Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






КОРОЛЬ-ОЛЕНЬ 8 страница






- Извини. Просто скверный сон приснился.

 

" Что же за сны преследуют сестру короля? " - подумалось Элейне. Конечно, они должны быть скверными: ведь Моргейна пришла со зловещего острова колдунов и чародеек... Но почему-то сама Моргейна никогда не казалась Элейне злой. Но как она может быть такой доброй, если она отвергла Христа и почитает демонов?

 

Элейна отодвинулась от Моргейны и сказала:

 

- Пора вставать, кузина. Сегодня возвращается король - по крайней мере, так сказал прибывший ночью гонец.

 

Моргейна кивнула и с трудом поднялась с кровати. Элейна скромно отвела взгляд. Моргейна словно бы совсем не ведала стыда; неужто она никогда не слыхала, что все грехи пришли в этот мир через тело женщины?

 

Моргейна же бесстыдно стояла обнаженной и рылась в сундуке, разыскивая праздничное платье. Элейна отвернулась и принялась одеваться.

 

- Поспеши, Моргейна. Нам нужно идти к королеве... Моргейна улыбнулась.

 

- Не стоит спешить, родственница. Надо дать Ланселету время уйти. Если ты невольно поднимешь скандал, Гвенвифар тебя не поблагодарит.

 

- Моргейна, как ты можешь так говорить?! После того случая неудивительно, что Гвенвифар боится оставаться одна и желает, чтобы ее поборник спал у ее двери... Ведь вправду, какое счастье, что Ланселет подоспел вовремя и спас ее от наихудшего...

 

- Ну не будь же ты такой дурочкой, Элейна, - терпеливо и устало сказала Моргейна. - Ты что, действительно в это веришь?

 

- Ну конечно, тебе лучше знать - ты ведь владеешь магией! - вспыхнула Элейна. Громкий возглас привлек внимание прочих женщин, ночующих в этой же комнате, и все повернулись в их сторону - послушать, о чем же так бурно спорят кузина королевы и сестра короля.

 

Понизив голос, Моргейна произнесла:

 

- Поверь мне - я вовсе не желаю скандала. Он мне нужен не больше, чем тебе. Гвенвифар - моя невестка, а Ланселет - мой родич. Видит бог, Артуру не следует упрекать Гвенвифар за происшествие с Мелеагрантом - он жалкий негодяй, и на Гвенвифар нет вины; и, несомненно, следует утверждать, что Ланселет подоспел вовремя и успел спасти ее. Но я уверена, что Артуру Гвенвифар скажет правду, - по крайней мере, по секрету, - о том, как Мелеагрант с ней обошелся. Помолчи, Элейна. Я видела, как она выглядела, когда Ланселет привез ее с острова, и слышала, как она выплескивала свои страхи; она боялась, что забеременела от этого изверга.

 

Лицо Элейны сделалось белым как мел.

 

- Но ведь он же ее брат, - прошептала она. - Есть ли на свете человек, способный на такой грех?

 

- Ох, Элейна, до чего же ты наивная! - не выдержала Моргейна. - Ты что, вправду уверена, что это - наихудшее?

 

- Но ты говоришь... будто Ланселет делит с ней постель, пока король в отъезде...

 

- Я этому не удивляюсь и не думаю, что это случилось впервые, сказала Моргейна. - Опомнись, Элейна, - ты что, ее осуждаешь? После того, что с ней сделал Мелеагрант, я бы не удивилась, если бы Гвенвифар никогда больше не подпустила к себе ни одного мужчину. Если Ланселет сумеет исцелить ее от этого потрясения, я только порадуюсь. И, возможно, теперь Артур отошлет ее - и у него еще появится сын.

 

- Возможно, Гвенвифар уйдет в монастырь, - сказала Элейна, не отрывая взгляда от Моргейны. - Она как-то сказала, что ей нигде не было лучше, чем в монастыре в Гластонбери. Но примут ли ее туда, раз она сделалась любовницей конюшего своего мужа? Ох, Моргейна, стыд-то какой!

 

- Тебе-то чего стыдиться? - спросила Моргейна. - Что тебе за дело до нее?

 

- У Гвенвифар есть муж, - отозвалась Элейна, удивляясь собственной вспышке. - Она - жена Верховного короля, и ее муж - благороднейший из всех королей, что только правили этой землей! Ей нет нужды искать любви другого! Что же до Ланселета - разве он мог бросить взгляд на другую даму, если королева открыла ему объятия?

