До прихода национал-социалистов к власти

Отношение национал-социализма к рабочему классу и, наоборот, различных групп германского пролетариата к НСДАП неодно­кратно менялось на различных этапах новейшей германской истории. Уже то обстоятельство, что с самого начала нацистская партия включила в свое название слово «рабочая» свидетельство­вало, что одной из важнейших задач, поставленной создателями этого крайне правого политического образования и в решающей степени «оправдывавшей» смысл его существования, было завое­вание рабочего класса, его переориентировка с левых позиций в общественной жизни на крайне правые '.

Именно это и обеспечило национал-социалистской партии поддержку со стороны правящих классов Германии, масштабы которой возрастали но мере нарастания размаха деятельности и влияния НСДАП.

Сама по себе подобная задача не была новой. Правящие круги, причем далеко не одной Германии, давно поняли, что, по словам Штернберга, власть господствующего класса «является наиболее прочной тогда, когда угнетенный класс верит в то, что он причастен к управлению» ². Собственно говоря, эта тактика пред-

ставляет собой основу функционирования всей буржуазной си­стемы. В соответствии с ней буржуазия издавна создавала много­численные «народные» партии и организации, главная социально-политическая функция которых состояла в том, чтобы обеспечить массовую базу для капиталистического государства и поддержать миф о его демократичности и народности. Неоднократно пред­принимались попытки проникнуть с этой целью и в ряды рабочего класса. Достаточно напомнить о деятельности буржуазных партий среди пролетариата в первой половине XIX в., когда рабочий класс политически еще не эмансипировался, о распространении среди рабочих Франции влияния бонапартистов, о бисмарковской политике заигрывания с Лассалем и т. д. В ряде случаев позиции в рабочем классе пытались завоевать и оппоненты буржуазии справа — феодальные силы. Весьма показательна в этом отноше­нии история создания монархической «зубатовской рабочей пар­тии» в России.

Новым в целях, поставленных перед НСДАП, было то, что ей вменялось в обязанность не просто заручиться поддержкой среди определенных категорий неорганизованных рабочих, и без того находившихся в фарватере буржуазной политики. Задача, которую ей предстояло выполнить, заключалась в том, чтобы осуществить прорыв в ряды организованного рабочего класса, имевшего прочные боевые классовые традиции и воспитанного в духе марксистского учения, хотя и трактуемого в ряде случаев не в революционном, а в реформистском смысле. Более того, ее целью было не только примирить это основное ядро рабочего класса с буржуазным государством (эту функцию с большим или меньшим успехом осуществляло правое руководство социал-демократической партии), но и превратить его в активную силу, действующую против собственных элементарных политических, экономических и социальных интересов.

Традиционные буржуазные партии, политическое и классовое лицо которых было общеизвестно, естественно, не были в состоя­нии даже претендовать на решение этой задачи. НСДАП и другие партии «фелькише», являясь политическими новообразованиями, могли по крайней мере рассчитывать на выполнение подоб­ной роли.

«Есть только один способ отвратить рабочих коммунистов от марксистского лжеучения, — подчеркивал в начале 20-х годов влиятельный крайне правый журнал „Академише штиммен", — это привести их в лоно движения „фелькише", к которому рабочий-марксист относится не с таким недоверием, как к нацио­нальным буржуазным партиям. Ведь рабочий-марксист все же знает, что главная цель движения „фелькише" — это социальная справедливость» ³.

¹ Kele M. Nazis and Workers. National-soicalist Appeals to German Labor. Chapel
₉ Hill, 1972.

² См.: Sternberg F. Der Faschismus an der Macht. Amsterdam, 1935. S. 101.

³ Цит. по: Bericht iiber die Faschistische Bewegung. Fruhjahr 1924. Unterbereitet dein V Kongress der Kommunistischen International. В., 1924. S. 33.

Эту же сторону дела особо подчеркивал один из руководи­телей движения «дойчфелькише», подполковник Алеман. «Если, — говорил он, — нам удастся коренным образом решить социальную проблему в духе нашего немецкого рабочего, мы нанесем тем самым смертельный удар по марксизму» ⁴.

Следует, однако, учитывать, что о практическом решении этой задачи и о каких бы то ни было серьезных успехах в данной области в первые годы существования национал-социалистской партии не могло быть и речи. Во время ноябрьской революции 1918 года и сразу после нее рабочий класс, с одной стороны, и «фелькише», интегрированную часть которых впоследствии соста­вили национал-социалисты, — с другой, находились по разную сторону баррикады. Это было верно не только в отношении револю­ционного авангарда германского пролетариата — рабочих-комму­нистов и независимовцев, но и в отношении реформистски на­строенных рабочих, следовавших за социал-демократией боль­шинства.

В ходе политических боев, сотрясавших Веймарскую республи­ку особенно в первые послевоенные годы, подавляющее большинст­во рабочего класса, в том числе социал-демократические рабочие, выступали в роли главного противника национал-социализма. И это находило свое выражение не только в абстрактной полемике в печати и на политических митингах, но прежде всего в много­численных, подчас кровавых уличных столкновениях. Национал-социалисты с момента образования своей партии стали главной силой открытого террора против марксистов (т. е. коммунистов и социал-демократов). В свою очередь, рабочие коммунисты и социал-демократы не упускали возможности, чтобы сорвать нацио­нал-социалистские собрания или разогнать созванные «фелькише» митинги.

Нацистские идеологи, пытаясь добиться перелома, неустанно оснащали свои программные документы требованиями и лозун­гами, которые, по их мнению, должны были оказаться соблаз­нительными для организованных рабочих. Именно этим объясня­лось, в частности, включение в официальную программу партии ряда требований, списанных из документов, выработанных рабочим движением.

Вокруг этих требований была поднята большая пропагандис­тская шумиха. Ее результатом был приток в ряды НСДАП неко­торого количества рабочих. Но это были, как правило, не те рабочие, ради которых прежде всего ломались копья. Рабочий контингент НСДАП состоял в то время исключительно из пред­ставителей полуремесленного пролетариата, традиционно придер­живавшихся консервативных, крайне националистических взгля­дов, враждебно относившихся к марксистам, социалистам и «их» государству — Веймарской республике, с которым связывались все послевоенные трудности.

Параллельно с этим шло пополнение НСДАП за счет элемен­тов, Социальная позиция которых носила двойственный характер. С одной стороны, прежде всего идеологической, они были типич­ными для Германии представителями «среднего сословия» с ха-рактерйым для него консерватизмом и национал-шовинизмом. С другой — пролетаризовавшись во время войны, революции и послевоенной инфляции, они в ряде случаев отражали взгляды эксплуатируемых и угнетаемых слоев населения.

