Теория структурообразования Э. Гидденса

Энтони Гидденс, разрабатывая «теорию структурации», объединил множество импульсов, полученных от философии Хайдеггера и психоанализа, Гоффмана, Шгоца, Парсонса, Хабермаса, Фуко. Его концепция науки отмечена влиянием философии практики Маркса, с одной стороны, и герменев­тики, с другой. При этом он выступает не только против субъективистской или объективистской концепции, но и про­тив разделения на микро- и макроуровни социологического анализа.

Предмет социологии не может быть односторонне огра­ничен практикой и действиями индивидов, но в то же время и рассмотрением общества в целом и его структур. Для Гид­денса предмет социологии задан социальной практикой, упо­рядоченной в пространстве и времени. Его теория структу­рообразования объединяет микро- и макроуровни, субъек­тивистское и объективистское рассмотрение и теорию действия со структурной социологией. Правда, Гидденс при­знает исходным пунктом герменевтику, поскольку описание действий человека всегда предполагает знакомство с фор­мами жизни действующего.

В то же время социология или, лучше оказать, социальная наука как таковая также составляет часть предмета, кото­рый она исследует. Она сама является собранием «социаль­ной практики» во времени и пространстве. Гидденс именует это «двойной герменевтикой» социологии; она определяется тем, что всякий научный подход уже сам представляет собой форму жизни, которая порождает определенные интерпре­тации. Эти интерпретации присоединяются к значениям и ин­терпретациям, которые уже существуют в «мире объектов» социологии и постоянно воспроизводятся. Социология долж­на их реинтерпретировать посредством обыденного языка и теоретического языка, что обусловливает большую сложность социологического анализа, поскольку оба уровня взаимно влияют друг на друга. Обыденные значения в качестве пред­посылок и, естественно, объектов, входят в социологический анализ, предлагающий интерпретации на языке теории, ко­торые, как правило, входят в повседневный язык.

Марксистская тенденция у Гидденса выражается вовсе не в догматическом использовании марксизма в целях со­циологического анализа, а скорее, в убеждении, что социо­логия и марксизм образуют единое целое, поскольку люди своим социальным поведением творят свою историю. Такая позиция обусловливает понимание действия как практики, т. е. основополагающей герменевтической исходной ситуации социологии и ее критической направленности. Анализа и объяснения недостаточно; мир нельзя принимать просто как данность, и анализ должен нам тогда дать возможность изменять мир или, по крайней мере, обеспечить его даль­нейшее существование. Задачу социологического анализа он считает двоякой: 1) герменевтическое объяснение и опосре­дование дивергирующих форм жизни на дескриптивных ме­таязыках социальных наук и 2) объяснение создания и вос­произведения общества как результата действий людей.

Гидденс начинает свое изложение основ теории структу-рации с анализа действия. При этом следует учесть целый ряд отличительных черт, которые он считает определяющи­ми в действиях людей.

1. Действие — это практическое выражение; поэтому его нельзя объяснить ни одними только индивидуальными мотивами, ни структурным принуждением. Такое понимание
действия Гидденс выражает тем, что называет деятеля «агентом».

2. Действие является рекурсивным, т.е. представляет собой воспроизведение, повторение, рутину: «Б своей деятельности и через нее агенты воспроизводят условия, кото­рые делают их деятельность возможной» (Antony Giddens. The Constitution of Society. Cambridge, 1984. S. 2.),

3. Этот рекурсивный порядок практического социального действия обеспечивает непрерывность и предполагает рефлексивность. Однако Гидденс понимает рефлексивность не только в смысле самосознания, но и как контроль над действием. Тот факт, что социальное действие имеет рефлексивный характер, не столько связывает его с индивидуальными мотивами и намерениями, которых с самого начала может и не быть, сколько позволяет включить действие в пространственно-временной контекст, в котором оно проис­ходит. Действие — это не комбинация отдельных актов, ко­
торые можно отделить от материально-пространственного присутствия «агентов» и временной протяженности, действия людей происходят каксГигёе¹, как непрерывный поток поведения и мышления.