 

- Ну что ж, - сказала Моргейна, - возможно, теперь они с Ланселетом уедут. У Ланселета есть владения в Малой Британии. Они с королевой давно уже любят друг друга, но я думаю, что до этого злосчастного случая они вели себя как подобает добрым христианам.

 

Моргейна знала, что лжет, но не терзалась этим; мучительное признание Ланселета навеки будет погребено в ее душе.

 

- Но тогда Артур сделается посмешищем для всех христианских королей этих островов! - резко произнесла Элейна.

 

Если его королева сбежит с его другом и конюшим, Артура начнут обзывать рогоносцем или как-нибудь похуже.

 

- Не думаю, что Артура будет волновать, что они скажут, - начала было Моргейна, но Элейна покачала головой.

 

- Не будет, - а должно бы. Подвластные короли должны уважать Артура настолько, чтобы встать под его знамя, если понадобится. А как же они смогут уважать его, если он позволит своей жене открыто жить в грехе с Ланселетом? Да, я понимаю, что ты хотела сказать, когда говорила о последних днях. Но можем ли мы быть уверены, что это прекратится? Мой отец - вассал и друг Артура, но даже он будет насмехаться над королем, не способным управиться с собственной женой, и будет спрашивать, как же такой король может управиться с королевством.

 

Моргейна лишь пожала плечами.

 

- Но что же мы можем сделать? Не убивать же нам преступную пару.

 

- Что ты! - содрогнулась Элейна. - Нет, конечно. Но Ланселет должен покинуть двор. Ты ведь его родственница - разве ты не можешь объяснить ему, почему так надо?

 

- Увы! - вздохнула Моргейна. - Боюсь, в этих делах мой родич меня не послушает.

 

У нее было такое чувство, словно какая-то тварь вцепилась в ее внутренности холодными зубами.

 

- Если бы Ланселет женился... - сказала Элейна и вдруг, собравшись с духом, выпалила: - Если бы он женился на мне! Моргейна, ты ведь сведуща в чарах и заклинаниях! Не можешь ли ты дать мне амулет, который заставит Ланселета отвратить взор от Гвенвифар и обратить внимания на меня? Я ведь тоже королевская дочь и не уступаю Гвенвифар красотой - и я хотя бы не замужем!

 

Моргейна горько рассмеялась.

 

- Мои заклинания бесполезны, Элейна, если не сказать хуже! Спроси как-нибудь у Гвенвифар, как на нее подействовало мое заклинание! Но, Элейна, - сказала она, внезапно посерьезнев, - действительно ли ты хочешь вступить на этот путь?

 

- Мне думается, что если бы он женился на мне, - сказала Элейна, - то понял бы, что я достойна любви не меньше, чем Гвенвифар.

 

Моргейна взяла молодую женщину за подбородок и повернула ее лицом к себе.

 

- Послушай, дитя мое, - начала она, и Элейне показалось, что темные глаза колдуньи проникают в самую глубину ее души. - Элейна, это будет непросто. Ты говоришь, что любишь его, но любовь, о которой говорят девушки, - это всего лишь прихоть или мечта. Ты и вправду знаешь, что он за человек? Выдержит ли твоя мечта долгие годы жизни в браке? Если ты хочешь просто возлечь с ним, это я устрою с легкостью. Но когда действие чар развеется, он может возненавидеть тебя за обман. И что тогда?

 

- Все-таки... - запинаясь, пробормотала Элейна, - все-таки я бы рискнула. Моргейна, мой отец предлагал мне в мужья других мужчин, но он обещал, что никогда не станет отдавать меня замуж против моей воли. Клянусь тебе, если я не стану женой Ланселета, то лучше уж скроюсь навеки за монастырскими стенами...

 

Девушку била дрожь, но она не плакала.

 

- Но что тебе до моей просьбы, Моргейна? Ты ведь, как любая из нас, как сама Гвенвифар, охотно заполучила бы Ланселета хоть в мужья, хоть в любовники, 'а сестра короля может выбирать...

 

На миг Элейне показалось, что зрение обманывает ее - холодные глаза чародейки словно бы наполнились слезами.

 

- О, нет, дитя, Ланселет на мне не женится, даже если ему это предложит сам Артур. Поверь мне, Элейна, ты не будешь счастлива с Ланселетом.

