Социология Г. Зиммеля

Георг Зиммель (1858—1918) считал возможным суще­ствование социологии как отдельной науки, если можно выч­ленить формы социальной жизни из их содержательных от­ношений и исследовать эти формы сами по себе. «Формы обобществления» — таков подзаголовок книги Зиммеля «Со­циология» (1908) — являются собственно предметом этой науки. Он не может быть сам по себе изъят из действитель­ности, а «производится» лишь через разделение формы и со­держания. При этих предпосылках социология может быть отдельной и даже точной наукой.

Формы обобществления можно определить как структу­ры, возникающие на основе взаимовлияния индивидов и групп. Общество основывается на взаимовлиянии, на отно­шении, а конкретные социальные взаимовлияния имеют два аспекта — форму и содержание. Социальное содержание не требует собственной, специфически социологической ин­терпретации, поскольку оно одновременно является предме­том других наук. Поэтому социология должна заниматься формальными аспектами. Абстрагирование от содержания позволяет проецировать «факты, которые мы считаем обще­ственно-исторической реальностью, на плоскость чисто социального». Содержание становится общественным только через формы взаимовлияния или обобществления. Лишь таким путем можно понять, «что в обществе есть действи­тельно " общество", так же как только геометрия может определить, что в объемных предметах действительно явля­ется их объемом».

Указание на «взаимовлияния» как основные факты на­блюдения за обществом имеет в американской социологии, на которую Зиммель оказал определенное влияние, свою аналогию в понятии «интеракция», одном из центральных понятий современной американской социологии с ее силь­ным бихевиористическим уклоном. А разделение формы и содержания оказалось весьма важным в социально-психо­логических исследованиях. По поводу сильной социально-психологической ориентации американских социологов так­же возникают интересные параллели с Зиммелем. КогдаИрвинг Гоффман говорит о «рамочной конструкции» и о многослойной интерпретации действительности, то это пе­рекликается с представлением Зиммеля об игре как мета­форе формальной социологии, когда содержательная опре­деленность форм жизни заменяется формальным определе­нием субстанции. Зиммель называет эту «разновидность обобществления» общением; это, так сказать, «чистое» об­щество, форма, поднявшаяся над любым специфическим со­держанием, «игра в общество».

То, что он видел в формах обобществления, во взаимо­влияниях основной социальный факт, отражает также ма­лое фактическое смысловое наполнение понятия «общество» в немецкой мысли. Общество суживается и ограничивается формами отношений; наряду с этим такие понятия, как «культура», «жизнь», имеют у Зиммеля не только вполне со­держательное значение, но и занимают в его творчестве большое место.

Зиммель предвосхитил ряд существенных положений современной социологии групп. Он особенно подчеркивал значение количества членов группы. Вначале выработка правил и организационных форм, органов и т. п. зависит от количества, т.е. только при некой определенной вели­чине группы структурируются и образуют органы, осно­ванные на разделении труда. Зиммель считал социалис­тическое устройство возможным лишь в небольшом объе­ме, когда обеспечивается справедливость в распределении труда и потребления. Точно так же, согласно Зиммелю, изменился характер христианства с распространением его на целые государства.

Аристократические объединения должны быть небольши­ми, по крайней мере, по сравнению с числом тех, над кем они властвуют; Зиммель считал, что существует абсолют­ная граница количества аристократии, которая определя­ется отчасти внешними, отчасти психологическими обстоя­тельствами. Все они должны быть лично знакомы друг с другом, родство и свойство должно связывать всю группу. Поэтому ограничительный порядок членства в элитах обус­ловлен не только эгоистической антипатией к разделению господства или стремлением к исключительности, но и ощущением исключительности условий жизни аристократии. Зиммель отмечает в малых группах возможный радикализм, который проистекает от сплоченности, исключительности и четкого отграничения малых групп, в то время как радика­лизм масс вызван внушением и страстью, ослеплением про­стой идеей.

Вообще «образование больших кругов» является заменой личной и непосредственной спаянности малых кругов: долж­ности и представительства, законы и символы, организации и общие социальные понятия образуют «абстрактную фор­му группового единства» с надличностным и объективным характером, с которым эти «олицетворения групповых сил» противостоят отдельному человеку.

Нормативная взаимосвязь в малых и больших группах также различна. Зиммель характеризует ее через различие между обычаем и правом. Индивиду соответствует личная мораль, малой группе — обычай, большому кругу — право. То, что для большого круга необходимо строгое и объектив­ное нормирование посредством права, связано с большей свободой, подвижностью, индивидуальностью его элементов. Впрочем, право также ограничено той частью морали и справедливости, которая необходима, чтобы сплотить всю группу в единое целое.

Зиммель говорил о «пересечении социальных кругов», имея в виду тот факт, что некто благодаря своему проис­хождению становится членом других реальных или вообра­жаемых групп: профессиональной группы, создаваемой се­мьи, сословия, объединения, государства. Число кругов, к которым принадлежит индивид, дает представление о куль­турном развитии общества. Каждый индивид находится в системе координат различных групп, и то, что мы называем личностью или индивидуальностью, есть лишь индивидуаль­ное пересечение социальных кругов, есть субъективное как результат синтеза объективного. Здесь уже звучат мотивы будущей теории ролей.