На первых порах это пополнение не внесло существенно нового элемента в идеологию и практику национал-социалистского движения. Поэтому первоначально, несмотря на слово «рабочая» в названии и широковещательные требования программы, боль­шинство деятелей НСДАП рассматривало «рабочую проблему» в традиционно пропагандистском плане, считая, что для привлече­ния на свою сторону пролетариата достаточно абстрактных, демаго­гических обещаний. Главное же внимание уделялось политическим и экономическим проблемам, представлявшим первостепенный интерес для основных социальных прослоек, образовавших костяк НСДАП, — офицерства, не нашедших себя в новых условиях бывших унтер-офицеров и солдат кайзеровской армии, пред­ставителей националистической интеллигенции, мелкой буржуа­зии.

Однако постепенно пополнение НСДАП за счет новых со­циальных прослоек начало сказываться и на общих позициях партии. Новые члены хотели видеть в ней то, что они искали, вступая в ее ряды, — националистическую, правую партию, кото­рая не на словах, а на деле, действительно, а не в пропаган­дистском плане готова решать интересующие их социальные проблемы. Эти люди, оказавшись в рядах НСДАП, усилили пози­ции тех лидеров партии (фон Равентлов, Грегор Штрассер, Геб­бельс), которые считали, что борьба за завоевание на свою сто­рону хотя бы части организованного рабочего класса не будет успешной, если НСДАП не перейдет от примитивной демагогии в «рабочем вопросе» к «конструктивной» рабочей политике. Эта «конструктивная» политика понималась как комплекс реальных социальных требований и конкретных мероприятий, которые бы сумели «убедить» рабочие массы в «рабочем» харак­тере национал-социалистской партии и сломили бы глубоко укоренившееся среди них недоверие к «благодетелям» из чужого политического лагеря. Выражаясь современной терминологией, они стояли на позициях широкого использования политики социального маневрирования во имя ослабления, а затем и раз­грома организованного рабочего движения.

Сопротивление, оказанное этой линии большинством лидеров партии, опасавшимся ее чрезмерной «пролетаризации» и «поле­вения», привело к внутреннему кризису и выделению так назы­ваемого «левого» крыла⁵, выдвинувшего в «рабочем вопросе»

⁴ Ibid. S. 38.

⁵ См.: Kiihnl R. Die nationalsozialistische Linke, 1925 — 1930. Meisenheim a. Glan, 1966.

более радикальные требования, чем это предусматривали офи­циальные партийные документы. Деятельность этого крыла сы­грала впоследствии губительную с точки зрения немецкого рабочего класса роль, ибо способствовала распространению [ среди части рабочих иллюзий относительно «заслуг» НСДАП в борьбе за их интересы.

Наиболее прочными позиции «левых» нацистов были в северо­западных районах страны (в частности, в Рейнской провинции и в Вестфалии), где им удалось, довольно успешно конкурируя с другими буржуазными партиями, сплотить вокруг себя неко­торую часть рабочих, державшихся в стороне от организованного пролетарского движения и поддерживавших прежде либералов или находящиеся справа от них политические группировки. В этих районах местные организации НСДАП имели заметную рабочую прослойку. От них и исходили настойчивые требования к руководству НСДАП внести большую ясность в «рабочую политику». Южные же организации партии, в том числе ее ядро — НСДАП Баварии, продолжали оказывать сопротивление слишком рискованной, по их мнению, игре с пролетарскими лозунгами. Весьма характерны с этой точки зрения споры по вопросу об отношении к профсоюзам, развернувшиеся в середине 30-х го­дов. Различные партии «фелькише» еще в самые первые годы Веймарской республики носились с идеей создания собственного профессионального рабочего движения. В этой области были предприняты и некоторые практические шаги. В 1924 г. неболь­шие реакционные профессиональные объединения «Национал-фербанд дойчер беруфсфербенде» и «Дойчер арбейтербунд» обра­зовали совместно с отколовшимися от Христианского профсоюз­ного объединения группами общегерманский профессиональный союз «Рейхсбунд фатерлендишер арбейтерферейне», находив­шийся в руках «фелькише». Наряду с ним некоторое время существовал политически связанный с крайне правыми организа­циями профсоюз «Рейхсбунд фелькишер геверкшафтен» ⁶. Однако ни тот, ни другой так и не сумели завоевать сколько-нибудь серьезного влияния.

В самой национал-социалистской партии до 1927 г. твердых взглядов на отношение к профсоюзам не существовало. Ведущая национал-социалистская пресса занимала в этом отно­шении самые противоречивые позиции. «Фелькише беобахтер» то утверждала, что принципиальным требованием НСДАП явля­ется создание национал-социалистских профсоюзов, то рекомен­довала членам партии вступать в «желтые», предприниматель­ские профессиональные союзы, поскольку они стоят на позициях отказа от классовой борьбы, которые поддерживает и НСДАП, то сообщала, что членам НСДАП предоставляется свобода выбора профсоюза, в который они хотят вступить, поскольку «пока не

⁶ Bericht fiber die faschistische Bewegung. S. 60. 176

существует экономических предпосылок для создания национал-социалистских профсоюзов».

В июле 1926 г. под нажимом Г. Штрассера и его сторонников во время веймарского партийного съезда НСДАП была созвана специальная национал-социалистская конференция по профсоюз­ному вопросу. Однако на ней выявились столь острые разногласия, что она не смогла не только выработать решения, но даже пред­ложить какие-либо рекомендации. В следующем, 1927 г. на ню­рнбергском партийном съезде НСДАП было выдвинуто предло­жение о созыве специального конгресса по профсоюзному вопросу. Съезд отклонил это предложение.

Возникший тупик, мешавший «левым» национал-социалистам укреплять свои позиции среди рабочих, объяснялся в значитель­ной степени позицией Гитлера. Как раз в это время, восста­новив партию, практически распавшуюся после провала мюнхен­ского путча 1923 г., он начал энергичную кампанию по расши­рению ее связей с крупными монополистическими кругами. Эта кампания привела к заметным результатам, и прежде всего к значительному усилению финансовой поддержки НСДАП со стороны ряда влиятельных промышленников. Было очевидно, что создание национал-социалистских профессиональных союзов могло в тот момент лишь помешать этому процессу. Логика проф­союзной борьбы, давление рядовых членов, конкуренция других профсоюзов, необходимость борьбы за завоевание доверия масс могли втянуть нацистские профсоюзы в столкновения с промыш­ленниками и тем самым серьезно подорвать у них кредит НСДАП.

Однако, несмотря на все попытки, полностью обойти эту про­блему молчанием так и не удалось. Споры обострялись все больше и больше, грозя свести на нет только что восстановленное единство. В связи с этим в 1927 г. во вторую часть книги Гитлера «Майн кампф» была включена официальная оценка фюрером проблемы отношения НСДАП к профсоюзам. Оценка эта носила на себе все признаки компромисса. С одной стороны, в ней подчеркивалось, что «вопрос до сих пор окончательно не выяснен», с другой — что идея профсоюзов в принципе заслуживает одобрения; с третьей — давалось понять, что НСДАП рассматривает проф­союзы не как орган борьбы, а как сословное представительство, контролируемое в «интересах народного сообщества» ⁸.