4. В действии реактивируется прежде всего общее знание, которое, однако, не обязательно должно осознаваться как та­ковое. Гидденс проводит различие между «дискурсивным со­ знанием» и «практическим сознанием». Последнее включено в действие, но деятель при этом не ощущает постоянного при­сутствия такого практического знания в смысле рассудочно сформулированных аргументов. Именно рекурсивное качество социального действия указывает на большую долю этого практического, общего знания, и рефлексивность поэтому может относиться не только к знанию, которое имеется в дис­курсивном сознании.

Практическое сознание, как правило, не осознается пол­ностью, тем не менее оно не идентично фрейдовскому «бес­сознательному», которое Гиддекс четко отделяет как нечто, что человек не может контролировать, в то время как прак­тическое сознание позволяет осуществлять полный контроль над собой. Рассудочное и практическое сознание не разгра­ничены; различие основано лишь на том, что говорится или может быть сказано и что просто делается. Практическое, рассудочное сознание и неосознанные мотивы Гидденс ста­вит на место фрейдовской триады — Я, Сверх-Я, Оно.

5. Особое значение Гидденс придает «неожиданным последствиям действия». В отличие от Мертона, Гидденс считает непредвиденными следствиями сочетания и осуще­ствления действий, которые не обязательно скрыто функциональны для общества, не представляют собой «хитрости разума» (= общества). Для Гидденса это закономерный побочный продукт социального действия, который может в какой-то степени оставаться незамеченным и неосознанным, и тогда он становится «нераспознанным условием действия».

5. Действие содержит в себе власть как логическую предпосылку. Власть не зависит от индивидуальной воли к власти и не является также свойством, которое берет свое начало в обществе как автоматически воспроизводимое рас­пределение ресурсов. Власть — это преобладающая способ­ность, которая связана с действием и связывает индивиду­альные намерения и структурные связи автономии и зависимости в «диалектику контроля» власти «сверху» и власти «снизу», т. е. через противоположные тенденции сохранения и нового завоевания власти. Власть как фундаментальная категория действия, дав значения и нормы, всегда связана с действием и представляет собой одно из основных поня­тий социологии.

Особое значение для теории структурообразования име­ет понятие структуры. Здесь Гидденс отмежевывается от структурного и функционального подходов. Структура и действие для него — это два измерения одного и того же дела; поэтому он рассматривает структуру не в отрыве от действия, а также не как бессознательный код. Структура — это «рекурсивно организованные ряды правил и ресур­сов», которые, будучи протяженным во времени и простран­стве опытом, становятся институтами. «Структура» в этом смысле — это не наглядно представляемый наблюдателем образ социальных отношений; «структура» заложена в са­мих действующих, она ограничивает их действия, но в то же время и позволяет их. В действии структура воспроизводит­ся и изменяется. Это служит обоснованием дуализма струк­туры, т. е. разделения единства надвое в отличие от обычно­го представления о дуализме «индивидов» и «общества», «действия» и «структуры». Структура у Гидденса соотносится как с действием, так и с воспроизводством системы, это общее знание деятелей в их практических действиях, од­новременно и средство, и результат опыта.

Значение, нормы и власть связаны друг с другом и определяют действия в интерактивной ситуации. Действу­ющие используют способы структурирования при воспро­изводстве интерактивных систем и одновременно реконст­руируют их структурные признаки.

Значение (signification), господство (domination) и леги­тимация (legitimation) являются тремя структурными из­мерениями социальных систем. Структуры значения, сим­волические порядки, формы дискурса связаны со знаками, которые у Гидденса существуют лишь в интерактивной си­туации как средство и одновременно результат процесса коммуникации. Легитимация имеет дело с нормативным ре­гулированием и правовыми институтами; господство — это либо полномочия, либо распределение; оно представляется в форме политических или экономических институтов. Ко­нечно, структурные измерения институционального поряд­ка можно дифференцировать лишь аналитически.

Социальная система для Гидденса — это совокупность действий людей «агентов» в определенных ситуациях, кото­рая воспроизводится во времени и пространстве. Он разли­чает «социальную интеграцию» как взаимность деятелей в ситуации лицом к лицу («со-присутствие») и «системную ин­теграцию» как взаимность деятелей или коллективов, кото­рая простирается за пределы пространственно-временных си­туаций. При этом лишь часть социальных систем обна­руживает гомеостатические каузальные связи, которые типичны для биологических систем, значительная их часть ос­новывается на рефлексивной саморегуляции. Поэтому Гидденс считает, что социальные системы имеют изменчивый системный характер; он говорит о «степени системности».

