

Специальным распоряжением была преобразована вся система зернового хозяйства. Была также введена имперская монополия на распределение как местных, так и импортных жиров и масла. Имперскому министру было предоставлено право устанавливать твердые цены на соответствующие сельскохозяйственные то­вары ⁷³.

Во внешнеторговой области были значительно повышены тарифные пошлины на ввоз живого скота, свежего мяса и смальца, сыров и яиц. Затем были увеличены пошлины на зерновые хлеба, свинину, гречиху, горох и т. д. Для поощрения экспорта зерновых была введена система экспортных премий.

Все эти мероприятия не могли привести к коренному улуч­шению условий жизни и труда средних слоев населения. Большин­ство из них носило чисто паллиативный характер и не выходило за рамки чрезвычайных мер по подстегиванию конъюнктуры. Основные причины бедственного положения средних слоев, не связанные с фазой цикла, ими не затрагивались. И дальнейшее развитие событий действительно показало, что в положении мелкой буржуазии города и деревни не произошло каких бы то ни было серьезных изменений.

Тем не менее психологическое воздействие всей этой серии за­конов, распоряжений и мероприятий было значительным. Гитле­ровскому правительству удалось создать впечатление, что оно намерено всерьез выполнить свои обещания, что оно проводит последовательную политику в интересах средних слоев, что при­нятые меры — это лишь начало, за которым последует более внушительное продолжение. Это позволило сохранить контроль над хлынувшими на улицу мелкобуржуазными массами, не допустить их перехлестывания за рамки «положенного», изолировать чрез­мерно радикальные, с точки зрения нацистского руководства, элементы и предотвратить перерастание антикапиталистиче­ской демагогии, характерной для национал-социалистской партии, в антикапиталистическую практику.

В исторической литературе, посвященной этому периоду, в том числе и в марксистской, иногда преувеличивалась степень недо­вольства мелкой буржуазии политикой гитлеровского правитель­ства после его прихода к власти, в частности его откровенно «про-капиталистической политикой». Это недовольство действительно

Ibid. S. 139.

имело место. Свидетельство этому — и серьезные трения, возни­кавшие на первом этапе консолидации фашистского режима между правительственными органами и национал-социалистскими сою­зами и объединениями, представлявшими средние слои населения, и частые стычки между руководством партии и «штурмовыми отрядами» как самой массовой в то время организацией НСДАП. Свидетельство этому также — распространение в партии недоволь­ства Гитлером и растущая популярность идеи «второй революции», получившей особое распространение в первой половине 1934 г. Однако при всем этом недовольство и обусловленные им кризис­ные явления в НСДАП не выходили за пределы, характерные для режима, переходящего от захвата власти и реорганизации машины управления к консолидации своих позиций и стабилизации эконо­мической и политической обстановки. Учитывая коренное противо­речие между интересами массовой базы НСДАП и социальным содержанием ее политики, приходится лишь удивляться, что недовольство проявлялось столь слабо.

О том, насколько поверхностны были разговоры о «второй революции», насколько малый отклик среди большинства средних слоев находили призывы к новому перевороту, свидетельствовала реакция мелкой буржуазии, и прежде всего ее представителей в «штурмовых отрядах», на резню, организованную Гитлером 30 июня 1934 г. Даже большая популярность, которой пользовался Рем и его приближенные среди солдат коричневой армии, не побу­дила кого-либо из них активно проявить свои чувства. Сообщения о подпольных организациях, созданных оппозиционно настроен­ными национал-социалистами в «штурмовых отрядах», и о напря­женных отношениях между партийным аппаратом и штурмови­ками после событий 30 июня оказались вымыслом. Решительно поставленные на место штурмовики немного притихли, но не потому, что собирались с силами для отпора, а потому, что, опре­делив пределы отпущенной им «свободы действий», заняли свое место в государстве, которое их на первых порах вполне устраи­вало.

Не было оказано никакого сопротивления и при реорганизации структуры экономических и политических взаимоотношений между различными отрядами средних слоев и фашистской госу­дарственной машиной.

После роспуска Боевого союза промыслового среднего сосло­вия была создана Национал-социалистская организация ремеслен­ников, торговцев и кустарей. Она уже не обладала самостоятель­ностью Боевого союза и представляла собой лишь своеобразную передаточную инстанцию между руководством НСДАП и массовой профессиональной организацией — Союзом ремесленников, тор­говцев и кустарей, вошедшим в Немецкий трудовой фронт.

На основании Законов о временной структуре германского ремесла от 29 ноября 1933 г. и 18 января 1935 г. для руководства этой отраслью была создана громоздкая бюрократическая машина

17 А. А, Галкин

сословного управления ⁷⁴. Было образовано Имперское сословие немецкого ремесла, во главе которого был поставлен имперский мастер. Ему были подчинены Имперская группа ремесла и Союз немецких ремесленных палат. В состав Имперской группы ремесла вошли 52 имперских цеховых союза, объединявших 16 тыс. цехов. Низовая ремесленная организация — цех — была принудительной для всех занятых в ремесле лиц — хозяев, рабочих, служащих, учеников. Во главе цеха стоял обер-мастер, наделенный дисципли­нарными правами. Наряду с мастером в управлении цеха участво­вал вождь подмастерьев, в обязанности которого входило руковод­ство подмастерьями. Как обер-мастер, так и вождь подмастерьев, а также казначей и попечитель над учениками назначались сверху.