Последнее было явно рассчитано на уши предпринимателей, которых Гитлер усиленно убеждал в том, что НСДАП «заслу­живает полного доверия» ⁹.

Естественно, что подобное компромиссное решение не могло удовлетворить руководимое Штрассером северогерманское крыло НСДАП. Ясность в вопросе о профсоюзах была для него

⁷ Volkische Beobachter. 1926. 12. Febr., 27. Marz, 10. Apr., 1. Mai.

⁸ Hitler A. Mein Kampf. Munchen, 1936. S. 670.

⁹ Schumann H. G. National-Sozialismus und Gewerkschaftsbewegung. Hannover;
Frankfurt a. M., 1958. S. 32.

12 А. А. Галкин

в то время решающей предпосылкой сколько-нибудь перспек­тивной политической деятельности. Поэтому контролируемая им печать, в частности «Националистише брифе» Штрассера и «Рейхсварт» фон Равентлова, игнорируя официальную позицию, изложенную в «Майн кампф», продолжала дискуссию и в 1927 и в 1928 гг., в ходе которой пыталась вырвать у руководства согласие на создание национал-социалистских профсоюзов ^|0. Тем не менее никакого сдвига в этом вопросе так и не произошло.

В 1928, и особенно в 1929 г., после начала экономического кризиса, НСДАП удалось распространить свое влияние на новые слои населения. Среди них были и рабочие, попавшие на приманку нацистской оппозиции к Веймарской республике, продемонстри­ровавшей свою полную несостоятельность. Но больше всего среди них было промышленных служащих, разочаровавшихся в суще­ствовавшем режиме и искавших в национал-социалистской пар­тии политического убежища, отвечавшего их антивеймарским и антимарксистским (как форма дистанцирования от рабочего класса) настроениям. Чтобы повести за собой этих новых сторон­ников, закрепить завоеванные позиции и еще больше расширить их, национал-социалисты должны были развернуть работу непо­средственно на предприятиях, где находилось большинство их новых сторонников.

К этому побуждал их и сам естественный ход событий. Вопреки воле большинства руководства на отдельных предприятиях члены НСДАП начали объединяться в местные ячейки. Первой наиболее крупной акцией в этой области явилось создание нацистами, рабо­тавшими на заводе «Берлинер Кнорр-Брамзе А. Г.», в 1927 году Союза национал-социалистских избирателей, переименованного в 1928 г. в Национал-социалистский боевой рабочий союз («НС-Арбейтеркамнфбунд»). Вслед за этим одна за другой стали образо­вываться национал-социалистские производственные организации на других предприятиях, где имелись служащие и рабочие — на­ционал-социалисты (заводы Сименса, Борзига, «АЭГ», Берлинского транспортного общества «БФауг», в «Коммерческом и частном банке», в издательстве «Шерль» и т. д.).

Пример Берлина нашел подражание в Мюнхене, Эссене, в Сак­сонии и Силезии. К концу 1928 г. было сформировано уже 50 ячеек и первичных производственных организаций НСДАП на крупных предприятиях и в учреждениях '.

Под давлением рядовых членов руководители этих ячеек начали требовать организационного оформления и объединения, которое позволило бы им более успешно конкурировать с клас­совыми, христианскими и другими профсоюзами, представляв­шими в то время хорошо организованную, централизованную силу. Гитлер первоначально был решительно против такого оформления. «Левые», напротив, поддержали эту идею. В частности, ее актив-

¹⁰ Ibid.

" Starke G. NSBO und DAF. В., 1934. S. 17.

ным приверженцем выступил Геббельс, назначенный руководите­лем (гаулейтером) берлинской организации НСДАП, влачившей в те годы жалкое существование. Его позицию в решающей сте­пени определяло опасение, что отказ низовым ячейкам на пред­приятиях в нраве на объединение неизбежно приведет к потере контроля над ними и даже к возникновению параллельной органи­зации, способной оспаривать позиции НСДАП, и в частности его самого как ее гауляйтера в Берлине.

С санкции Геббельса на берлинской партийной конференции в июле 1928 г. было объявлено о предстоящем создании в берлин­ском районе единой профсоюзной национал-социалистской орга­низации. При окружном руководстве был образован специальный Секретариат по рабочим делам. Для обеспечения контроля над создаваемым объединением начальником его организационного отдела был назначен начальник организационного отдела окруж­ного руководства НСДАП '².

В 1929 г. национал-социалистские «традиционалисты» ' ока­зались уже не в состоянии сопротивляться нововведениям. Во время проходившего в этом году нюрнбергского съезда НСДАП была проведена организационная конференция, принявшая решение о создании общенациональной «Национал-социалистской органи­зации производственных ячеек» («Национал-социалистише бет-рибсцеллен-организацион» — НСБО).

В то же время «традиционалистам» удалось провести реше­ние, запрещавшее этой организации профсоюзную деятельность. НСБО должна была рассматривать себя лишь как ударный отряд НСДАП на предприятиях. Членам НСБО предлагалось, ис­ходя из собственных экономических интересов, оставаться в преж­них профессиональных союзах.

Однако организация была создана, и ее действия начали опре­деляться самой логикой жизни. Победа НСДАП на парламентских выборах 1930 г., показавшая, что она, превращаясь в своеобразную единую партию немецкой буржуазии, по своему социальному составу становится политической организацией средних слоев, продемонстрировала также некоторое усиление влияния партии среди отдельных отрядов рабочего класса. Согласно оценочным данным, за НСДАП в эти годы голосовало до 2 млн рабочих. Около 200 тыс. рабочих состояло в нацистских штурмовых отрядах.

Соответственно выросла доля рабочих среди членов НСДАП. Если раньше рабочая прослойка была заметной только в северо-западных районах, то с 1929—1930 гг. она появилась в берлинской, саксонской и даже в мюнхенской организациях. Оценки удельного веса рабочих в НСДАП в это время расходятся. По подсчетам Шумана, в 1930 г. их доля среди членов НСДАП составляла 15 — 20 %, по оценкам Хофера, — она доходила до 28 % ¹³.

¹² Schumann И. С. Op. cit. S. 35.

¹³ См.: Ibid.; Hofer W. Die Diktatur Hitlers bis zum Beginn des Zweiten Weltkrieges.

Konstanz, 19-. S. 15.