 

- Не думаю, что женщины бывают так уж счастливы в браке, - отозвалась Элейна. - Так считают лишь юные девицы, а я не настолько уж юна. Но женщине все равно нужно за кого-нибудь выйти замуж, и я бы предпочла выйти за Ланселета.

 

И внезапно она взорвалась:

 

- Все равно это тебе не под силу! Зачем ты надо мной насмехаешься? Все равно ведь все твои чары и талисманы - вздор!

 

Она ждала, что Моргейна вскипит и примется отстаивать свое искусство, но Моргейна лишь вздохнула и покачала головой.

 

- Я не доверяю любовным талисманам и заклинаниям - это я тебе сказала сразу. Они могут лишь сосредоточить волю человека несведущего. Искусство Авалона иное, и его нельзя просто вот так вот взять и пустить в ход потому, что какая-то девушка предпочла бы возлечь с этим мужчиной, а не с тем.

 

- Но ведь с искусством мудрых то же самое, - презрительно выпалила Элейна. - Я могла бы поступить так или иначе, но не буду, потому что не вправе вмешиваться в божий промысел, или в волю звезд, или что там еще...

 

Моргейна тяжело вздохнула.

 

- Родственница, я могу дать тебе в мужья Ланселета, если ты действительно этого хочешь. Не думаю, что это принесет тебе счастье, но ты достаточно мудра, ты сказала, что не ждешь счастья в браке... Поверь мне, Элейна, я всей душой желаю, чтобы Ланселет женился и уехал подальше от этого двора и от королевы. Артур - мой брат, и я сделаю все, чтобы на него не пала тень бесчестия, - а это неминуемо произойдет, раньше или позже, если Ланселет останется. Но помни, что ты сама попросила меня об этом. И не хнычь, когда тебе придется несладко.

 

- Клянусь, что выдержу все, что угодно, если только Ланселет станет моим мужем, - сказала Элейна. - Но зачем ты это делаешь, Моргейна? Просто затем, чтобы насолить Гвенвифар?

 

- Можешь думать так, если хочешь, или можешь поверить, что я слишком люблю Артура, чтобы позволить скандалу уничтожить все, чего он добился, твердо произнесла Моргейна. - Но запомни, Элейна: чары зачастую действуют совсем не так, как ты ожидаешь.

 

Если в ход событий вмешиваются боги, что могут поделать смертные, пусть даже при помощи чар или заклинаний? Да, Вивиана возвела Артура на трон... И все же это Богиня вершила свою волю, а не Вивиана, и она же не дала Артуру сыновей от его королевы. А когда она, Моргейна, попыталась завершить то, что оставила неоконченным Богиня, отголосок заклинания вверг Гвенвифар и Ланселета в пучину этой позорной любви.

 

Ну что ж, по крайней мере это она может исправить, если устроит так, чтобы Ланселет вступил в законный брак. Но и Гвенвифар находится в ловушке и, возможно, обрадуется, если кто-то найдет выход из этого тупика.

 

Губы Моргейны дрогнули в гримасе, слегка напоминающей улыбку.

 

- Но берегись, Элейна. Мудрые говорят: " Будь осторожен со своими желаниями, ибо они могут сбыться". Я могу дать тебе в мужья Ланселета, но попрошу ответный дар.

 

- Но что у меня есть такого, что было бы ценным для тебя, Моргейна? Украшений ты не носишь...

 

- Я не нуждаюсь ни в украшениях, ни в золоте, - сказала Моргейна. Мне нужно иное. У тебя будут дети от Ланселета - ведь я вижу его сына... и она умолкла, ощутив покалывание, какое всегда бывало при проявлении Зрения. Голубые глаза Элейны изумленно расширились. Моргейна почти, что слышала мысли девушки: " Так значит, это правда - я выйду замуж за Ланселета и рожу ему детей..."

 

" Да, это правда, хоть я этого и не знала, пока не произнесла вслух... Раз я могу использовать Зрение, значит, я не вмешиваюсь в дела, кои следует оставить на усмотрение Богини, и потому-то этот способ и открылся мне".

 

- Я не стану ничего говорить о твоем сыне, - ровным тоном произнесла Моргейна. - Он должен будет следовать собственной судьбе.

 

Она встряхнула головой, пытаясь разогнать непонятную тьму видения.

 

- Я прошу лишь, чтобы ты отдала мне свою старшую дочь для обучения на Авалоне.

 

Глаза Элейны испуганно расширились.

