ЯВЛЕНИЕ III. (выходя в беспокойстве)

Ф а р р у с к а д, П а н т а л о н е.

Ф а р р у с к а д

(выходя в беспокойстве)

Все поиски напрасны. Неужели

Керестани, любимую жену,

Увидеть вновь, мой друг, не суждено мне?

П а н т а л о н е

Я совсем потерял голову. У меня помутился рассудок. Дорогое высочество, ведь если оставаться целый день под этим солнцем, можно простудить себе почки или схватить гадкую болезнь – красную сыпь. Здесь у нас нет ни докторов, ни лекарств, ни хирургов. Мы умрем, как животные. Дорогой сынок, дорогой сынок, забудьте вы эту проклятущую любовь!

Ф а р р у с к а д

О друг, как мне забыть, любовь такую,
Такую нежность, доброту, томленья?

Ах, верный мой слуга, все потерял я,
И мне покоя больше не найти!

П а н т а л о н е

Но нежность, любовь, томления, вздохи – к кому? к кому?

Ф а р р у с к а д

К душе великой, гордой, благородной

Принцессы, самой доброй и прекрасной

Из всех, которых созерцало солнце

С тех пор, как им земля озарена.

П а н т а л о н е

Проклятой ведьмы, которая меняет свой облик, как захочет, как ей понравится; у которой, наверно, за плечами четыреста или пятьсот лет. О, где ты, волшебное кольцо Анджелики? Ты, открывшее Руджеро глаза, что красота Альчины была страшным безобразием, - ты бы вылечило и этого несчастного юношу, показав ему бабу-ягу в образе этой синьоры Керестани.

Ф а р р у с к а д

(страстно, на одно стороне сцены)

О волосы прекрасные! Навеки,

Увы, навеки вас я потерял!

П а н т а л о н е

(на другой стороне сцены, прислушиваясь к его словам)

Проклятая общипанная тыква с четырьмя седыми волосками на макушке и, вероятно, покрытая паршой, будь милостивой, откройся!

Ф а р р у с к а д

(попрежнему)

Ах, очи-звезды! Кто меня лишил вас?

П а н т а л о н е

(попрежнему)

Провалившиеся гляделки, похожие на глаза лошади Гонеллы, оплеванные и раскосые, покажитесь же наконец!

Ф а р р у с к а д

О рот, рубины алые и жемчуг –

Вас не увижу вновь! Кто вас похитил?

П а н т а л о н е

Лиловые десны с четырьмя гнилыми торчками, тощие губы, черная пасть василиска, покажитесь наконец в недобрый час!

Ф а р р у с к а д

О щеки – розы с лилиями!.. Где вы?

П а н т а л о н е

Выцветшая физиономия, челюсти сушеной трески, выскочите же скорее наружу, какие вы ни на есть, и вылечите бедного юношу от этого несчастья, от этого наваждения!

Ф а р р у с к а д

О грудь прекрасная моей супруги!

Куда ты, белоснежная, сокрылась?

П а н т а л о н е

О мешки из грязной замши, шаровары из колбасной кожуры, откройтесь такими, какими я вас вижу глазами моего рассудка, и толкните как следует этого бедного завороженного! (Фаррускаду.) Ваше высочество, родной мой, вы не помните грубого обмана, который колдунья Дильноваз проделала над королем Тибета?

Ф а р р у с к а з

Какой обман? О чем вы говорите?

П а н т а л о н е

Скверная история! Колдунья Дильноваз, имея траста лет от роду, посредством волшебных чар, заключенных в талисман, приняла образ двадцатилетней молодухи, жены короля Тибета, сумела согнать с царского ложа настоящую жену как обманщицу и стала сама царицей. Ну, что вы скажете? Так как эта колдунья была перворазрядной негодницей, король застал ее однажды за делом, которое ему не понравилось, с каким-то… разве я знаю?.. из дома дьявола и, не удержавшись, нанес ей удар шпагой. Случилось так, что при этом он разрубил талисман, источник обмана, в котором были заключены все чары, и вот она на его глазах превратилась в безобразную старуху, без единого зуба во рту, такую сморщенную, со столькими волосами на подбородке, что она больше всего была похожа на рубленую телятину. Это истинное происшествие. Ваше величество, а не сказки, которые рассказываются ребятам. Бедному королю пришлось разыскивать свою жену, которая, бедняжка, ходила, питаясь подаянием и твердя эти знаменитые слова:

Мой муж король, но я не королева…

Принцесса я, но царства лишена.

Вот и вы тоже. Бьюсь об заклад, что Керестани такая же колдунья, как и Дильноваз. О, если кто-нибудь может обнаружить истину, скрытую колдовством, так это именно я!

Ф а р р у с к а д

Не говорите больше! Как же может

Старухой быть моя Керестани,
Раз мне она двух деток родила?

О милые, потерянны дети!

(Плачет.)

П а н т а л о н е

Да, признаться, эти дети и у меня отняли сердце. Они были такие ненаглядные ягодки, моя единственная услада! Этот мальчик, Бедредин, такой живой, такой сообразительный! О, из него наверно вышел бы толк! А эта девочка, Реция, что это было за замечательное создание! Мне кажется, я еще сейчас вижу, как они играют вокруг меня и называют меня дедушкой. Не надо было о них вспоминать, потому что теперь я чувствую, что мое сердце разрывается на части… (Плачет.) Но, ваше высочество, надо же набраться мужества и отдохнуть. В конце концов, они ведь дети колдуньи. У нее сердце, наверно, обросло шерстью, если она могла оторвать от отцовской груди единственное утешение, его собственную кровь!

Ф а р р у с к а д

Ах, Панталоне, сам себя я предал:

Запрещено мне было узнавать

До дня, определенного женою,

Ее происхожденье – кто она.

Запрет нарушил я. Хотел до срока

В ее проникнуть тайну и теперь

Свое я любопытство проклинаю!

П а н т а л о н е

Нечего сказать, преступление! Неужели нельзя узнать, кто такая собственная жена? Сказать откровенно, это запрещение всегда было мне подозрительно, так же как меня всегда возмущал этот брак. Подумайте только: взять себе в жены лань! Уверены ли вы, что в один прекрасный день вы сами не обратитесь в оленя? Клянусь честью дворянина, у меня все время трепетало сердце при мысли, что у вас покажутся рога. Сказать вам правду? Возблагодарим небо за то, что мы отделались от этой колдуньи. Отправимся в путь. Наверно, найдется какой-нибудь выход из этого ада. Пойдемте, вернемся к бедному, старому Атальмуку, вашему отцу. Кто знает, сколько слез он пролил из-за вас! Кто знает даже, жив ли он? Несчастный! Да существует ли еще и царство? Вы помните, каким врагом вам был этот свирепый арап, король Моргон, сватавшийся за вашу сестру, принцессу Канцаде? Вы рискуете остаться навсегда царем без царства, нищим, бедняком, достоянием колдуньи, дьявола, чудища, стрелы, которая в один прекрасный день может вас убрать с пути.

Ф а р р у с к а д

Молчите, Панталоне! Я клянусь

Скорее умереть, чем удалиться

Из этих мест. Во сне я видел снова

Супругу дорогую пред собой!

Жив мой отец иль умер – униженно

Его молить я буду о прощенье

И, по лесам скитаясь одиноко,

Я буду звать свою Керестани

И деток милых – сына Бедредина

И Рецию, голубку дорогую!

(Уходит с жестом отчаяния.)

П а н т а л о н е

О бедный Панталоне! Пускай он идет себе, куда захочет, - у меня больше нет сил следовать за ним.