По сравнению с представителями других классов и социаль­ных прослоек рабочие были представлены в НСДАП незначи­тельно, даже если принять за основу данные, приводимые Хофером. По его же подсчетам, доля рабочих среди всех занятых составляла в Германии в 1930 г. 45 %, а в НСДАП, как указывалось выше — 28 %, т. е. была меньше чуть ли не в два раза. В то же время доля служащих и самостоятельных ремесленников в НСДАП была в два раза выше, чем их доля среди всех занятых ^|4. Согласно данным американского социолога Линсета, относящимся к несколько более позднему периоду, удельный вес промышленных рабочих, пред­ставленных в НСДАП, составлял 68 % от их удельного веса в об­ществе. Для служащих («белых воротничков») это соотношение составляло 169 %, для так называемых самостоятельных (включая предпринимателей и лиц свободных профессий) — 187 % и т. д.¹⁵

Тем не менее расширение позиций НСДАП среди рабочих требовало дальнейшей интенсификации социальной политики и в связи с этим совершенствования организационной деятель­ности непосредственно на производстве. В январе 1931 г. в цент­ральном руководстве партии был создан специальный отдел но руководству НСБО — «Рейхс-бетрибсцеллен-абтейлюнг» (РБА) и принято решение, обязывавшее всех членов НСДАП на предприя­тиях быть также членами НСБО.

Выражением усиленного внимания к деятельности НСБО яви­лась и последовавшая за этим в середине 1932 г. реорганизация центрального аппарата НСДАП, в ходе которой руководство НСБО было преобразовано в Главный VI отдел организационного управ­ления национал-социалистской партии. К этому времени была разработана и принята более или менее четкая схема организации НСБО. В каждом округе (гау) был создан свой Главный VI отдел, возглавляемый окружным руководителем НСБО. При каждом районном руководстве НСДАП имелся районный отдел производ­ственных ячеек, руководивший местными уполномоченными, стоявшими во главе низовых производственных организаций. Для обеспечения специфических профессиональных интересов членов НСДАП, занятых на производстве, в мюнхенском Главном VI от­деле были созданы так называемые главные профессиональные группы, которым подчинялись профессиональные группы, суще­ствовавшие при округах.

Полный контроль над НСБО со стороны НСДАП обеспечивался, во-первых, строгим соблюдением двойного подчинения — верти­кального (вышестоящему отделу по руководству производствен­ными организациями) и горизонтального (местному руководству НСДАП), во-вторых, неуклонным проведением в жизнь принципа назначения сверху на все руководящие посты в НСБО и, в-третьих,

созданием полномочной группы инспекторов, подчиняющихся исключительно центральному руководству.

Несмотря на эту систему контроля, логика борьбы на пред­приятиях нередко приводила к тому, что НСБО, вопреки прямым указаниям руководства НСДАП, вступала в конфликт с пред­принимателями, принимала участие в забастовках и т. д. В рамках НСБО гораздо яснее и острее ощущались антимонополистические и антикапиталистические настроения, получившие широкое рас­пространение в низах национал-социалистской партии. В ряде случаев эта специфическая, особо радикальная позиция НСБО сознательно использовалась руководителями НСДАП в качестве своеобразного вентиля для разрядки чересчур накалившейся атмосферы в партии, и прежде всего для успокоения некоторых своих чрезмерно нетерпеливых сторонников, требовавших осу­ществления провозглашенной антикапиталистической программы. Иногда НСБО служила рычагом для воздействия на отдельных промышленников, отказывавшихся финансировать НСДАП и поддержать «национальные», т. е. наиболее крайние, реакционные круги империалистической буржуазии, делавшие ставку на передачу власти фашистам. В то же время, на случай слишком опасной с точки зрения руководства НСДАП эволюции НСБО влево, была разработана система, позволявшая быстро и «безбо­лезненно» убрать любого неугодного высшему руководству функ­ционера национал-социалистских производственных организаций.

Общая благоприятная для НСДАП ситуация и принятые, хотя и с опозданием, организационные меры обусловили сравнительно быстрый рост влияния НСБО на предприятиях. Если еще в марте

1931 г. ее численность немногим превышала 4 тыс. человек,
то к концу этого же года она составила 39 тыс., а к середине

1932 г. превысила 100 тыс. человек. По сравнению с основными
профессиональными союзами Германии численность эта была
весьма скромной. В 1931 г. Всеобщее объединение немецких
профсоюзов (АДГБ), находившееся под политическим влиянием
социал-демократии, насчитывало 4418 тыс. членов, а примыкавшее
к нему Объединение профсоюзов служащих (Афа-бунд) —
452 тыс. членов. Так называемые Рабочие союзы («Арбейтер-фер-
бенде»), входившие в Объединение христианских профсоюзов,
охватывали в том же году 577 тыс. членов, а христианские союзы
служащих («Гедаг») —593 тыс. Гирш-дункеровские профсоюзы
насчитывали в 1932 г. 168 тыс. рабочих и 327 тыс. служащих.¹⁶

В то же время нельзя не отметить тот факт, что менее чем за три года своего существования НСБО сумела почти догнать по числен­ности издавна существовавшие «желтые» профсоюзы (123 тыс. в 1931 г.) и значительно превзойти по влиянию Революционную

¹⁴ Hofer W. Op. cit. S. 15.

¹⁵ Lipset S. M. Political Man. Social Bases of Politics. London; Melbourne; Toronto.
1960. P. 148; Kele M. H. Op. cit.; Bohnke W. Die NSDAP im Ruhrgebiet, 1920-
1933. Bonn, 1974.

Данные о численности различных профсоюзов в Германии см.: Schumann H. G. Op. cit. Anhang S. 163—165. Близкие к ним, но разнящиеся в деталях цифры приводит К. Фугер. См.: Fugger К. Geschichte der deutschen Gewerkschaftsbe-wegung. В., 1949. S. 288-289.

профсоюзную организацию (РПО), руководимую КПГ (35 тыс. в 1931 г.) ¹⁷.

Рост влияния НСДАП, и в частности НСБО, среди рабочих не шел, однако, ни в какое сравнение с ростом ее влияния среди традиционной массовой базы буржуазных партий — городских средних слоев и крестьянства. Развернутая Геббельсом в ян­варе 1932 г. широкая пропагандистская кампания под лозунгом «Ни одного предприятия без нацистской ячейки» не изменила этого обстоятельства. Удельный вес рабочих в национал-социалистских организациях в последние два года Веймарской республики не только не рос, но, напротив, заметно уменьшался. Это, в свою очередь, сказывалось на соотношении сил в руководстве НСДАП. «Левое крыло», делавшее ставку на завоевание влияния среди ра­бочих и придававшее особое значение успехам НСБО, стало терять позиции, в то время как национал-социалистские «традициона­листы» увеличили свое влияние ¹⁸. Это обстоятельство сыграло очень важную роль накануне прихода Гитлера к власти, когда про­блема дальнейшей ориентации НСДАП чуть не привела к расколу партии.

Кризис возник в тот момент, когда стало очевидно, что НСДАП удастся обеспечить себе поддержку большинства монополистиче­ских кругов Германии и прийти к власти только в том случае, если она откажется от наиболее крайних, демагогических антикапитали­стических лозунгов, все еще пугавших часть буржуазии, и «обузда­ет» свое «левое» крыло, чрезмерно увязшее, по мнению крупной буржуазии, в «профсоюзной деятельности». Прежде чем переда­вать бразды правления новому политическому фавориту, крупная буржуазия явно хотела заручиться еще одним залогом его «пример­ного» поведения.

