Социология В. Парето и Л. Гумпловича

Вильфредо Парето (1848—1923) в 1902 г. опубликовал работу «Социальные системы», в 1916 г. — «Trattato di sociologia generale», в 1920 г. — «Fatti e teorie», а в 1921 г. — «Transfarnazione della democrazia». Его социология сто­яла на службе политэкономии, а проблемы общей социоло­гии вообще являлись для него следствием экономической те­ории. Но эта экономическая теория носила своеобразный ха­рактер: наука о логических экономических действиях и их связях, выраженная системой математических уравнений.

Политическая экономия подобного рода не могла объяс­нить действительность, а лишь конструировала модель крипто-нормативных рациональных экономических действий. Но большая часть действий человека является иррациональной, нелогичной даже в области экономики. Социология как ло­гическое понимание нелогичных действий должна была до­полнить экономическую теорию и превратить политическую экономию в эмпирическую науку. Однако эта социология должна быть логически-экспериментальной наукой, ибо не­логичные действия она должна понять логически.

Логическими действиями Парето считал такие, при кото­рых субъективное соотношение цели и средства совпадает с объективной данностью, установленной логически и экс­периментально. При нелогических действиях отсутствует со­гласование субъективной и объективной реальности. Оно от­сутствует, потому что между ними вклиниваются чувства, мировоззрение, вера и т. п. Парето называет это «осадком». Однако люди неохотно признают, что действуют иррацио­нально, а часто они этого просто не понимают. Поэтому они придумывают рациональные объяснения, словесные оправ­дания своих действий, которые должны придать им логичный вид. Их Парето назвал «производными» («деривациями»).

Осадки, деривации и их отношение к поведению людей представляют собой основные факты и объект изучения социо­логии. За этим скрывается точка зрения, что не идеи руково­дят действиями — они лишь иллюзии, — а чувства, и что в случае так называемых «идей» речь очень часто идет о дери­вациях, которые служат определенной цели, например, тому, чтобы убедить народ в необходимости, пользе существующего порядка (старая элита) или перемен (новая элита).

Элиты являются подлинными инициаторами дериваций, особенно господствующие элиты, ко также и те, которые хотят отнять у них власть. Однако элиты олицетворяют так­же основополагающие «осадки», особенно «осадки» комби­нации, стойкости, соединения. Их можно охарактеризовать как различные типы людей: люди типа «осадков» комбина­ции являются прогрессивными, хитрыми и не слишком под­вержены угрызениям совести. Они избегают явных конфлик­тов и скорее прибегнут к хитрости, обману, подкупу. Они — «лисы». Им противостоят «львы», которые хотят придержи­ваться привычного, но не боятся конфликта и силы. Такая типизация в области политики имеет свое соответствие в «спекулянтах», а в области экономики — в «рантье».

Общество Парето — это система уравнений, служащая для того, чтобы найти оптимум, т. е. то состояние равнове­сия, при котором ни один индивид не сможет получить боль­ше благ, не причинив одновременно вреда другим. В этом смысле Парето говорил о «социальной системе», а его тео­рия общества должна быть, собственно говоря, крипто-нормативной теорией, подобно экономической теории. Вопрос Дюркгейма «Как возможен порядок?» прозвучал бы у него иначе: «Как можно управлять обществом?».

Элементами социальной системы являются осадки, ин­тересы, деривации, социальная неоднородность и циркуля­ция социальных классов. В этой связи Парето говорил о «социальной физиологии», задачей которой является, прежде всего, установление распределения богатства и власти в об­ществе.

Социальная система находится в постоянном движении, поскольку трансформируются элиты: старые элиты приходят в упадок, новые возникают. Он называл это «циркуляцией элит» и считал, что общество — это «кладбище элит». Парето утверждал, что буржуазии, которая некогда вышла из недр Французской революции как новая «аристократия» (элита), грозит гибель. Революции для Парето — также лишь цирку­ляция элит; господствующему классу противостоит не народ, а новая элита, которая опирается на народ, но все больше отходит от него по мере приближения к власти.

Однако эти фактические условия и движения перекры­ваются деривациями, которые, в зависимости от обстоя­тельств, интерпретируют ситуацию иначе. Народ придержи­вается определенных жизненных правил с квазирелигиоз­ным упорством, старая элита считает себя стражем порядка и благополучия народа, а новая элита утверждает, что бо­рется за народ, и даже часто сама в это верит. Большое ко­личество рабочих, а тем самым и их политическое значение в условиях современной массовой демократии, придает осо­бый импульс деривациям, они постоянно используются для воздействия на народ и превращаются в демагогию.

Людвиг Гумилович (1838—1909) попытался придать со­циологии систематическое строение, еще до того как Дюркгейм, которого он знал и ценил, написал свои выдающиеся труды. Большое влияние на Гумиловича оказали Конт и Спенсер, особенно последний, однако в одном пункте он принципиально отличался и от них, и от Дюркгейма — в отрицании понятия общества как «рационалистической ис­торико-философской мистификации».

Его взгляды изложены в появившейся в 1883 г. книге «Расовая борьба» и в «Основах социологии» (1885). Гуми­лович понимал социологию как преемницу философии исто­рии, причем он отрицал ее «одушевление» у Гегеля. Исто­рия для него — естественный процесс, что обусловливает два основополагающих представления:

1. несвободу воли;

2. единство природы и духа (монизм).