Союз немецких ремесленных палат представлял собой верху­шечную организацию, в которую входили территориальные объеди­нения ремесленных предприятий различного профиля — палаты.

В рамках этой жесткой бюрократической системы и решались все вопросы, касающиеся ремесла, — устанавливалось распреде­ление заказов и предоставление сырья, определялись цены на различные ремесленные изделия, решались конфликты между отдельными ремесленными предприятиями, между владельцами предприятий и подмастерьями, служащими, учениками. В то же время этот аппарат служил средством идеологического воздействия на членов сословия, а также органом политического контроля.

Аналогичная система была образована и в других отраслях.

Наиболее развитая и всесторонняя система бюрократического регламентирования была создана в немецком сельском хозяйстве, в котором опека государственно-монополистических органов над непосредственным производителем была доведена до крайнего предела.

Важнейшим инструментом упрочения позиций национал-социалистов в деревне был принятый 29 сентября 1933 г. Закон о наследственных дворах. В основе этого закона лежала идея создания широкой привилегированной прослойки зажиточных сельских хозяев, своего рода «крестьянской аристократии».

В соответствии с законом статус наследственного двора при­обретали лишь такие хозяйства, минимальные размеры которых составляли 7, 5 га, а максимальные — 125 га. Иными словами, в эту категорию включались все немецкие кулацкие хозяйства и подавляющее большинство середняцких. Однако размеры хозяй­ства были не единственным условием объявления крестьянского двора наследственным. Необходимо было еще, чтобы его владелец был германским гражданином и мог доказать, что в поколениях его семейства с 1 января 1800 г. не было смешения с «неарийской кровью».

Признание за хозяйством статуса «наследственного двора» сопровождалось присвоением его владельцу почетного звания

«крестьянин» (бауэр) в отличие от остальных землевладельцев, именовавшихся сельскими хозяевами (ландвирте). Дробление «наследственного двора» запрещалось. Его владелец имел право передать его по наследству лишь одному человеку, преимущест­венно старшему сыну. Остальные дети могли жить за счет доходов двора лишь до совершеннолетия или же в случае особой нужды. Продажа «наследственного двора* или его части разрешалась лишь по решению специального наследственного суда.

Эти ограничения существенно ущемляли свободу действий владельцев «наследственного двора». В то же время приобретен­ный статус предоставлял им и определенные привилегии. Хозяй­ства лиц, имевших звание «крестьянина», освобождались от поземельно-наследственного налога. Им были предоставлены особые преимущества при списании задолженности. Владельцы «наследственных дворов» были гарантированы от принудительной продажи или описи их имущества. Им отдавалось предпочтение при снабжении хозяйств техническими средствами. Из «крестьян» рекрутировался аппарат сельскохозяйственного управления, они же поставляли кадры для всех командных постов в деревне ⁷⁵.

Всего в результате осуществления закона 29 сентября 1933 г. статус «наследственных дворов» был предоставлен 700 тыс. кре­стьянских дворов ⁷⁶. Все они, за небольшим исключением, стали главными опорными пунктами национал-социалистского влияния в деревне.

Начало созданию государственно-монополистической системы управления сельским хозяйством было положено еще в начале апреля 1933 г., когда правления Ландбунда, Немецкой партии сельских жителей, Немецкой крестьянской партии и всех других действовавших в деревне организаций объединились в национал-социалистское Имперское руководящее сообщество немецкого крестьянского сословия. Во главе этой организации, с самого начала получившей господствующие позиции в деревне, встал руководитель аграрно-политического отдела национал-социалист­ской партии рейхсфюрер Вальтер Дарре.

После отставки Гугенберга 29 июня 1933 г. Дарре был назначен также имперским министром продовольствия и сельского хозяй­ства и одновременно руководителем прусского министерства сельского хозяйства. Таким образом, сосредоточив в своих руках всю полноту государственной, партийной и «общественной» власти, Дарре стал единоличным полновластным хозяином немецкой деревни.

. Аппарат реализации этой власти был создан Законом о времен­ной структуре Имперского сословия питания и о мероприятиях по регулированию рыночных отношений и цен на сельскохозяйст-

См.: Das Handwerk in Staat und Wirtschaft. Berlin; Lichterfelde, 1939. S. 246 ff.

⁷⁵ См.: Ruhle G. Op. cit. S. 141.

⁷⁶ Rehberg G. Hitler und NSDAP im Wort und Tat. В., 1946. S. 48.