После того как в конце 1932 г. это требование было высказано в едва прикрытой ультимативной форме, «традиционалистское» крыло, возглавлявшееся, в частности, Герингом, усилило нажим на Гитлера, настаивая на быстром принятии решения. В этот-то мо­мент и сказалась относительная слабость «левых». Их ценность для НСДАП, как и ценность их «рабочего» охвостья вместе с НСБО, не могла идти ни в какое сравнение с ценностью под­держки еще одной фракции монополистической буржуазии или представителей городских мелких буржуа. И «левые» были принесены в жертву. Те из них, которые своевременно оценили ре­альное положение вещей, например Геббельс, быстро переориенти­ровались, примкнув к «традиционалистам». Другие, упорствовав­шие или слишком связанные с прежним курсом, чтобы иметь свободу маневра, вроде Грегора Штрассера, пали жертвой сначала политических, а затем и физических репрессий. Третьи, несоглас-

¹⁷ Schumann H. G. Op. cit. S. 165.

¹⁸ После июльских выборов 1932 г. в национал-социалистской фракции рейхстага,
насчитывавшей 230 депутатов, НСБО представляли только 11 человек. См.:
Arbeitertum. 1932. N 13. S. 16 f.

ные с поворотом, но решившие покориться фюреру, вроде лидера НСБО Мухова, временно сохранили свои посты.

Насколько маловлиятельным в результате процессов, проис­шедших в НСДАП в 1930—1932 гг., стало ее «левое», «рабочее» крыло, видно хотя бы из того, сколь безболезненно црошла для пар­тии расправа со Штрассером. С 20-х годов Грегор Штрассер счи­тался одной из ключевых фигур национал-социализма. Благодаря его деятельности НСДАП удалось выйти за границы Баварии и пре­вратиться в общегерманскую партию. Штрассер создал национал-социалистские организации в Северной Германии, в Заэльбье; представители его непосредственного окружения превратили мало­численную берлинскую организацию НСДАП в одну из самых сильных и массовых. Все эти организации он контролировал много лет подряд. Воссоздание Гитлером НСДАП в 1927 г. стало возмож­ным только благодаря поддержке, которая была оказана ему Штрассером. Возглавляя организационный отдел НСДАП, он зани­мал ключевые позиции в вопросах кадровой политики. В политиче­ских кругах Германии он считался вторым но влиянию лидером НСДАП и всерьез рассматривался в то время в качестве возмож­ного кандидата в нацистские канцлеры, если но какой-либо при­чине назначение Гитлера не состоится.

Даже сам фюрер, решив добиться капитуляции Штрассера, не­которое время медлил, опасаясь последствий для партии разрыва со столь влиятельным человеком. Однако, ко всеобщему удивле­нию, свержение Штрассера не вызвало серьезных потрясений. 8 де­кабря 1932 г. под давлением Гитлера он сложил все свои партийные полномочия. Этот шаг не повлек за собой ни массовых протестов, ни массовых отставок среди его приверженцев: Вместе со Штрассе­ром были выброшены за борт и многие из беспокоивших крупную буржуазию антикапиталистических обещаний, которые столь охотно раздавала НСДАП прежде.

Этот тактический поворот, наметившийся еще в 1930 г., но окон­чательно завершенный в конце 1932 г., ознаменовал собой оконча­тельный отказ НСДАП от ставки на завоевание большинства рабо­чего класса до прихода к власти. Решение этой задачи было перене­сено на поздний период, когда НСДАП могла рассчитывать на более широкое использование аппарата насилия против своих убежден­ных противников, с одной стороны, и на применение мер по госу­дарственному регулированию для распространения иллюзии о «со­циалистическом» характере политики НСДАП — с другой.

Фактически национал-социалисты были вынуждены признать, что при сохранении демократических завоеваний трудящихся им, даже в самой благоприятной обстановке, не удается дезориентиро­вать и повести за собой большинство пролетариата. Это было серь­езное поражение. И если бы оно было использовано для концентри­рованного, организованного наступления всех антифашистских сил на национал-социалистские позиции, последующая история Герма­нии и всей Европы, видимо, сложилась бы по-иному. Однако такого

отпора фашизму дано не было, хотя в ряде случаев национал-соци­алистам то тут, то там наносились чувствительные удары.

Мстя классово сознательным рабочим за отказ следовать в фар­ватере фашизма, национал-социалисты развернули массовый тер­рор против жителей «красных», преимущественно рабочих рай­онов. Фашистские штурмовые отряды совершали регулярные рейды в пролетарские кварталы Берлина, города Рура, Силезии и других промышленных районов. Для защиты от таких рейдов на­чали создаваться отряды пролетарской самообороны.

В ряде случаев столкновения между отрядами СА и пролетар­ской самообороной превращались в настоящие сражения. Так, на­пример, в июле 1932 г. в Вуппертале, в ответ на вооруженное напа­дение фашистов, рабочие, руководимые коммунистами, разгромили местные штурмовые и эсэсовские отряды, ранив при этом 150 чело­век. В результате на протяжении полугода улицы этого промыш­ленного города были очищены от фашистов. Ожесточенные стычки происходили во второй половине 1932 г. во многих городах Силе­зии, в берлинском районе Веддинге и т. д.¹⁹

Эти столкновения, сопровождавшиеся кровавыми жертвами, еще больше обострили обстановку, создавая атмосферу кануна гражданской войны. Во многих кварталах фашисты не могли по­явиться в своей форме, не рискуя при этом жизнью. И напротив, были кварталы, где приветствие «Рот фронт!» немедленно вызы­вало самую жестокую расправу.

Естественно, что в этих условиях сообщение о назначении Гит­лера канцлером было воспринято большинством рабочего класса как величайшая угроза своим жизненным интересам. Это чувство превратилось в убеждение, после того как вдохновленные приходом к власти национал-социалисты, и прежде всего штурмовики и эсе-совцы, стали сводить счеты, развязав наряду с официальным еще и полуофициальный террор, жертвой которого пали не только политические лидеры рабочего класса, не только функционеры коммунистической и социал-демократической партий, но и все те, кто за истекшие годы чем-нибудь не угодил тому или иному фа­шисту.

Даже в этих условиях, когда национал-социалисты уже могли опереться на государственную машину насилия, и в частности на армию, большинство рабочего класса было готово на решитель­ную борьбу против фашизма, если бы эту борьбу возглавило доста­точно популярное, достаточно влиятельное, достаточно решитель­ное руководство.

Об этой готовности свидетельствовали, в частности, результаты парламентских выборов, проведенных нацистами в марте 1933 г. Состоявшиеся в обстановке разнузданного террора, открытого на­рушения тайны голосования и многочисленных фальсификаций,

¹⁹ См.: Гинцберг Л. И. Рабочее и коммунистическое движение в борьбе против фашизма (1919-1933 гг.). М., 1978. С. 314-316.