 

- Для обучения колдовству?

 

- Ланселет и сам - сын верховной жрицы Авалона, - сказала Моргейна. Мне не суждено родить дочь для Богини. Если моими стараниями ты подаришь Ланселету такого сына, о котором любой мужчина может лишь мечтать, то взамен ты отдашь мне на воспитание свою дочь. Поклянись в этом - поклянись своим богом.

 

В комнате сделалось тихо до звона в ушах. Наконец Элейна заговорила:

 

- Если все так и произойдет и если я рожу сына от Ланселета, то отдам свою дочь Авалону - клянусь. Клянусь именем Христовым, - сказала она и осенила себя крестным знамением.

 

Моргейна кивнула.

 

- Тогда и я клянусь, что она будет мне как дочь, которую мне не суждено родить для Богини, и что она отомстит за великое зло...

 

- Великое зло? - удивленно моргнула Элейна. - Моргейна, о чем ты?

 

Моргейна вздрогнула и пошатнулась; царившая в комнате звенящая тишина развеялась. Моргейна снова слышала шум дождя за окном и ощущала прохладу покоев. Нахмурившись, она произнесла:

 

- Не знаю. Я начала заговариваться. Элейна, это нужно делать не здесь. Попроси дозволения отправиться повидаться с отцом, и позаботься, чтобы меня пригласил составить тебе компанию. А я позабочусь о том, чтобы Ланселет был там.

 

Она глубоко вздохнула и поправила платье.

 

- Кстати, о Ланселете. Пожалуй, мы достаточно подождали, чтобы он успел покинуть покои королевы. Пойдем, Гвенвифар будет ждать нас.

 

И действительно, когда Элейна и Моргейна явились к королеве, в ее опочивальне не было никаких следов присутсвия Ланселета, равно как любого другого мужчины. Но когда Элейна на миг оказалась вне пределов слышимости, Гвенвифар взглянула в глаза Моргейне, и та подумала, что никогда прежде не встречала такой безграничной горечи.

 

- Ты презираешь меня, Моргейна?

 

" Ну, наконец-то она вслух спросила о том, что мучило ее все эти дни, подумала Моргейна и едва удержалась, чтоб не швырнуть в ответ: - А если да, то не потому ли, что сперва ты презирала меня? "

 

Вместо этого она сказала, стараясь, чтоб слова ее звучали как можно мягче:

 

- Я не исповедник тебе, Гвенвифар. И это ты, а не я, веруешь в бога, способного проклясть тебя за то, что ты делишь ложе с мужчиной, который не муж тебе. Моя Богиня более снисходительна к женщинам.

 

- А должен был бы стать мужем! - вспыхнула Гвенвифар, но тут же осеклась. - Конечно, Артур - брат тебе, и на твой взгляд, он непогрешим...

 

- Я этого не говорила. - Лицо королевы сделалось столь жалким, что Моргейна не выдержала. - Гвенвифар, сестра моя, тебя никто не обвиняет...

 

Но королева отвернулась от нее и произнесла сквозь стиснутые зубы:

 

- Нет. И в жалости твоей я не нуждаюсь, Моргейна.

 

" Нуждаешься или не нуждаешься, но мне тебя жаль", - подумала Моргейна, но не стала облекать свою мысль в слова. Она не настолько жестока, чтобы бередить старые раны и заставлять их кровоточить.

 

- Готова ли ты приступить к трапезе, Гвенвифар? Что ты желаешь на завтрак?

 

" С тех пор, как закончилась война, дела все больше поворачиваются так, будто она благороднее меня, и я - ее служанка", - бесстрастно подумала Моргейна. Это было игрой, и все они играли в эту игру, но у Моргейны она не вызывала негодования. Но многие благородные дамы королевства вполне могли вознегодовать; Моргейне же более всего не нравилось, что Артур принимает это как должное и что теперь, когда войны завершились, Артур решил, что соратники должны войти в его свиту, вместо того чтоб занять свои законные места и снова стать королями и лордами. На Авалоне Моргейна охотно прислуживала Вивиане - ведь эта умудренная годами женщина была живым воплощением Богини, а мудрость и магическая сила возносили ее над всеми прочими людьми. Но она знала, что и сама может овладеть этими силами, если будет достаточно усердна; и возможно, настанет день, когда и к ней будут относиться с таким же почтением.