Другими словами, история разыгрывается не на основа­нии людских целеполаганий, а по социальным естественным законам. Гумилович заимствует у Конта три стадии разви­тия, но называет их по-своему — теистической, рационали­стической и натуралистической. Социология как типичная для третьей стадии наука нацелена при этом на естествен­ную историю человечества.

Основополагающим естественным социальным законом является полигенизм, т. е. множество источников этническо­го происхождения человечества: вначале было много этни­ческих группировок, которые сплавились в более крупные общности. Контакт разнородных элементов является осно­вой естественных процессов, а естественный социальный процесс характеризуется тем, что каждый более сильный эт­нический или социальный элемент стремится поставить себе на службу находящийся в сфере его власти слабый элемент или искоренить его. В первом случае — если оставить в сто­роне каннибальское «использование» — из этого получают­ся отношения господства, что и является основой возникно­вения государств.

Основой социальных законов, согласно Гумиловичу, не может быть человечество, и нельзя, как это делает Спенсер, объяснять развитие человечества законом эволюции, по­скольку при этом слишком мало учитываются реальные процессы. Он предъявляет закону эволюции следующие претензии: «Эту формулу можно применить ко всему, но она ничего не объясняет». Он также против «социально-психо­логического» истолкования социальной эволюции как про­цесса развития общественных умонастроений.

Социальные законы касаются отношений групп и сооб­ществ людей друг с другом. Общество же для него — «мно­гообразие сформировавшихся в государстве социальных групп, кругов, классов и сословий в их взаимодействии».

Методом социологии, согласно Гумиловичу, является ин­дукция, т. е. социология является эмпирической наукой, на­целенной на познание законов. Ее эмпирическая основа — это исторические или этнологические факты, она является естественной наукой сообразно характеру своего толкования, основанного на истории и/или этнологии. Насколько он ра­товал за научное понимание, основанное на открытии зако­нов как цели процесса исследования, свидетельствует его ка­тегорическое суждение: «Без социальных законов нет ника­кой социологии».

Название книги Гумиловича «Расовая борьба» привело к недоразумению относительно употребления им слова «раса».

Под «расой» Гумилович понимает не этнически-био­логическую классификацию, а тот характер группы, кото­рый складывается на основе этнической, религиозной, по­литической, социальной и экономической общности. «Расы» в этническо-биологическом смысле были лишь изначальным множеством; «расы» более поздних времен уже являлись продуктами исторического амальгамирования. Они облада­ют единством языка, религии, обычаев, права и культуры, на основании чего еще употребляется понятие «единство крови». Таким образом, создается впечатление, что Гумилович в этом наименовании воспользовался понятием, кото­рое в его время было у всех на устах и в научных, и в пуб­личных дискуссиях, но вкладывал в него при этом другой смысл.

Расами являются все гетерогенные группы, которые в борьбе друг с другом выступают как носители историческо­го процесса; они определяются своей ролью в историческом процессе, а не своим конкретным содержанием.

Для конституирования рас важен конфликт. Конфликт между этими группировками ведет к подчинению одной группы другой, к возникновению верхнего и нижнего слоя; таким образом, согласно Гумиловичу, возникло государство. Он предложил социологическую теорию государства, кото­рая у правоведов и представителей общественно-политичес­ких наук его времени не нашла сочувствия. Эта теория утверждает, что государство в принципе основывается на силе, что противоречит теории договора. Поскольку органи­зация господства в целях «разделения труда», которая и конституирует государство, должна была проводиться на­сильственным путем, то расы, с одной стороны, одновремен­но представляют собой классы, а с другой стороны, классы ведут себя в отношении друг друга как «расы», т. е. между ними существуют отношения конфликта и господства. Со­гласно этому не только государство, но и разделение труда не являются результатом мирного развития. Однако с об­разованием государства время насилия и борьбы отнюдь не заканчивается.

Для Гумиловича поведение групп определялось тремя моментами:

— социально-эгоистической когерентностью (чувством «мы»);

— стремлением к самосохранению;

— постоянными усилиями по улучшению своего положения в жизни.

Это служит постоянным источником конфликтов между группами, которые также меняют свой состав и численность. Таким образом, группы находятся в постоянном процессе изменения. Между социальными кругами осуществляется движение, возникают новые группы. Образуются промежу­точные слои. Однако все это движение ведет не к большему равенству, а лишь к постоянному изменению формы и со­держания групповых конфликтов.

Своим выделением групп как основных факторов соци­альной жизни социология Гумиловича перекликается с со­временностью. Подобный подход к группам практиковал только Георг Зиммель в Германии. Поэтому Гумилович сре­ди всех немецких обществоведов своего времени лишь Геор­га Зиммеля признавал представителем социологии.

Своей теорией конфликтов Гумилович весьма существен­но отличается от Конта, Спенсера и Дюркгейма, которые за­нимались проблемой порядка и тем самым — обществен­ной интеграции. В настоящее время иногда различают два теоретических аспекта социологии: теорию интеграции и те­орию конфликтов. При подобном разделении Гумиловича следует считать основателем теории конфликтов.

Взгляды Гумиловича проникнуты пессимистическим ду­хом, который противостоит оптимизму прогресса и плани­рования, свойственному Просвещению. Поэтому он отвер­гает всякие попытки использования своей науки для улуч­шения или планирования социального устройства.