они не могут рассматриваться как объективный критерий волеизъ­явления немецкого народа. Тем не менее даже в этих условиях за коммунистическую и социал-демократическую партии, являв­шиеся главной мишенью национал-социалистов, было подано 12, 1 млн голосов (против 13, 3 млн, поданных в ноябре 1932 г.), или 30, 6 % всех признанных действительными бюллетеней. Иными словами, уже после прихода фашистов к власти, в условиях, когда они полностью овладели аппаратом насилия, около одной трети избирателей, наиболее активных и организованных, проде­монстрировали свою готовность продолжать борьбу против фа­шистской чумы.

В задачу настоящей работы не входит подробный анализ оши­бок, допущенных рабочим движением Германии в период прихода фашизма к власти. Эти ошибки были впоследствии рассмотрены и подвергнуты критике на VII конгрессе Коммунистического Ин­тернационала, на Брюссельской конференции КПГ (1935 г.), в ряде работ, посвященных истории германского рабочего движе­ния, истории Коммунистической партии Германии, истории со­циал-демократии и профсоюзов.

Для нашего изложения достаточно указать на основные при­чины ослабления боеспособности немецкого рабочего движения и соответственно немецкого рабочего класса в один из наиболее от­ветственных моментов его истории.

Безусловно, основную вину за это несет руководство социал-де­мократии, что, кстати, вынуждены признать даже многие социал-демократические исследователи. Позиции социал-демократических лидеров по вопросу о фашизме определялись в то время антикомму­низмом, мешавшим видеть реальность фашистской угрозы, необос­нованной, слепой уверенностью в незыблемости устоев буржуазной Веймарской республики, безграничной верой в эффективность пар­ламентских комбинаций, упорной приверженностью «легаль­ности», даже в тех случаях, когда эта легальность нарушена про­тивником, органической неспособностью к решительным дейст­виям в нестандартной ситуации.

Все эти качества сыграли особо пагубную роль в связи с тем, что за социал-демократией шло в то время, несмотря на некоторое ослабление ее влияния, большинство организованного рабочего класса Германии. В ее руках был такой инструмент, как АДГБ, — самая организованная и самая массовая профессиональная органи­зация в стране. Социал-демократия располагала военизирован­ными отрядами «Рейхсбаннера» и «Железного фронта». В ее руках была созданная Зеверингом многочисленная хорошо вооруженная прусская полиция, руководство которой состояло из социал-демо­кратов или близких к ним лиц, и т. д. Однако ни один из этих рыча­гов так и не был приведен в действие. Нацистскому террору руко­водство социал-демократии противопоставляло в лучшем случае робкие протесты.

Отрицательную роль при мобилизации рабочего класса

на борьбу против фашизма сыграли и ошибки, допущенные руко­водством КО Г ²⁰.

При всем этом фашисты крайне опасались организованных вы­ступлений рабочего класса, которые, если бы они состоялись до того как фашистам удалось консолидировать свою диктатуру, могли бы привести ее к краху. Поэтому после первых дней безудержных бес­чинств фашистских преторианцев удары по различным отрядам ра­бочего движения стали наноситься не одновременно, а последова­тельно.

В то время как террор против Коммунистической партии Герма­нии начался сразу же после 30 января 1933 г., а после провокации с поджогом рейхстага стал всеобъемлющим, преследования СДПГ на первых порах носили спорадический характер, а их степень в значительной степени зависела от настроений и инициа­тивы нацистских организаций и местного руководства штурмовых отрядов. Профсоюзы же, за исключением коммунистической Рево­люционной профсоюзной организации, нацисты на первых порах почти не трогали. На этот счет существовало прямое указание руко­водства НСДАП, и в частности Гитлера. В первые дни после при­хода к власти последний ничего так не опасался, как всеобщей заба­стовки протеста, объявленной всеми крупными профсоюзами или даже хотя бы одним АДГБ ^2|. В его памяти было свежо воспо­минание о жалком конце, который постиг Каппа и Лютвица в марте 1920 г., несмотря на то, что им удалось захватить власть, что на их стороне было большинство рейхсвера и что им оказал поддержку весь крайне правый политический лагерь тогдашней Германии.

Согласно планам, разработанным нацистами, профсоюзы дол­жны были быть уничтожены, но не сразу, а спустя некоторое время, когда НСДАП удастся существенно укрепить свои позиции и, ли­квидировав безработицу, создать более серьезную опору в рабочем классе.

Однако всеобщая забастовка, которой с таким страхом ждали в правящих кругах тогдашней Германии, не состоялась. После сформирования Гитлером первого кабинета федеральное правление АДГБ ограничилось обращением к членам профсоюзов, в котором говорилось: «Над жизненными интересами всего рабочего класса нависла угроза. Чтобы в случае необходимости эффективно отбить атаки на конституцию и народные права, нужно прежде всего сохранять спокойствие и выдержку». Обращение призывало трудя­щихся не поддаваться на провокации и воздерживаться от «по­спешных и тем самым вредных действий» ^п. Опубликовав подобное

²⁰ См.: Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. В., Bd. IV.

²¹ На первом заседании 'нацистского правительства 30 января 1933 г. Гитлер
заявил: «Если поставить вопрос, что представляет большую опасность для
экономики — связанная с новыми выборами неуверенность и беспокойство или
всеобщая стачка, то для экономики всеобщая стачка — намного опасней»
(ЦГАОР. Ф. 7445. Он. 1. Д. 1716. Л. 15-16).

²² Schumann H. Op. cit. S. 55.

обращение, руководство профсоюзов как бы предупреждало наци­стов, что оно не намерено давать бой новому правительству. Это сразу же упрочило позиции нацистских властей, развязав им руки. За первым капитулянтским шагом последовали другие. После поджога рейхстага и мартовских выборов, прошедших в атмосфере разнузданного насилия и беззакония, лидеры АДГБ быстро и без всякого сопротивления стали сдавать оставшиеся позиции. 7 марта нацистским правительством были запрещены и распущены как «Рейхсбаннер», так и созданный СДПГ совместно с профсою­зами «Железный фронт». Ни руководство СДПГ, ни руковод­ство АДГБ даже не протестовали против этого акта.

21 марта руководитель АДГБ Лейпарт писал Гитлеру: «Проф­союзы не претендуют на непосредственное воздействие на политику государства. Их задача состоит в том, чтобы доводить до сведения правительства и законодателей справедливые пожелания рабочих в области социальных и экономических мероприятий и оказывать правительству и законодателям помощь своими знаниями и опытом в этой области» ²⁾. Иными словами, уже в этом письме руководство АДГБ провозглашало отказ профсоюзов от роли активного борца за непосредственные социальные и экономические интересы рабо­чего класса.