 

Но военному вождю страны, - равно как и его супруге, - такая власть не подобала, и Моргейну бесило, что Артур поддерживает при своем дворе подобные порядки, присвоив власть, какая могла принадлежать лишь величайшим из друидов и жриц. " Артур по-прежнему носит меч Авалона. Но раз он не сдержал клятву, данную Авалону, следует отнять у него меч".

 

Внезапно Моргейне почудилось, будто комната вокруг нее застыла и словно бы расширилась. Моргейна по-прежнему смотрела на Гвенвифар, приоткрывшую рот в попытке что-то сказать, - но в то же время она смотрела сквозь королеву, словно оказалась вдруг в волшебной стране. Все вокруг виделось далеким, маленьким и расплывчатым, и разум Моргейны объяла глубокая тишина. И в этой тишине она увидела незнакомую комнатку и Артура, который спал, сжимая в руке обнаженный Эскалибур. И она склонилась над Артуром - забрать меч она не могла, но зато перерезала серповидным ножом Вивианы шнур, на котором висели ножны. Ножны были старыми: бархат истерся, а драгоценная золотая вышивка потускнела. Моргейна взяла ножны и оказалась на берегу огромного озера, и вокруг не было ничего, кроме шороха тростника...

 

- Я же сказала, - нет, вина я не хочу, мне надоело вино к завтраку, заявила Гвенвифар. - Может, Элейна найдет на кухне свежего молока? Моргейна! Ты что, собралась падать в обморок?

 

Моргейна моргнула и перевела взгляд на Гвенвифар. Она постепенно приходила в себя, пытаясь вернуть ясность зрения. Ничего этого не было, она не металась, как сумасшедшая, по берегу озера, сжимая в руке ножны... и все же это место походило на волшебную страну - будто она смотрела на него сквозь воду, подернутую рябью, и все казалось сном, который она однажды уже видела, и нужно было лишь вспомнить его... и все то время, пока Моргейна заверяла королеву и Элейну, что с ней все в порядке, и обещала сама сходить за молоком, если на кухне его не окажется, разум ее блуждал в лабиринтах этого сна... вспомнить бы только, что же ей приснилось, и тогда все будет хорошо...

 

Но стоило Моргейне выйти на свежий воздух, - невзирая на лето, утро было прохладным, - как ей перестало казаться, будто этот мир готов в любой миг слиться с миром фэйри. Голова раскалывалась от боли, и весь день она находилась под впечатлением своего сна наяву. Если бы только вспомнить... она бросила Эскалибур в озеро, верно, чтобы королева фэйри не смогла им завладеть... Нет, не то, не то... И разум Моргейны снова и снова блуждал по хитросплетениям неотвязного сна.

 

Но после полудня, когда солнце уже начало клониться к закату, Моргейна услышала пение труб, возвещающих о прибытии Артура, - и весь Камелот засуетился. Моргейна вместе с другими женщинами бросилась на земляной вал, окружающий холм, чтоб посмотреть оттуда, как королевский отряд под реющими знаменами скачет к замку. Рядом с Моргейной стояла Гвенвифар; королеву била дрожь. Гвенвифар превосходила Моргейну ростом, но в это мгновение она показалась Моргейне ребенком - долговязой девчонкой с тонкими белокожими руками и узкими, хрупкими плечами, которая боится наказания за мнимое прегрешение. Она коснулась рукава Моргейны дрожащей рукой.

 

- Сестра... следует ли моему господину знать об этом? Все уже свершилось, и Мелеагрант мертв. У Артура нет причин начинать войну. Может, лучше, если он будет думать, что лорд мой Ланселет подоспел вовремя, чтобы... чтобы предотвратить... - голос ее сделался тонким, как у ребенка, и Гвенвифар так и не смогла договорить.

 

- Сестра, тебе решать, говорить ему об этом или нет, - ответила Моргейна.

 

- Но... вдруг он потом услышит...

 

Моргейна вздохнула. Почему бы Гвенвифар хоть раз не высказать прямо, что она имеет в виду?

 

- Если Артуру предстоит услышать нечто такое, что причинит ему боль, он услышит это не от меня; а более никто здесь не имеет права говорить об этом. Но он не может винить тебя за то, что тебя заманили в ловушку и побоями принудили подчиниться.