Группа, согласно Зиммелю, является образованием, ко­торое обладает самостоятельной реальностью, существует по своим собственным законам и независимо от индивидуальных носителей. Она, как и индивид, благодаря особой жиз­ненной силе имеет тенденцию к самосохранению, основы и процесс которого Зиммель и исследовал. Эта способность группы к самосохранению проявляется в продолжении ее существования, несмотря на исключение отдельных членов.

Способность групп к самосохранению становится за­труднительнее там, где жизнь группы тесно связана с од­ной господствующей личностью. Распад возможен из-за вла­стных действий, которые идут вразрез с групповыми инте­ресами, но также и из-за персонализации группы. С другой стороны, вождь может быть объектом идентификации и ук­реплять единство группы. Это может происходить также по­средством вещественных символов, особенно там, где они представляют собой материальное обладание.

Зиммель всегда интересовался проблемами современной культуры. Особое значение имеют его занятия культурной ролью денег, изложенные, прежде всего в «Философии де­нег» (1900).

«Философия денег» Зиммеля находится и «по ту», и «по эту» сторону экономики, поскольку она занимается, с одной стороны, предпосылками, а с другой стороны, воздействием денег на современную культуру, деньгами как культурным явлением. Его основным намерением было изучение эконо­мических факторов как результата психических и метафи­зических предпосылок. Тем самым он намеренно стал в оп­позицию к историческому материализму.

В аналитической части он рассматривает предпосылки такого культурного явления, как деньги, причем вначале идут рассуждения о стоимости. Экономическая стоимость интерпретируется как объективация субъективных стоимо­стей, которая осуществляется посредством дистанцирования от субъекта и предмета. Хозяйствование он определяет как дистанцирование от объектов наших потребностей путем от­каза, усилий, жертвы и преодоления этой дистанции. Об­мен — это «чистейшее социальное происшествие», «полное взаимодействие» и условие возникновения экономической стоимости. Деньги в качестве обособленного выражения от­ношений обмена образуют основу релятивистской теориистоимости, ибо тем самым предметы обретают свое значе­ние относительно друг друга, в своей взаимности, а не в сво­ей исключительности.

В синтетической части Зиммель вначале обратился к обоснованию индивидуальной свободы вследствие безлич­ности денежных отношений. Индивидуальная свобода, ко­торую обеспечивают деньги, представляется как «выраже­ние Я в вещах», как имущество. Отделение всей личности от отдельных ее проявлений и от ее имущества вызывает обо­собление индивида от группы, то есть от традиционных со­циальных группировок, и ведет к новым целенаправленным формам ассоциации.

Однако оно ведет также к утрате лич­ностью корней, к развитию негативного смысла свободы и эксплуатации как разнице стоимостей между личным тру­дом и денежным эквивалентом. Денежное хозяйство изме­нило стиль жизни, принесло с собой перевес интеллекта над чувствами, «расчетливую сущность нового времени», рост культуры вещей при отставании культуры личностей; оно обусловило специфическое разделение труда, которое явля­ется причиной расхождения субъективной и объективной культуры, господства техники, увеличения дистанции меж­ду людьми. Деньги для Зиммеля — также самый совершен­ный представитель современной формы познания науки с ее редукцией качественных определений к количественным.

Использование денег как средства оплаты, обмена и рас­четов превращает личные отношения в опосредованные вне-личностные и частные отношения. Оно увеличивает личную свободу, однако вызывает нивелирование вследствие воз­можности сопоставления всех мыслимых вещей. Зиммель критиковал ситуацию в современной культуре, когда денеж­ная стоимость заменила другие — более глубокие — значе­ния и тем самым привела к психическому обеднению и опу­стошению чувств.

Интересы владения соответственно устремлены на сами деньги; деньги, которые в силу своей природы могут быть только средством, становятся целью. С другой стороны, использование денег обусловило тенденцию к взвешенности, расчету, математизации повседневной жиз­ни, которая в то же время воздействовала на рационализации о в плане контроля и уменьшения аффектов. Однако день­ги являются не только детерминантов нашей культуры. Деньгами Зиммель объяснял поворот мышления к поняти­ям развития, движения. Выражением этого в науке стала эмпирическая методология, ибо она означает отказ от безусловных истин, обращение к развитию и постоянному изменению. Что касается принципа конкуренции, то Зиммель считал, что он ни в коем случае не противоречит социальным инте­ресам, а в случае полной конкуренции даже может стать условием высшей степени реализации социальной справед­ливости. Конкуренции не обязательно связана с индивидуа­лизмом, она противоречит лишь «социалистической» технике организации всех отдельных работ. Характерно, что Зим­мель свел социализм к технике организации. В другом мес­те он указал на невозможность реализации принципов со­циалистического общества.

Постоянно возвращающейся темой у Зиммеля является человеческая трагедия культуры. В ходе культурного разви­тия вследствие процессов дифференциации и разделения труда произошло расхождение субъективной и объективной культуры. О Гегеле напоминает определение объективной культуры как «объективного духа исторического общества», в то время как группы культурных достижений, знания, от­крытия и изобретения, стили и формы культуры и т. п. все более накапливаются, развиваются и утончаются, субъектив­ная культура значительно отстает от этого объективного раз­вития. Пропасть между ними постоянно расширяется по мере развития объективной культуры. Человек больше не в состо­янии усвоить все знания своего времени; формы его жизни совершенно не соответствуют возможностям.