Общества — это социальные системы, в которых опреде­ленные структурные принципы постоянно осуществляют на­копление институтов во времени и пространстве. Общества появляются как системы с определенными границами там, где они совпадают с национальными государствами. Одна­ко это лишь одна из возможных форм, которая в современном мире уже не является само собой разумеющейся. Об­щества сегодня не так легко различить и отграничить друг от друга. Гидденс рассматривает их как социальные систе­мы и одновременно как пересечение множественных соци­альных систем, которые могут ограничиваться обществом или выходить за его пределы.

«Степень системности» высока там, где на исходные ус­ловия оказывают обратное воздействие непредусмотренные последствия. Однако во многих социальных ситуациях про­исходит «фильтрация информации» деятелями, находящи­мися на стратегических позициях, так что автоматическая «каузальная петля» («causal loop») процесса обратной свя­зи оттесняется на второй план.

Гидденс относит системы к тем сочетаниям интеракций, которые воспроизводятся в пространстве и во времени, т. е. не к ситуативным интерактивным связям среди присутству­ющих. Это напоминает об одном компоненте теории струк-турации, который имеет очень стойкий характер: значение времени и пространства. Гидденс считает время конститу­тивным элементом социальных действий, причем он имеет в виду не историчность, а временность в понимании Хайдег-гера. Время и пространство — это не условия окружающе­го мира для социальной жизни, а фундаментальные усло­вия социального действия. В различных культурах и фор­мах жизни ко времени относятся по-разному, это известно, но это различное восприятие времени обусловливает также различия в действиях,

«Линейное время» и «обратимое время» — это два вос­приятия времени, в принципе противоположные друг дру­гу. Обыденный опыт, в котором действия повторяются изо дня в день, формирует представление о длительности (duree) и обратимости.

Напротив, ход жизни индивида создает пред­ставление о времени как о чем-то необратимом, движущем­ся от начала к концу. «Longue duree»¹ (Фернан Бродель) институтов выступает как «обратимое время», поскольку предполагает большую продолжительность и смену поко­лений. Гидденс различает эти три формы временности, но подчеркивает, что они постоянно перекрещиваются друг с другом; так, жизненный путь индивидов пересекается с ежедневным повторением социальных действий и «longue duree» институтов.

Пространство как «место интеракции» всегда обязатель­но включает время, поэтому Гидденс говорит, как правило, о «времени-пространстве». Он различает также три аспек­та пространственного отношения: 1) контекст «хо-присут-ствия» в интерактивной ситуации и расположение деятелей в нем; при этом «regions» (области) можно определить как пространственно-временные зоны социальных действий, ставших рутинными (столовая, лекционный зал...)- Эти «regions» могут быть «front regions» (передние области) или «back region» (задние области) в зависимости от того, идет ли речь о более сильно ритуализированных официальных ситуациях или о неформальных частных действиях; 2) про­странственные аспекты тела, его движения во времени и пространстве; 3) пространственно-временная данность ин­ститутов, условностей.

Все общества состоят из пространственно-временных зон; всякая координация действий в пространстве подразумева­ет также время, а время обусловливает определенную про­странственную организацию; так, например, квантификация времени имела пространственно-временные последствия. Социальная организация в этих условиях представляется организацией времени-пространства посредством соци­альных систем.

Гидденс ратует за отказ от эволюционных теорий соци­альных изменений, поскольку для них характерна тенден­ция однолинейности, они напоминают о сходстве с развити­ем личности, пробуждают иллюзии нормы и вызывают вре­менные искажения. Воспроизводя социальную практику и принцип трансформации власти, который проявляется в со­циальном действии, люди как «агенты» своей общественной судьбы «делают» историю, социальная жизнь является эпи­зодической, а социальные изменения поэтому основаны на совпадении обстоятельств и событий, которые рефлексивно контролируются «агентами».