 

Но сразу вслед за этим Моргейна поняла, что заставляет Гвенвифар дрожать - поняла так же отчетливо, как если бы собственными ушами услышала голос священника, обращающегося к трепещущей Гвенвифар - к нынешней или к Гвенвифар-девочке? - и вещающего, что женщину могут изнасиловать лишь в том случае, если она сама введет мужчину в искушение, как Ева ввела в грех праотца нашего Адама; что святые великомученицы в Риме предпочитали скорее умереть, чем расстаться с невинностью... Как бы она ни старалась найти забвение в объятиях Ланселета, в глубине души королева верила, что виновна в произошедшем и достойна смерти за то, что была изнасилована, но осталась жить. А раз она не умерла сама, Артур имеет право убить ее... И никакие увещевания не в силах будут заглушить этот голос, звучащий в душе Гвенвифар.

 

" Она чувствует себя настолько виноватой из-за истории с Мелеагрантом, что уже даже не стыдится своей связи с Ланселетом..."

 

Гвенвифар дрожала, несмотря на пригревающее солнце.

 

- Скорей бы он подъехал, чтобы мы могли уйти в дом. Смотри, ястребы кружат. Я боюсь ястребов - мне все время кажется, что они могут на меня наброситься...

 

- Боюсь, сестра, ты для них крупновата и жестковата, - любезно заметила Моргейна.

 

Слуги поспешно отворили перед королевским отрядом главные ворота. Сэр Экторий до сих пор сильно хромал после ночи, проведенной в холодном подвале, но это не помешало ему выйти вперед вместе с Кэем. Кэй, исполнявший все это время роль хранителя замка, склонился перед Артуром.

 

- Добро пожаловать домой, мой лорд и король. Артур спрыгнул с коня и обнял Кэя.

 

- Что за церемонное приветствие, Кэй, негодник ты этакий? Все ли у нас в порядке?

 

- Сейчас все в порядке, - произнес Экторий, особенно подчеркнув слово " сейчас", - но у тебя снова есть повод поблагодарить твоего конюшего.

 

- Это правда, - сказала Гвенвифар, выступая вперед. Ланселет осторожно поддержал ее под руку. - Мой лорд и король, Ланселет спас меня из западни, устроенной изменником, спас от участи, какой не должна подвергаться ни одна христианка.

 

Артур взял королеву и Ланселета за руки.

 

- Я, как всегда, благодарен тебе, дорогой мой друг, равно как и моя супруга. Пойдем. Нам следует поговорить об этом наедине.

 

И, так и не выпуская рук Гвенвифар и Ланселета, он направился вверх, к входу в замок.

 

- Интересно, что за басню поспешать состряпать для короля эта непорочная королева и прекраснейший из ее рыцарей? - негромко, но весьма отчетливо произнес кто-то из придворных. Моргейна расслышала эти слова, но так и не смогла понять, откуда же они донеслись.

 

" Возможно, мир - не такое уж безоговорочное благо, - подумала Моргейна. - Теперь, когда они лишились своих обычных занятий, им больше нечего делать, кроме как сплетничать и злословить".

 

Но если Ланселет покинет двор, злословие утихнет. И Моргейна решила, не мешкая, приложить все усилия, дабы довести дело до конца.

 

В тот вечер за ужином Артур попросил Моргейну принести арфу и спеть.

 

- Я целую вечность не слышал, как ты поешь, сестра, - сказал Артур, привлек Моргейну к себе и поцеловал - впервые за очень долгое время.

 

- Я с радостью спою, - отозвалась Моргейна. - Но когда же Кевин вернется ко двору?

 

Моргейна с горечью думала об их ссоре; никогда, никогда она не простит Кевину измены Авалону! И все же она, сама того не желая, скучала о Кевине и с сожалением думала о тех временах, когда они были любовниками.

 

" Просто я устала ложиться спать в одиночестве, только и всего..."

 

Мысли Моргейны свернули к Артуру и к ее сыну, что находился сейчас на Авалоне... Если Гвенвифар придется удалиться от двора, Артур наверняка женится снова; но пока что не похоже, чтобы к тому шло. И хотя у Гвенвифар никогда не будет детей, возможно ли такое, чтобы их сына, ее и Артура, признали наследником отца? Он унаследовал королевскую кровь по обеим линиям, кровь Пендрагона и кровь Авалона... Игрейна мертва, и огласка не причинит ей боли.