9 апреля федеральное правление АДГБ опубликовало документ, в котором заявляло о своей готовности «поставить созданную проф­союзами в результате многолетней деятельности организацию са­моуправления рабочих на службу новому государству» ²⁴. Тем са­мым профсоюзное руководство фактически изъявило готовность не только сохранять лояльность по отношению к нацистскому ре­жиму, но и интегрировать профсоюзное движение в фашистское го­сударство.

Когда нацистское правительство, подготавливая решительный удар по профсоюзам, в демагогических целях провозгласило тради­ционный революционный пролетарский праздник 1 Мая нерабочим днем — Днем национального труда, федеральный комитет АДГБ выразил свою радость по этому поводу и призвал членов профсою­зов, «сознавая свою роль в рождении майского праздника, принять участие в проводимом правительством торжестве, символизирую­щем уважение к творческому труду и равноправную роль рабочего класса в государстве» ^2л.

Капитулянтское поведение руководства АДГБ и еще более правых лидеров других крупных профсоюзов побудило Гитлера и его окружение ускорить расправу с профессиональньши органи­зациями.

Каждое отступление, каждая сдача позиций усиливали нажим со стороны нацистов. Правительство перестало оглядываться на профсоюзы. НСБО, значительно активизировавшаяся после при­хода НСДАП к власти, всячески оттесняла профсоюзные организа-

²³ Ibid. S. 57.

²⁴ Ibid. S. 39.

²⁵ Ibid. S. 58.

ции на предприятиях, третировала их, использовала паралич проф­союзного руководства для того, чтобы усилить свои позиции. С ян­варя, а особенно с марта 1938 г. начался бурный рост НСБО. Если в 1932 г. эта организация насчитывала около 100 тыс. человек, то летом 1933 г. ее численность превысила 1 млн членов, правда, в основном этот рост происходил за счет профсоюзов служащих.

Но и в этих условиях нацисты продолжали опасаться отпора со стороны организованного рабочего класса. Даже после того как в середине апреля Геббельс и Лей убедили Гитлера, что пришло время одним ударом расправиться с профсоюзами, среди нацист­ского руководства не было уверенности в том, что эта операция пройдет безболезненно для режима. Объявление 1 Мая Днем на­ционального труда было, в частности, задумано как широкий отвле­кающий маневр, призванный убедить рабочих в том, что новый ре­жим выступает не против них, а лишь против их руководителей — «бонз». Не случайно также, что разгром профсоюзов был назначен именно на следующий день после официального рабочего празд­ника. Неугасшее праздничное настроение должно было парализо­вать волю к сопротивлению там, где она существовала.

«1 мая мы превратили в грандиозную демонстрацию немецкой народной воли. 2 мая будут захвачены Дома профсоюзов. Вероятно, несколько дней будет шум, но зато они будут принадлежать нам. В этом вопросе нельзя ни с чем считаться», — писал в своем днев­нике в то время Геббельс ²⁶.

Если бы профсоюзы использовали официальное празднество для мощных контрдемонстраций, то, вероятно, намеченная на 2 мая акция и не состоялась бы. Однако руководство профсоюзов, как уже указывалось, призвало трудящихся к сотрудничеству с режимом. Далеко не все рабочие последовали этому призыву. В торжествен­ном митинге, проведенном нацистами к 1 мая 1933 г. в Темпель-хофе (Берлин), приняли участие лишь коллективы 30 % берлин­ских предприятий. В том же Берлине, Гамбурге, Галле, Лейпциге, Хемнице, Дрездене и Рурской области были попытки проведения контрдемонстраций. Однако в целом сопротивление оказалось раз­розненным, и нацисты все же решились нанести запланированный заранее удар.

Для его нанесения были отмобилизованы отборные группы НСБО, штурмовые отряды и подразделения ОС. Стремясь не допу­стить выступления рабочих в защиту своих профессиональных со­юзов, нацистское руководство в обращениях пыталось создать впе­чатление, будто речь идет не об атаке против профсоюзов, а о смене руководства.

«Рабочий! — говорилось в распространенном в тот день заявле­нии Лея. — Твои институции для нас, национал-социалистов, свя­щенны и неприкосновенны... Рабочий! Я клянусь тебе, что мы со­храним в целости и сохранности все существовавшее до сих пор.

Мы будем дальше развивать систему защиты прав рабочего, доби­ваясь того, чтобы он мог войти в новое национал-социалистское государство в качестве полноценного и уважаемого представителя народа» ^2? .

Однако все эти предосторожности оказались в общем и целом излишними. Профсоюзные лидеры не собирались оказывать сопро­тивления, а рядовые члены профсоюзов, идейно обезоруженные и лишенные руководства, не могли сделать этого. В течение первой половины 2 мая 1933 г. на всей территории Германии были захва­чены принадлежавшие АДГБ Дома Профсоюзов, помещение Банка рабочих и служащих и все его филиалы, местные профсоюзные кассы и редакции профсоюзных газет. Руководители профсоюзов, входивших в АДГБ, были арестованы и заменены комиссарами из рядов НСБО.

В тот же день всем остальным профсоюзам было приказано за­явить о своем полном и безоговорочном подчинении НСДАП. 3 мая такие заявления были сделаны Объединением христианских профсоюзов, Объединением немецких союзов рабочих, служащих и чиновников (гирш-дункеровские профсоюзы), Союзом немецких промышленных мастеров, Немецким союзом служащих контор государственных учреждений, Организацией взаимопомощи «Стального шлема», Отечественными союзами рабочих («желтые» профсоюзы). На следующий день аналогичное заявление сделало Объединение немецких служащих. Таким образом были унифици­рованы организации, объединявшие 8 млн человек ²⁸.

10 мая был инсценирован первый конгресс Немецкого трудового фронта (ДАФ), который занял в нацистской системе место профес­сиональных союзов. Патроном фронта был объявлен Гитлер. Лей, являвшийся руководителем организационного управления (рейхс-организационслейтер) НСДАП, был провозглашен одновременно и фюрером ДАФ.

Структура Немецкого трудового фронта, созданного на развали­нах унифицированных нацистами профсоюзов, выглядела следую­щим образом: бывшие Рабочие профсоюзы были преобразованы в 14 так называемых Рабочих объединений. Все они были включены во Всеобщий союз немецких рабочих, во главе которого был постав­лен-один из руководителей НСБО, В. Шуманн. Служащие были объединены в 9 союзов, вошедших во Всеобщий союз немецких служащих (руководитель гаулейтер Данцига А. Фостер). Верху­шечной организацией было объявлено Центральное бюро Немец­кого трудового фронта, состоявшее из 11 профессиональных отделов. Центральному бюро были подчинены 13 окружных объ­единений ДАФ, которые, в свою очередь, состояли из районных и местных организаций.

