Золотой Берег как сообщество

Золотой Берег имеет общую основу опыта и традиции. По правде говоря, за очень немногими исключениями, чикагские семьи, если углубиться в их прошлое на одно или два поколения, обнаруживают очень разные и не слишком аристократические корни. Но, как мы увидели, потребности социальной игры требуют, чтобы «высшее общество» жило в определенных соседствах, училось в определенных школах и университетах, принадлежало к определенным клубам, покровительствовало каким-то искусствам, служило в попечительских советах общественных и гражданских организаций, обладало определенными политическими предрассудками и, прежде всего, подчинялось общему ритуалу. Вследствие этого «высшее общество» приобретает более или менее общий запас опыта и традиции, установок и конвенций.

Более того, «высшее общество» является классово сознательным. «Я верю в аристократию, — пишет одна светская женщина. — В праздном досуге, роскоши, путешествиях и знакомстве с искусствами есть нечто такое, что дает человеку, который эти преимущества имеет, своего рода превосходство»[73]. В сознании этого превосходства «высшее общество» обособляет себя от всего, что можно назвать «простонародным».

«Солидарность этой группы, вероятно, столь же прочна, сколь и солидарность любой известной группы. Она базируется в немалой мере на материальных интересах. Она порождается осознанием выдающегося богатства, успеха, социального положения. Эта группа сознательно выражает себя в определенном образе жизни, в стандарте роскоши, который требует принятого и дорогого “стиля” в материальных деталях. Эта группа сознает свое общее отличие в личной внешности и манерах, а также свои общие устремления, которые реализуются в одобренных местах, обычно недоступных для других групп[74].

Высшее общество считает себя выше всех других групп. Оно делает это вполне искренне и прямодушно, и осознание собственного превосходства дает ему некоторое ощущение ответственности. Оно обязано сохранять свой стандарт жизни, свой этикет, свой внешний блеск — как ради самого себя, так и из долга перед цивилизацией. Для этого оно не должно допускать никакого близкого контакта, никакого панибратства с другими группами. Неизбежный контакт с другими группами всегда сопровождается ясным пониманием превосходства высшего общества и невозможности равенства. Ребенка в школе и на игровой площадке тщательно оберегают от контакта с другими группами детей»[75].

Однако «высшее общество» не только обладает общим багажом опыта и традиции и некоторой мерой самосознания, отделяющего его от других групп. Помимо этого, «высшее общество» в Чикаго в высокой степени локализовано, будучи сконцентрированным в пределах того участка Озерной набережной от Стритервилла до Линкольн-парка, который известен как Золотой Берег, участка не более мили длиной и не более двух кварталов шириной. Здесь сосредоточены определенные улицы, определенные семьи, определенные отели, определенные клубы, и их сегрегация разительно подчеркивается окружающим их ареалом меблированных комнат.

«В нынешнем поколении центр светской жизни в Чикаго всегда располагался в районе “Золотого Берега”. За последние пять лет я была в Саут-Сайде от силы два раза и редко бывала севернее Линкольн-парка. Люди, живущие в нашем районе, фактически отказываются от всех приглашений на чай или званый обед в Саут-Сайд или севернее Линкольн-парка, если только они не исходят от какого-то особенно влиятельного лица или от очень близкого друга. В свою очередь, со всего остального города все ездят на светские мероприятия на “Золотой Берег”. На самом деле, еще задолго до того, как последняя из старых семей переехала на “Золотой Берег”, выяснилось, что для того, чтобы зазвать хотя бы кого-то на свои мероприятия, нужно устраивать их в Казино или в каком-то другом клубе “Золотого Берега”. В Чикаго светская жизнь чрезвычайно локализованная и компактная, по сравнению, например, с Нью-Йорком. Последние из старых семей давным-давно перебрались на “Золотой Берег”. Южный Берег и район вдоль Шеридан-роуд к северу от Диверси[76] — совершенно разные социальные миры. На севере города я никого не знаю, а на Южном Берегу живет разве что кузина — да и та могла бы с равным успехом жить в Сент-Луисе или в Нью-Йорке, если говорить о ее принадлежности к моему социальному миру»[77].

Итак, казалось бы, Золотой Берег, где локализовано «высшее общество» с его самосознанием и общей традицией, должен быть сообществом. Битвы, которые Золотой Берег вел за то, чтобы на Норт-стейт-парквэй не заезжали автобусы, чтобы на Астор-стрит не строилось многоквартирное жилье и чтобы на Озерной набережной не размещались магазины, за то, чтобы не допустить расширения Набережной и разделаться с пляжем на Оук-стрит, демонстрирует возможность общего действия жителей Золотого Берега. Тем не менее анализ обнаруживает здесь меньше общности, чем кажется на первый взгляд.

Начнем с того, что «солидарность» Золотого Берега вовсе не базируется на проживании в пределах «Берега». Скорее, проживание на Золотом Берегу является результатом состязательной сегрегации в процессе социальной игры. Имеются остатки старого дружелюбия, основанного на локальном проживании. Некоторые из старожилов называют старых трамвайных кондукторов такими ласковыми именами, как «Полли-овечка» и «Тути». Но эти вещи интересны лишь постольку, поскольку они — остатки. Локальная жизнь, к которой они нас мысленно отсылают, осталась в далеком прошлом.