 

Она уселась на резной раззолоченный табурет, стоявший рядом с троном, и поставила арфу на пол; Артур и Гвенвифар придвинулись поближе и уселись рука об руку. Ланселет растянулся на полу рядом с Моргейной, глядя на арфу. Но время от времени Моргейна ловила его взгляд, устремленный на Гвенвифар, - и читала в глазах Ланселета безудержное желание. Как он может на глазах у всех обнажать свое сердце? Но затем Моргейна поняла, что заглянуть в глубину его сердца может лишь она - для прочих Ланселет был всего лишь придворным, с почтением взирающим на свою королеву и обменивающимся с ней шутками - на правах близкого друга ее супруга.

 

Когда Моргейна коснулась струн арфы, мир внезапно снова сделался маленьким и далеким, но в то же время огромным и странным; все вокруг утратило форму и очертания. Арфа казалась не больше детской игрушки, но одновременно с этим была чудовищно тяжелой и грозила раздавить Моргейну. Моргейна сидела на каком-то высоком троне и сквозь блуждающие тени вглядывалась в незнакомого молодого мужчину с узким венцом на темных волосах; и при взгляде на него все ее тело пронзило острейшее желание. Их взоры встретились, и словно чья-то рука коснулась самого тайного уголка ее тела, пробуждая жажду обладания... Пальцы Моргейны соскользнули со струн. Ей что-то виделось... Лицо дрогнуло. Мужчина улыбнулся ей. Нет, это не Ланселет, это кто-то другой... Нет, все заволокло тенями...

 

Сквозь видение пробился звонкий голос Гвенвифар.

 

- Взгляните! Леди Моргейна! Моей сестре плохо!..

 

Моргейна почувствовала, как Ланселет подхватил ее и заглянул в глаза и снова, как в видении, тело ее обмякло, затопленное волной желания... нет, это было всего лишь видением. Этого не было. Моргейна растерянно провела рукой по лицу.

 

- Это дым, дым от камина...

 

- Вот, глотни-ка.

 

Ланселет поднес к ее губам кубок. Что же это за безумие? Он едва прикоснулся к ней, и она уже не владеет собой; она думала, что давно забыла его, что все похоронено под тяжестью лет... но стоило Ланселету лишь дотронуться до нее, осторожно и бесстрастно, и вот она снова отчаянно желает его. Так значит, видение было о нем?

 

" Он не хочет меня. Он не хочет ни единой женщины, кроме королевы", подумала Моргейна, глядя мимо Ланселета на камин. Поскольку было лето, огонь не разводили, и в камине, чтобы он не выглядел слишком мрачным и уродливым, лежал зеленый лавровый венок. Моргейна глотнула вина.

 

- Извините... мне весь день было как-то нехорошо, - сказала она, припомнив утро. - Пусть арфу возьмет кто-нибудь. Другой, я не могу...

 

- Если позволите, благородные лорды, - сказал Ланселет, - я спою!

 

Взяв арфу, он произнес:

 

- Это авалонская повесть; я слыхал ее в детстве. Думаю, ее сочинил сам Талиесин, - хотя, возможно, он просто переделал более древнюю песню.

 

И он запел старинную балладу о королеве Арианрод, которая вошла в реку и вышла из нее с ребенком. Она прокляла своего сына и сказала, что у него никогда не будет имени, если только она сама не наречет его, и он хитростью вынудил мать дать ему имя. Она снова прокляла его и сказала, что никогда ему не найти жену - ни среди смертных, ни среди волшебного народа, и тогда он создал себе женщину из цветов...

 

Моргейна, все еще объятая видением, слушала, и ей казалось, что смуглое лицо Ланселета исполнено невыносимого страдания; а когда он запел о цветочной женщине Бладведд, взгляд его на миг прикипел к королеве. Но затем Ланселет повернулся к Элейне и любезно запел о волосах цветочной женщины, что были сделаны из прекрасных золотистых лилий, и о щеках из лепестков яблони, и об ее наряде, в котором смешались цветы летних лугов - синие, и темно-красные, и желтые...

 

Моргейна тихо слушала, подперев ноющую голову рукой. Потом Гавейн откуда-то добыл свирель - на таких играли в его краях, на севере, - и заиграл неистовую жалобную песню; печаль звучала в ней, и крики птиц над морем. Ланселет сел рядом с Моргейной и мягко коснулся ее руки.

 

- Тебе уже лучше, родственница?

 

- О, да - такое уже случалось прежде, - отозвалась Моргейна. - Я словно проваливаюсь в видение и вижу все вокруг через завесу теней.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.032 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал