Функциональный анализ и теории среднего уровня

Особое влияние на Роберта К. Мертона (р. 1910) оказал Дюркгейм и его понимание теории и практики. Поэтому он постоянно подчеркивал совместимость исследования причин и функционального анализа. Если вопросы о возникновении требуют применения каузального анализа, то на вопросы о следствиях можно ответить с помощью функционального анализа. Он интерпретирует эмпирические данные, перера­батывая их результаты в большие структуры, в которые они включены. В то время как мотив цели относится к намере­ниям или мотивам отдельного деятеля, понятие функции с них снято и отнесено к последствиям действия для больших связей, которые представляют социальную и институцио­нальную среду деятеля. «Функциональность» феномена сле­дует из рассмотрения общих потребностей социального орга­низма и сопоставления с действием и последствиями пове­дения или события.

Функциональный анализ осуществляется рядом рабочих шагов. Вначале идут функциональные требования системы, затем следуют описания различных механизмов, которые служат для выполнения этих требований; при возникнове­нии нарушений они должны быть диагностированы и иссле­дованы в целях устранения, однако нарушения могут быть устранены лишь тогда, когда описаны составные части структур, функции которых нарушены, и известны механиз­мы функций и характер их воздействия.

При этом Мертон ориентировался на методический ха­рактер процесса в биологии и физиологии. Функционалистский подход Мертон модифицировал, приняв постулат, что единство, к которому относится функция, по мере надобно­сти должно быть специфицировано. При этом он отказался от концентрации на единстве всей социальной системы в пользу подхода, который соединяет части между собой и интересуется их функциональным отношением. В то время как в просто структурированных обществах, с которыми имеют дело антропологи, можно функционально соотнести каждый феномен с целым, в сложных обществах необходимо по мере надобности обозначать, в отношении чего данный элемент функционален.

В теории Парсонса речь шла в первую очередь о созда­нии всеобъемлющей, универсальной теории и о кодифици­ровании в ее рамках понятий этой теории. Напротив, Мертону важно не создать теорию, а соединить структурно-функциональный анализ и эмпирическое социальное ис­следование. Поэтому «большой» теории он противопостав­лял «теории среднего уровня» как альтернативу; они нахо­дятся между статистически-эмпирическими рабочими гипо­тезами и общей всеобъемлющей теорией. Эти теории сред­него уровня представляют собой понятийные конструкции, которые еще можно проверить и обосновать эмпирически, но это уже нечто большее, чем просто обобщение эмпири­ческих данных. Основополагающими понятиями теорий среднего уровня являются концепции исходных групп, ано­мии, бюрократии и т. п.

Склонность Мертона к эмпирике проявилась также в со­трудничестве с Паулем Ф. Лазарсфельдом. Сотрудничество двух ведущих социологов Колумбийского университета по­зволяло надеяться на то, что теперь и в социологии появит­ся некий единый образец, который соединит теорию и эмпи­рическое исследование.

Дисфункции и латентные функции. Мертон отверг по­стулат антропологического функционализма, согласно кото­рому общество представляет собой некое функциональное единство. По Мертону, не все социальные формы имеют обязательно положительные функции; гораздо чаще они об­наруживают остаток функциональных следствий и развива­ются и применяются посредством «structural strain» — структурного напряжения между функциональными, дис­функциональными и нефункциональными следствиями. Также не существует неизбежных функциональных предпо­сылок, а одна и та же функция может в большинстве случа­ев выполняться альтернативными объектами. Отсюда вы­вод: функции связаны с переменными структурами; суще­ствуют функциональные альтернативы для определенных функций.

Особое внимание Мертон обратил на тот факт, что функ­ции как объективные следствия действий людей отличают­ся от субъективного целеполагания. Функциональность сис­темы и рациональность действий должны рассматриваться отдельно, хотя между ними существует связь. Мертон раз­личал те функции, у которых совпадают сознательные субъективные намерения и объективные следствия, и име­новал их «явными функциями». Латентные функции — это те, у которых объективные последствия отличаются от субъективных диспозиций, т. е. эти следствия не предпола­гались или вызваны ненамеренно. «Вещь», институт могут иметь как явные, так и латентные функции. Явная функция машины — служить транспортным средством; латентные функции связаны с престижем, который обеспечивает доро­гая машина.

Латентные функции конфликтов заключаются в их воз­действии на повышение сплоченности группы. Религия име­ет явные функции, но также и латентные, не общепризнан­ные и легитимные следствия для социальной структуры вследствие большого значения, которое она придает тради­ции. Мертон считал латентные функции не только теорети­ческим инструментарием сложной и в какой-то степени ир­рациональной действительности, но и обязательными для со­циального планирования. «Социальный инженер» (social engineer), чтобы определенным образом изменить органи­зацию, должен учитывать как явные, так и латентные функ­ции институтов, традиций, характера поведения.

Собственная динамика прогнозов. Мертон был согласен с теоремой Томаса («Если люди считают ситуации реаль­ными, то они реальны по своим последствиям») и сформу­лировал понятие «self-fulfilling prophecy» «самоисполняю­щийся прогноз». Часто побуждают к действиям не объ­ективные факты, а слухи, предрассудки, переосмысление, сообщения и т. п. Необоснованный слух о предстоящей не­состоятельности какого-нибудь банка может побудить его вкладчиков к такому поведению, которое действительно приведет к несостоятельности банка. Студент, внушающий себе, что провалится на экзамене, вводит себя в такое со­стояние, что действительно проваливается.

Таким образом, «self-fulfilling prophecy» основывается на первоначально неверной оценке ситуации, которая, однако, обусловливает такое поведение, которое делает эту ситуацию реальной. «Self-fulfilling prophecy» также действен как выражение групповой солидарности и дифференциации по отношению к враждебным группам. Собственная группа («in-group»), к которой человек чувствует себя причастным, будь то ком­пания в классе, футбольный клуб, религиозная община, политическая партия, раса, нация и т.д., короче, любая группировка, обозначаемая как «мы», содержит положи­тельную оценку, в то время как «другие» — чужая группа («out-group») — наделяются негативными чертами, которые могут оправдаться из-за вызванного своим поведением враждебного отношения. Даже вполне положительные дей­ствительные достижения и успехи out-groups, например, ев­реев или негров, интерпретируются негативно, и любое по­ведение членов этой группы воспринимается лишь как еще одно подтверждение «теории» о вредном влиянии евреев, не­гров, коммунистов и т. п.

Мертон подчеркивал, что подобный «порочный круг» слу­хов и страхов возможен лишь тогда, когда отсутствует над­лежащий институциональный контроль, ивыступал за то, чтобы политическими мерами и контролем устранить воз­действие «self-fulfilling prophecy». В качестве примера он привел тот факт, что учреждение Федеральной корпорации страхования депозитов при Рузвельте с успехом приостано­вило крах многих банков. Он отказывался от того, чтобы из-за влияния слухов на человека делать фаталистический вы­вод, что такова человеческая природа, а отмечал, что в го­раздо большей степени это свидетельствует о возможности формирования человека.

Противоположностью «self-fulfilling prophecy» является «self-destroying (suicidal) prophecy» («саморазрушающий­ся прогноз»).

В этом случае верный сам по себе прогноз не подтверж­дается поведением, которое он вызывает, он разрушает себя сам. Примеры тому можно найти в повседневной жизни (на­пример, объявление о пробке на шоссе побуждает водите­лей избрать другую дорогу, так что до пробки дело не доходит). Но сюда же можно отнести и социально-научные выс­казывания; это указывает на факт рефлективности социаль­но-научного высказывания, т. е. на то, что объекты соци­альных наук могут на него реагировать (например, резуль­таты опроса, согласно которому антисемитизм в Австрии распространен, приводит к тому, что опрошенные при сле­дующем опросе становятся осторожнее с антисемитскими высказываниями).

«Саморазрушающийся прогноз» можно считать специфи­ческим свойством социально-научного познания, которое подчеркивает его рефлексивный характер, особенно в реаль­ных исторических условиях современных масс-медиа, и вли­яние социальных исследований на политические и экономи­ческие решения. Результаты опросов перед политическими выборами, которые публикуются, могут так повлиять на из­бирателей, что они поведут себя совершенно иначе и резуль­таты выборов будут иными. Эффекты, играющие при этом роль, в американских социальных исследованиях были на­званы «bandwagon-effect» (эффект попутчика), «underdog-effect» (эффект сострадания) и т. п. В основном речь при этом идет об аналитическом учете социально-научной реф­лексивности и собственной динамики, не отказываясь при этом от субъектно-объектного разделения.

«Ролевой набор» (ro! e-set) и исходная группа. Люди ана­лизируют свою ситуацию и корректируют свое поведение, сравнивая себя с другими, ограничивая себя, уподобляя себя кому-то; «другие» служат социальным обрамлением для самопознания и поведения индивидов. «Другими» мо­гут при этом быть совершенно различные категории: соб­ственная группа (in-group) или коллектив, чужая группа, от которой хотят отмежеваться (негативная исходная груп­па), а также группы, к которым человек не принадлежит, но к членству в которых стремится. Может также случить­ся, что в определенной ситуации на поведение воздейству­ют несколько исходных групп: например, коллеги, профес­сора, родители студентов. Таким же образом можно диффе­ренцировать поведенческие ожидания, которые возникают из роли индивида и которые представляют собой ролевой набор (role-set) различных ожиданий многих исходных групп в одной роли. Между этими ожиданиями или поведенческим ориентированием могут существовать противоречия; тогда индивид оказывается перед ролевым конфликтом, внутри или межролевым, в зависимости от того, относятся ли про­тиворечивые ожидания к одной или нескольким ролям их носителя.