Мы увидели, что нынешнее «высшее общество» складывается из кругов и клик. Эти группы базируются на общности возраста, прихотей и преходящих интересов, а не на общности проживания, и жизнь Золотого Берега распадается по большей части на жизнь таких небольших групп.

«Золотой Берег разбит на мелкие группы. Есть, например, компания с Дивижн-стрит, состоящая из старых дев, холостяков и жизнерадостных молодоженов. В ней поддерживается своеобразная местечковая атмосфера с ее сплетнями и вечеринками. Половина мероприятий, на которые я хожу, проводятся на Дивижн-стрит. Каждый раз всех собравшихся объединяет какое-нибудь жаргонное выражение или какая-нибудь особенность в одежде. Но это никоим образом не соседское мероприятие; много часов проводим вместе, но кто живет в этих домах, мы так никогда и не узнаем»[78].

В районе Золотого Берега, как и везде в городе, человек не знает своих соседей. На одном из чаепитий в этом районе, когда предметом обсуждения стала тема добрососедских отношений, все дружно говорили: «Нет, мы не знаем наших соседей»[79]. Одна женщина, живущая на Озерной набережной, сказала, что не знакома с женщиной, которая живет по соседству, хотя живет с ней бок о бок уже больше двадцати пяти лет. Другая женщина, живущая на Норт-стейт-парквэй, рассказала, что однажды увидела дым, идущий из дома по ту сторону улицы, и обзвонила всю округу в тщетной попытке выяснить, кто в этом доме живет. Опрошенные мужчины говорят то же самое[80]. Один заявляет, что не знает никого в квартале в любом направлении от того места, где сам он живет. Другой говорит:

«Между теми, кто живет в Норт-Сайде, нет добрососедских отношений. Я живу в отеле, где двадцать номеров, и из тех, кто там живет, я шапочно знаком от силы с пятью, а по-настоящему знаю лишь одного. Я не думаю, что у тех, кто там живет, есть хоть какая-то привязанность к этому месту: естественно, ее и не должно быть. Люди живут на Озерной набережной просто потому, что это самое дорогое место в городе».

Быстрый рост числа многоквартирных домов и отелей на Золотом Берегу только усиливает это. Прежде всего, сама природа жизни в многоквартирном доме и гостинице способствует вторичным контактам; более того, гостиница и апартамент все больше используются нуворишем и «карьеристом» как средство приобретения престижа через проживание на Золотом Берегу[81].

Жителям Астор-стрит разослали анкету, призванную выявить установку этих людей в отношении места (locality), в котором они живут. Обнаружилось, что многие из них не мыслят Золотой Берег как сообщество, а его улицы — как соседства[82]. Большинство опрошенных утверждали, что из всех их интересов — светских, политических, религиозных, филантропических, профессиональных, интеллектуальных и эстетических — только «светские» сосредоточены в районе Золотого Берега. И мы уже видели, что «светские» интересы означают участие в социальной игре, а не соседские контакты. Более того, анкеты показали, что все эти люди без исключения проводят от трех до пяти месяцев в году за пределами города. У всех есть свои «летние места». Многие проводят какую-то часть года за границей или на восточных, западных и южных курортах. Следующие случаи довольно типичны для передвижений золотобережных семей:

«А. — Имеет апартаменты на Норт-стейт-парквэй. В мае перебирается в Лейк-форест. Август проводит на северной вилле. Оттуда возвращается в Лейк-форест и остается там на всю осень. Последние два года часть зимы проводил за границей.

Б. — Покинул апартаменты в июне; уехал в Лейк-форест. В октябре переехал в отель “Дрейк”. В феврале ездил в Палм-Бич. Вернулся в “Дрейк” в апреле. В мае уехал в Лейк-форест. В августе отправился в Дарк-Харбор, штат Мэн.

В. — Провел зиму в Санта-Барбаре. В мае уехал в Европу. Осенью несколько недель жил в отеле “Дрейк”»[83].

Так что даже значительная часть «светской» жизни обитателей Золотого Берега сосредоточивается либо в фешенебельных пригородах Чикаго, либо в фешенебельных местах летнего и зимнего отдыха, разбросанных по всей стране. Светский сезон длится всего четыре месяца. Затем наблюдается исход в более теплые климаты. В пасхальный период несколько недель могут проводиться в Чикаго. Затем каждый куда-нибудь уезжает на все лето[84].

Следовательно, Золотой Берег вряд ли можно назвать сообществом. Это всего лишь престижное место для размещения собственного городского дома, где человек проводит светский сезон. Интересы большинства людей, живущих на Золотом Берегу, рассредоточены в пространстве. Здесь нет соседств; люди связываются друг с другом скорее как члены светских клик, нежели как соседи. Очень многие из тех, кто «живет» в окрестностях «Набережной», значительную часть своего времени проводят в других местах. Другие не являются членами самого «высшего общества». И солидарность тех, кто принадлежит к «высшему обществу», — солидарность скорее кастовая, чем основанная на совместности проживания. Тем не менее Золотой Берег — это почти сообщество, как и любая другая не иностранная локальная группа, находимая во внутреннем городе.