венные продукты (13 сентября 1933 г.) ⁷⁷. На основании этого закона в течение 1933—1934 гг. был издан ряд декретов и распоря­жений, окончательно оформивших систему «сословного» управле­ния сельским хозяйством Германии.

В окончательном виде эта система выглядела следующим образом: во главе всего административного аппарата Имперского сословия питания стоял назначаемый фюрером и рейхсканцлером Имперский вождь крестьянства, являвшийся одновременно импер­ским министром продовольствия и сельского хозяйства. В его не­посредственном подчинении находились 2 имперских управле­ния — административное и штабное. Штабное, не имевшее подчи­ненных организаций, занималось разработкой общих проблем руководства сельским хозяйством, а также определением пред­почтительной сельскохозяйственной политики. Административное управление осуществляло непосредственное руководство всем нижестоящим аппаратом сословия.

Административное управление, в свою очередь, подразделялось на три внутренних (А, Б, Ц) и три внешних (I, II, III) имперских главных отдела. Внутренние главные отделы решали общие орга­низационные вопросы и вопросы кадров (отдел А), занимались финансовыми и имущественными отношениями (отдел Б) и руко­водили газетно-издательской, пропагандистской и рекламной дея­тельностью (отдел Ц).

Главную* роль играли, однако, внешние главные отделы. В функции первого отдела входило осуществление опеки над крестьянами и другими сельскими хозяевами в «личном плане». В качестве основного идеологического центра отдел занимался проблемами «экономического, социально-политического, общест­венного, духовного и психического развития» всех лиц, занятых в сельском хозяйстве. Его задача состояла в поддержании и раз­витии «традиционных крестьянских обычаев», «крестьянской культуры и морали», в «сохранении мира в трудовых отношениях» и поддержании «правового порядка», в повышении профессиональ­ной квалификации всех занятых в сельском хозяйстве, в их идеоло­гической и политической обработке. В сферу деятельности первого отдела входило также обеспечение «добрых отношений» между владельцами хозяйств и лицами наемного труда, забота о пере­селенцах, работа с женщинами и молодежью.

Второй отдел занимался производственными проблемами. Его задача состояла в том, чтобы обеспечить наивысшую продуктив­ность сельскохозяйственных предприятий. Подразделения этого отдела решали проблемы повышения культуры обработки земли, выведения новых пород скота и новых сортов. В их ведении нахо­дились сельскохозяйственные школы и выставки. Отдел ведал также созданием показательных хозяйств, опытных станций и т. д.

⁷⁷ Hdberlein L. Das Verhaltnis von Stadt und Wirtshaft. Bd. II: Bauertum, Beich-
snarstand und landwirtschaftliche Marktordnung. В., 1938. S. 22 — 23.

⁷⁸ Haberlein L. Op. cit.

В функции третьего отдела входило руководство сельскохозяй­ственными кооперативами, а также принадлежавшими Импер­скому сословию продовольствия сельскохозяйственными торго­выми и перерабатывающими предприятиями. Кроме того, ему были переданы все полномочия, необходимые для эффективного регули­рования рыночных отношений. Он осуществлял надзор над рын­ком, производил оценку рыночных перспектив, принимал реше­ния по вопросу о рыночных кредитах и рыночном праве, осуще­ствлял меры по обеспечению равновесия на рынке и увеличе­нию его емкости. Третьим отделом решались также все вопросы, связанные с кредитной политикой в сельском хозяйстве, с тран­спортом и страховым делом ⁷⁹.

Для придания Имперскому сословию продовольствия види­мости самоуправляющейся организации в число ее центральных органов были включены Имперский крестьянский совет, высту­павший в качестве совещательного органа при Имперском вожде крестьянства, и Имперский крестьянский съезд. Ни один, ни дру­гой никакой практической роли не играли.

Территориально Имперское сословие продовольствия подразде­лялось на 30 земельных крестьянских сообществ, возглавляемых земельными крестьянскими вождями. Земельные сообщества сос­тояли из районных, а последние — из местных крестьянских сообществ. Аппарат каждого из них, вплоть до районного сообще­ства, с небольшими вариациями повторял структуру администра­тивного управления. Местное крестьянское сообщество возглавля­лось, как правило, одним из владельцев «наследственного двора», выполнявшим свои обязанности на «общественных началах». Однако в его подчинении был небольшой аппарат специалистов, находящихся на твердой зарплате.⁸⁰ Членами Имперского сосло­вия продовольствия в обязательном порядке состояли все лица, по­стоянно занятые в сельскохозяйственном производстве, в сельской торговле и в первичной переработке сельскохозяйственного сырья, крестьяне и все другие землевладельцы, арендаторы и их семьи, сельскохозяйственные рабочие, служащие и чиновники. Коллек­тивными членами сословия считались сельскохозяйственные коо­перативы, рыночные объединения и т. п.

Деятельность всей этой громоздкой машины была направлена на то, чтобы обеспечить продовольственное снабжение страны как в мирных условиях, так и особенно в случае войны, развязывание которой было целью фашистской внешней политики. Формально крестьянин оставался