Мертон использовал теорию исходных групп для иллюст­рации своей концепции теорий среднего уровня. С помощью аналитической концепции исходных групп можно объяснять характер поведения в его закономерностях и различиях, а именно — путем взаимодействия теоретической конструк­ции и эмпирического исследования.

Аномия и отклоняющееся поведение. В своем анализе отклоняющегося поведения Мертон исходил из понятия ано­мии у Дюркгейма. Дюркгейм понимал аномию как состоя­ние отсутствия норм в обществе. Мертон определял аномию как отсутствие правил (обычаев, нравов, институтов), кото­рые устанавливают, как могут быть достигнуты цели, высо­ко ценимые с точки зрения культуры.

Согласно Роберту Мертону, аномия возникает вследствие несоответствия заданных культурой целей и институцио­нальных возможностей индивидов в достижении этих целей. Люди пытаются преодолеть эту пропасть между целью и средствами с помощью определенного поведения. Индиви­ды демонстрируют принципиально различное отношение как к целям, так и к институциональным средствам, которые имеются в их обществе. Эти формы приспособления Мертон дифференцировал следующим образом:

«+» — принятие, «—» — отвержение, «+» традиционных ценностей и принятие новых.

отвержение

Преобладание конформизма относительно культурных целей и средств характеризует общество как неаномичное.

Напротив, остальные формы — это формы отклоняющегося поведения.

Инновация: акцептирование целей и поиск новых путей их достижения. При этом речь может идти о положитель­ном вкладе, но также и о негативно-девиантном поведении (криминал).

Ритуализм: приверженность обычаям, нравам, нормам не включает акцептирование целей.

Ретритизм: не принимаются ни цели, ни средства («аут­сайдер»).

Бунт: в этом случае старые средства и цели заменяются новыми.

Мертон считал постоянный акцент на экономическом и социальном успехе как цели в американском обществе «склонностью», которая может привести к аномии, если эта цель будет сведена просто к сравнению результатов, без учета того, чтобы путь к ней тоже давал удовлетворение.

Джорджа К. Хоманса (р. 1910) и Парсонса объединяют два совместных этапа развития. Оба, хотя и в разное вре­мя, принимали участие в семинаре по «Общей социологии» Вильфредо Парето, который он открыл для американской социологии. Кроме того, оба они обратились к психологи­ческому изучению малых групп, причем Хоманс в большей мере, чем Парсонс, и оба сделали в итоге совершенно раз­ные выводы.

Хоманс занимался английской литературой, антрополо­гией и историей. Он отрицательно относился к функциональ­ному мышлению, поскольку оно подразумевало ориентацию на целое, где индивидуальное поведение было лишь вкла­дом в сохранение целого. Он пришел к выводу, что конеч­ные объяснения в антропологии, истории и социологии сле­дует искать в области психологических гипотез. Так, он оп­ределял историю как «изучение изменения человеческого поведения во времени». При этом Хоманс исходил из бихе­виористской психологии, а особенно — из эксперименталь­ного исследования Б.Ф. Скиннера.

Социологию, которую Хоманс пытался построить на этой основе, можно охарактеризовать как «бихевиоральную соци­ологию». В соответствии с бихевиористским мышлением она основывается на предположении, что объектом социологии яв­ляется индивидуальное поведение или интеракции между ин­дивидуальными деятелями. Социальные структуры, институ­ты и т. п. есть не что иное, как сочетание индивидуальных ха­рактеров поведения. Поведение является социальным тогда, когда между индивидами происходит процесс действия-ре­акции. Однако не интерактивная связь как таковая является исходным пунктом научного объяснения, а индивидуальное поведение.

Объяснение социального поведения и социальных струк­тур посредством бихевиористски-психологических гипотез подобно сведению социологии к бихевиористской психоло­гии. В соответствии с этим люди, которых Хоманс вновь воз­вращает в социологию, являются поведенческими организ­мами, которые реагируют на воздействие внешних раздра­жителей.

Объектом его социологии является «элементарное соци­альное поведение», т. е. повседневное, наблюдаемое поведе­ние индивидуальных деятелей. Оно должно служить осно­вой для создания помологических гипотез, т. е. для откры­тия законов поведения.

Учитывая индивидуальное поведение, Хоманс различал:

• деятельность, т. е. движения деятелей, которые могут восприниматься третьим лицом и которые можно изучить;

• чувства, т. е. активность (!), в которой проявляются от­ношения или настроения;

• интеракции — взаимодействие между лицами, которое может быть усилено реакцией возможного другого лица.

Изменяющимися признаками деятельности являются ко­личество, т. е. частота появления некоего действия, иее ка­чество, т. е. ценность действия относительно состояния орга­низма между лишением и насыщением. Ценность действия, можно определить в духе современной неоклассической по­литэкономии как субъективную пользу, вследствие чего Хо­манс говорит также об экономическом объяснении социаль­ного поведения или о социальном поведении как обмене.

Лекция 2.

1. Конфликтология.

2. Символический интеракционизм.

3. Этнометодология.

4. Теория структурообразования Э. Гидденса.