Все ведущие должности в ДАФ были переданы лицам, назна­ченным руководством НСДАП. Для декорума были созданы два

²⁶ Gobbels J. Vom Keiserhof zur Reichskanzlei. Munchen, 1934. S. 299. 188

²⁷ Ruhle G. Das Dritte Reich. Das erste Jahr. 1933. В., S. 130-131.

²⁸ Schumann H. Op. cit. S. 70-71.

конвента с совещательными функциями — малый (24 человека), состоявший из руководителей центральных органов ДАФ и некото­рых других организаций, и большой — включавший в себя наряду с упомянутыми лицами всех гаулейтеров НСДАП, окружных руко­водителей ДАФ и т. д. Однако ни один, ни другой конвент практи­чески никакой роли не играли и почти не собирались.

В результате последующих реорганизаций структура ДАФ не­сколько раз видоизменялась. Впрочем, серьезного значения эти ре­организации не имели. Единственным существенным изменением, происшедшим в их результате, было включение в состав ДАФ пред­принимательских организаций — мероприятие, которое должно было окончательно лишить Немецкий трудовой фронт даже види­мости профсоюзного органа и придать ему ярко выраженный ха­рактер форума но сотрудничеству классов.

На достижение этой же цели был направлен и настойчиво про­водившийся руководством НСДАП курс на устранение из руково­дящих органов фронта захвативших там ключевые посты предста­вителей НСБО и на ослабление НСБО как таковой. Проведение та­кого курса объяснялось в первую очередь тем, что руководители НСБО в большинстве но своему прошлому опыту и навыкам были профсоюзными деятелями. До прихода Гитлера к власти они при­нимали участие в работе фабзавкомов, в тарифных переговорах, а в ряде случаев даже в забастовках. Конкурируя с «традицион­ными» профсоюзами, они выдвигали радикальные требования и, в некоторых случаях, чтобы сохранить влияние, даже добивались их реализации. Наряду с этим новое пополнение, вступившее в НСБО после января —марта 1933 г., рассматривало эту организа­цию прежде всего как профсоюзную и требовало от руководства со­ответствующей активности.

Ликвидацию «традиционных» профсоюзов деятели НСБО рас­сматривали как уничтожение главного конкурента, которое позво­лит им создать всеобъемлющие национал-социалистские профес­сиональные союзы. Однако руководство НСДАП вовсе не собира­лось создавать такие профсоюзы. Эта идея рассматривалась им как отзвук выброшенных за борт требований «левых», и прежде всего Грегора Штрассера, требований, отказ от которых и открыл нацио­нал-социалистам дорогу к власти. Поскольку НСБО продолжала стоять на своих прежних позициях, судьба этой организации, как и ее руководителей, была предрешена.

Уже летом 1933 г. кое-кто из наиболее радикальных представи­телей НСБО, принявших всерьез антикапиталистические лозунги НСДАП и пытавшихся осуществить их на практике, были из­гнаны из этой организации и отправлены в концентрационный ла­герь как «марксистские агенты», пробравшиеся в НСДАП. 5 ав­густа 1933 г. под давлением руководства партии глава НСБО Му-хов был вынужден издать распоряжение о прекращении приема в НСБО. Согласно этому же распоряжению, максимальная числен­ность организации была установлена на уровне численности, до­стигнутой к августу 1933 г.: 1100 тыс. членов и 300 тыс. кандидатов.

В дальнейшем прием новых членов мог осуществляться только при условии, если выбывала соответствующая часть старых. Одно­временно были распущены и влиты в Союз гитлеровской молодежи молодежные организации НСБО. Все это фактически лишало НСБО возможности добиваться своей честолюбивой [(ели — пре­вращения в организацию, объединяющую всех рабочих и служа­щих. Соответственно ее роль и функции становились крайне не­определенными. Пытаясь утихомирить возмутившихся «старых бойцов», руководство партии объявило НСБО «школой руководя­щих кадров» для Немецкого трудового фронта. Однако назначения на руководящие посты в ДАФ осуществлялись вовсе не за счет представителей НСБО. Это стало особенно заметно после того как глава НСБО Мухов умер в результате ранения, вызванного, как было официально объявлено, несчастным случаем, связанным с не­осторожным обращением с огнестрельным оружием ²⁹.

После кровавой расправы над Ремом и его штабом Гитлер и Лей окончательно разделались со старыми руководящими кадрами НСБО. 23 августа 1934 г. приказом Лея были сняты со всех своих должностей в ДАФ как «саботажники» три ближайших сотрудника Мухова — Брукнер, Крюгер и Хаугенштейн. 18 сентября был из­гнан из ДАФ один из наиболее известных пропагандистов НСБО, руководитель отдела прессы и пропаганды ДАФ Карл Буш ^iu. Вслед за этим последовала решительная чистка нижестоящих организаций от сторонников превращения НСБО или ДАФ в сво­его рода профсоюзную организацию. НСБО было запрещено какое-либо вмешательство в дела предприятий и учреждений. Распоря­жением Лея ей была отведена роль центра пропагандистской, иде­ологической деятельности в низовых производственных ячейках.

Сам же Немецкий трудовой фронт был превращен в организа­цию по осуществлению на практике социальной политики госу­дарственно-монополистического капитализма, рассчитанной, с одной стороны, на создание наиболее благоприятных условий для функционирования производственной машины, работавшей на военные нужды, а затем непосредственно на войну, и, с другой стороны, на поддержание атмосферы относительного социаль­ного мира. Кроме того, ДАФ выполнял роль действенного ин­струмента политического и идеологического воздействия НСДАП и нацистского правительства на трудящееся население.

В соответствии с задачами, возлагавшимися на ДАФ, числен­ность этой организации всячески форсировалась. Членство в Не­мецком трудовом фронте было объявлено обязательным. Если в 1933 г. при создании ДАФ в него были включены организации, на­считывавшие около 8 млн человек, то в 1934 г. (данные на 1 марта) численность фронта оценивалась в 14 млн человек, к началу войны — в 22 млн плюс 8 млн членов примыкавших орга-

²⁹ Ibid. S. 90-91.

³⁰ Ibid. S. 105.

низаций³¹. Одновременно всячески форсировалась издательская деятельность ДАФ. Издательством ДАФ и под его контролем вы­пускалась литература общим тиражом в 20 млн экземпляров. Из них 10 млн экземпляров составляли так называемые профессио­нальные издания, раздававшиеся бесплатно ^{! 2}.

В определении жизненного уровня трудящегося населения, и в частности рабочего класса, ДАФ серьезной роли не играл. Этот уровень зависел от характера и направленности государственно-мо­нополистических мероприятий, как общехозяйственных, так и не­посредственно в области оплаты рабочей силы, и в меньшей степени от общей конъюнктуры на рынке труда. Такой важнейший фактор, определяющий условия продажи рабочей силы в капиталистиче­ских странах, как борьба организованного рабочего класса, практи­чески отсутствовал. Это в значительной степени и определило спе­цифику положения рабочего класса.